От сумы и от тюрьмы, или Как «Азиат» стал «Монголом»

Геннадий Мастрюков (2024)

Это произведение повествует о событиях, предшествующих уже опубликованному роману «Перегонщик». Сотруднику засекреченного подразделения спецслужб Андрею Малышеву предстоит глубоко внедриться в уголовную среду и завоевать славу умного и жестокого криминального авторитета. Для этого ему предстоит провести несколько лет в тюрьме, где каждый день наполнен смертельной опасностью, и может стать последним. О том как ему это удалось читайте в этой книге.

Глава 9. Начало есть

Обитатели пресс-хаты между тем начали приходить в себя. На их лицах, не обезображенных печатью интеллекта, явного страха пока не было. Скорее присутствовали недоумение и непонимание возникшей ситуации.

Ясно, такого быстрого и жёсткого отпора беспредельщики никак не ожидали. До сих пор их принцип:"семеро одного не боимся"всегда срабатывал. Кинут в хату какого-нибудь испуганного первохода,"кум"попросит с ним поработать, объяснить кое-что, они и рады стараться.

Ломают людей, унижают, избивают, издеваются, бывает доводят до самоубийства. Обработают человека так, что он будет готов на всё. Что угодно подпишет, возьмёт на себя чужую вину, и так далее, только бы побыстрее из пресс-хаты выбраться.

А этим потом"кум"водяры принесёт, сигарет с фильтром, чаю. Вот и идут всякого рода подонки на такое своеобразное сотрудничество с администрацией. Из-за таких вот беспредельщиков, обычные люди, обыватели, панически боятся тюрьмы.

Да и как тут не бояться, наслушаются тюремных историй, примерят на себя, вот жуть и берёт. Потом повторяют про себя:"чур меня чур", и дико радуются в душе, что услышанные жуткие истории произошли не с ними.

Если у троих поверженных беспредельщиков на лицах, как уже было сказано преобладало недоумение, то в глазах четвёртого, того который назвался Бесом, плескалась откровенная ненависть, которая не ускользнула от брошенного вскользь взгляда Малышева.

Хотя прямо на четвёрку Андрей и не смотрел, но боковым зрением прекрасно всё видел и отмечал. На спецкурсах в своё время хорошо научили смотреть, и всё видеть не только перед собой. Когда заметил в глазах Беса ненависть, то понял, что тот не успокоится, поэтому начинать надо с него.

Остальные тоже так просто не отступят, заказ старлея отрабатывать надо, но они пока подождут. А вот этого надо жёстко обломать прямо сейчас. Повод найдётся всегда, кажется уже нашёлся. Вон он украдкой поглядывает на шконку возле которой устроился, а если точнее, то на матрас на этой шконке.

Ну давай-давай милый, что у тебя там под матрасом твоим? Хотя что там может быть кроме заточки. Она есть в каждой камере, потому что может служить не только оружием, но и использоваться во вполне мирных целях, бытовых. Как там великий артист говорил:"хлебушек порезать, закусочку".

Ага, так и есть. Взялся рукой за край шконки намереваясь встать, а вторую будто невзначай запустил под матрас. Сейчас бросится. Будь на моём месте человек неподготовленный, вполне мог бы получить заточку между рёбер. Только не знает дурачок что мне твои броски как мёртвому припарка.

Бес действительно выхватил из-под матраса заточку, сработанную из обувного супинатора и заточенную о бетонные ступеньки параши до бритвенной остроты. Выхватил и с каким-то остервенелым криком бросился. Малышев всё видел и броска ждал.

Перехватил руку с ножом за запястье у самой ладони, отработанным движением резко дёрнул кисть Беса влево и одновременно с силой толкнул её к внешней стороне предплечья. Раздался противный хруст, и запястье нападавшего оказалось качественно сломано.

Вместе с этим ребром ладони другой руки рубанул по нижней челюсти, сломал и её. Всё как на тренировке, отработано до автоматизма, быстро и чётко, но и без лишней суеты и спешки. Посчитал что этого более чем достаточно и добавлять не стал.

Добавки и правки действительно не требовалось. Бес заорал от резкой дикой боли, и снова рухнул на пол. Вот теперь в глазах остальных полыхнул настоящий страх. Убей Андрей их главаря, им, наверное, и то не было бы так страшно.

Ещё на войне Андрей хорошо усвоил, что раненый противник гораздо сильнее деморализует врага чем убитый наповал. Раненый начинает орать от боли, от страха, и эти крики очень действуют на остальных.

Это тоже одна из причин, по которой многие наши враги добивают своих раненых, а не только потому чтобы с ними не возиться, и не тащить их с поля боя рискуя своей жизнью. Доказано не раз, что на самопожертвование ради товарища способны только наши бойцы, они никогда не оставят раненого, а будут спасать его, не думая о том, что сами могут погибнуть.

Бес тоже орал сейчас любо-дорого, и остальных беспредельщиков наконец проняло. Примерно через минуту лязгнул засов"кормушки" — маленького окошка в двери камеры через которое раздают пищу, и в ней нарисовалось лицо молоденького лейтенанта, того самого, который всё это время видимо находился поблизости, ждал как будут развиваться события.

— Все живы? — спокойно поинтересовался лейтенант, и Бесу: — а ты чего орёшь?

— Всё в порядке начальник — ответил за всех Андрей, — а этот со шконки упал, наверное сломал что-то, вон как орёт, врача бы ему.

— Ну ты даёшь Малышев — с ноткой восхищения проговорил лейтенант, — будет ему врач, ждите — и снова Бесу: — а ты орать перестань, всю тюрьму мне переполошишь, сейчас врача приведу — и захлопнул"кормушку".

— Ну что соколики? — обратился Андрей к остальным. — Сами из хаты ломанётесь или помочь? И не надо мне вякать что это не понятиям, извиняться и на жалость давить. Вы уже столько накосячили, что на понятия вам плевать.

— Вот сейчас вертухай доктора приведёт и ломитесь. Не хотите мол здесь сидеть, не можете. Летёха добрый, раскидает по другим хатам.

— Подожди земляк, подожди — разом затараторили остальные. — Ну нельзя нам в другие хаты, нас же там порвут, ты сам знаешь. Ты это, ты извини нас, ошибочка вышла, ну попутали рамсы, бывает. Разреши здесь остаться, если бы не Бес, мы бы сами ни за что — с лёгкостью сдали беспредельщики поверженного главаря.

— Ни одному их слову Андрей не поверил. Раскаяние липовое, глазки бегают. Ясно, хотят время выиграть, потом придумать что-нибудь. Будут ждать пока уснёт, а потом попытаются сделать то, что не удалось Бесу. Но бить их больше не стал. Не потому, что пожалел, а просто не смог.

Ну не мог ударить униженного врага и всё тут. Ладно пусть пока остаются, ночью всё равно проявятся, вот тогда и огребут по полной. Оно может и лучше, больше разговоров будет, новости на тюрьме моментально расходятся.

— Ладно — сказал снисходительно. — Оставайтесь. Вот эти две шконки освободите, здесь мы с Толиком спать будем. И чтобы тише воды мне, или башку оторву напрочь. Этого поднимите — кивнул на Беса, — сейчас врач придёт, и запомните, на"Азиата"прыгать не надо.

— Как скажешь, как скажешь — заторопились беспредельщики, ставшие вдруг жалкими и покладистыми, — всё сделаем.

Бес орать перестал, первый шок прошёл, и теперь только шипел от боли, и смотрел на Малышева и недавних подельников с лютой злобой. Вернулся лейтенант в сопровождении доктора и ещё одного вертухая с погонами прапорщика на камуфляжной куртке.

Доктор только глянул на распухшее запястье Беса и на челюсть, по которой расплывался внутренний кровоподтёк и сказал прапору:

— Этого давай на больничку, ему надо гипс накладывать и скрепки на челюсть ставить. Остальные целы? Ох чую я ночка сегодня непростая будет. Ладно, шагай давай убогий, ноги у тебя целы.

Прапорщик с доктором увели Беса, лейтенант задержался:

— Надеюсь Малышев ночью никто больше со шконки не упадёт?

— Не знаю командир — усмехнулся Андрей, от них зависит. А нам бы с пацаном скатку*, пора устраиваться.

— Ладно, сейчас хозобслугу подниму, принесут вам всё.

*******

Андрею даже стало немного противно, когда Толик с явной услужливостью принялся расстилать принесённый сидельцем из хоз обслуги матрас Андрея, одевать на подушку наволочку, стелить простыни.

Но говорить спасённому от унижения пацану ничего не стал. Никто его не заставлял, сам вызвался шестерить, ну и ладно, каждый сам выбирает как жить. Тем более авторитету, которым собирался стать"Азиат", шестёрки положены по рангу.

Началась первая тюремная ночь. Троица сидела за столом и о чём-то тихо переговаривалась. Андрей прилёг на свою шконку, положил руки под голову и расслабился. Начало положено, ночью будет продолжение, пока всё идёт как надо.

На край кровати присел Толик и прошептал:

— Вы спите, а я подежурю. Эти вроде опять что-то затевают.

— Мы что на вы перешли пацан? Ты это брось, здесь так не принято. Ложись сам и спи, а я уж как-нибудь без тебя разберусь.

Толик послушно лёг, и почти сразу же уснул. Вымотался бедолага, с беспредельщиками не разоспишься. Андрей прикрыл глаза и тоже притворился спящим, но сквозь опущенные ресницы прекрасно видел всю троицу, свет в камере не выключают ни днём, ни ночью.

*******

Скатка* — матрас, подушка, кружка, ложка, и т.д. Всё это выдаётся на весь срок следствия, закатывается в матрас, и берётся с собой при переброске в другую камеру.

*******