Пробуждение

Даниэль Зеа Рэй, 2022

3565 год. Общество разделено на коренных жителей и пробужденных, которых после смерти подвергли глубокой заморозке и спустя долгие годы воскресили. У пробужденных нет прав и ответственность за их поступки несут опекуны. Социальное неравенство породило взаимную ненависть коренных и пробужденных жителей Земли. Нейтралитет сохраняет правительство и даниилы, которые стоят на страже порядка в этом обществе.Кайлин просыпается в новом мире спустя полторы тысячи лет после смерти. Ее опекуном назначают Гийона Самари – даниила из отдела особо тяжких преступлений. Гийон не скрывает своей ненависти к пробужденным и вынужденное назначение опекуном воспринимает как наказание. Ему поручена миссия: он должен выяснить, кем в прошлой жизни была его подопечная и какие тайны она хранит. Когда на кон становится ее жизнь, Гийон понимает, что Кайлин пустили в расход и кроме него ей некому помочь.Пробужденной и опекуну придется найти общий язык. Но никому не известно, что из этого получится.

Глава 6

«Смыслом моей жизни всегда была работа. Я хотела творить, надеялась, что смогу добиться чего-то. Но с каждым днем мое время просачивалось сквозь пальцы, и я понимала, что не успею… Брат был намного талантливее меня. Задачу, над которой я могла биться несколько недель, он решал за считанные часы. И в какой-то момент я полностью доверилась ему. Он стал моим маяком, и успех был почти осязаем. Когда я, наконец, поняла, к чему все движется, что-либо менять было уже поздно. И я сдалась. Тяжело это — отказываться от своих надежд, но выбирать к тому времени было уже не из чего. Тогда я совершенно ясно поняла, что своими руками вымостила для себя дорожку в ад…»

Из разговора от 14.11.3565

За обедом разговоры велись исключительно о результатах медицинской экспертизы последней жертвы. Кайлин не вступала в общую беседу. Внимательно прислушиваясь к отдельным фразам, она постепенно смогла вникнуть в суть дела.

Погибшая была беременной. Срок ранний, но все же экспертам удалось получить образцы ДНК зародыша. Теперь задача была предельно простой: сравнить полученный образец с данными, имеющимися в базе геномов, и если повезет, найти несколько подходящих кандидатов на отцовство.

На следующий день их группе предстояло разделиться и собрать показания у всех лиц, знавших и общавшихся с жертвой. О том, чем займется сама Кайлин, не говорил никто. Она уже было подумала, что про нее совсем забыли, как вдруг Маркус ненавязчиво намекнул Гийону, что нового аналитика все-таки стоит чем-нибудь «нагрузить».

— Кайлин поедет со мной в дом последней жертвы, — произнес Гийон. — Я хочу еще раз все осмотреть. Ей это будет полезно, глядишь, еще несколько новых идей подкинет.

— Так вы узнали, кем была та девушка? — спросила Кайлин, поднося вилку ко рту.

— Она не состояла в Гильдии невад, — ответил Гийон.

— Значит, я ошиблась?

— Это ничего не значит. Она могла работать неофициально, только со своим узким кругом клиентов.

Кайлин ничего на это не ответила и продолжила поглощать тушеный картофель.

— У тебя, я смотрю, аппетит прорезался? — подколол ее Гийон.

— Да, пока вы обсуждали дела насущные, я смогла поесть.

— Это хорошо. А то скоро просвечиваться начнешь.

Кайлин пожала плечами.

— Я от природы такая. Сколько бы ни ела, в весе все равно не прибавляю.

— В женщине должно быть хоть что-то, кроме костей.

Кайлин вопросительно приподняла брови:

— Меня мои кости нисколько не смущают.

— Это мы уже поняли, — отметил Гийон.

— Я могу продолжить есть, или вы все так и будете заглядывать мне в тарелку?

— Ешь-ешь, — похлопал ее по плечу Маркус и ударил кулаком по спине.

— А-а-ай!

— Следи за осанкой.

— Но я же ем! — Кайлин демонстративно бросила приборы.

— Ты всегда должна помнить о ней. Скукожилась над тарелкой, того гляди, горб вырастет.

Сианна искренне рассмеялась:

— И ты, Маркус, надеешься ее перевоспитать? Боюсь, это невозможно.

— Почему? — удивился тот.

— Она наверняка всегда была такой.

— Какой «такой»? — настороженно переспросила Кайлин.

— Мужеподобной, — произнесла Сианна.

— Ты хочешь сказать, что я похожа на мужчину?

— А разве нет?

— Тогда ты похожа на проститутку.

Гийон и Маркус замерли в молчании. Рихтор заметно напрягся, но все же промолчал.

— По твоему, если женщина следит за собой и хорошо выглядит — она невада? — решила уточнить Сианна.

— А, по твоему, если не следит за собой, то — мужчина? — парировала Кайлин.

— Дело не только во внешнем виде. Посмотри, как ты ходишь? Как ведешь себя? Маркусу просто неудобно рядом с тобой находиться, потому он из шкуры вон лезет, чтобы что-то исправить. Но мы-то с тобой знаем, что старую собаку новым трюкам не обучишь.

Кайлин повернулась и взглянула на Маркуса.

— Тебе стыдно находиться рядом со мной?

— Нет, конечно. Я же сказал, что ты прекрасно выглядишь.

Кайлин вытерла губы салфеткой и медленно поднялась со стула.

— Я такая, какая есть. Я сутулюсь, размашисто хожу и гремлю костями. Да, я такая! Зато вы все на моем фоне смотритесь самыми очаровательными людьми на свете. Я подожду вас в холле.

— Я не разрешал тебе уходить, — напомнил Гийон.

— Могу я уйти? — сквозь глубокий вдох спросила Кайлин.

— Нет. Пойдешь вместе со всеми.

Она опустилась на стул и сложила руки на груди.

— Есть, хозяин.

— Слушаюсь, — поправил ее Гийон.

— Что?

— Слушаюсь, хозяин, — ты хотела сказать.

— Тебе лучше не знать того, что я хотела сказать.

— А тебе лучше помолчать, пока я не вышел из себя, — предупредил Гийон.

«Себе дороже», — подумала Кайлин и отвернулась. Погрузившись в собственные мысли, она не заметила, как все закончили трапезу.

— Кайлин, ты идешь? — позвал Маркус.

— Да, — отрешенно отозвалась она и поднялась из-за стола.

— Шевелись, — буркнул Гийон, — мне нужно уезжать.

Кайлин испепелила его взглядом и отвернулась.

— Ты с нами на лифте или пешком? — спросил Маркус, кладя руку ей на плечо.

— Пешком, — ответила она и отстранилась.

Когда Кайлин, наконец, преодолела два высоченных пролета и вышла в холл третьего этажа, оказалось, что Гийон ждет ее там.

— Медленно ходишь. Следует в зале поработать, иначе так и будешь язык свешивать от малейшего напряжения.

— Я подумаю над твоим предложением.

— Ты не поняла, — он усмехнулся. — Это приказ.

— Да, хозяин.

— Слушаюсь.

Кайлин остановилась посреди коридора и, пропустив его вперед, показала средний палец.

— И тебя туда же, — отчеканил Гийон.

— Ты не мог этого видеть.

— Зеркало прямо по курсу. Прекрасный вид, не так ли?

Кайлин напрягла зрение и действительно, в конце длинного коридора увидела небольшое зеркало, висящее на стене. Даже если постараться, она все равно не смогла бы разглядеть в нем себя, тем более, показывающей средний палец.

— Так вот зачем этот обруч… — прошептала она себе под нос.

Гийон остановился перед дверями в собственный кабинет и повернулся к ней.

— Мне все равно, как далеко ты меня посылаешь и что при этом думаешь. Но запомни: если еще раз ты посмеешь показать мне этот палец, я его сломаю. Не люблю этих жестов, особенно, когда ими пользуются тебе подобные, — с этими словами он открыл перед ней дверь и пропустил вперед.

Кабинет Гийона привел ее в некое замешательство. Кайлин, почему-то, представляла себе это помещение иначе. В ее голове образ рабочего кабинета опекуна непременно должен был отражать его характер: современный холодный интерьер, минимализм и идеальный порядок.

Но, войдя в дверь вслед за Гийоном, она попала в царство какой-то теплоты и милых сердцу вещей. Огромный светлый ковер, деревянная мебель с резными ножками, кожаные кресла, массивный дубовый рабочий стол, бар — неизвестно для чего стоящий здесь, ведь на работе пить спиртное не положено, — грамоты и фотографии с неизвестными ей, но явно значимыми персонами, книжные стеллажи, статуэтки, аккуратно расставленные по полочкам, старомодные часы со стрелками, маятник, несколько открыток и портрет некой женщины, снисходительно улыбающейся со стены всем присутствующим.

Здесь было уютно, словно комната эта находилась вовсе не в офисном здании, а где-то далеко, в загородном доме на берегу большого озера, куда владелец приезжал на выходные, чтобы отдохнуть.

Остановившись на входе, Кайлин боялась сделать следующий шаг, восторженно вглядываясь в каждую деталь обстановки. Гийон замешкался и тоже огляделся. Ему было не понятно ее удивление, и он даже напрягся, будто боялся, что подопечная уловит в этом помещении нечто личное, нечто важное для него самого.

Он посмотрел на Кайлин, и все то время, пока она медленно перемещала взгляд от одного предмета к другому, наблюдал за ней. В уголках ее глаз появились морщинки, и от этого черты лица стали мягкими, а взгляд будто потеплел. Она прикусила нижнюю губу, и Гийон узнал этот жест. Кажется, Кайлин всегда так делала, когда задумывалась о чем-то. Ему показалось, что ей понравилось то, что она увидела. Что же может нравиться ей здесь, в помещении, где большую часть времени обитает ненавистный ей человек?

— Чей это портрет? — спросила она.

— Ты здесь не на экскурсии, — буркнул он и отвернулся.

Когда, спустя несколько мгновений, Гийон посмотрел на нее вновь, лицо ее ничего не выражало. Она глядела себе под ноги, безучастно сгорбившись и сложив руки на груди. Глаза перестали светиться, и знакомая ему обреченность заняла законное место в ее грустном взгляде.

На сердце стало спокойнее. Такой он хотел ее видеть: маленькой, смирившейся и отрешенной. Почему? Потому что в другой Кайлин он чувствовал силу, огонь, который его привлекал.

— Ты будешь работать в моей комнате отдыха, — пояснил Гийон. — Там можешь трогать все, что пожелаешь. Но если я хоть раз застану тебя в этом кабинете, сующей нос куда не следует, мало тебе не покажется.

— У меня нет привычки рыться в чужих вещах, — соврала она, припоминая, как искала важные документы в офисе бывшего начальника.

— У меня много дел. Можешь идти.

Гийон бросил эти слова с таким видом, будто она удостоилась аудиенции, как минимум министра, и теперь задерживает его.

Кайлин, догадавшись, что разговор на этом окончен, прошла в единственную внутреннюю дверь его кабинета и попала в комнату отдыха. Шерстяной ковер, диванчик, кресло, кофейный столик, шкаф с чайными принадлежностями, тарелками и приборами, чайник, кофеварка, голографический телевизор и стопка аккуратно сложенных газет на полу возле кресла, — все было в ее полном распоряжении. И главное, здесь было окно: большое, оно открывало ее взору вид на широкую улицу и высотное здание напротив.

— Можешь закрыть за собой дверь, — подсказал Гийон, присаживаясь за рабочий стол.

— Я принесу сюда документы?

— Делай, что хочешь, только не мешай.

Кайлин несколько раз прошествовала через кабинет опекуна с пачками мятых бумаг. Спустя некоторое время Гийон заглянул к ней и, застав пробужденную, грызущую карандаш, среди вороха бумаг на полу, объявил, что уезжает.

— До конца рабочего дня ты вернешься или мне закрыть все самой?

— Вернусь. Где туалет, ты знаешь, так что… — не договорив, он быстро скрылся за дверью.

Вернулся Гийон около пяти. Если учесть, что в десять минут шестого рабочее время заканчивалось, можно сказать, что он приехал вовремя.

Пребывая в скверном расположении духа после разговора с Цемеи, он заглянул в комнату к Кайлин и обомлел: пробужденная, сидя на полу и облокотившись на диван, читала… газету. Папки с документами стопкой лежали на кофейном столике.

— Ты что, все разложила? — не веря собственным глазам, произнес Гийон.

Кайлин оторвала взгляд от интересной статьи и посмотрела на него:

— Вообще-то, да!

— И сколько у тебя ушло на это времени?

— Часа два, наверное, — пожала плечами она.

— Ты разложила более тысячи листов из четырех разных дел в нужной нумерации по папкам?

— Да.

— За два часа?

— Да.

Не поверив ей на слово, он прошел в комнату и взял со стола одну из папок. Пролистав подшитые в нее листы, он взял другую папку, затем еще одну, и еще… Все бумаги действительно были разложены в порядке нумерации.

— Как ты это сделала? — с неподдельным удивлением спросил Гийон.

— А ты присмотрись внимательнее, может, поймешь.

Он с прищуром взглянул на нее и пролистал страницы, особо не всматриваясь в содержание.

— Как? — повторил он.

Кайлин поднялась с пола и, отогнув край листа, поднесла его к свету: бумага просвечивала зеленоватым оттенком. Затем она подобрала другую папку и снова поднесла край листа на свет — он был желтоватым.

— Каждое дело печатали на типовой бумаге, но в разное время. Мне повезло: все дела отличаются друг от друга по оттенку листов. Оставалось только разложить номера. Около трехсот страниц на каждое дело — не так-то и много.

Он посмотрел на нее, как на существо не с этой планеты. Гийон понимал, что столь простой и неординарный метод сортировки бумажного материала вряд ли бы пришел ему в голову. Ведь, знай он, что листы отличаются по оттенку, тщательнее подобрал бы документы…

— Интересный подход, — ответил Гийон и кинул папку на пол.

Кайлин посмотрела сначала на него, затем на папку и все поняла.

— Это что, тебе не нужно?

— Нет, конечно. Все это есть в базе.

От злости, переполнившей ее чашу терпения на сегодня, у Кайлин свело горло. Она не знала, что ответить. Ни одной связной мысли, ни одного приличного слова не было в ее голове. В ярости она схватила одно из дел, и, отогнув скобы, вырвала все листы, бросив их опекуну в лицо.

— А теперь сложи все заново, — опешив от такой наглости, произнес он.

Кайлин же, ослепленная гневом, схватила другую папку, и пачка листов на этот раз ударилась ему в грудь.

— Давай, давай! Там еще две осталось! — подначивал Гийон.

Тогда она подняла с пола упавшие листы и начала рвать их, разбрасывая по сторонам.

— Совсем с ума сошла? — произнес ледяным тоном.

— А что? Так интереснее, не находишь?! Буду клеить скотчем! Неплохой пазл получится!

Он подгреб ногой несколько листов и подбросил их воздух.

— Жаль, что я раньше до этого не додумался.

— Ублюдок! — она топнула ногой по полу.

— Психичка! Приди в себя, наконец!

— Это низко! Я ведь старалась!

— Я дал тебе задание, — отчеканил он. — Если ты справилась раньше, нужно было не газеты читать, а спросить у других, не нужна ли им помощь.

— Это смешно! Без твоего согласия здесь никто ничего мне не поручит.

— Ты не пробовала. Если ты не в состоянии проявить инициативу даже в таких элементарных вещах, какое дело я могу тебе доверить? Мало того, что ни черта не знаешь, так еще и ленива. Ты, — он ткнул ее пальцем в грудь, — неотесанный безграмотный бездельник, живущий на подачку от какой-то дойной коровы и претендующий на значимое место в этом мире!

«Безграмотная», «неотесанная бездельница», — только этими словами Гийон характеризовал ее. А она презирала таких людей, таких, к которым он ее причислил.

— Ненавижу! Как же я тебя ненавижу! — прохрипела Кайлин и, сжав руки в кулачки, вдруг расплакалась.

Эти слезы, прыснувшие из глаз! Она не хотела их. Но подавить желание разреветься не смогла.

Вся злость Гийона почему-то растаяла в один миг. И на ее место пришло чувство вины. Чисто мужское состояние, когда не можешь понять, что такого сделал, чтобы довести женщину до этих самых слез. И беспомощность, когда не видишь способа прекратить эту женскую истерику, кроме как сбежать от нее.

— Ты чего? — промямлил он.

— Уйди!

— Ты что, из-за этого собралась здесь рыдать?

— Уйди! Не хочу тебя видеть! Ты словно весь сделан из стали! Не человек, а робот!

Это последняя фраза прочно засела в его мозгу. Кайлин даже не поняла, что произнесла, возможно, самые обидные для него слова. Да и откуда ей было знать, что в теле Гийона мало чего осталось от человека…

Злость за эту рану внутри, вылилась в желание отомстить Кайлин самым жестоким образом. Гийон напрягся, обдумывая свой ответ, а затем, набрав побольше воздуха, произнес:

— Уж лучше быть роботом, чем таким убогим подобием женщины, как ты!!!

Бросив это, он вышел в дверь и хлопнул ею так, что у Кайлин зазвенело в ушах.

Она посмотрела на пол, усыпанный разорванными клочьями бумаги, и упала на колени. «Убогим подобием женщины» — вот кем она была.

Она плакала молча, позволяя теплым слезам сочиться из глаз и падать на чистый мягкий ворс ковра.

Кем же она стала за все эти годы? В кого превратилась? А главное, когда именно произошла эта перемена. Она не помнила. Не смогла выудить из прошлого этот момент.

— Убогое подобие женщины, — прохрипела она, а потом вдруг выпрямилась и прекратила плакать.

Глаза ее распахнулись, и твердая уверенность в том, что это не так, стрельнула в ее голове. Разве не сегодня ей улыбнулся покупатель в аптеке? Разве не без интереса ее рассматривал официант в кафе, когда заказ делала не она? Разве сегодня кто-нибудь из сторонних людей что-нибудь сказал про нее плохого? Нет! Нет, черт побери! И сегодня ее замечали, обращали внимание. Никакой жалости, никакого презрения.

Нет, она была другой. Он сказал это специально, чтобы побольнее уколоть, ужалить посильнее. Потому что она обидела его первой. Это она указала ему на его физический недостаток, сравнив с роботом. Это она воспользовалась столь низким приемом, чтобы уязвить его самолюбие. И тут Кайлин почувствовала себя сволочью.

Поднявшись с пола, она начала подбирать разорванные листы бумаги и собирать их в стопки. Что с ними теперь делать? Может, действительно склеить, раз все равно никакой другой работы Гийон ей не даст?

В дверь постучали.

— Да? — отозвалась она.

— Ты идешь? — спросил Маркус, заглядывая внутрь.

— Да, сейчас.

— Что тут случилось? — он обомлел, глядя на бумаги, разбросанные вокруг. — Кто все это учинил?

— Я, кто ж еще, — пробормотала под нос Кайлин.

— Как это произошло?

— Лучше тебе не знать, Маркус.

— Ты опять поругалась с Гийоном?

— Да.

— Тебе не стоит провоцировать его, — Маркус покачал головой.

— Мне тяжело сдерживаться.

— Относись ко всему проще. Пойдем, я завезу тебя домой.

Кайлин еще раз окинула взглядом свою новую рабочую комнату, усыпанную листами бумаги и, зацепив один из них носком на прощание, вышла вслед за Маркусом.

***

Рабочее утро началось, как обычно, с завтрака в кафе. Гийон пришел одним из последних и, молча присаживаясь на свое место, тут же заказал кофе. Кайлин сидела возле Сианны и почитывала какую-то книгу. Насыщенно синий тон блузки, которую она выбрала сегодня, изумительно оттенял ее кожу и акцентировал внимание на глазах. Гийон, сам того не замечая, задержал взгляд на ее лице чуть дольше, чем это требовалось, и не сразу понял, что к нему обращаются.

— Я сказала: «Привет, Гийон», — повторила Сианна.

— Да, всем привет, — тихо ответил он и отвернулся.

— Что сегодня? — спросила Сианна, пытаясь разрядить обстановку.

Кайлин, словно только сейчас заметив присутствие начальника рядом, оторвалась от книги и подняла глаза.

— Читать дома будешь, а здесь изволь работать, — буркнул Гийон, смотря куда-то в сторону.

Кайлин захлопнула книгу и пристроила ее себе на колени.

— Итак, — начал Гийон, — вчера я разговаривал с Цемеи. Он весьма обеспокоен тем, что назревает вокруг. На днях запланировано заседание комиссии по правам пробужденных насчет вопроса узаконивания процедуры предоставления гражданства в случаях, когда пробужденные вступают в брак с гражданами.

— То есть? — не поняла Кайлин.

— На сегодняшний день, когда пробужденный вступает в брак, опека над ним автоматически переходит в руки супруга, — объяснил Гийон.

— А это нормально, когда муж или жена являются опекуном?

— В том-то и дело, что нет, — вздохнул Маркус. — Но и ненормально, когда муж или жена находятся под опекой какого-либо третьего лица.

— У этого решения есть оборотная сторона, — ответила Кайлин.

В этот момент на нее уставилось пять пар глаз, включая Ено.

— Что? — переспросил Гийон, будто не понял сути ее реплики.

— Кто-то может нажиться на этом, — пожала плечами Кайлин. — Эту лазейку предоставляет вся ваша система.

— Но она работает, эта система, — воспротивился Гийон.

— Каким образом? Лишая людей права распоряжаться собственной жизнью?

— Она охраняет всех нас от последствий действия вируса криогенизации.

— Не Сакар повреждает мозг, а сам процесс умирания.

— Ошибаешься, — ехидно ухмыльнулся Гийон. — Они просто не стали акцентировать твое внимание на носительстве вируса.

— Что? — Кайлин прищурилась.

— После пробуждения вирус остается в теле в неактивном состоянии. Он не опасен для окружающих, но, тем не менее, каждый пробужденный — его носитель.

— Это мне известно. Ничего нового.

— Да-да-да, — залепетала Сианна. — А еще ты не прошла обследование у нас в центре.

— То есть? — насупилась Кайлин.

— Мне вчера позвонили из кадрового отдела и сообщили, что у них нет данных твоего медицинского обследования.

— Запросите их из Центра криогенизации, — пожала плечами Кайлин.

— И потратить на процедуру целую неделю? Один только запрос составить чего стоит!

— Так в чем проблема? Этим должен заниматься кадровый отдел, а не ты.

— Ты закреплена за нами, — Сианна обвела рукой всех за столом, — и, если твои документы не в порядке, мы за это несем ответственность.

— Ладно, что нужно сделать? — перешла к сути Кайлин.

— Пройти медосмотр, — улыбнулась Сианна и посмотрела на Гийона.

Тот кивнул и продолжил:

— Сианна, займись этим. Проведи в наш медицинский центр: там у тебя полно знакомых, так что пусть быстро все сделают, и закончим на этом.

— Как скажешь, — согласилась Сианна.

Кайлин, конечно же, сразу поняла, в чем здесь дело. Но что они могли найти, проведя тесты? Имя ее им известно, причину ее смерти они все равно не определят. Разве что… Да, черт с этим. Какое им дело? Только если посмеются, а это она вполне сможет пережить.

— Когда поедем на этот медосмотр?

— После обеда, — ответила Сианна, допивая кофе. — Я зайду за тобой.

— Хорошо.

Дальше обсуждение плавно перетекло в русло «кто какие документы уже подготовил», «кто конкретно будет беседовать со свидетелями» и «когда они планируют справиться с этим заданием». Затем Гийон очень прозрачно намекнул, что в день заседания комиссии по правам пробужденных Маркусу и Кайлин лучше посидеть дома и не высовываться, на что Маркус весьма красноречиво ответил, что он найдет, чем заняться у Кайлин дома.

И пусть Кайлин не восприняла просьбу Гийона серьезно, самого опекуна весьма заботил вопрос безопасности подопечной и собственного друга. Он вспомнил, чем обернулось прошлое подобное мероприятие и заметно напрягся, представляя, что в этот раз из разъяренной толпы протестующих придется вытаскивать не Маркуса, а Кайлин. И эта задача показалась ему практически не выполнимой. Она даже ударить не сможет, если что-нибудь произойдет, не говоря уже о том, чтобы отбиться от своры людей, норовящих разорвать ее в клочья в тот же миг.

Все поднялись со своих мест и направились к лифту. Кайлин спрятала подмышку книгу, которую начала читать сегодня, и побрела за ними следом.

— Сегодня решила с нами прокатиться? — засмеялся Рихтор.

— Боитесь заразиться клаустрофобией?

— Ну, если ты повторишь вчерашний номер с нами в лифте, боюсь я больше не смогу в нем ездить.

Общий хохот врезался в уши Кайлин. Она промолчала, глядя на свое искаженное отражение в стальной поверхности закрывающихся перед ней дверей. Глубокий вдох, несколько секунд ожидания, и она снова была свободной. «Вполне сносно» — подумала Кайлин и поставила еще одну галочку в строку: «Борьба с собой».

Гийон не появлялся в собственном кабинете более часа. Кайлин с грустью подумала, что он наверняка старается избегать ее общества, потому не торопится приступить к делам в рабочем кабинете. С другой стороны, без его присутствия за дверью она ощущала себя более комфортно.

Кайлин выходила из уборной, когда увидела, что опекун возвращается к себе вместе с Маркусом. Замешкавшись на полпути, Гийон остановился.

— Где ты была? — спросил он.

— В туалете, — ответила Кайлин, приближаясь к ним.

— Ты все понял?

— Да, Гийон, — кивнул Маркус. — Завтра сделаю.

— Хорошо.

Гийон вошел в кабинет первым. Даже не оглянувшись, он попытался закрыть дверь перед ее носом, но она успела протянуть руку и перехватить ее. Маркус, заметив эту сцену, громко рассмеялся, но ничего не сказал.

Войдя в бывшую комнату отдыха, а нынче свой «офис», Кайлин закрыла за собой дверь и села на пол. Возобновив «творчество», она довольно быстро отвлеклась от неприятного инцидента.

Гийон сел за рабочий стол и не сразу заметил, что что-то не так. В углу, среди документов и других бумаг, лежал помятый листок, склеенный из обрывков прозрачным скотчем. Он потянулся за ним. Надпись на листке была написана от руки: «Прости меня».

Вот так она попросила прощение за то, что, как ему показалось, сделала специально. И, держа в руках помятый листок простой офисной бумаги, склеенный из довольно мелких кусочков, он понял, что получил какой-то особенный подарок, странным образом согревающий его изнутри от одного только прикосновения.

Выдвинув один из ящиков стола, Гийон бросил послание внутрь. Наваждение покинуло его, но чувства презрения и стыда где-то внутри самого себя никуда не делись.

Он поднялся с места и подошел к смежной двери. Там, в другой комнате, было тихо. Приоткрыв дверь, Гийон заглянул внутрь: Кайлин, держащая во рту изгрызенный карандаш, со скотчем, прилепленным где-то на запястье, выглядела, мягко сказать, неформально. Обернувшись на звук открывающейся двери, она встретилась со знакомым контактным обручем.

— Собирайся, выезжаем через пять минут, — сказал он и тут же закрыл за собой дверь.

Кайлин улыбнулась этим словам, потому что вопреки всей сухости подобной фразы, они были произнесены без злости и агрессии по отношению к ней.