Пробуждение

Даниэль Зеа Рэй, 2022

3565 год. Общество разделено на коренных жителей и пробужденных, которых после смерти подвергли глубокой заморозке и спустя долгие годы воскресили. У пробужденных нет прав и ответственность за их поступки несут опекуны. Социальное неравенство породило взаимную ненависть коренных и пробужденных жителей Земли. Нейтралитет сохраняет правительство и даниилы, которые стоят на страже порядка в этом обществе.Кайлин просыпается в новом мире спустя полторы тысячи лет после смерти. Ее опекуном назначают Гийона Самари – даниила из отдела особо тяжких преступлений. Гийон не скрывает своей ненависти к пробужденным и вынужденное назначение опекуном воспринимает как наказание. Ему поручена миссия: он должен выяснить, кем в прошлой жизни была его подопечная и какие тайны она хранит. Когда на кон становится ее жизнь, Гийон понимает, что Кайлин пустили в расход и кроме него ей некому помочь.Пробужденной и опекуну придется найти общий язык. Но никому не известно, что из этого получится.

Глава 4

«Меня много кто ненавидел. В основном те, от кого я требовала невозможного. И я получала то, чего хотела. Однажды, проходя мимо своего секретаря, которому я сделала замечание по оформлению документов, мне в спину было брошено слово «сука». Я услышала то, чего не должна была слышать, и обернулась, перепугав Фёклу до смерти. «Да, я сука, — ответила я. — Умная сука. А ты — любовница руководителя проекта». Следует сказать, что Фёкла была моей единственной подругой в последующие годы. Она погибла за три месяца до моей смерти: выбросилась из окна своего пентхауса. К ней на похороны не пришел никто из сотрудников, кроме меня. Тогда я поняла кое-что: лучше пусть тебя искренне ненавидят, чем возносят фальшивые признания в любви…»

Из разговора от 17.11.3565

— Куда ты меня везешь? — спросила Кайлин, когда Маркус остановился на одном из светофоров в центре города.

— В торговый центр, где тебе подберут одежду.

Он произнес это спокойным тоном, но напряжение, которое возникло между ними, Кайлин словно осязала собственной кожей.

— Разве я просила тебя об этом? — она повернула голову и взглянула на профиль Маркуса.

— Нет, но прилично одеться тебе все-таки придется, — он сосредоточенно следил за сигналом неонового светофора, проекция которого висела прямо над лобовым стеклом автомобиля.

— Я ничего не понимаю в этой вашей моде. Ты только взгляни на свои штаны! — она указала на них рукой. — Это же гофра какая-то!

— Это — модная гофра, а на тебе потертые джинсы, которые сейчас носят только бомжи и попрошайки на улицах.

Невозмутимость Маркуса слегка остудила пыл Кайлин. Все-таки своей выходкой она навредила ему сегодня, чего определенно не хотела. И теперь он снова нянчился с ней.

— Одежда не изменит отношения окружающих ко мне, — Кайлин отвернулась к окну.

— Ошибаешься. От твоего внешнего вида зависит многое, а порой даже все. Ты ведь умная женщина, образованная, судя по тому, насколько хорошо владеешь языком, но кто, взглянув на тебя, подумает об этом?

— Мне глубоко наплевать, что обо мне думают, Маркус, — она тяжело вздохнула.

— Ладно, но неужели тебе приятно слышать в свой адрес такие неуместные комментарии?

— Я привыкла к этому, — Кайлин скукожилась на сидении и прижалась головой к стеклу. — Думаешь, в прошлой жизни ко мне относились иначе? Только в то время они перешептывались за спиной, а сейчас говорят все в лицо.

— И тебе это нравится? — с нажимом произнес он.

— Неужели ты веришь, что, переодев меня в приличный костюм, что-нибудь изменится? — ей хотелось рассмеяться.

— Изменится твое собственное отношение к себе. Это главное. К тебе никогда не станут относиться лучше, чем ты сама к себе относишься. Взгляни на себя, — он опустил козырек перед Кайлин и отодвинул заслонку на зеркале, которое там было спрятано. — Когда ты в последний раз выщипывала брови?

— Не помню, — она даже не взглянула на собственное отражение.

— Про остальное даже спрашивать не буду, — он закрыл зеркало и поднял козырек. — Вообще не представляю, как ты жила! Какой мужчина мог с тобой спать? Слепой?

— В моей жизни не было места для мужчин, — Кайлин по-прежнему пялилась в окно, как будто Маркус говорил не с ней.

— Кто же тебя так обидел?

— Никто.

— Нет, был кто-то, — Маркус даже закивал, убеждая себя в собственной правоте. — Наверняка был. Тебе сколько лет?

— Двадцать семь, — пробурчала Кайлин.

— И ты хочешь сказать, что за двадцать семь лет никого не встретила и не полюбила?

— Почему же, — она хмыкнула, — был один засранец. Жаль только, что я слишком поздно это поняла.

— И после этого ты плюнула на себя?

— Нет, Маркус. Я плюнула на себя гораздо раньше. Просто мне показалось, что он отличается от остальных. Только показалось… — она опустила голову и сцепила руки в замок на коленях.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Думаешь, у меня нет вкуса? — губы Кайлин скривились в полуулыбке. — Или я не знаю, какая стрижка мне идет, и какой цвет волос лучше подходит к оттенку моей кожи?

— Если знаешь, отчего же выглядишь так плохо?

Он задал ей простой вопрос, но найти ответ Кайлин не смогла. Тогда, в прошлом, ее запущенность имела значение и смысл. Она ограждала ее от посягательств и соблазнов внешнего мира. Но сейчас все это было бессмысленным. Так почему же она не изменилась? Почему осталась такой, какой была?

Загорелся зеленый свет, и Маркус неспешно поехал дальше.

— Ты молода, — продолжал он. — У тебя все еще впереди. Ты можешь встретить человека сейчас, выйти замуж и завести свору маленьких забияк. Неужели какой-то урод из прошлого сможет тебе помешать? Отрицательный опыт — тоже опыт. Сделай выводы и иди дальше.

Кайлин истерически рассмеялась.

— Тебя послушать, так смысл бытия сводится к воспроизведению потомства и ведению домашнего хозяйства! Я не из таких, Маркус. Это не мое.

— Знаешь, от скольких женщин я это слышал? Все вы, в конце концов, заканчиваете одинаково: выходите замуж и рожаете детей.

— Я до этого не дойду, обещаю.

Теперь смеялся Маркус.

— Если хочешь рассмешить Бога, поведай ему о своих планах. Поверь мне, рано или поздно, на твоем пути встанет мужчина, которому ты просто не сможешь ответить «нет».

— Бла-бла-бла, — покривлялась Кайлин.

— Я это все к чему, — игнорировал ее поведение Маркус, — давай ты приведешь себя в порядок. Не гарантирую, что отношение окружающих коренным образом к тебе изменится, но хуже уже не будет.

— Где уж там хуже! — она взмахнула рукой. — Мой опекун меня ненавидит, коллеги презирают, а ты жалеешь. Остается только индифферентный ко всему Ено, но он робот, а не человек.

— Ставлю пять кредитов на то, что если ты позволишь мне поработать над твоим внешним видом, завтра в кафе тебя никто не узнает, — с воодушевлением заявил Маркус.

Кайлин задумалась:

— А это много, пять кредитов?

— Ну, на завтрак для всей команды хватит. Если ничего из моей затеи не выйдет, послезавтра ты снова натянешь на себя эти позорные вытертые штаны, — он указал на ее джинсы, — и будешь жить, как жила.

— Один день? — в голосе Кайлин сквозила предательская надежда.

— Всего один, — кивнул Маркус.

— Ладно. И что ты собираешься со мной сделать? — она села в полоборота к нему.

— Для начала, — он резко свернул направо, — обновлю гардероб.

— Для начала? — Кайлин потерла ушибленный о стекло затылок.

— Да, затем придется наведаться в салон, — он поводил рукой перед своим лицом, — и что-нибудь придумать с волосами и макияжем.

— Я не позволю тебе отрезать мою косу и выкрасить голову в зеленый цвет!

— Я, конечно, кое-что смыслю в современной моде, но, честно говоря, зеленый и малиновый мне тоже не по душе. А вот красный тебе вполне подойдет.

Кайлин рассмеялась:

— Издеваешься?

— А что, нельзя? — он улыбнулся и подмигнул ей.

— Давай, продолжай линчевание ведьмы!

— Думаю, на сегодня с тебя хватит.

Кайлин посмотрела в окно:

— Мы скоро доберемся до нужного магазина? Несколько торговых центров мы уже проехали.

— Мы едем в определенный магазин, — Маркус снова слишком резко вошел в поворот и добавил: — Его хозяйка — моя знакомая.

— А обычный супермаркет не подойдет?

— Не хочу тебя расстраивать, но в обычный супермаркет тебя в таком виде не пустят.

— Это как? — возмутилась Кайлин.

— Привыкай. В этом мире боятся асоциальных людей, особенно если они пробужденные.

— Что же мы такого совершили, за что нас так ненавидят? — она схватилась за подлокотник сидения, чтобы на каждом повороте не болтаться на ремнях безопасности, как муха в паутине.

— Мы с тобой ничего не совершали, — Маркус продолжал активно крутить руль. — А вот пробужденные из первой волны натворили много бед.

— Это из-за осложнений после криогенизации? — предположила Кайлин.

— Да, в основном. Ты же понимаешь, что тебе повезло.

— Зря ты так думаешь. Я не могу кое-что вспомнить из прошлого.

Маркус искоса взглянул на нее:

— И много черных пятен?

— Достаточно.

— Странно признаваться в этом тебе, но у меня были проблемы с речью после пробуждения.

Кайлин удивилась:

— Ты не мог говорить?

— Да, я не мог правильно выговаривать слова.

— И долго это продолжалось? — она даже слегла к нему наклонилась, спрашивая об этом.

— Несколько месяцев, пока Гийон не заставил меня зачитывать ему по вечерам Уголовный кодекс.

— Что? — засмеялась Кайлин.

— Да-да. Практически каждый вечер я вслух читал Гийону параграфы из законодательства. Три месяца мучений — и я не только смог выносить приговоры, но и вполне четко произносил слова.

— Гийон не производит впечатления человека, который мог бы на такое пойти.

— Я знаю, — кивнул Маркус. — Но у всякого поведения есть свои причины.

— Хочешь сказать, что его ненависть ко мне, — она указала на себя, — имеет личное происхождение?

— Его жена и годовалый сын погибли в автокатастрофе по вине пьяного пробужденного. Гийон выжил ценой некоторых преобразований, которые ты уже оценила, но жену и ребенка спасти не удалось. Хуже всего, что виновный в аварии не был гражданином, и ответственности за содеянное не понес.

— Это как? — опешила Кайлин.

— А вот так. За его спиной стояли влиятельные люди и единственное, что грозило обвиняемому — это признание его нестабильным. Естественно, диагноз не подтвердился, и он остался жив.

— И где он сейчас? — не поняла Кайлин.

— Не знаю. Сианна как-то обмолвилась, что Гийону известно его место жительства, но на этом всякие домыслы прекратились.

— А ты как думаешь?

— Не знаю, честно, — пожал плечами Маркус.

— И давно это с ним произошло? — тихо спросила она.

— Еще до моего прихода в группу.

— У него левая рука стальная, — обронила Кайлин.

— И левая нога тоже. Точно так же, как и вся грудь, — добавил Маркус.

— А сколько ему лет?

— Тридцать три.

Маркус свернул на парковку у высотного зеркального здания и остановился прямо напротив вывески какого-то модного бутика.

В окнах этого магазина двигались голографические фигуры мужчин и женщин, демонстрирующие наряды ярких цветов.

Маркус помог Кайлин выбраться из машины и повел ее к главному входу в магазин.

Кайлин, конечно, заметила, как он мимолетно кивнул двум охранникам, напрягшимся при ее появлении в этом месте. Молодые люди быстро окинули посетителей презрительным взглядом и тут же отвернулись в другую сторону.

— Будь я здесь одна, меня бы не пустили? — предположила она.

— Нет, — коротко подтвердил Маркус.

— Все настолько плохо?

— Более чем.

Она прикусила нижнюю губу, сгорбилась и ускорила шаг.

— Разогнись! — прошипел Маркус ей в самое ухо.

— Что? — Кайлин шарахнулась от него в сторону.

— Разогнись! И шаг уменьши. Топаешь размашисто, будто мужик.

— Так быстрее получается ходить.

— Так получается некрасиво, Кайлин. Ты же женщина. Шажки должны быть маленькими, движения плавными, а спина ровной!

Он с силой ударил ее по хребту, и Кайлин невольно вытянулась, словно струна.

— Больно же!

— Теперь будешь получать каждый раз, как только согнешься, — пообещал Маркус.

— Зачем ты это делаешь? — возмутилась она. — Я ведь никто для тебя!

— Потому что когда-то для меня подобную вещь сделал Гийон. Возможно, когда-нибудь ты сделаешь то же самое для кого-то еще.

— А если нет?

— Жизнь твоя — решать тебе, — бросил он через плечо.

Магазин оказался не скромным бутиком, а огромным двухуровневым центром моды. Здесь было мало людей, но судя по размаху, прибыль заведение получало неплохую.

— Дорогие вещи, — отметила Кайлин, подойдя к стойке с осенними кашемировыми пальто разных моделей. — Швы аккуратные, ровные, и ткани не из дешевых.

— Думаю, твой карман не опустеет от набега по этим рядам.

Кайлин посмотрела на ценник и присвистнула.

— Далеко за пять кредитов…

— Это настоящий кашемир, — ответил ей приятный женский голос.

Кайлин обернулась и увидела молодую женщину лет тридцати, стоящую возле Маркуса. В отличие от Сианны и других, которых она встречала на улице, эта незнакомка была одета не столь вызывающе, точнее сказать, вообще не вызывающе: строгий бежевый пиджак поверх глухой белой блузки и широкие черные вельветовые брюки. Кайлин удивилась такому наряду. Он был… Он был слишком обычным. Никаких «фонариков» или стоек на рукавах, блестящих ярких деталей и нелепых оборок. Женщина была брюнеткой с длинными волосами, собранными заколкой на затылке. Ее темная кожа и почти черные глаза не оставляли сомнений: перед Кайлин не пробужденная, а коренной житель этого времени.

— Меня зовут Сойя, — улыбнулась незнакомка и протянула руку.

— Кайлин, — ответила она и пожала смуглую ладонь.

— Красивое имя.

— Спасибо.

— Судя по вашему выбору, — Сойя указала на пальто, — Вы предпочитаете изделия из натуральных материалов свободного покроя.

— Они удобны, — Кайлин отошла от пальто подальше, как будто боялась, что ее укусят.

— Конечно, — кивнула Сойя и повернулась к Маркусу. — Думаю, мы справимся сами. Ты можешь подождать Кайлин на диване. Девочки принесут тебе кофе.

— Я бы хотел поучаствовать в выборе, — начал сопротивляться Маркус.

— Никто не лишает тебя этой возможности. Ты будешь видеть лишь конечный вариант и выносить приговор, — подсказала Сойя.

— Кайлин, ты согласна? — спросил Маркус.

— Я не против, — она опустила голову и начала изучать собственные ботинки.

Ожидание Маркуса длилось около часа. За это время он осушил три чашечки кофе и изучил все новостные ленты в сети. Маркус, конечно, предполагал, что в новой одежде Кайлин будет выглядеть значительно лучше, чем в тех тряпках, что облачила на себя сегодня. Но, если бы он знал, насколько изменится ее внешний вид в специально подобранных нарядах, поставил бы на кон не пять кредитов, а пятьсот.

— Нравится? — осторожно спросила Кайлин, простояв в новой одежде перед немым Маркусом в течение нескольких минут.

— Нет, — лаконично ответил он и обратился к Сойе. — Ей нужна одежда более узкого кроя! Я не думал, что у нее такая фигура. Точнее, что она вообще у нее есть. Этот наряд ей идет, но он не подчеркивает ее достоинства настолько, насколько бы мне этого хотелось.

— Я против! — перебила его Кайлин. — Чем тебе не нравятся эти брюки и блузка?

— Твое мнение здесь вообще не учитывается, — шикнул он. — Будешь мерить то, что скажу.

— Мне нравится эта одежда, — встала в позу Кайлин. — Другую я мерить не стану.

Маркус несколько минут молча размышлял, а затем просто согласился с ее выбором. В конце концов, для того, чтобы изменить человека, не достаточно насильно переодеть его. В новой одежде он должен, прежде всего, чувствовать себя удобно. И если Кайлин согласилась натянуть на себя что-то кроме джинсов и майки — это уже прогресс.

Спустя два часа они покинули магазин и направились в салон красоты. Педикюр, маникюр, депиляция, посещение косметолога и шесть часов ожидания измотали Маркуса окончательно. Он уже перестал удивляться происходящим метаморфозам и откровенно хотел в ближайшее время поставить точку и передать Кайлин в искусственные руки Ено.

Самая большая потасовка случилась в салоне у парикмахера. Кайлин напрочь отказалась остригать косу и оттенять волосы.

— Собираешься ходить с этим конским хвостом? — просипел Маркус.

— Я привыкла к нему, — Кайлин с силой сжимала длинные волосы, не позволяя мастеру к ним приближаться.

— Ну, давай хотя бы длину немного уменьшим, — он уже готов был начать молить. — Тяжело же такую шевелюру мыть? Подумай, сколько ты сэкономишь на шампуне?

Кайлин скривила лицо и показала Маркусу язык, за что получила настоящий подзатыльник.

— Ведешь себя просто отвратительно!

— Волосы должны остаться длинными, — она пригрозила ему собственным хвостом.

— Ниже плеч, — предложил Маркус.

— Ниже лопаток.

— Немного выше.

— Вровень! — подвела черту Кайлин. — Это последнее слово.

— Согласен! — Маркус вскинул руки и засмеялся.

***

Через полтора часа уставший Маркус безуспешно пытался войти в собственный дом. Когда, после длительной возни с электронным замком, дверь неожиданно сама перед ним распахнулась, он понял, что на этом тяготы сегодняшнего дня еще не окончены.

Гийон фривольно раскинулся на любимом кожаном диванчике Маркуса и, попивая дорогой чай из большой кружки, помахал ему рукой.

— Я же просил тебя, не врываться ко мне без приглашения, — злился Маркус.

— Смени замки, если тебя не устраивает мое присутствие.

— А если бы я привел женщину? — распалялся Маркус.

— Да ты под страхом смерти не покажешь ни одной из них сюда дорогу.

Маркус прошел в гостиную и плюхнулся на диван рядом с другом.

— Хочешь узнать, что у меня получилось? — он потянулся и вытянул ноги.

— Не без этого, — признал Гийон.

— Ничего не получилось, — ответил Маркус и отобрал у Гийона чашку с чаем.

— Завари себе сам, — ответил Гийон и забрал ее обратно.

— Вообще-то, это мой чай. Так что давай, делись.

Гийон приподнял контактный обруч и взглянул на Маркуса.

— Ладно, только не поперхнись, — согласился Маркус.

— Спасибо. Так, что там с Кайлин?

— Получилось совсем не то, на что я рассчитывал.

— Не могу сказать, что ты меня удивил, — Гийон усмехнулся, — но все же надежда, что можно что-то исправить, была.

— Зачем тебе это? — спросил Маркус.

— Что именно?

— Пускай бы ходила как есть. Нам-то какое дело?

— Не хочу становиться объектом досужих разговоров. Хватит с нее странного поведения, пускай хотя бы внешне не выделяется из толпы.

— Несчастная она, Гийон, — Маркус потер уставшие веки. — Такая же, как и ты.

— Кто сказал, что я несчастный? — Гийон покосился на друга и отпил чай из кружки.

— А кто сказал, что ты счастлив? — вторил Маркус.

— Я в порядке. А вот у нее большие проблемы.

— Она спрашивала о тебе.

Маркус заметил, как напрягся Гийон.

— И что ты ей ответил?

— Правду.

— А она?

— Ничего. Да и что тут скажешь? Ты всегда будешь ненавидеть таких, как мы.

— Ты тоже, между прочим, — напомнил Гийон.

— Я — другое дело. Во мне нет предвзятости к ним, а в тебе есть. Вот что она тебе сделала сегодня утром, что ты так себя вел? — Маркус несильно толкнул его в плечо.

— Опоздала на работу, — четко, словно вынес вердикт, произнес Гийон.

— Ну и черт с этим! Ты позволил себе оскорбить ее, и остальные последовали твоему примеру, а ты не пресек этого. Теперь они постоянно будут ее третировать, пока, опять же, ты сам не остановишь их.

— Мне наплевать на ее комфорт.

— Глаза у нее красивые. Сейчас таких нет, — мечтательно заметил Маркус.

— Это ты к чему только что сказал? — Гийон снова напрягся.

— К тому, что у нее красивые глаза.

— Это единственное, что в ней есть привлекательного.

— Ага! — подхватился Маркус и указал на друга пальцем. — Заметил все-таки!

— Тут только слепой не заметит, — признал Гийон.

— Что ты будешь с ней делать?

— Не знаю пока. По сути, она все еще в пограничном состоянии.

— Не очень-то Кайлин и нужна им, раз не работали с ней, — Маркус закинул ногу на ногу.

— Я тоже об этом думал, — ответил Гийон и сделал несколько глотков чая. — Пока пущу все на самотек. Посмотрим, к чему это приведет.

— Она сказала, что у нее провалы в памяти.

— Удобная отговорка.

— Согласен. Итак, — подытожил Маркус, — что мы знаем о Кайлин: образована, хорошо владеет языком, путешествовала по миру, замкнута, склонна к депрессии, обладает даром нейрами и что-то скрывает. Что-нибудь еще?

— Страшная, как грех, — добавил Гийон.

— А вот Ено сказал, что она красива.

— Что?

— Он просканировал ее биометрические параметры и сказал, что она на семь процентов симметричнее Сианны.

Гийон чуть не поперхнулся чаем, рассмеявшись.

— Мне тоже было смешно, — Маркус на веселость друга никак не отреагировал. — А потом я подумал над тем, что он сказал.

— И к какому выводу ты пришел? Что уродство тоже бывает симметричным? — заходился смехом Гийон.

— Нет, что мы оцениваем человека далеко не по биометрическим параметрам.

— Хочешь сказать, что это неправильно?

— Нет, наоборот, так и должно быть. Но я не об этом. Что, если мы часто не замечаем важных деталей просто потому, что не пытаемся уловить суть?

Гийон даже развернулся на диване, демонстрируя свое удивление:

— Маркус, ты что, заболел?

— Может, иногда необходимо взглянуть на биометрические параметры, чтобы докопаться до чего-то более важного?

— Ты что-то пытаешься мне сказать?

— Это философский бред, Гийон. Прости, просто нахлынуло, — Маркус махнул рукой.

— Ну, философствование — это основа твоего нормального поведения, — пожал плечами Гийон.

— Пиво будешь? — предложил Маркус.

— Темное.

— Сейчас налью, — он встал и переместился в кухонную зону, совмещенную с гостиной.

— Сианна вскрыла труп, — сменил тему разговора Гийон.

— И что?

— Девушка была беременной.

— О-па! — Маркус щелкнул пальцами и открыл холодильник. — А вот и нить!

— Да, словно подарок судьбы, — согласился Гийон и допил свой чай. — Найдем папашу — возможно, выйдем на след.

— А что с ядом, о котором ты говорил?

— Это Кайлин сказала, что ее отравили. Но эксперты ничего не нашли.

— Может, разрушиться в крови успел? — Маркус выставил на стол бутылки охлажденного пива.

— Не исключено, — тяжело вздохнул Гийон.

— Ты по-прежнему склоняешься к версии убийств на сексуальной почве?

— Да. Это — самый подходящий вариант.

— Ты попросишь Кайлин вступить в контакт с предыдущими жертвами?

— Скорее всего… — задумчиво протянул Гийон, рассматривая пустую кружку в руках.

Хлопали дверцы шкафчиков на кухне. Кажется, Маркус забыл, где хранил свои бокалы для пива.

— Тяжело это.

— Что именно? — не понял Гийон.

— Умирать каждый день.

— Ей не привыкать.

— К этому нельзя привыкнуть, — вторил Маркус.

— Судя по тому, что она в прошлой жизни хотела умереть — ты прав, — Гийон встал и тоже пошел на кухню.

— Самоубийство? — Маркус наконец-то нашел бокалы и выставил их на стол.

— Не исключено.

Гийон помыл за собой кружку из-под чая и оставил ее в раковине.

— А если так? — спросил Маркус.

Гийон развел руками:

— Ей решать. Все-таки, это — ее жизнь.

— Жалко мне Кайлин.

— А мне нет, — он вернулся на диван и стал ждать свое пиво.

— Ты жесток, — обронил Маркус.

Гийон улыбнулся:

— Не отрицаю.

— Слишком жесток.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Зацепила она тебя чем-то.

Гийон снова развернулся на диване и бросил гневный взгляд в сторону Маркуса, разливающего пенное по бокалам.

— Ты в своем уме?

— Конечно, — и бровью не повел тот.

— Ты ее видел?

— Я не об этом. Какой бы она ни была, как бы ни выглядела, с ней ты ведешь себя странно. Агрессивно слишком.

— И что из этого? — он все еще не мог понять странной логики друга.

— Ты индифферентен к женщинам, Гийон. А Кайлин выводит тебя из себя, — сообщил Маркус.

— А в тебе вызывает жалость. Так кого из нас она «зацепила»?

— Я с нормальными женщинами сплю, Гийон. А ты путаешься только с невадами.

— Не вижу связи, — тот отвернулся.

— Зато я вижу. Ты ничего не испытываешь к этим красивым существам природы. А на Кайлин реагируешь.

— Я все понял, Маркус, — закивал Гийон. — В твоем понимании ненависть и неприязнь — это полезные чувства.

Маркус рассмеялся в ответ, однако, только ему одному было известно, чем вызван этот смех.