Медово-гранатовый бензин

Горяшек Тикито

24-й Вальборг — весенний фестиваль тяжелой музыки, мифотворчества и исполнения желаний. В неоновых огнях загаданные артистами и гостями желания сливаются в рок-гротескное, электро-абсурдное и блюзово-сюрреалистическое театрализованное представление.Будучи конферансом 24-го Вальборга, со сцены ресторана «Рёнуар» слепая Эосфер загадывает сыграть Ангелу на электрогитаре. И город, — гори, гори! — превращается в полотно абстрактного музыкального экспрессионизма.

Этюд 2

Фосфор в роли Вечерней звезды.

Юго-восточные палаты.

24-я весна. Рассвет.

С восходом солнца Вечерняя звезда сказочно зарделась, зарозовела. Гранатовый проводной телефон зазвонил — мышцы, жилы и нержавеющие струны отдыхающей в ресторане «Рёнуар» электрогитары «Ротко» натянулись — летаргический сон Фосфор перестал быть таковым. И сидящий на кабельной линии жаворонок — вестник жизни — подумал: «Фю-и-фю-и-фью! Нечто нехорошее грядет».

За возвращением Вечерней звезде пламенеющего, достойного Рейнеке образа последовал первый удар в окно. Недостаточно? Витражные перемычки окна — сосновые, еловые и пихтовые заграждения, усиленные металлизированными можжевеловыми ягодами, — расклеились и просели. По мореным брускам начал стекать желто-зеленый шартрез. Запах зверобоя, шафрана и сельдерея раззадорил, разбередил незаживающую на голове Фосфор рану. Ту самую, знаете ли, электрогитарную рану из пятнадцатого этюда.

Откуда-то сверху в Палаты вторглись голуби с желто-красными флажками — второй удар вдоль поврежденных волокон окна заронил в память Вечерней звезды искру. Та спешно разошлась фальшфейером, в цвете похожим на упавший в руки Фосфор конверт Арендодателя.

Что было в том конверте? Узнав все детали распоряжения Режиссера двадцать четвертого Вальборга, голубь-герольд сочувственно помог Фосфор с иллюстрацией тульпы — паранормального существа, рождаемого силой мысли и старанием воли. И нарисованная мистическим образом кошка в нарочито безобидном наброске сыграла влажным носиком, по полю тетрадному размазав чернильную мордашку. Чихнув, она улыбнулась Вечерней звезде размыто и, — ох, маленький пряный бесенок, — неоднозначно.

Фосфор приправила тульпу виниловым и платиновым пером, мельхиоровой пылью, перечной смесью. И едва коснулась губами алхимического рисунка:

— Неси в себе мой дождь, мой ветер и мое ненастье. Будь жертвенна собой, горька, пикантна.

Поцелуй спровоцировал кошку выгнуть спинку. Движения ее показались Фосфор академически точными и предельно натуралистичными. Эосфер — младшая сестра Фосфор — оценила бы. И, конечно же, оценит.

— Хвалю, Специя, — кивнула Вечерняя звезда. И навалилась на расшатанную оконную раму — третий удар сломал анкерные болты и печати ароматических смол. Достаточно? Двадцать четыре голубя обронили перья — двадцать четыре натюрморта из профилированного оконного стекла разлетелись вдребезги. И «Ротко» благополучным аккордом вспомнила о «Тевтонском роке» — агрессивно-бензиновом маяке Фосфор.

И сидящий на кабельной линии жаворонок пропел: «Юи-юи-фю, солнце. Самый полный ход».