Пробуждение

Даниэль Зеа Рэй, 2022

3565 год. Общество разделено на коренных жителей и пробужденных, которых после смерти подвергли глубокой заморозке и спустя долгие годы воскресили. У пробужденных нет прав и ответственность за их поступки несут опекуны. Социальное неравенство породило взаимную ненависть коренных и пробужденных жителей Земли. Нейтралитет сохраняет правительство и даниилы, которые стоят на страже порядка в этом обществе.Кайлин просыпается в новом мире спустя полторы тысячи лет после смерти. Ее опекуном назначают Гийона Самари – даниила из отдела особо тяжких преступлений. Гийон не скрывает своей ненависти к пробужденным и вынужденное назначение опекуном воспринимает как наказание. Ему поручена миссия: он должен выяснить, кем в прошлой жизни была его подопечная и какие тайны она хранит. Когда на кон становится ее жизнь, Гийон понимает, что Кайлин пустили в расход и кроме него ей некому помочь.Пробужденной и опекуну придется найти общий язык. Но никому не известно, что из этого получится.

Глава 1

«Я всегда мечтала начать все заново. Понимаешь, с приходом этой болезни смысл моего существования оборвался. Каждый новый день превратился в ожидание того, что непременно должно было произойти. Шестнадцать лет. Жизнь только начиналась, а на ней уже был поставлен крест. Знаешь, о чем я подумала, когда поняла, что он сделал? Нет, не о втором шансе. Я подумала о том, что следует быть крайне осторожной в своих мечтах: кто знает, возможно, они когда-нибудь сбудутся…»

Из разговора от 06.11.3565

— Гийон, я не прошу тебя сделать это ради меня. Это — прямой приказ! — ревел пожилой мужчина, сидя в кожаном кресле напротив.

— Я найду способ избавиться от этой петли, — Гийон отвернулся.

— Не найдешь! Она слишком важна для нас!

— Тебя сразу послать или оформить это в должностной записке? — Гийон усмехнулся и вальяжно откинулся на спинку неудобного стула.

Да, «старик» не баловал своих посетителей изысками в виде приличных стульев. Наверное, полагал, что подчиненным в кабинете начальства всегда должно быть неудобно. Гийон к такому «трепетному» отношению давно привык, как и к отсутствию субординации в разговорах с руководителем. Сказать по правде, в этом кабинете можно было исповедаться и одновременно выматериться от души. По крайней мере, Гийону это позволялось.

— Послушай, мальчик, — шеф понизил тон, — ты все сделаешь, как тебе велено. И обо всем, что узнаешь, будешь докладывать непосредственно мне.

— Она не только очередная богатенькая счастливица, так еще и вам нужна! — возмущению Гийона не было предела. — Как ты это себе представляешь?! Неандерталец в роли аналитика группы даниилов. Она ничего не знает!

— Узнает! — настаивал шеф. — И ты сделаешь все возможное, чтобы помочь ей. Ты не представляешь, на что она способна, — голос руководителя упал еще на один тон, грозя перерасти в шепот. Вот-вот, и шеф точно пригнется к столу. — Мне дали почитать всего лишь часть ее дела и, поверь, вскоре тебе нечего будет расследовать.

— Да пошел ты! — Гийон указал на него рукой.

— Сам туда иди!

— Я тебе обещаю, — он постучал пальцем по столу начальника, — что это привилегированное создание вылетит из моей группы через неделю.

— Она не похожа на остальных.

— Конечно же нет! — Гийон взмахнул руками, демонстрируя масштабы своего «восхищения». — Старухе более тысячи лет! Естественно, она не похожа на остальных. Что тебе нужно от нее? Чего ты хочешь?

— Информации, только и всего, — слишком поспешно ответил старый ловкач. — Я надеюсь, что она сможет мне помочь. Проблема в том, что я не уверен, тот ли она человек, который мне нужен.

— Что-то я не понял, — Гийон поморщился.

— Мне только дали понять, что девушка может владеть информацией, которая мне необходима.

— И я стану для тебя гадалкой? Знает — не знает? Повезет — не повезет?

— Гийон, послушай, я ее видел. Они передали ее нам только потому, что я об этом позаботился. Она пригодится тебе, поверь мне.

— Бред. Аналитик! — он хлопнул ладонью по столу. — С ее уровнем образования ей только полы в баре мыть.

— Да, она немного отстала, — закивал шеф, — но быстро освоится.

— И что? Нам за ней по очереди наблюдать?

— Меня предупредили, что она может натворить глупостей, — «старик» задумчиво потер подбородок.

— Отлично! Еще и нестабильная. За это ты будешь мне должен, — он снова указал на руководителя рукой.

— Это еще почему?

— Специально свинью мне подложил, — припечатал Гийон.

— Я оказал тебе услугу, сынок. Ты еще поблагодаришь меня за это.

— Как всегда, самоуверенности тебе не занимать…

— Гийон, — шеф тяжело вздохнул, очевидно, черпая запасы собственного терпения из неких тайных источников, — твоя группа расследует самые жестокие дела. Ты хорошо разбираешься в их психологии, у тебя даже есть один из них!

— На воспитание Маркуса ушло пять лет, — напомнил Гийон.

— Но он прижился.

— От него не меньше головной боли, чем тогда, поверь.

— И она приживется, — убеждал шеф.

— В своей группе после завершения задания я ее не оставлю, — Гийон встал и задвинул ненавистный дешевый стул.

— Если ты решишь избавиться от нее, я сопротивляться не стану. Ее зовут Кайлин Рудецкая. Родилась в 2035-ом году. Умерла в 2062-ом.

— Где материалы ее дела? — он уже развернулся, чтобы уходить.

— Их нет. Все засекречено.

— Ты издеваешься? — Гийон застыл на полпути к двери из кабинета.

— Я же сказал, что мне самому дали изучить только часть, — развел руками «старик».

— Кто же она такая?

— Выясни сам. Ты же даниил все-таки, — хохотнул шеф.

— Все, — Гийон жестом показал «хватит». — С этим закончили. Где ее забрать?

— Из Центра, — шеф расслаблено качнулся в мягком кресле. — Под расписку. Заберешь лично.

— Это я буду решать сам, — Гийон смотрел на дверь, желая побыстрее убраться из кабинета. — Отныне она в моей юрисдикции.

— Гийон! Не доводи меня! — лицо начальника побагровело.

— А ты напиши докладную, и я не стану больше мозолить тебе глаза.

— Напишу! — пообещал тот. — Когда-нибудь… А теперь проваливай из моего кабинета! — шеф махнул рукой. — Твое мерцание меня уже достало.

— Оно всех достало, — Гийон наконец-то коснулся дверной ручки. — И, поверь, меня тоже.

***

Она ждала, когда за ней придут, вот уже шесть часов. Все это время она тихо сидела на кровати и смотрела в окно. Чужой мир, другое время, новая жизнь. Она не выбирала. За нее сделал выбор он.

Ровно три недели назад она открыла глаза и поняла, что свет, слепящий ее, вовсе не врата в пресловутый рай, а потолочные лампы, встречающие холодным голубым сиянием. Черные тени, что замелькали перед уставшими глазами, словно темные демоны, вышедшие из недр другого мира, чтобы забрать ее душу, вовсе не мифические создания, а реальные люди, стоящие подле нее. Чужие голоса пронзили чуткий слух, словно тысячи криков гибнущих людей, молящих о помощи. Только умирали на самом деле не они. Умирала как раз-таки она. Или не умирала?

Ключевой вопрос и оказался ответом: нет, она не умирала. Слезы горечи оросили ресницы, и сдавленный стон безысходности проник в пространство вокруг. Она все поняла.

— Год? — спросил чужой охрипший голос, оказавшийся ее собственным.

— Она что-то говорит, — забеспокоились люди вокруг.

Кто-то надел ей на лицо кислородную маску, но она не собиралась так просто сдаваться. Попытка поднять руку не увенчалась успехом: у нее не было никаких сил.

Кто-то склонил к ней голову и приподнял маску:

— Год? — прошептала она на идо, который узнала в их речи.

— Три тысячи пятьсот шестьдесят пятый, — ответил звонкий женский голос.

Она закрыла глаза и больше не плакала. Она знала, для чего они это сделали. Она помнила имя того, кто предал ее.

— Катьеирина?

Она обернулась и увидела в дверях довольно высокого и широкоплечего мужчину в одном из нелепых нарядов, которые носили люди за стенами этого здания. Волосы незнакомца были острижены у самых корней, а на голове среди них виднелся затейливый темно-синий рисунок.

— Вы опоздали, — она снова отвернулась к окну.

— Я и сам об этом знаю, — мужчина подошел к кровати, на которой она сидела.

— А извиняться среди вас не принято? — не глядя на него, произнесла она.

— А среди вас?

— Было.

— Среди нас тоже было, — ответил мужчина.

Она повернула голову и теперь уже более внимательно посмотрела на гостя. Катерина знала, что время изменило человечество за все эти годы. Исчезли светлые оттенки волос, кожа стала более смуглой, а глаза потемнели настолько, что светлым цветом оказался шоколадный оттенок, а не серый, как у этого незнакомца. Был ли он из ее времени или родился позже? Сейчас это не имело значения. Он пришел за ней как неравный по происхождению, как часть того мира, в котором она оказалась. Поэтому, когда бы он ни родился, для нее он был одним из них.

— Могу я узнать ваше имя? — спросила она, поднимаясь с места.

— Маркус.

— Очень приятно, Маркус. Катерина.

— То есть Кайлин, — исправил он.

— Здесь все называют меня этим именем, — Катерина пригладила смятое покрывало. — Почему не Кэтрин тогда?

— Все меняется, и имена тоже, — Маркус подошел к окну и посмотрел на вид, открывающийся с высоты десятого этажа. — Вы русская, а этот язык умер сотни лет назад точно так же, как и все остальные. Что же вы хотите от имен?

— Я хочу, чтобы имя, данное мне родителями, осталось прежним, — в голосе прозвучал протест и некое упорство, как будто Катерина пыталась убедить Маркуса, что есть вещи, которые нельзя забывать. — Хочу, чтобы язык, на котором разговаривал мой народ, понимал хоть кто-нибудь.

— Война стерла грани между людьми, — он посмотрел вверх на ровные ряды проносящихся по воздуху машин. — В этом мире остались лишь коренные жители и пробужденные, к которым относимся мы с вами. Это другая жизнь, дарованная вам не родителями, а Ими. И они назвали вас Кайлин.

— До чего же мы докатились? — она сделала шаг и остановилась у окна рядом с ним. — До единого мира или потери собственного «я»?

— Мы стали убивать друг друга и занимались исключительно этим на протяжении четырехсот лет, — он посмотрел на нее. — Достаточный срок для того, чтобы потерять корни и собственное «я» вместе с ними.

— А где родились вы? — она тоже повернулась к нему лицом.

— В этом Центре, — ответил Маркус и улыбнулся.

— Хороший ответ. Но американский акцент портит впечатление, — Катерина вновь уставилась в окно, внимательно разглядывая прохожих внизу, которые с этой высоты казались мелкими букашками.

— Бывали в Америке? — спросил Маркус.

— И не раз, — усмехнулась она.

— Тогда понятно.

— Мне повезло, что сейчас все говорят на идо. Этот язык только начинал набирать популярность, когда я была маленькой. Хорошо, что я выучила его.

— Ваше произношение достойно похвалы.

— Спасибо за комплимент, — коротко ответила Катерина, пресекая дальнейшие расспросы. — Вы отвезете меня в новый дом?

— Да, для этого я здесь.

— Мне дали одну из этих стеклянных карточек, — она небрежным жестом указала на тумбочку у кровати, на которой лежала та самая платежная карта. — Правда, я все равно не понимаю, как ими пользоваться.

— Вы быстро освоитесь, — Маркус хотел опустить ладонь ей на плечо, дабы хоть немного приободрить, но передумал: слишком уж Кайлин показалась ему отчужденной, и подобный жест с его стороны мог ее напугать. — Думаю, для начала стоит заехать в магазин, ведь кроме этой больничной пижамы у вас ничего нет, — предложил он.

— Отвезите меня домой, пожалуйста, — она прижалась лбом к стеклу. — Покупки я сделаю позже.

— Ладно, как хотите. Могу я называть вас на «ты»?

— Можешь, Маркус. Тем более, что ты явно старше меня.

— Мне тридцать четыре.

— Женат? — Катерина подула на стекло, и на нем расползся запотевший след.

— Нет.

— А дети?

— Это допрос? — рассмеялся Маркус.

— Нет, просто интересно, — она пожала плечами и отошла от окна. — Моя бабушка говорила, что, если мужчина не остепенится до сорока лет, он не сделает этого никогда.

— Ну, у меня в запасе еще шесть лет, — шутливо заметил он.

— Не так уж и много, Маркус.

— Странный мы затеяли разговор, ты не находишь?

— Извини, не хотела тебя обидеть.

— Ну что, пойдем? — Маркус обернулся.

Катерина забрала карточку с тумбочки и остановилась в центре белоснежной комнаты. Кровать, тумбочка, дверь в уборную и широкое окно — вот и весь интерьер, больше напоминавший о вынужденном заключении, нежели свободе и новых перспективах. Она в последний раз осмотрелась, прощаясь с этим местом, и ответила:

— Пойдем.

***

Маркус вел ее на улицу через центральный холл. Здесь никто не обращал внимания на странный внешний вид молодой девушки. Нет-нет, она не была какой-то особенной. В своем времени она больше походила на обычную серую мышь.

Невзрачная внешность, болезненная худоба и низкий рост наделяли ее способностью растворяться в толпе или сливаться с мебелью в заполненной людьми комнате. Она была… безликой, да, так можно сказать. Безликой, но только не для этого времени.

Вокруг толпилось много людей. Высокие, со смуглой кожей и яркими волосами самых разных оттенков, любых, только не природных, они казались мифическими инопланетными созданиями, похожими на людей, но не являющимися таковыми. Нет, они не были устрашающими. Скорее красивыми, но какой-то неестественной, искусственно созданной красотой. В моде приветствовались ярко-фиолетовые и темно-бордовые тона окраски. Аляповатые головы светились, словно неоновые рекламы на проспекте, привлекая внимание окружающих и быстро утомляя глаза своей пестротой.

Маркус снисходительно улыбнулся, когда Катерина, немного замешкав, притормозила у самой двери.

— Боишься?

— Нет.

— А стоило бы, — не без иронии бросил он.

Светоотражающие темные двери открылись перед ней автоматически, и она шагнула за территорию, где прежде была в абсолютной изоляции. Тяжелый спертый воздух ударил ей в лицо и сдавил грудь. Она попыталась вдохнуть его, но закашлялась.

— Думала, за тысячу с лишним лет здесь ничего не изменится? — Маркус остановился рядом. — Я тоже так думал. Привыкай: чистый воздух здесь большая редкость.

Она подняла глаза и в первый раз взглянула на новый мир не через стекло своей комнаты. Высотные зеркальные здания, потоки машин, мчащиеся над головой в бесконечном числе рядов, вздымающихся вверх за самую границу облаков. Здесь не было ни деревьев, ни зелени, только стальные, бетонные, зеркальные и блестящие здания — холодные и величественные хозяева этого чужого мира.

— В городе есть парки? — немного отдышавшись, спросила она.

— Есть, но очень мало. Как-нибудь я свожу тебя в один из них, — пообещал Маркус.

— Где твоя машина? — не поняла Кайлин, глядя на пешеходную зону перед Центром криогенезации и проезжую часть метрах с десяти от нее, на которой редко, но появлялись автомобили.

— Не волнуйся. Сейчас ее подадут.

Они подошли к дороге, и через несколько мгновений к ним подъехала черная блестящая машина с известным логотипом «Мерседес». Со стороны водительского сидения вышел один из тех, кого она часто встречала в Центре.

Они все, по странной прихоти конструкторов, казались очень похожими друг на друга. Гладкая стальная «кожа», большие красные глаза и приветливое лицо с имитацией носа и губ. Они обладали мимикой, и каждое запрограммированное движение на их лицах смотрелось очень искренне, будто их обладатели действительно могли испытывать какие-то эмоции.

Робот подошел к ней и, улыбнувшись, представился:

— Мое имя Ено. А ваше — Катерина?

— Без акцента? — удивилась она.

— Одна из моих программ. Если вы захотите, я смог бы с вами поговорить на русском.

— Это лишнее, тем более, что русским языком больше никто не пользуется, — на чужом языке ответила она.

— В вашем голосе я различаю нотки депрессивного настроения, — робот слегла наклонился и изобразил озабоченность на искусственном лице. — Мне стоит беспокоиться?

— Ено, тебе стоит замолчать и больше меня ни о чем не спрашивать, — отрезала Кайлин и отвернулась к машине.

Робот склонил голову на бок и улыбнулся.

— Как пожелаете.

Ее усадили на заднее сидение автомобиля. Ено и Маркус сели впереди.

— Почему ты сел за руль, а не робот? — удивилась Кайлин.

— Потому что это моя машина, а не Ено, — Маркус подмигнул ей в зеркале заднего вида. — Поедем по земле. Боюсь, к полетам ты еще не готова.

— Меня не укачивало в самолетах, — она пыталась найти ремень безопасности на сидении, но кажется, его там не было.

— Поверь, свою первую поездку в атмосфере на автомобиле ты запомнишь навсегда, — пообещал Маркус и коснулся светящейся полоски, которая замигала прямо над его головой.

Кайлин только хмыкнула в ответ и запрокинула голову: полоска со значком ремня безопасности призывно подмигивала синим свечением. Кайлин коснулась ее пальцем и вздрогнула. Лямки ремня безопасности выстрелили из-за сидения и мягко опустились на ее грудь, автоматически фиксируясь, где это необходимо, и абсолютно не стесняя в движениях. Спустя несколько минут она и вовсе забыла о том, что пристегнута.

По ее меркам, Маркус водил машину отвратительно. И даже несмотря на скоростной режим, предписывающий двигаться не более девяноста километров в час, к езде на такой машине по пустынным асфальтированным улицам города, где все движение концентрировалось над головой, Маркус, казалось, не был готов.

— Почему здесь нет машин? — спросила Кайлин.

За Маркуса ответил Ено:

— В атмосфере скорость передвижения не ограничена, тогда как здесь существует свой лимит.

— Поэтому все полагают, что доберутся по воздуху быстрее?

— Конечно, — кивнул робот.

— Как долго нужно обучаться, чтобы получить права? — она пытливо изучала искусственное лицо Ено.

— Если в прошлой жизни у тебя были права, то для наземного транспорта их получать не обязательно: всего лишь следует обратиться в архив, чтобы Центр криогенизации подтвердил это документально.

— А при чем здесь Центр? — не поняла Кайлин.

— В его архивах хранятся все личные дела вновь пробужденных, — объяснил Ено. — Они засекречены и принадлежат Центру.

— И мое тоже?

— И твое тоже, — кивнул робот.

Кайлин задумалась над таким странным положением вещей. Неужели у Центра криогенезации столько полномочий, что даже водительские удостоверения он вправе выдавать?

— А какие у меня права? — спросила она. — Кто я вообще в этом мире?

— Тебе не объяснили элементарных вещей? — голос Маркуса показался ей слишком удивленным.

— Наверное, я не особо упорствовала с вопросами, — призналась она.

Маркус осуждающе покачал головой:

— Пока ты не прошла тест на интеграцию, за тебя несет ответственность Центр или доверенное лицо. Тебя не могут осудить или подвергнуть наказанию, потому что ты не являешься гражданином этого общества.

— А ты гражданин? — Кайлин перевела взгляд на отражение Маркуса в зеркале заднего вида.

— Да. Три года назад я сдал экзамены и защитил диплом даниила второго уровня.

— Судьи? — она вкинула брови.

— Да, судьи.

— А кем ты был в прошлой жизни? — она чуть наклонилась вперед, задавая этот вопрос.

— Прокурором, — ответил Маркус.

Кайлин рассмеялась и откинулась на спинку сидения:

— То есть тебя повысили в должности?

— Не совсем так. Раньше судебная власть была отдельной ветвью власти, — начал объяснять Маркус. — А сейчас полиция упразднена. Есть только даниилы, которые и расследуют, и выносят приговор.

— Какая благодатная почва для коррупции.

— Не все так просто, — вторил Маркус. — У каждого даниила есть определенный правовой уровень. Я пока защитил только второй и могу осуждать за нетяжкие преступления. Даниилы первого уровня не могут выступать обвинителями точно так же, как и выносить приговор.

— А высший может убивать? — предположила она.

— Осудить на смерть может и даниил третьего уровня, — вкрадчиво произнес Маркус. — Четвертый уровень — самый высокий среди нас. Эти даниилы вершат суд за самые тяжкие преступления. Высшим уровнем обладает только один человек в стране — Верховный даниил. Он-то нами всеми и руководит.

— В общем, суть дела не изменилась. Разница в том, что сегодня кто-то дознаватель, а завтра — судья.

— Ты все правильно поняла, — подтвердил Маркус.

— За мной должен был приехать некий Гийон Самари. Какой у него уровень?

— Четвертый, — Маркус слишком тяжело вдохнул для такого простого ответа.

— И я нахожусь в его юрисдикции? — Кайлин прищурилась, продолжая внимательно следить за его реакцией.

— Да, пока не станешь гражданином или он не передаст опеку кому-нибудь другому.

— И когда я смогу увидеть своего опекуна?

— Завтра. Скорее всего, — поспешно добавил Маркус. — Когда выйдешь на работу.

— Ненавижу все эти дела… — Кайлин едва не застонала от обреченности.

— Тебе уже доводилось работать аналитиком?

— Теперь это так называется? — засмеялась она.

— А как это называлось в твое время?

Маркус слишком резко крутанул руль, и Кайлин едва не ударилась плечом о дверь.

— «Приведите сюда Катерину. Немедленно!», — вот как это называлось.

— То есть ты не была следователем?

— Нет, не была, — она отвернулась к окну.

— А кем тогда была?

— Что, в личном деле не написано?

Маркус замялся.

— Ага, почитать, значит, не дали, — сделала вывод Кайлин.

— Материалы засекречены. С ними знаком только Гийон.

— Ну тогда у него и спроси, кем я была.

Тем временем они въехали в совершенно другой район города, который разительно отличался от всего, что они проезжали ранее. Этот уголок города словно переместился сюда из прошлого.

Белые кукольные домики выстроились в ряд у широкой дороги. Аккуратные, подстриженные газоны и кустарники. Кое-где деревья и цветы. Низкие декоративные заборчики перед каждым домом и старомодные почтовые ящики, неизвестно зачем стоящие здесь.

— Не хватает только домохозяек, мирно болтающих друг с другом, — засмеялась Кайлин

— Нравится это место? — Маркус мельком взглянул на нее в зеркало.

— Не знаю. Театрально как-то, неправдоподобно.

— Это один из самых дорогих кварталов города.

— А самый дорогой — дворцы, выстроенные в ряд? — серьезным тоном выдала она.

Маркус и Ено оценили шутку, засмеявшись в голос.

— Нет, самые престижные районы города — это Северный и Южный парки, — пояснил Маркус.

— Жить на опушке теперь до неприличия дорого? — Кайлин наклонилась к его сидению и выглянула из-за плеча.

— Да, если лес вокруг настоящий, а не голографический.

— Где же тогда буду жить я? В картонной коробке под мостом?

— Не говори ерунды, — Маркус поморщился. — Здесь, конечно.

— Здесь?

— Все пробужденные здесь живут, — он сказал это тем тоном, которым втолковывают прописные истины.

— Выходит, за все это время ничего не изменилось, — Кайлин озадаченно покачала головой. — Выживают лишь те, кто заплатил. Для остальных этот путь закрыт. Нечестно, не правда ли? — рассуждала она. — Почему бы не спасти обреченного ребенка или беременную женщину? Зачем, разве от них будет какой-нибудь толк? Нет. И вот проходит тысяча лет, а мир по-прежнему стоит на коленях перед золотым тельцом.

Маркус и Ено обернулись к ней.

— Ты лучше на дорогу смотри, а не на меня, — напомнила ему Кайлин и сложила руки на груди.

— Не забывай, что я тоже пробужденный.

— Говоришь, прокурором был? — с вызовом бросила она. — Много денег сберег?

— Достаточно.

— Почему же решил второй шанс купить? Не успел все дела завершить? — ее тон явно стал враждебным.

— Я согласился просто так, — Маркус сильнее сжал пальцы на руле. — Шансов все равно не было. А деньги… Кому они нужны после смерти?

— Живым, у которых их нет, — ответила Кайлин.

— Но ты сама ничем не отличаешься от меня, — в голосе Маркуса сквозило раздражение. — Сколько ты отдала корпорации за процедуру?

— Нисколько, — ответила Кайлин и отвернулась.

— Что, смотреть правде в глаза тяжело? Проще других осуждать?

— Вы заслуживаете осуждения.

— А ты — нет?

— Даже большего, чем ты можешь себе представить… — ответила она.

***

Ее новый дом оказался просторным двухэтажным сооружением, таким же кукольным снаружи, как и все соседние. Белый, с зеленой лужайкой и железным почтовым ящиком возле заборчика. Только зайдя внутрь, она поняла, что фасад коренным образом отличается от содержания. Толстые стеклянные стены, автоматическая подсветка пола и потолка, многочисленные приборы и сенсорные компьютерные экраны, которыми она научилась пользоваться в Центре для связи с медицинским персоналом. Все чужое, странное и не вполне понятное.

— Нравится? — спросил Маркус, осматриваясь вокруг.

— Нет. Никогда не любила хай-тек.

— Все эти устройства значительно облегчают жизнь, — он провел пальцем по сенсорному датчику, и освещение стало ярче.

— У меня вся жизнь уйдет на ознакомление с инструкциями по эксплуатации, — заметила Кайлин и прошла в гостиную.

На первом этаже помещение условно можно было разделить на три зоны: холл, гостиную и кухню. В гостиной, кроме большого светлого кожаного дивана и стеклянного столика, стоящего на белом ковре, не было ничего. Здесь же, отделенная от остального пространства толстой стеной, высотой около метра, располагалась кухня. Кайлин обогнула декоративную преграду и первым же делом открыла большой двухкамерный холодильник: пакет молока и два бутерброда с ветчиной явно приуныли в скромной компании друг друга.

Пробежавшись взглядом по стальным створкам многочисленных кухонных шкафчиков, Кайлин заглянула в один из них: тарелки и чашки, стоящие внутри, ничем не отличались от тех керамических, которыми она привыкла пользоваться. Она подошла к электрической плите, оценила ее большую электронную панель управления с множеством кнопок, бросила взгляд на духовой шкаф, вмонтированный рядом, и скептически посмотрела на странную «микроволновку», стоящую на нем. Этот прибор был похож на стеклянный куб с кнопками на передней панели. Кайлин указала на него пальцем, и Ено, увидев ее замешательство, тут же пришел на помощь.

— Это микроволновый преобразователь. Есть продукты, которые продаются в готовом виде в специальных пакетах. Вы должны положить этот пакет в шкаф и задать программу, указанную на упаковке.

Ено приблизился к одному из шкафчиков и открыл его. На полочках аккуратно были разложены какие-то блестящие пакеты. Он достал один из них и прочитал надпись: «Картофельное пюре с индейкой». Затем подошел к «коробке», положил в нее пакетик и нажал на несколько кнопок, светящихся на передней панели прибора: вспышка синего света мигнула внутри, и Кайлин увидела, что пакет заметно увеличился в объеме. Ено достал его и раскрыл. Внутри на блестящей подставке лежала порция картофельного пюре и кусочек индейки, от которых в воздух поднимался пар.

— Вот, можете попробовать!

Она подошла к странному угощению и понюхала его.

— Не похоже на настоящую картошку, — заметила скептически и, набрав немного пюре на палец, осторожно попробовала угощение. — Какая гадость! Настоящая резина!

— Здесь содержится набор необходимых питательных веществ, — пояснил Ено.

— Это невозможно есть, — отмахнулась Кайлин. — Химия сплошная.

— А я привык, — хмыкнул Маркус.

— Хорошо хоть в Центре еда была настоящей, — только и ответила она. — Ладно, ребята, можете идти.

Маркус и Ено удивленно уставились на нее.

— А покупки? — возмутился Маркус. — Да и дом мы еще не осмотрели.

— В другой раз. Я хочу отдохнуть.

— А магазин? Тебе завтра на работу. Не пойдешь же ты в этом? — он указал пальцем на ее зеленую больничную пижаму.

— Это не твои заботы, Маркус. Я хочу, чтобы вы немедленно отсюда убрались! Вон! — приказала она.

Ено и Маркус только переглянулись и, ничего не говоря, вышли из дома.

— Ну и мегера! — пожаловался Маркус роботу, садясь в машину.

— У нее депрессия, такое поведение оправдано.

— Ты останешься здесь?

— Да, — Ено склонил голову, словно верный дворецкий перед лицом своего нанимателя. — Гийон поручил мне постоянно за ней наблюдать.

— И где ты обоснуешься? — Маркус опустил стекло в машине и еще раз присмотрелся к скромному убранству прилегающей к дому территории.

— Вон под тем кустом, — Ено указал на низкий зеленый кустарник под окнами.

— Замечательный ты агрегат! — рассмеялся Маркус. — Ни холода не боишься, ни спать не надо. Завидую я тебе.

— Не стоит. Это — моя работа.

— Ладно, я поехал, — Маркус завел двигатель автомобиля. — Франческа наверняка уже заждалась.

— Твоя любовница ждет тебя дома? — Ено склонил голову на бок.

— Боже упаси! — Маркус перекрестился. — Я не привожу их домой. Это мой шалаш, там им делать нечего.

— Тогда до завтра, Маркус.

— Пока, Ено. Заеду утром. Звони, если что.

— Хорошо. Маркус? — Ено внезапно запнулся, как будто программа его сознания только что обновилась.

— Да, — Маркус не торопился поднимать боковое стекло, давая роботу время «перезагрузиться».

— Тебе не кажется, что эта девушка очень необычная? — Ено наклонился к Маркусу и внимательно смотрел на его лицо.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она красива, но на тебя не произвела впечатления.

— Это как? — Маркус даже поморщился, все еще не понимая, причем здесь он и его впечатления?

— Ты не оценил ее как привлекательную женщину, — Ено снова склонил голову на бок.

— Не могу сказать, что она ужасна, но рядом с Сианной, — Маркус поднял вверх указательный палец, — которую я нахожу привлекательной, ей лучше не стоять.

— И в этом твоя главная ошибка, — робот резко разогнулся.

— Тебе виднее, Ено. Наверняка ты уже смоделировал в своем электронном мозгу всевозможные образы этой «красавицы», — он шутливо покрутил пальцем у виска.

— Я определяю красоту, исходя из биометрических параметров. Ее тело и лицо симметрично на девяносто два процента, что означает, что ее внешность на семь процентов более совершенна, чем у Сианны, — Ено даже прижал пальцы к подбородку, копируя человеческую задумчивость. — Однако, при этом ты не счел Кайлин красивой. Что же я упустил?

— Мужчина не оценивает женщину по симметрии лица. Она может быть вообще не симметричной, и в этом будет заключаться ее привлекательность. С Кайлин дело совсем в другом, — Маркус прищурился одним глазом, как будто в него дым попал. — Эти светлые волосы и бледное лицо на фоне зеленого больничного костюма смотрятся просто ужасно. Кроме того, она какая-то слишком худая и скрюченная. Бесформенная, короче. А грация, кокетство? — Маркус осуждающе покачал головой. — Ты видел, как она ходит?

— Мне интересна твоя точка зрения, Маркус, — Ено почтительно кивнул. — Я обязательно подумаю над этим.

— Думай. Потом поделишься своими выводами.

***

Катерина обошла весь особняк за десять минут. Три спальни наверху, гардеробная, две ванные комнаты и веранда на заднем дворе с видом на забор. Самым уютным помещением в доме ей показался подвал, вход в который был спрятан в нише под лестницей. Он был обит деревом, и там горел приглушенный теплый свет. Все было хорошо, пока она не подошла к окну вверху стены и не поняла, что это — бутафория. Привычная дрожь пробежала по телу, и Катерина быстро покинула злосчастное помещение.

Маркус оказался прав: кроме больничного костюма, любезно подаренного ей Центром, вещей у нее не было. Она долго осматривала электронные приборы внизу, пока не наткнулась на какой-то блестящий обруч. Сначала она надела его на голову, но тут же, осознав ошибку, сдвинула на глаза. Впереди, откуда не возьмись, появился экран компьютера и клавиши, парящие в воздухе. Она попыталась разобраться в программе и, спустя еще двадцать минут, наконец, вышла в мировую электронную сеть.

Через час заказ на доставку одежды, еды и элементарных средств гигиены был готов. Срок доставки — не более трех часов. Что ж, делать было нечего, и Катерина решила найти телевизор. Усевшись на диван в гостиной, она задумалась над тем, где же все-таки расположен этот объект «всемирного тяготения» и как его включить.

— Телевизор, черт побери! — воскликнула она, как вдруг перед ее глазами возникла проекция экрана с большим числом каналов на нем. — Новости, — произнесла Катерина, и ее выбору престало пять каналов с различными репортажами.

Она выбрала тот, где диктор рассказывала о подписании какого-то договора между континентами.

За три часа ожидания она узнала, что на Земле до сих пор кто-то голодает, что в Африке строят очередную термоядерную энергетическую станцию, что жители Америки пострадали от нового урагана, а в Европе, где она находилась, расширен круг лиц, имеющих право на гражданство.

И теперь она поняла, что за тысячу с хвостиком лет кардинальным образом ничего не изменилось: люди по-прежнему верили в Бога, не имея реальных доказательств его существования, и все еще задавались вопросом, существует ли разумная жизнь во Вселенной, кроме земной.

В дверь позвонили, и она рывком бросилась ее открывать.

Ено с лужайки ее собственного дома наблюдал за тем, как несколько молодых людей перетаскивают из грузовичка какие-то коробки с вещами. «Что ж, по крайней мере, девушка разобралась с тем, как можно делать покупки», — подумал он и автоматически улыбнулся.