Этюд со смертельным исходом (сборник)

Никита Филатов, 2016

В книгу детективной прозы популярного петербуржского автора Никиты Александровича Филатова (1961 г. р.) вошли его остросюжетные повести «Этюд со смертельным исходом», «Десять дней в неделю», «Ловушка для умных» и «Переходный период», объединенные одним главным героем – капитаном милиции Виноградовым, который оказывается в самом центре смертельно опасного противостояния государства и организованной преступности, вырастающей на развалинах бывшего СССР.

© Филатов Н.А., 2016

© ООО «Издательство «Вече», 2016

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019

Сайт издательства www.veche.ru

Этюд со смертельным исходом

Я не представитель закона, но насколько позволяют мне мои ничтожные способности, я представляю справедливость.

Сэр Артур Конан Дойл.Три фронтона

1

Симпатичная девушка-почтальон привычным движением пристроила на плече впечатляющих размеров кожаную сумку с заказной корреспонденцией.

— До свидания, мальчики! Не скучайте, — уже с улицы улыбнулась она.

— Не скучайте… — запирая за гостьей входную дверь, проворчал Олег Шахтин. С методичностью кадрового службиста он дважды щелкнул никелированным импортным замком, подергал для верности ручку и, вернувшись в холл, опустился в потертый велюр уютного кресла.

Случалось, Виноградова раздражало хроническое недовольство окружающим миром, постоянно сквозившее в словах и поступках напарника. Однако на сей раз он счел уместным поддержать:

— Лучшая смена — скучная смена!

Оба — и в свои тридцать с небольшим уже изрядно отходивший капитаном Владимир Александрович Виноградов, и считающий месяцы до пенсии лейтенант Шахтин — безоговорочно верили в справедливость этой старинной милицейской присказки.

— Ладно… Немного осталось.

— Сколько там?

— Начало восьмого. — Виноградов посмотрел на часы. — Если точно, то шесть минут.

— Годится…

Владимир Александрович подошел к огромному, в полстены окну, отодвинул краешек шторы. На улице мело — озверевший западный ветер то начисто вылизывал черный асфальт старинной улочки, ровесницы города, то вновь засыпал его слоистыми барханами колючего снега. В белых клубах метели расплывчато желтели измученные фонари. Прохожих можно было пересчитать по пальцам.

— Холодно… Как домой-то потащимся?

— Доберемся! — рассеянно бросил Шахтин.

Виноградов представил себе предстоящий путь до метро, поежился и оглядел ставший за последние месяцы привычным интерьер. Помещение, в котором они находились, представляло собой, собственно, парадный вестибюль старинной постройки доходного дома. С прошлой осени, расселив жильцов, в здании оборудовала свой офис крупная коммерческая фирма, в названии которой длинно чередовались малопонятные иностранные слова с совсем уж непонятными отечественными сокращениями. Бывшие коммуналки на глазах преобразились сообразно вкусам и кошелькам новых владельцев, обросли факсами и компьютерами. Холл отделали светлым деревом, уютно обставили, подключили телевизор… И для сбережения всего этого богатства — а больше, по совести, для купеческого престижа — заключили договор с милицейским подразделением.

У входа теперь за вполне приличную денежку круглосуточно протирали форменные штаны по два офицера: береты, оружие, рация — все честь по чести. Проведя в свое нерабочее время пару суток и несколько ночей вне дома, сотрудник милиции зарабатывал сумму, вполне сопоставимую с месячным должностным окладом и всеми надбавками в придачу.

Сегодняшнее дежурство выпало Виноградову и Шахтину. Скоротать оставалось чуть меньше часа…

— Дочитать успеешь?..

— Да вроде… — лейтенант с сомнением прикрыл солидный том Агаты Кристи. — Страниц сорок…

— Не торопись. Завтра на работе отдашь… Как тебе?

— Нормально! Поначалу-то тягомотно, а в конце… — Шахтин, сунув между листов обломок карандаша, отложил книгу и с хрустом потянулся.

— Вот тебе бы так же научиться, Саныч! Описал бы всю нашу жизнь хреновую… Да я и сам — будь время — такие бы детективы загнул! Не то что…

Виноградов поскучнел — подобные рассуждения ему приходилось выслушивать не впервые от людей разных по уровню образования, возрасту, служебному положению. Создавалось впечатление, что все поголовно умеют делать две вещи — лечить насморк и писать детективы. Не чуждый литературного зуда, он и сам не раз мечтал сочинить что-нибудь этакое — такой, знаете ли, классический детектив в чистом виде, камерный, неторопливый, где все было бы построено на психологических нюансах, прихотливой интриге и безупречно вежливом интеллектуальном поединке с преступником. Окружающая же реальность, к сожалению, давала пищу в лучшем случае для «закрученных» боевиков в стиле Хэммета или Незнанского.

— Надо, наверное, почту отдать? — Владимир Александрович, прекращая разговор, кивнул на несколько конвертов и бандероль, только что полученные Шахтиным.

— Я отнесу… Все равно «отлить» собирался, — лейтенант придвинул к себе корреспонденцию.

— А там есть кто? — Виноградов имел в виду расположенный на втором этаже главный офис фирмы. — Вроде — уходили?

— Да нет… «Барин» здесь, на трудовом посту — очередной миллион кует. Жена его с обеда ошивается…

— Это такая — в очках и шубе?

— Ну!

— Классная баба! Но по мне так Машка лучше, — капитан имел в виду секретаршу президента, бойкую маленькую брюнетку с огромными глазами и миниатюрным поджарым задиком.

— А еще лучше — и то, и это! — понимающе хохотнул Шахтин, направляясь в сторону выхода на лестницу. Он протянул руку к защелке, но за мгновение до этого массивная дубовая дверь распахнулась, задев отпрянувшего лейтенанта.

— Товарищи офицеры! Внимание!

В открывшемся проеме стоял внушительных габаритов мужчина. Серый костюм, темно-синий галстук — неистребимый стиль одежды недавнего государственного служащего. Жесткие складки у рта, белая змейка шрама, уходящего под седоватый ежик волос…

— Никого не выпускать из здания. Задерживать всех, сразу же сообщать по интеркому… — он ткнул пальцем в стоявший на столе аппарат, — …в приемную президента. Задача ясна?

— Ясна, товарищ подполковник, — потирая ушибленную руку, кивнул Шахтин. — А что случилось?

Мужчина хмыкнул. Строго говоря, вот уже почти полтора года прошло с того дня, когда, сняв милицейские погоны, он сменил звание и должность начальника РУВД на кресло руководителя отдела безопасности фирмы. Это было не менее престижно, оплачивалось не в пример лучше — но обращение по званию по-прежнему грело сердце.

— Что случилось? Хреново случилось! — доверительно, как с бывшими коллегами, поделился он. — У жены шефа пропала валюта. Вот только что была — и нету! Чужих — никого, только свои… Так! Один останется здесь, второй — со мной. Поприсутствуешь на всякий пожарный.

— Не-е! Я лучше у входа посторожу, вон капитан пусть идет, — годы службы выработали у Шахтина стойкое нежелание впутываться в какие-либо истории. Он мужественно отодвинул на второй план даже насущные физиологические потребности.

— Как хотите, лейтенант… Идем?

— Нет проблем, Валентин Сергеевич!

Через секунду Виноградов уже поднимался вслед за спутником по темной узкой лестнице.

…Атмосфера в шикарном офисе была душной — как в прямом, так и в переносном смысле. Не спасал даже мирно гудящий кондиционер — напряжение ощущалось почти физически.

В глубоком кресле у окна курил «сам» — президент фирмы Цадкин Андрей Леонидович, усатый крепыш с намечающимся брюшком. Через подлокотник был перекинут плащ, рядом на полу пристроился кейс с наборным замком. Напротив него, пользуясь той же пепельницей, нервно дымила «Салемом» супруга. Если бы Виноградова попросили охарактеризовать ее одним словом, он, не задумываясь, ответил бы — «дама». Уже не «товарищ» и не «гражданка», она еще все-таки не дотягивала до «госпожи» — то ли золота чуть больше, чем надо, то ли юбка слишком коротка… «Породы» в ней не чувствовалось.

На звук открываемой двери из-за белого кубика компьютера высунулась испуганная физиономия секретарши — Владимир Александрович приветливо кивнул ей, после чего дитя юркнуло обратно в свою огороженную дисплеями и стеллажами норку.

На стуле под вешалкой примостился четвертый член семейно-трудового коллектива — плохо выбритый парень в свитере, под которым угадывалась впечатляющая мускулатура. Называли его все без исключения — Бублик. Бублик был племянником Цадкина и выполнял при нем обязанности телохранителя и шофера.

— О-о! Моя милиция…

— Помолчи! — осадил родственника президент.

— Валентин Сергеевич, а без посторонних обойтись никак?

Мадам Цадкина брезгливо поморщилась.

— Ну — капитан нам не посторонний, он здесь на входе дежурит… Мы ему деньги платим!

Виноградов не сразу понял, что бывший подполковник сказал это не из желания унизить — он таким образом обрисовал присутствующим и самому милицейскому офицеру его статус в данный конкретный момент. Чувство тем не менее было препротивное.

— А вам мы что — не платим? — характер у «первой леди» был не сахар.

— Ли-ида! — попытался успокоить супругу Андрей Леонидович. Та в ответ фыркнула и демонстративно отодвинулась:

— Делайте, что хотите.

Виноградов с удивлением заметил, что недавний подполковник переживает барские капризы взбалмошной бабы значительно болезненнее, чем можно было ожидать. Однако он быстро справился с собой:

— Как вас зовут?

— Владимир Александрович.

— Так вот, Володя… — В таком обращении Виноградов почувствовал не фамильярность, а доверительность. Валентин Сергеевич добился того, на что, очевидно, рассчитывал, среди нанимателей и слуг капитан осознал себя коллегой и единомышленником видавшего виды сыщика. Каково ж ему в этом гадюшнике!

— Так вот… Официальных заявлений никто подавать не собирается, но случай крайне неприятный. Я полагаюсь на вашу, Володя, деликатность. Хорошо?

— Хорошо.

— Сегодня к Андрею Леонидовичу приехала супруга. Привезла… некоторую сумму в валюте — весьма значительную сумму.

Мадам Цадкина презрительно хмыкнула:

— Значительную!

— Может быть, для кого-то тысяча баксов — так себе, но тем не менее! Я их, между прочим, на дороге не нашел! — судя по всему, супруга вывела из себя даже уравновешенного президента. — Сиди — молчи!

— Деньги лежали в сумочке, сумочка — в приемной, — продолжал Валентин Сергеевич. — В семь часов конверт еще был на месте — Лидия Феликсовна видела его, доставая сигареты. А в восемь, когда все собрались уходить, валюта пропала.

— С полседьмого в здании никого посторонних не было, это точно, — уверенно сказал Виноградов. — Только — вот… четверо.

— Пятеро. — С улыбкой поправил его Валентин Сергеевич, показав на себя. — Поэтому я вас и позвал — сам в числе подозреваемых…

— Да бросьте… кокетничать! — отмахнулся Цадкин.

— Ладно, продолжаю. Теоретически украсть мог каждый из нас — мы постоянно ходили из приемной к президенту, в мой кабинет… — начальник отдела безопасности показал на две противоположные двери, покрытые белым пластиком. — Никто ж друг за другом специально не следил!

— Зато потом не расставались… — как бы про себя буркнул Бублик.

— Естественно! — с неприязнью посмотрел на водителя Валентин Сергеевич.

— В сортир, пардон, не выйти! — встряла мадам.

— Да, туалетом, как выяснилось, никто не пользовался, — опережая вопрос коллеги, пояснил Владимиру Александровичу бывший подполковник. — Вообще за эту дверь никто не выходил. Окна на зиму заклеены, даже форточки…

— Значит, как я понял, валюта не могла покинуть пределы этого блока? — Виноградов имел в виду приемную и оба замкнутых на нее кабинета.

— Да, — хмуро придавил в пепельнице окурок Цадкин.

— Мы уже осмотрели помещения. Все вместе — и достаточно тщательно…

Капитан понимающе кивнул. Он не сомневался — если «шмоном» руководил профессионал уровня и опыта Валентина Сергеевича, перепроверять не имело смысла. Прощупана каждая щель, пролистаны папки, вытряхнуты урны — словом, как положено.

–…Результат, как вы догадываетесь, отрицательный. Остались только — досмотр личных вешей и…личный.

— И для этого вам понадобился милиционер? — Виноградов обвел взглядом присутствующих.

Цадкин изо всех сил старался выглядеть независимо и отстраненно, но это у него получалось плохо. Его супруга с нескрываемой ненавистью разглядывала Валентина Сергеевича, секретарша совсем затихла в своем углу, а Бублик вдруг расплылся в похабной улыбке:

— А можно я Машку обыскивать буду? Гы-ы… А потом она меня?

— Идиот! — еле сдерживаясь, процедил подполковник.

— А чего-о? Сам-то…

— Заткнитесь все! — неожиданно властно рявкнул президент. — Прошу прощения… Володя, нам не милиционер нужен. Нам нужен человек — объективный, незаинтересованный… Сформулирую так — представляющий закон, но не его букву, а дух!

— Короче! Нужно, чтобы ты все сделал как положено, но без оформления и нигде об этом не трепал. Понял? — Цадкин прошелся по кабинету, и Виноградов почувствовал в нем жесткого руководителя одной из крупнейших коммерческих структур региона.

— Допустим.

— Эта ситуация договором не предусмотрена. Поэтому она будет оплачена дополнительно, — вставил Валентин Сергеевич. — Годится?

— Да в общем… возражений нет.

Недавний коллега вынул из кармана пиджака две лиловые купюры, приготовленные, очевидно, заранее.

— Вот… десять.

Владимир Александрович нарочито небрежным жестом сунул деньги в карман — он все никак не мог приучить себя продаваться с независимым видом:

— С кого начнем?

— Командуйте! — отстраняющимся жестом переложил с себя ответственность Валентин Сергеевич.

— Та-ак… — Виноградов уже просчитывал тактику и стратегию предстоящего мероприятия. — Та-ак… прошу всех взять свои личные — не досматривавшиеся вещи. Включая одежду. Валентин Сергеевич! Проконтролируйте…

— Понял! — начальник отдела безопасности улыбнулся уголками губ и щелкнул каблуками. — Мой «дипломат» и пальто — вот.

— А мое все — в машине. Так что… — Бублик несколько раз хлопнул себя руками по груди и животу, показывая, что досматривать нужно только его самого.

— Вам легче. Андрей Леонидович?

Цадкин молча кивнул на перекинутый через подлокотник плащ и приткнутый рядом кейс.

— Дамы?

Лидия Феликсовна, не вставая, распахнула шикарную шубу и вульгарным движением вытолкнула на всеобщее обозрение полуобнажившийся бюст:

— На! Ищи!

— Сумочка? — подобным образом вывести Виноградова из себя было непросто, выручал богатый опыт общения с проститутками.

— Да здесь, начальник, здесь! — у мадам Цадкиной, судя по всему, в прошлом тоже были встречи с милицией.

Капитан перевел взгляд на чернявенькую Машу, уже доставшую из недр секретарского стола модный дамский саквояжик. Ее замшевое пальто висело на вешалке в углу приемной.

— Хорошо… Работать будем в кабинете Валентина Сергеевича. Сначала попрошу его самого… вас, — Виноградов показал на Бублика.

Цадкин недоуменно вскинул брови, но промолчал. Казалось, он был несколько обижен тем, что процедуре досмотра подвергнется не первым. Владимир Александрович усмехнулся: неисповедимы пути амбиций человеческих!

— Прошу, — указал начальник отдела безопасности на удобное кресло черной кожи, когда за ними закрылась дверь кабинета. — С кого начнем?

— С меня! — неожиданно твердо произнес водитель.

Он повернулся спиной, широко расставил ноги и вытянутыми руками уперся в стену, слегка задев симпатичную акварель в застекленной раме.

— Давай!

Виноградов быстро и тщательно обыскал его: ключи, зажигалка, бумажник с документами на машину и водительским удостоверением, тысяч пять денег…

— Прошу прощения.

— Пошел ты…

— Бу-ублик! — укоризненно произнес Валентин Сергеевич. — Ведешь себя, как урка… Нехорошо!

— А что — не судимый? — с сомнением спросил капитан. Судя по поведению водителя, он был убежден в обратном.

— Слышь, мент! Я два года во внутренних войсках, в зоне чрезвычайного положения… Понял?

— Это точно, — подтвердил начальник отдела безопасности. — Теперь я?

— Обязательно! — рассовывая по карманам имущество, подтвердил Бублик.

Виноградов уже ощупывал карманы и складки принадлежащего Валентину Сергеевичу пальто. Ничего. Вообще ничего — как из химчистки. В «дипломате» — последний номер «Невы», набор ручек, калькулятор, фирменный кожаный блокнот.

— А где..? — любопытство на физиономии водителя сменилось удивлением. Он оторвался от изучения внутренностей раскрытого перед Виноградовым «дипломата» и повернулся к хозяину кабинета. — Всегда ж были?

— Израсходовал! — нервно осадил Бублика Валентин Сергеевич.

— О чем речь? — поинтересовался капитан.

— Так… личное, — свирепо глядя на водителя, процедил начальник отдела безопасности. Виноградову показалось, что он не на шутку смущен и даже несколько покраснел.

— Интимное! — наслаждаясь замешательством Валентина Сергеевича, подтвердил Бублик.

Виноградов пожал плечами:

— И все-таки?

— Капитан! Это не имеет к пропавшей валюте никакого отношения, — голос бывшего подполковника вновь звучал уверенно.

— Это точно, — с сожалением подтвердил водитель. Видно было, что он не лжет.

— Продолжайте! — скомандовал Валентин Сергеевич, откидывая полы пиджака…

Личный досмотр — пожалуй, даже обыск — начальника отдела безопасности Виноградов провел очень тщательно, демонстрируя Валентину Сергеевичу, Бублику и самому себе безупречную объективность. Результат был конечно же нулевой.

— Спасибо. Извините… можно одеваться.

— Кого позвать? Шефа? — потянулся к двери водитель.

— Сядьте на место! Валентин Сергеевич…

— Да?

— Будьте добры… Пришлите сюда Цадкина. А сами побудьте с дамами, присмотрите — ну, не мне вам объяснять… Хорошо?

— Хорошо, Володя… Только вы с Андреем Леонидовичем… поделикатнее, а? Это я, профессионал, понимаю, что к чему…

— Не волнуйтесь!

Оставшись наедине с Бубликом, Виноградов мгновенно повернулся к нему и, похабно осклабившись, подмигнул водителю:

— Че у него было-то там? Трусы бабские?

— Почти… — Как уже понял Владимир Александрович, племянник босса терпеть не мог отставного подполковника и рад был воспользоваться поводом для того, чтобы вылить на него добрый ушат помоев.

— «Джентльменский набор» — гебитан, кислота борная, пара пачек этих… «врагов детей».

— Он что — такой крутой?

— Да нет… Скорей для форсу — перед мужиками понты кинуть, дескать, без этого — ни на шаг! А сам… тьфу, старпер!

— Это не про меня, надеюсь?

На пороге стоял президент фирмы.

— Нет, Андрей Леонидович, что вы! Присаживайтесь…

— Может быть…э-э… начнем сразу? — коммерсант пытался держаться с достоинством. — Время дорого.

— Ради бога! «Дипломатик» ваш… и плащик, пожалуйста!..

Процедура заняла не больше трех минут и проходила в полной тишине.

— Благодарю вас! Извините… Не своей, как говорится, волей…

— Да уж… Если б не Валентин Сергеевич!

— Это что — все он предложил?

— Предложил! Настоял, молодой человек! Мне на эти баксы, в сущности, плевать, не сумма. Но вас, ментов, разве убедишь? Вбил себе в голову — любой ценой вора найти, Пинкертон гребаный!

— Молодой человек, — обратился Виноградов к Бублику. — Сходите там, предупредите, чтоб подождали!

— Пожа-алуйста! — протянул водитель и вышел, прикрыв за собой дверь.

Почти сразу же замок щелкнул, и в проеме показалось озабоченное лицо начальника отдела безопасности:

— Все в порядке?

— Нормально… Я вызову… Еще что-то хотели спросить, молодой человек?

— Да, собственно… как обнаружилась пропажа?

— Не знаю. Я у себя был, супруга в приемную вышла. За сумочкой — мы домой собирались… а меня уж потом позвали.

— Хорошо. Я приглашу сюда женщин?

— Мне выйти?

— Нет, побудьте… Вы понимаете, что существует вероятность того, что деньги… как бы это сказать… что деньги — у Лидии Феликсовны?

— Ну и хрен с ней, — спокойно ответил Цадкин, — надоела. Будет повод — выгоню, сучку… Или морду набью.

Владимир Александрович встал и пошел за дамами…

— Итак, милые женщины, — начал Виноградов, когда мадам Цадкина и Маша устроились поудобнее, — возможны два варианта развития событий. Первый — вы обыскиваете друг друга в присутствии господина Цадкина. Это процедура омерзительная, после нее вы не сможете смотреть друг другу в глаза… Мн-да… Кроме того, существует определенная проблема относительно Маши, ведь в отличие от Лидии Фе…

— Тоже мне, проблема! — хохотнула супруга. — Что он — Машку голую не видел, что ли? Еще неизвестно, кого из нас чаще…

Секретарша вскинулась было, но промолчала.

— Есть и второй вариант — разойтись по-хорошему. Вас трое — дело, как я понял, семейное…

— К черту! — не выдержала молчавшая до этого секретарша. — Я не брала — пусть обыскивает!

Она с маху кинула на широкий полированный стол свое замшевое пальто и сумочку-саквояж. Затем начала, обрывая петли, расстегивать пуговицы на платье.

— Ма-аша! — простонал Цадкин.

— Плевать! — миниатюрная фигурка ее вдруг обмякла и затряслась в истерическом плаче.

— Ты че, девка? — видно было, что супруга президента не на шутку опешила. — Ты чего?

— Все. Хватит. — Виноградов посмотрел на Цадкина. — Или желаете продолжения?

— Вы правы. Закончим.

— Надо бы хоть сумочки осмотреть… для порядка, — голос невесть как очутившегося на пороге кабинета Валентина Сергеевича звучал корректно, но твердо.

«Вот это — профессионал, до мозга костей, — с завистью подумал Виноградов. — Этому не научишься, это — дар Божий…»

— Разумеется, — стараясь подражать старшему коллеге, он повернулся к Цадкину. — Андрей Леонидович?

— Сами, сами… — брезгливо отстранился президент.

Владимир Александрович вытянул из нервно сжатых рук Лидии Феликсовны сумочку. Открыл. Перебрал содержимое. Вернул обратно.

— Прошу!.. Разрешите?

Он придвинул к себе стоящий на столе саквояж. Щелкнул простеньким замком. Выложил довольно большой бумажный рулон — пачку туго свернутых и перетянутых аптечной резинкой листов. Вслед за ним — теплые зимние рейтузы… В саквояже почти ничего не осталось — разная женская мелочь, записная книжка, сигареты. Долларов не было.

— Чисто! — объявил он с облегчением.

— Да? — сказал, ни к кому не обращаясь и, кажется, не слыша капитана, Валентин Сергеевич. — Может быть…

Только сейчас Виноградов заметил, что внимание всех присутствующих сосредоточено на обнаруженных у секретарши бумагах.

— Может быть… — повторил начальник отдела безопасности, тяжело переглянувшись со своим боссом.

Цадкин протянул руку и взял уже освобожденные от резинки бумаги. Веером пролистнул их. Посмотрел на зареванную девицу:

— Ну?

Секретарша молча мотала головой.

— Я слушаю…

Виноградов не очень понимал, что происходит, поэтому счел за лучшее не вмешиваться.

Некоторое время все сидели молча. Пауза затягивалась.

— Н-не з-знаю… Н-не з-зна-аю… Я не в-видела… — смогла наконец выдавить из себя Маша.

— Ага. Само завелось — от сырости! — В глазах подпиравшего дверной косяк Бублика было столько радостной ненависти, что у Владимира Александровича засосало под ложечкой.

— Быв-ает… — миролюбиво протянул Цадкин и внезапно, почти без замаха, хлестнул секретаршу по лицу: — Сука!

Виноградов непроизвольно бросился между ними, но нужды в этом уже не было — Валентин Сергеевич вежливо, но жестко перехватил руку босса, оттеснил его от девицы.

— Успокойтесь, Андрей Леонидович!

— Чего тебе не хватало, ты?!

— Андрей Леонидович! Может быть, отпустим капитана? — Валентин Сергеевич стоял так, чтобы не терять из поля зрения никого из присутствующих.

— Да-да… конечно, — президент постепенно успокаивался. — Вы проводите его, пожалуйста!

Начальник отдела безопасности сделал приглашающий жест, и Виноградов пошел за ним к выходу…

— Я понимаю, коллега — у вас масса вопросов… Когда-нибудь я все объясню. — Они стояли на лестничной площадке вдвоем. — А сейчас — не берите в голову!

Владимир Александрович повел плечами и пожал протянутую руку:

— До свидания!

— Все доброго! Спасибо.

— Саныч! Это ты? — донеслось снизу. Виноградов узнал голос лейтенанта Шахтина.

— Я!

— Смена пришла! Домой собираешься?

— Иду! — бросил Владимир Александрович в гулкий полумрак лестничного пролета и направился вниз…

Но так уж получилось, что в этот вечер напарник Виноградова ушел домой один. Стечение обстоятельств — судьба… Не пришел на дежурство один из сменщиков.

В подобных случаях либо наскоро обзванивали сослуживцев, договариваясь о внеурочном выходе, либо оставался кто-нибудь из предыдущей смены. Как правило, Владимир Александрович старался «халтурой» не злоупотреблять, предпочитая ночи проводить дома, но на этот раз решил задержаться до утра…

— Ты где спать будешь? — первым делом, заперев за ушедшим Шахтиным дверь, поинтересовался новый напарник Виноградова. Вопрос был не праздный — имелся выбор: либо на крохотном декоративном диванчике, что неудобно, либо на двух составленных креслах, что еще неудобнее.

— На диване, — не преминул воспользоваться своим правом добровольца капитан.

— Чаю попьешь? — инспектор из отделения связи Мартыненко был человеком незлобливым и обстоятельным. Он уже разматывал белый шнур кипятильника, шуршал полиэтиленовыми пакетами с домашней снедью.

— Водички бы…

— Сейчас принесу! — Виноградов ничего не имел против того, чтобы подняться до санузла. Внезапно он прислушался: по лестнице, нарастая, рассыпался перестук каблучков. В дверях возникла, распространяя цветочный запах дешевых французских духов, мадам Цадкина. Отставая на полкорпуса, за ней почтительно следовал Бублик. У выхода они поравнялись, и водитель щелкнул замком.

— До свидания! — не оборачиваясь, бросила милиционерам Лидия Феликсовна, смело шагая в пургу — путь ее был недолог, только до теплого салона «мерседеса».

— Счастливо оставаться! — протянул руку подошедшему Виноградову Бублик.

— Постой! — прощаясь, Владимир Александрович придержал его ладонь в своей. — А с долларами-то как? Нашли?

— С долларами? — замерев, удивился водитель. Было видно, что он не притворяется — просто мысль о валюте не приходила ему в голову, точнее, как-то незаметно покинула ее, вытесненная другими, более насущными. — Черт его знает…

Уже стоя рядом с машиной, Бублик обернулся к Виноградову и почти прокричал:

— Слышь! Этот ваш… мент — он ведь на меня грешил. Да и ты тоже… Не так?..

— Воды-то наберешь, Саныч? — вывел капитана из размышления голос Мартыненко. — Или как?

— Иду, иду…

…Виноградов спускался по лестнице аккуратно, стараясь не оставлять мокрых следов — давным-давно треснувший керамический чайник безбожно протекал, несмотря на заплаты из синей изоленты. Чайник был общественный, «сбрасываться» на новый никому не хотелось, а своего лишнего в домах у сотрудников милиции по нынешним временам не было.

Владимир Александрович остановился, подождал… Из-за обитой натуральной кожей двери не доносилось ни звука. Он преодолел еще один пролет и, зазевавшись, больно ударился плечом об острый угол электрощита.

— Ч-чер-рт! — Часть воды выплеснулась на лестницу и на брюки.

— Чего-то ты долго! — В открывшемся светлом прямоугольнике вырос силуэт Мартыненко. — Давай сюда.

Он принял от Виноградова чайник и направился к розетке. Владимир Александрович же замешкался, стряхивая с брючины особо крупные капли, потом, неожиданно даже для самого себя, уперся одной ногой в перила, коленом другой — в стену рядом, подтянулся, уцепившись за край электрощита и быстро провел рукой по его металлической поверхности…

— Вот! — Он стоял, рассматривая на свету безликий конверт из плотной коричневой бумаги и нисколько не обманываясь по поводу его содержимого.

В конверте лежало двадцать зеленых «полтинников» — ровно тысяча долларов США…

— Э-эй! Ты чего там? — отреагировал на шум Мартыненко. Видеть напарника он не мог, тем не менее Виноградов судорожно запихнул находку под форму.

— Ничего… Кусочек карате. — Он вошел в «караулку», слегка шурясь от яркого света и отряхивая испачканное известкой колено.

Мартыненко включил телевизор. Это было как нельзя кстати — потягивая терпкий, круто заваренный чай и невидящими глазами уставившись в экран, Владимир Александрович пытался упорядочить впечатления прошедшего вечера.

Вновь раздался топот с лестницы, и первым из полутьмы в холл вступил Андрей Леонидович.

— До свидания. Счастливо оставаться! — он попрощался с милиционерами за руку, ничем не выделив Виноградова. — Не холодно тут у вас? Ночью не мерзнете?

— Да нет, теперь нормально, — кивнул Мартыненко головой в сторону мощного масляного радиатора, выделенного стараниями завхоза неделю назад. — Всего доброго!

Вошел Валентин Сергеевич. Придерживая за локоть, он вел впереди себя Машу, бледную, со следами небрежно смытой косметики на лице.

— Спокойной ночи, ребята! — кивнул он остающимся, не выпуская из профессионального захвата руку секретарши.

Пока Мартыненко возился с запором, Владимир Александрович пытался заглянуть Машке в глаза. Наконец ему это удалось — глаза были пустые и влажные. Тихо заурчав двигателем, «пятерка» Валентина Сергеевича исчезла в холодной вечерней темноте.

— Наконец-то… Спать будем? — Ослабив ремень с кобурой, потер затекшую спину ночной напарник Виноградова.

— Попробуем, — отойдя от окна, ответил Владимир Александрович, но уверенности в его голосе не чувствовалось: за пазухой тихо шелестело без малого полмиллиона…

2

Спать одетым — это не сон. Тем не менее ночь, проведенная в полузабытьи, уходила. Уходила, оставляя после себя мутную тяжесть в голове, боль суставов и затекших мышц и отвратительный привкус во рту.

Звонок застал Виноградова спускающимся из туалета.

— Седьмой час. Однако!

— Какого черта. — Мартыненко, растрепанный, с суточной щетиной, торопливо пихал непослушные ноги в расшнурованные ботинки. — Подожди, я сейчас!

— Кто? — сняв пистолет с предохранителя, поинтересовался капитан.

— Я, Цадкин! — Владимир Александрович узнал голос президента. Отпер дверь, отступил в сторону, не спеша засовывая «ствол» в кобуру. Рядом хмуро встал успевший привести себя в порядок Мартыненко.

— Доброе утро!

— Здравствуйте…

Андрей Леонидович выглядел отвратительно — ненамного лучше сотрудников милиции. Виноградов впервые видел его таким — бледный, небритый, с ввалившимися глазами. Цадкин обернулся на звук отъезжающего «мерседеса», затем шагнул в относительное тепло холла. Капитан пропустил его, щелкнул замком…

Обернувшись, он увидел, что Андрей Леонидович в нерешительности разглядывает его, взвешивая, казалось, что-то, неожиданно пришедшее в голову:

— Вы… Пойдемте ко мне!

— Хорошо, — покладисто кивнул Виноградов. Он всегда нюхом чуял неприятности, и сейчас был именно тот случай.

— Побудешь? — повернулся он к напарнику.

— Нет проблем, — оправил складки под ремнем Мартыненко…

До кабинета шли молча.

— Присаживайтесь!

В офисе со вчерашнего вечера почти ничего не изменилось — только пепельница была полна окурками, да немытые кофейные чашки громоздились на подоконнике. Обычно это все прибирала Машка…

— Я подумал — вам это важно знать… Может коснуться… Хотя — вряд ли, но…

Владимир Александрович молчал.

— Сегодня ночью Марья, моя секретарша… Она покончила с собой, — постепенно Цадкин обретал уверенность в себе. — Мы высадили ее у дома, а в три часа позвонили родители — поужинала, пожаловалась на усталость, попросила не беспокоить… Случайно увидели — уже поздно. «Скорая» констатировала смерть. Пытались там что-то сделать… Но — поздно.

— Снотворное?

— Да какая-то гадость.

— Записка?

— Да. Родители отдали — я ведь там как родной был… — Цадкин невесело усмехнулся. — Вот.

Он протянул Виноградову аккуратно вырванный из блокнота листок:

«Я ни в чем не виновата».

— Подписи нет… Это бывает, — возвращая записку, зачем-то сказал Владимир Александрович.

— Я знаю ее почерк. Я вообще ее с детства знаю — Машкина мать работала вместе с моей женой. С первой… — Цадкин говорил, не обращаясь к собеседнику. Сам с собой. Для себя. — Да! Я с ней спал — но это не главное. Не главное! — президент был на грани истерики и уже не замечал Виноградова.

— Выпейте чего-нибудь… Есть у вас?

— Что? A-а… Да-да! — Цадкин встал и направился к одному из стеллажей, но по пути задел лежавшую на самом краешке секретарского стола книгу в затрепанном глянцевом переплете. Он автоматически нагнулся за ней, прочитав на случайно раскрывшейся странице:

Это что за волна?

Это птицы летят…

Это в небе погасла звезда!

— Надо же — японская поэзия… впрочем, наверное, это по программе — сейчас в университете черт-те что проходят. — Андрей Леонидович уже вполне овладел собой и, наливая в пузатые рюмки коньяк, чувствовал себя уверенно.

— Валентин Сергеевич в курсе? — поинтересовался Виноградов.

— Да. Там сейчас. Бублик за ним поехал — сюда привезет.

— Андрей Леонидович…

— Да?

— Андрей Леонидович, Марья не брала валюту, — собственно, капитан сейчас делал то, что решил еще ночью.

— Валюту?.. а почему вы так думаете? — Цадкин очень внимательно изучал собеседника, отставив пустую рюмку.

Виноградов ожидал несколько иной реакции.

— Почему? Почему… Вы доллары нашли?

— Нет.

— А где они — знаете?

Цадкин молча смотрел на него, поэтому Владимир Александрович продолжил:

— Вот! Ровно тысяча.

Он выложил на стол перед президентом фирмы чуть помятый за ночь конверт.

— А кто украл — хотите скажу? — они смотрели друг другу в глаза, и Виноградов стремительно терял самообладание. Выпитый коньяк внезапно отяжелил голову. — Или неинтересно?

— Интересно.

— Тогда скажу. Бесплатно! — он уже почти не жалел о том, что сделал. — Все очень просто. Я нашел конверт на лестнице, на первом этаже, у самого холла — там такой шит электрораспределительный, высокий довольно, собака… Сверху, в глубине — так, что с моим ростом не дотянешься… Все уверяли, что офис никто не покидал — так? Нет оснований не верить. Но один-то — точно выходил! А? Не поняли? Валентин Сергеевич — он же за мной пешком спускался, ножками! А мог и по интеркому вызвать, а?

— Продолжайте.

— А что — продолжать? Валюту украл он — пока «шмонали» помещение, конверт был при нем, потом Валентин Сергеевич «скинул» его по пути за нами, а потом уже с чистой душой позволил себя обыскать…

— А я знаю.

— Что — знаете?

— Я знаю, что конверт с валютой взял он… Впрочем, это нисколько не умаляет ваших дедуктивных способностей! — почувствовав, как изменился в лице Виноградов, поспешил добавить Андрей Леонидович. — Все верно! Серьезно — я никак не ожидал от милицейского капитана…

— Я не понял.

— Хорошо… Это, в общем, сугубо внутреннее дело фирмы. Но раз уж так получилось…

Он плеснул на донышко рюмок еще понемногу:

— Будем здоровы!

— Попытаемся…

Цадкин рассмеялся:

— Вы мне положительно нравитесь. Я вас на работу возьму — в помощь Валентину Сергеевичу, а?

— Я слушаю, — напомнил Виноградов.

— Хорошо! Месяца три назад началась ерунда — фирма теряла контракты, банк отказал в ссуде… В прессе прокатили, два раза налоговая приезжала — прямо «в точку». Ясно — кто-то упорно очищал от нас рынок, причем пользовался информацией… скажем так, для узкого круга. Утечка шла отсюда, — президент обвел рукой свой офис. — Сергеич своими ментовскими методами определил, что и без него было понятно…

Цадкин затянулся сигаретой и продолжил:

— Худо-бедно — узнали и конкурента… Но это тебе не важно! Важно, что никак было не вычислить «дырку», через которую все вытекало. Ну вот — вчера после обеда твой бывший коллега и предложил: сделать «подставку». Все вы, ищейки, одинаковые — глаза горят, руки трясутся! Говорит, как увидел, что жена конверт с баксами в сумке оставила, осенило: такой случай раз в сто лет…

— Да уж — такой случай…

— Ну я дал ему «добро»… Как уж он там конверт из сумки вытащить ухитрился — не знаю. Детали меня в принципе не интересовали — я как раз для таких случаев ему и плачу, между прочим!

— А потом?

— Потом, перед самым уходом, я супругу попросил сотню баксов разменять. Она сунулась в сумочку… Дальше вы знаете.

— А что это были за бумаги? Ну те, которые нашли?

— Какая разница? — Цадкин непонимающе уставился на Владимира Александровича. Тем не менее счел возможным ответить: — Распечатки с компьютера. Разные — перевод письма от шведской фирмы с коммерческими предложениями, проект договора… Еще несколько списков — по мэрии, по филиалам…

— Я могу посмотреть?

— Зачем это?

— Ну, скажем так, в качестве вознаграждения за возвращенную валюту? Все-таки — не семечки!

Цадкин дружелюбно расхохотался и ткнул Виноградова в плечо:

— А я-то думаю… нет, капитан, это вы хорошо подали — без нажима, вроде как вскользь!

— Не понял?

— Да не волнуйтесь — честность всегда вознаграждается! — Андрей Леонидович вынул из конверта пять купюр и протянул их Виноградову. — Ровно четверть. Двадцать пять процентов, как за найденный клад!

Владимир Александрович взял их, мгновение помедлил, затем положил в карман.

— Спасибо, как говорится, дают, бери… Хотя я, собственно, не это имел в виду… Не только это.

— Да пошли вы все к черту — менты! — президент фирмы щелкнул замками кейса и почти бросил перед Виноградовым пачку листов. Бумаги сразу же свернулись в неплотный рулон, стремясь восстановить форму, приданную им вчера аптечной резинкой.

— Любуйтесь!

Владимир Александрович неторопливо, стараясь не замечать иронично-неприязненного взгляда собеседника, просмотрел одну за другой все страницы. Некоторые он поворачивал под углом к свету настольной лампы.

— Тут разные коды в углу страниц…

— У нас своя система учета — что-то с одной дискеты, что-то с другой… Для каждого раздела информации — свой индекс.

— Ага, — Виноградов еще раз бегло пробежал пальцами по листкам.

— Ну — и?

— Это не Марьина работа.

— Вот как даже!

— Я имею в виду — она никому не собиралась их продавать. И раньше, скорее всего, такой ерундой не занималась.

— Любопытно…

— Да вы и сами не верили… И не верите!

— Допустим! — Цадкин откинулся в кресле. — Я готов вас опять послушать.

— Серьезно?

Андрей Леонидович в задумчивости почесал переносицу.

— Хорошо… Вы меня заинтриговали.

Он одним движением передвинул конверт с оставленной валютой к Виноградову.

— Это — ваше. Я готов заплатить за рассказ — вне зависимости от того, правда это или плод вашего больного воображения!

— Неплохой гонорар! Хотите — я еще на ту же сумму спою? Или станцую?

— Заткнитесь! — не принял его тона Цадкин.

— Как скажете… Вообще-то вы и так знаете — я уже говорил.

— Сергеич?

— Да.

— Обоснуйте! — это был тон человека, привыкшего хорошо платить, но — за хорошую работу.

— Во-первых…

Виноградов вынужден был прерваться — дверь распахнулась, и в офис усталой, но уверенной походкой вошел начальник отдела безопасности фирмы.

— Здравствуйте! О-о, коллега… Приветствую!

Он снял и пристроил на вешалку пальто.

— Андрей Леонидович, молодой человек в курсе уже?

— Более чем…

— Вот как? — удивленно повернулся бывший подполковник. Увидев лежащий на столе конверт, он поднял брови. — Ну-ка, ну-ка!

— Это мое, — Владимир Александрович аккуратно взял валюту и пристроил на привычное место — за пазуху.

— Будет твое, — резонно поправил его Цадкин.

— Верно… — вынужден был согласиться капитан и потянулся за конвертом.

— Да нет… оставь! Лучше давай — начинай. Рассказывай.

— А в чем, собственно, дело? — взял в руку бутылку Валентин Сергеевич.

— Да вот, Сергеич… Раскусил тебя капитан — и денежки нашел. — Президент явно наслаждался ситуацией.

— Где?

— Там, куда ты их сунул, наверное.

— Правда? На электрощите? — Валентин Сергеевич с удовольствием выпил налитый себе коньяк и с уважительной улыбкой посмотрел на Виноградова: — Молодец! И догадался, что я? Хотя, конечно… Ты объяснил ему, что к чему, Андрей Леонидыч?

— Объяснил.

— Вот так-то, Володя… Обидно, конечно, что так получилось, но девчонка сама виновата. Предатель — он редко хорошо кончает, сам знаешь.

— Знаю.

— То-то и оно… Жестоко, конечно, но… Я ведь, признаться, на Бублика думал!

— Сорную траву — с поля вон! — отчеканил без выражения Цадкин, переводя взгляд с одного собеседника на другого.

— Да уж! Андрей Леонидович, неужели он сам разобрался? И деньги сам принес? Молоде-ец! Как, не стыдно было бывшего коллегу «закладывать»? — Валентин Сергеевич от души расхохотался. — Не смущайся! Все правильно… Ты ж думал, что я валюту просто спер, так?

Положив руку на плечо Виноградова, он внимательно вглядывался ему в глаза.

— А мог ведь ее и себе оставить… Мог? Скажи честно?

— Мог. И собирался.

— Вдвойне молодец! Что не врешь.

— Андрей Леонидович мне все объяснил, — делая вид, что ищет что-то в кармане, капитан вывернулся из-под руки собеседника.

— Что — все?

— Про утечку информации. Про то, что нашли у Марьи, и как это внезапно и удачно получилось с «тонной» долларов. Про ее записку…

— И что скажешь?

— А он говорит, что Машка действительно не виновата. Что ее подставили! — по лицу Цадкина было видно, что он не жалеет о потраченной на происходящее действо сумме.

— Подставили?.. Может быть! — Валентин Сергеевич после секундного раздумья согласно кивнул и опять обернулся к Виноградову: — И кто же? Есть мысли? Не стесняйся — твое мнение для нас достаточно ценно…

— А он и не стесняется! — ухмыльнулся президент.

— Ну и кто же? — повторил вопрос Валентин Сергеевич.

— Вы! — Виноградов старался не отрывать взгляда от его лица, а руки в поисках опоры легли на ремень портупеи.

Бывший подполковник с видимым облегчением откинулся в кресле:

— Ну, чего-то в этом роде я ждал… Дерзайте, Володя! Аргументируйте.

В уголках его глаз упрятались ироничные искорки. Валентин Сергеевич повернулся к своему боссу:

— Послушаем?

— Отчего ж… Уплачено! — Цадкин уселся поудобнее.

Капитан оценил — им удалось заставить его почувствовать себя полным идиотом. Тем не менее — «сказав А, не будь Б…», как говаривал один давний приятель… Владимир Александрович привел в порядок потерявшие стройность мысли и начал:

— Логика простая. Допустим, что Марья секреты фирмы на сторону не продавала. Значит, она не брала и эти документы…

Виноградов взял из рук президента бумаги:

— Значит, их ей подложили. Кто подложил? Тот, кто фактически сплавлял конкурентам информацию. Тут объяснять не надо — он таким образом отводил от себя подозрения, ну и…

— Не разжевывайте!

— Хорошо. Я по-другому расскажу… Я буду исходить из того, что источником утечки информации является Валентин Сергеевич. Не возражаете?

— Это ваше авторское право, — кисло улыбнулся начальник отдела безопасности. Судя по всему, происходящее начинало его раздражать.

— Прекрасно. Марья работала в фирме с основания — все было в порядке, никаких проблем. Некоторое время назад пришел Валентин Сергеевич… Огляделся — и начал потихонечку вас «сдавать», а может быть, его и специально заранее внедрили… Трудно сказать! Но и вы не дремали — коммерческий шпионаж — штука недолговечная, «источник» рано или поздно «засвечивается», того и гляди кто-нибудь из конкурентов выйдет напрямую на Андрея Леонидовича, минуя отдел безопасности… Это ерунда, что вчера все случайно получилось, товарищ подполковник оперативную комбинацию давно готовил, заблаговременно! Я не совсем уверен в технологии… Сколько обычно экземпляров такой вот конфиденциальной информации распечатывалось?

— Два, — сразу же ответил Цадкин. — Мои у меня!

— Ну, я свои после проработки уничтожал… Это все видели, — счел необходимым прокомментировать Валентин Сергеевич. — А секретарь могла совершенно спокойно еще себе распечатать…

— Могла, — подтвердил Андрей Леонидович. — Но кроме нее — никто, у нас только Машка умела с компьютером обращаться.

— Во-первых, трудно проконтролировать, действительно ли шеф отдела безопасности уничтожает именно те бумаги — кто это кроме него самого будет делать? Во-вторых, судя по всему, листы в рулоне были сложены именно в таком порядке, так? Никто их не тасовал?

— Нет, — пожал плечами Валентин Сергеевич.

— Я — нет! — мотнул головой Цадкин.

— А расположены они в хронологическом порядке.

— Ну и что?

— А то, что секретарша, снимая копии с заложенных в компьютер документов, «считает» сначала одну дискету, а затем — другую… Совмещать информацию из разных массивов, раскладывать ее — у Машки не было возможности и физически, по времени, и психологически!

Цадкин взял у Виноградова бумаги и начал торопливо пролистывать их, отгибая уголки с индексами. Подполковник протянул было руку, чтобы также полюбопытствовать, но под взглядом Владимира Александровича подался назад.

— Интересно…

— Еще как! Кроме того, Андрей Леонидович, пятый лист, по-моему, или четвертый… Да-да, вот этот! Посмотрите на свет — внизу, на свободном поле… Видите — оттиск рукописного текста?

— Вижу!

— Кто-то писал что-то шариковой ручкой, а под его листом случайно оказался уголок машинной распечатки — вот и продавилось с одной бумажки на другую. Знаете, я готов половину содержимого конверта поставить на то, что почерк — чей? А, Валентин Сергеевич?

— И это значит… — собеседники молча отметили, что Цадкин отложил документы на самый угол стола — подальше от них.

— Это значит, что информация — не прямо из компьютера. Что она была в работе… Это именно те экземпляры, которые значатся «списанными» у вашего шефа безопасности… и моего бывшего коллеги. Я продолжу?

— Разумеется. Не возражаете?

— Что вы! Послушаем, — реакция Валентина Сергеевича на происходящее внешне ничем не проявлялась.

— Акция в любом случае планировалась на вчера — не валюта, так что-нибудь другое «пропало» бы, или он убедил бы вас объяснить, что якобы пропало… И обыск, и личный досмотр всех присутствующих он заранее планировал — тут ведь вот какая деталь. Товарищ подполковник — мужчина самолюбивый, кому приятно, когда собственное грязное белье, пардон, на глазах у всех полощут… Тем более — на глазах у дам!

— К чему это вы? — впервые позволил вылиться неприязни Валентин Сергеевич.

— К чему? Бублик говорит, а я думаю, и Андрей Леонидович в курсе — что вы постоянно с собой носите всякие… интимные штучки на случай «скорострельного полового контакта», как теперь выражаются… Всякие мелочи, которые в мужском коллективе продемонстрировать можно, но при женщинах… Конфуз для офицера!

— Точно! — подтвердил Цадкин. — Мы еще на эту тему…

— Вот. А вчера — не взял. С учетом, я думаю, предстоящего «шмона». Вытянуть конверт и сунуть Марье в сумочку бумаги — дело техники…

— А вытягивать и не надо было, — вставил Цадкин задумчиво. — Лида его и не клала в сумочку, она его сразу же мне сунула, когда вернулась, а я передал Сергеичу… Она в курсе была, что мы «дырку» ищем.

— И когда же?..

— В обед. Мы втроем сидели, обсуждали всю эту ерунду. Сергеич и предложил.

— Значит, с самого начала подозревали — или секретарша, или Бублик?

— Да. Сергеич говорил, что у него в отношении Марьи есть подозрения…

— Страховался…

— Ладно. Хватит! — Валентин Сергеевич встал и шагнул к напрягшемуся президенту. — Вот это все — лирика. Слова! — он ткнул пальцем в сторону Виноградова. Затем показал на лежащие на столе бумаги: — А вот это — не слова. Это вещдоки — ясно?

— Вещественные доказательства, — покладисто кивнул Цадкин и на всякий случай придвинул их к себе. — Очень хорошие.

— Вот именно… Я не хотел говорить, но раз уж так вышло… Действительно, часть распечаток мной не уничтожалась — да, именно те, что вчера были найдены. Для чего? Были мысли… Хотел подложить их к себе в стол — не на виду, а так, чтобы только уж очень любопытный нашел… И гадостью полить — капитан, наверное, знает…

— Химловушка?

— Точно так. Кто бы их взял — потом неделю руки от дерьма оттирал бы!

— Ловко!

— Было бы ловко… Сейфа нет, хранить негде — я тебе, Леонидыч, еще когда говорил? Препарат мне должны были только сегодня привезти, вот и пришлось в среднем ящике, под каталогами прятать… Вчера с утра сунулся — нет! Уходил — были, а утром — тю-тю! Скажу честно, просто постеснялся признаться, решил шанс использовать — и, как видишь, не зря. Почти наверняка было — я твою секретаршу давно подозревал, слава богу, что не ошибся!

— А твой… «джентльменский набор»? — соотнося рассказ бывшего милиционера с какими-то своими собственными наблюдениями, поинтересовался Андрей Леонидович.

— Шеф… Тут дело такое… А, ладно! Бублик у меня его забрал, просто выпросил.

— Да? Когда?

— Вчера с утра. Перед тем как в банк ехать. За валютой. — Валентин Сергеевич повернулся к Виноградову и, опережая возможные вопросы, сказал:

— Я поэтому и удивился, когда он при тебе начал насчет этого спрашивать… Понять не мог — зачем?

— Ну а ты что скажешь? — Андрей Леонидович смотрел куда-то за спины собеседников. Обернувшись, они увидели в дверном проеме угрюмую фигуру водителя — не вынимая рук из карманов длинной кожаной куртки, Бублик подпирал плечом белеющий импортным пластиком косяк.

— Падла! — выплюнул он в лицо бывшему милицейскому подполковнику.

— А конкретнее? — Цадкин с удовлетворением оглядывал создавшуюся мизансцену.

— Я же говорил вам, Андрей Леонидович — про этого мента и Лидку… Лидию Феликсовну. Сколько раз говорил! А? Вчера днем, прежде чем валюту получить, заехали к вам… Пока мадам переодевалась, я в сортир забежал, а потом — в ванную. А там — его «джентльменский набор», забыл, наверное, сгоряча!

— Врешь!

— Подожди, Сергеич… И ты, Бублик…

— Но он же врет, он же сам!..

— Подожди, Сергеич… — повторил задумчиво президент. — Ты, говоришь, где вчера с утра был? В мэрии?

— Ну… да!

— Не было тебя там.

— Шеф!

— Не было! Я знаю…

— Да кому вы верите, шеф! Он же сам с ней… Они перед банком что — курицу размораживать заезжали? Или цветы поливать? Да она с Бубликом под самым вашим носом, а теперь меня подставляют!

— Капитан, — Цадкин внезапно обратился к Владимиру Александровичу. Чувствовалось, что он не на шутку растерян, события вышли из-под контроля и стремительно перерастали в нечто необратимое. — Капитан, ваше мнение?

Виноградов постарался, не покривив душой, сформулировать свою мысль наиболее корректно:

— Видите ли… У меня нет оснований не верить обоим.

— В смысле? — нахмурился Андрей Леонидович.

— Ха? — почти дружелюбно глянул на Виноградова Бублик. — Он имеет в виду, что эта многостаночница Лидка… И с ним, и со мной, не считая вас, конечно!

— Полегче на поворотах, молодой человек! — счел необходимым вставить осторожный начальник отдела безопасности, непонятно к кому обращаясь.

— Да бросьте вы, — тихо, но так, что собеседники затаили дыхание, выдавил из себя Андрей Леонидович. — Бросьте… Что я — не знал, что ли, про эту шлюху, про Лидку? Вы что думаете — первые у нее? Герои, блин, любовники! Конспираторы! Конечно, шеф — дурак-рогоносец… А, капитан?

— Дело житейское. Всегда ж так было: жена барина — с лакеем или с управляющим. Русская классика, девятнадцатый век…

— Молодой человек! — вскинулся Валентин Сергеевич.

— Нашелся, мент святой! — поддержал его Бублик.

— Да какая уж тут святость… — сокрушенно покачал головой Виноградов. — Но как сказано в одной современной книжке, «если общий фон — грязно-черный, то собственная совесть при некоторой запятнанности смотрится белоснежной»^[1].

— Умник!

— Заткнитесь… Все заткнитесь! — Цадкин резко встал, прошелся по кабинету, нервно переставил с места на место пустую бутылку из-под коньяка. — Так… Надоело… Внимательно слушайте, как все было, Пинкертоны хреновы!

Он вновь уселся в привычное кресло с видом человека, принявшего окончательное решение.

— Когда жена вернулась из банка и Сергеич прибежал со своей идеей насчет того, чтобы стащить якобы валюту, я дал добро. Но на всякий случай, чтоб убедиться, что доллары действительно не в шубе, например, а в сумочке, я туда заглянул. И увидел, кроме конверта, бумажки… Вот эти, мать их! Я ее, дрянь, давно подозревал. — Цадкин заметил, что Владимир Александрович недоуменно поднял брови и пояснил:

— Что — неясно, какой ей смысл? Элементарно. В любой момент я застукал бы ее с каким-нибудь мужиком — и адью! Пишите письма… А опять в дерьмо, откуда я ее вытащил, — нет, мадам Цадкина не хочет! Вот и решила на стороне капитальчик на черный день подсколотить. Ясно? Так вот… рядом Машкин саквояжик лежал — я бумаги туда и сунул, еле успел. Хотел потом как-нибудь их… изъять — но сразу же закрутилось, завертелось!

— А почему именно к Машке? Не в стол, не в урну? — прервал образовавшуюся паузу Виноградов.

— Не знаю, — равнодушно пожал плечами Цадкин. — Кто ж думал, что так получится? Надо было обязательно, чтоб в этот раз стрелки на кого-то конкретно перевелись, а то Сергеич бы не успокоился, пока до Лидии Феликсовны не докопался. Так?

— Да. Были, по правде говоря, мысли…

— Для этого и в койку с ней залез, а? — Андрей Леонидович был вовсе не похож на осмеянного рогоносца. — Штирлиц?

— Шеф… Не мы такие — жизнь такая!

— Народная мудрость, — поддержал Валентина Сергеевича Бублик. У него был счастливый вид прощенного за разбитую чашку лакея.

— А теперь что? — нарушая только что восстановившуюся гармонию, спросил Виноградов. И сразу же ощутил себя в перекрестье трех пар неприязненных глаз.

— А что? — уже тяготясь его присутствием, но стараясь быть вежливым, отреагировал президент. — Так вышло. Никто ж не ожидал…

— Фирма безусловно поможет Марьиной семье — со всякими там… формальностями, ну и материально. Бедная девочка! Мы ж не такие уж мерзавцы, как может показаться, — Валентин Сергеевич говорил негромко, доверительно, стараясь голосовыми модуляциями подчеркнуть свою искренность.

— Тебе-то каким боком это все, капитан? Забудь — и разотри! — поддержал с порога Бублик.

— Спасибо, Владимир Александрович! — Цадкин встал, чтобы попрощаться. — То, что вы получили определенный… гонорар — это не главное. Я полагаюсь на вашу порядочность…

— На что? — переспросил Виноградов. — Ах, да!

Не замечая протянутой руки, он прошел мимо Андрея Леонидовича и очутился на лестнице, обогнув посторонившегося Бублика…

Больше он в этой фирме не «халтурил» и только спустя почти месяц от Олега Шахтина узнал о внезапной и нелепой смерти «дамы в шубе» — Лидии Феликсовны Цадкиной, утонувшей в пятиметровом бассейне престижного физкультурно-оздоровительного комплекса.

А валюта как-то сама по себе растратилась — рано или поздно кончаются даже очень крупные деньги… Пришедшее легко — легко и уходит.

Примечания

1

В. Барковский, А. Измайлов. Печень по-русски. Русский транзит-2 (см. СПб.: Комета, 1994).