Грешные святоши

Габриэль Сабо (2025)

Детективный роман Габриэля Сабо из серии о своенравном комиссаре Конте. Бывший преступник, выросший на улицах Монмартра — он единственный, кто как свои пять пальцев знает все тёмные стороны Парижа. Начальство вынужденно терпит его неуступчивый характер, ведь только ему открываются все злачные тайны высокомерной столицы. Но терпению приходит конец, когда по его воле разгорается скандал с обличением нечестных на руку начальников полиции. После временного отстранения, комиссар исчезает на четыре года из поля зрения коллег и знакомых. Из-за проблем с криминальным авторитетом банды Фалардо, начальник полиции волей-неволей вспоминает о Конте, и поручает своему заместителю любой ценой найти его и поручить расследование убийства совсем не простой цыпочки кабаре, стоящее камнем преткновения между бандитами и полицией. Но убийством дело не заканчивается. Странное исчезновение дочери видного политика… Комичное, но дерзкое ограбление в «Палас Отеле»… Что связывает все эти события?

Глава 6. Неудобная правда

— Мари-Роз, такой смелый вырез и открытый крой! И браслет — это же твои любимые изумруды! Куда я во всём этом пойду? — Анжелик с большим изумлением рассматривала платье и браслет, который получила в подарок от своей сестры.

— Ну хотя бы, на рандеву с Гаспаром. — задумчиво сказала Мари-Роз, не отрываясь от расчёски.

— Ты хотела сказать, с Гюставом?

— Да, точно, с этим, младшим Дюфуром.

— Да что ты говоришь, мы просто давние друзья…

— Сначала просто друзья, потом просто любовники, а потом… Такова жизнь, дорогая Анжелик!

— Мари-Роз, скажи честно, тебя что-то беспокоит? Ты такая тихая, углублённая в себя. Что-то случилось?

— Нет, дорогая, ничего не случилось! Я просто очень чувствительна к перемене погоды. Пожалуй, мне нужно уехать в Канны, или Ниццу. А лучше, в Монте-Карло. Или вообще, в турне по Африке. Дикие кошки, сафари, жаркий климат, мне всегда было это по нраву…

— Не успела я приехать, как ты уже уезжаешь? Нет, сестричка, ты что-то мне не договариваешь! И если бы я не знала свою сестру, я бы сейчас не переживала так сильно!

— Ладно тебе! Расскажи лучше о своих приключениях в Англии. Нашла себе какого-нибудь смазливого Чарльза или Энтони?

— Не так чтобы нашла… Все они не дотягивают до моего идеала…Да и с нашим расписанием особо не разгуляешься — занятия в классах, вальс, балет, конный спорт и даже теннис. Минутку, ты сказала, Чарльз? О Боже, я же обещала Чарльзу Милнеру прислать открытку из Парижа, когда вернусь домой. Сама всё забываю, а ещё упрекаю тебя в забывчивости!

— Это уже интереснее, и что это за Чарльз Милнер?

— Так, ничего особенного. Просто англичанин!

— Ну что, даже нечего рассказать родной сестре? Хоть с кем-то целовалась при свете Тауэрских огней?

Анжелик всегда слегка терялась, когда разговоры касались любовных тем. От смущения её щёки покрыл лёгкий румянец, что было вполне присуще девушкам её возраста.

— Мари-Роз… Может это звучит катастрофически глупо, но не могу я целоваться с человеком, который не вызывает во мне всеохватывающего чувства восхищения и благородства!

Мари-Роз рассмеялась, прищурив глаза:

— Ох, Анжелик, какая же ты ещё девочка! Знаешь, юность всегда означает наивность. Радует, что это проходит со временем. Да, время летит чудовищно быстро, не успеваешь и обернуться, как сегодня уже становится глубоким вчера. Но одно я знаю наверняка: отныне, когда мы будем выходить в свет вместе, я буду страшно нервничать рядом с тобой.

— Нервничать? Почему? Ты думаешь, я не смогу дать отпор навязчивым ухажёрам? Поверь, ты ещё меня не знаешь, как я могу постоять за себя!

— Дело не в ухажёрах, дорогая Анжелик. Посмотри на себя — несмотря на твою наивность, ты стала притягательной для мужчин, как хрустальный цветок для золотых пчёл. Теперь и я смотрю на тебя иначе, совсем не как на младшую сестру, а как на соперницу. Всё-таки, разница в восемь лет говорит сама за себя, и на твоём фоне я буду проигрывать с каждым годом.

— Соперницу? Что ты такое говоришь?

Но Мари-Роз не стала продолжать разговор. Анжелик немного расстроили слова старшей сестры, хоть она и до конца не понимала их истинного значения. Подойдя к сестре, она села рядом и обняла её, как это было прежде в детстве:

— Чтобы ты не говорила, но я всегда буду любить тебя и папу. Не может быть иначе, мы же одна семья. Погоди, Мари-Роз, что у тебя на лице?

— Пустяшная ссадина, не беспокойся! Даже и не помню, как она появилась. Кажется, в машине, да, в машине. Роже резко затормозил на перекрёстке, и я слегка ударилась. Ничего страшного! — Мари-Роз не на шутку разволновало внимание сестры к небольшому синяку на лице, и она с ещё большим усердием принялась за крема и пудры, параллельно переведя разговор в другое русло. — Расскажи о своих планах, ты уже решила, Рождество будешь встречать дома? — сменила тему разговора Мари-Роз.

— Конечно, Мари-Роз! Вообще было бы хорошо собраться всем вместе здесь, как когда-то давно! Признаюсь, я очень соскучилась по бабушке и тёте, потому хочу на неделе отправиться в Эро. Не хочешь составить мне компанию вместе с папой?

— Нет, дорогая моя, подожду января, мы всегда навещаем их в это время, хотя папа последние годы пропускает это семейное событие. Тем более, ты же знаешь, какие натянутые у них отношения с нашим дорогим папочкой.

— Я бы не сказала, что натянутые. Просто…ты же знаешь нашего папу, он иногда бывает ворчлив, но в целом — он душка! Спасибо за платье и браслет, Мари-Роз! Уже поздно, я просто валюсь с ног, а завтра хочу с самого раннего утра отправиться на прогулку по Парижу!

— Не за что, дорогая, это меньшее, чем я могу тебя одарить.

На следующее утро Анжелик решила не дожидаться грядущей недели, и старший Годен снарядил её свободными средствами, подарками, водителем и служанкой Луиз, отправив в Эро. Остальная прислуга получила неожиданный выходной, чему была несказанно рада, чтобы ещё задавать какие-то вопросы. Итог был таков, что в особняке остались как чаще всего бывало, только двое — Орельен и его старшая дочь, Мари-Роз. Последняя проспала до полудня и лениво спустилась к завтраку, который, по сути, был уже обедом. За столом её терпеливо ждал отец, но его мысли приглушали чувство аппетита, потому для него важно было добиться полного единения у себя дома.

Мари-Роз сразу направилась к столу в предвкушении обычного праздного дня — она ещё не была в курсе домашних новостей.

— Анжелик ещё не вернулась с прогулки? — непринуждённо спросила Мари-Роз, потянувшись к графину с крепким горячительным.

— И не вернётся. Она уехала в сопровождении Луиз и Роже в Эро.

— Эро? Так быстро? Она говорила, что на следующей неделе планирует поездку.

— Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас. Не так ли, Мари-Роз? — отложив газету в сторону, Орельен как-то странно посмотрел на дочь.

— Ты о чём, папочка?

— Хочу с тобой поговорить, не откладывая, прямо сейчас. Ты не против?

— Стоило ей вернуться домой, как ты сразу заметил моё существование? Конечно, в этом весь ты. И о чём пойдёт речь?

— Сколько раз ты была в казино Монте-Карло за последний месяц?

Мари-Роз ехидно рассмеялась на всю комнату.

— Ты шпионишь за мной, не так ли, папа?

Орельен проявлял колоссальную выдержку, стараясь подойти к сути разговора пока ещё спокойным тоном:

— Потрудись ответить на вопрос крайне честно во избежание неблагоприятных для тебя последствий, Мари-Роз.

— Понятно, ты боишься за свои деньги. — Мари-Роз нервно достала сигарету из настольной музыкальной сигаретницы, подожгла её и демонстративно закурила прямо в лицо своему отцу. — Дорогой папочка, не переживай — твои деньги идут по назначению. С недавних пор этот субъект пристрастился к рулетке, потому оплату требовал подвозить ему чуть ли не прямо к игральному столу. Разве я могла ему отказать? Ты знаешь, что нет. А он умеет оказывать давление и заставлять, прямо как и ты, папочка.

Пока всё ещё размеренным тоном Орельен продолжал разговор, бросив в её сторону бумаги со счетами.

— Дорогие тряпки и парфюмерия, лимитированный алкоголь и сигареты, шикарные гостиницы и люксовые рестораны… К этому он тебя тоже понуждал?

Но Мари-Роз продолжала вести себя вызывающе и играть, будто с огнём, на нервах отца, ёрничая на его глазах.

— Может и так, папочка!

Смотреть на дальнейшие выпады избалованной девицы Орельен не был намерен, он и так всё уже достаточно понял — по-хорошему ему не добиться от неё правды, которую она не стремиться говорить, а в его словах не было силы, которая бы заставила её сделать это. Схватив её под локоть, он одёрнул её, пытаясь посмотреть прямо в бесстыжие глаза:

— Я задал вопрос — отвечай!

— Отпусти, ты делаешь мне больно! — вскрикнула она, столкнувшись взглядом с глазами отца, которые были полны ярости. Вырываться не было смысла — она уже поняла, что в доме не было никого, кроме них.

— Куда ты деваешь мои деньги?!

— Я всё тебе рассказала, всё! Тогда, в ту ужасную ночь, ты же помнишь?! Я… он… Я была пьяна, он сам предложил сесть за руль и подвезти меня домой. Он сбил кого-то, кого — я не видела, это было ужасно! Затем он запугал меня, просто до ужаса, и…и…начал запугивать полицией, судами, он сам, слышишь, сам избавился от того бедного человека, выкинул его тело с дороги. Он куда-то повёз меня, не знаю куда, удерживал в машине и… заставлял всё о себе рассказать, пригрозил, что если денег не будет, то он всё расскажет и…

— Прекрати! Прекрати! Ты лжёшь, ты постоянно мне лжёшь!

— Я не лгу, папа, клянусь, я не виновата!

— Тогда как ты объяснишь мне все эти счета, как?! Это в стократ больше, чем то содержание, которое я тебе выделяю! Потрудись мне это объяснить или я тебя убью!!!

Мари-Роз под страхом расправы не могла придумать ничего лучше, чем взмахнув своими кукольными ресницами попытаться пустить слезу. Но в этот раз её излюбленный приём дал противоположный эффект и смягчить сурового отца Мари-Роз не удалось. Напротив, этот манёвр только усугубил его злость и при виде едва выступившей слезинки, он отвесил ей хлёсткую пощёчину, которая тут же повалила её с ног.

Упав на пол, Мари-Роз закрыла руками лицо и громко зарыдала.

— Последний раз тебя спрашиваю, Мари-Роз: ку-да и-дут мо-и день-ги?! Мне не доставляет удовольствия рукоприкладствовать, но если ты ещё раз соврёшь, то мне придётся это продолжать до тех пор, пока я не услышу правду!

— Я убила его…

— Что? Говори громче, громче я сказал! Что ты там лепечешь себе под нос?

— Я убила его! Убила! Убила! Теперь ты слышишь?!

— Объяснишь, чёрт бы тебя побрал!

— Я убила Филиппа. И за рулём также была я — но это правда, он сам предложил…

— Хватит! Я не понимаю: ты убила двоих?!

— Первого случайно, я даже его не знаю! А Филипп хотел всё больше и бо…

— И как я сразу обо всём не догадался. Я не раз тебе говорил, что ты гоняешь как сумасшедшая ещё и после рюмки, я говорил, что больше не стану задабривать инспекторов чтобы ты не лишилась прав и не угодила за решётку. Да лучше бы случилось именно так! Но я не верю, нет, не может быть такого, чтобы этот стервец тянул с тебя деньги — твои траты тому доказательство. Говори, что произошло на самом деле? Я спрошу только раз — дальше разговора уже не будет, только действия.

— Филипп видел меня в ресторане отеля «Монпарнас», он ушёл раньше, я позже. И…

— Вы были там вместе?

— Нет. Я не обратила на него внимания, он говорил, что был с друзьями. Я в тот вечер была с Эдуардом Чедвиком, мы поссорились, и я ушла. После, так получилось, что я обогнала машину Филиппа, и на слепом повороте не сбавила скорость сбив почтальона на велосипеде. Поскольку Филипп ехал за мной, других машин на дороге не было, он видел всё произошедшее.

— Почтальон был мёртв?

— Я не знаю…

— Отвечай!

— Я не знаю! Его проверял Филипп. Он и предложил избавиться от него, заверил что ему уже ничего не поможет… Я не хотела подымать шумихи! Тем более, накануне твоих выборов.

— Если бы ты не хотела, то ты бы не шлялась по ночам в поисках приключений! Что было дальше?

— Дальше… У нас завязался роман, и те деньги, которые якобы предназначались шантажисту за молчание, мы тратили вместе.

— Прекрасно! Замечательно просто! И все эти недели я свято верил, что плачу дрянному вымогателю за держание рта на замке и за безопасность собственной дочери, пока та, с этим самым вымогателем развлекается за моей спиной! И что же потом пошло не так? Что случилось с этим Филиппом?

Мари-Роз не могла говорить, и снова принялась завывать в истерике.

— Что случилось с Филиппом?! — грозно повысил тон Годен.

— Последние дни мы стали встречаться реже. Он приревновал меня, и начал угрожать, что всё расскажет тебе и прессе. Он был в ярости, также как и ты. Я была испугана и мне пришлось обороняться от него…Так он и был убит. Клянусь, папа, это была оборона! Он…

— Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь, нет?! Ты, дрянь, неблагодарная мерзкая дрянь! Что я должен теперь делать?! Похоронить карьеру политика, свои связи и положение в обществе из-за твоих грешков?!

— Но ты сказал говорить правду! — Мари-Роз кричала, продолжая рыдать на полу.

— Но это не та правда, которую я надеялся услышать Мари-Роз! Господи, я уже и сам не знаю, что горожу…

— Эта правда тебе совершенно неудобна, как и вся остальная, которую ты годами тщательно скрываешь! Святоша, ты осмеливаешься называть нас дрянью, а сам с ног до головы в грязи!

— Дрянь только ты, Мари-Роз. Анжелик совершенно другая, и если я увижу, что твоё пагубное влияние сказывается на ней отрицательным образом, я клянусь, что найду воспитательный метод, который покажется тебе более чем жёстким.

— Конечно, Анжелик твоя любимица, ты только ней одной и живёшь. Знаешь, мне всё равно, всё равно что ты сделаешь со мной, но я скажу. Ты идеализируешь её также, как и она тебя, да, она смотрит на тебя, своего любимого папочку, как на Бога, на нечто чистое и неприкасаемое. Но ты не боишься, когда она узнает эту неудобную правду о всех деяниях её так горячо любимого отца, что это разрушит её мир, обессилит и убьёт её, так, что она уже никогда не сможет оправиться?

Орельен сжал кулаки.

— Раз ты уже в курсе всех дел, слушай меня крайне внимательно: Анжелик не должна узнать правду, ни о моих делах, ни о твоих выходках. Никогда. Ты всё поняла? Даже после моего ухода. Я пропишу это в условии к наследованию в закрытом завещании и дам чёткие инструкции мэтру Лорье. Но если это случится, тебя вышвырнут как собаку, и ты закончишь свои дни под забором в нищете и позоре. А по поводу твоих авантюр, у меня есть выход, чтобы удержать эту историю до поры до времени в секрете. Даже если вдруг об этом где-нибудь станет известно, я знаю, как обезопасить нашу фамилию. Сейчас же иди в свою комнату и собирай вещи — мы должны положить конец этой истории без промедлений.