Ювента

В.В. Дмитриев (2024)

Жизнь Макара Закрепина уверенно идет по наклонной. Недавно из-за своего дурного и вспыльчивого характера он вновь лишился работы, и теперь парень совсем не понимает, как ему жить дальше. Благо, что на помощь приходит его надоедливая тетка Элина, которая предлагает племяннику довольно необычный выход из положения — вернуться на работу вожатым в Детский оздоровительный лагерь “Ювента”. Всё бы ничего, но когда-то давно Макар поклялся, что больше никогда не вернется в это место. Не имея другого выхода, он решает бросить вызов себе и другим, намереваясь при первой же возможности покинуть эту обитель детского смеха, юношеской романтики и пьянящего солнечного лета. В его распоряжении всего три месяца, чтобы привести свои дела в порядок. Однако как это сделать, когда ты один против целого мира?

Северяне

Все пятеро расположились в мужской вожатской и уже добрых полчаса обсуждали будущий приезд пионеров из Хладогорска. Макар слушал старшую воспитательницу не очень внимательно, ибо его хронический недосып перевешивал всякую возможность адекватно воспринимать хоть какую-то информацию.

“Больше не буду с Лёней по ночам зависать. Ну на хер, себе дороже” — сокрушался Макар, глаза которого то и дело закрывались под тяжестью век.

Оля растормошила вожатых Южного корпуса еще в семь часов утра. Спустя десять минут все они, кое как умытые и причесанные — кроме лохматого Макара и Валеры, которому, по сути, причесывать было нечего — уже расположились в вожатской и слушали старшую воспитательницу, вид у которой был довольно взвинченный. Сегодняшний день заезда грозился запомниться ей еще надолго.

— Так, я понимаю, что уже с утра успела вам надоесть, но и вы меня поймите — собрались, пока время есть. А то после девяти часов мне уже будет некогда вами заниматься. У нас тут и так куча детей понабежит…

— Да ну вы бросьте, Ольга Викторовна — фыркнул Макар с издевкой. — Нам совсем не сложно продирать глаза так рано. Люблю, знаете ли, встать в седьмом часу и сходу начать пахать…

— Макар, не умничай! — зашипела на него Зоря. — Нефиг было шляться черт знает где всю ночь.

Не желая продолжать назревающую перепалку с бывшей напарницей, Макар выдохнул и облокотился спиной на подушку. Решение это было заведомо проигрышным — он снова стал засыпать под размеренный и монотонный голос Оли.

— Пока что всё остается так же, как мы вчера с вами обговорили. Но на всякий случай давайте повторим — начала воспитательница, не отрываясь от своего планшета с закрепленными на нем списками, схемами и другими листами одной только ей понятного назначения. — Итак, отсюда вы выезжаете заранее — в час дня. То есть без десяти вы уже должны стоять на администрации и ждать водителей. С вами, кстати, поедет Элина Вадимовна. Щас, после завтрака, вы быстренько примите постельное белье и заправите все кровати в корпусе, раз вчера делать этого не стали. По их приезду торжественную часть берет на себя Сергей Анатолич и Элина Вадимовна — там ничего такого, просто слова приветствия с их стороны. Вы помогаете всем рассесться по автобусам и берете у сопровождающих списки на детей. Как будете ехать в лагерь, лично от меня большая просьба — постарайтесь уже в автобусе объяснить им наши правила поведения в лагере. На всякий случай…

— Можно вопрос? — тихо спросила Карина, зачем-то предварительно подняв руку, будто находясь в школе. — А они по-русски хоть разговаривают? Просто если нет, тогда это проблема.

— Вопрос хороший — виновато улыбнулась Ольга. — Вообще…должны. Но я читала, что в Хладогорске, да и вообще в тех краях есть куча наречий, на которых говорят местные народности. Будем надеяться, что понимать они нас будут.

— А если нет? — с закрытыми глазами спросил Макар, который пока еще не успел окончательно уснуть.

— Если нет, то общайтесь через сопровождающих — спокойно ответила старшая воспитательница.

— А если и сопровождающие по-нашему не фурычат?

— Тогда…смотрите по ситуации. Так, на чём я остановилась? А! По приезду сразу идете в корпус на заселение, тут всё по-старому. Сказали, что они уже сами разбились на два отряда, ваша задача только направить их по нужным комнатам. Восьмой отряд по левую сторону, седьмой — по правую, включая холл. Ужин по ситуации, да и всё остальное — тоже. В столовке к семи часам уже будет накрыто, постарайтесь к этому моменту их уже организовать. В вечерке открытия с участием вожатых вы, понятное дело, не участвуете, вам будет не до подготовки. А что по поводу медосмотра — это уже точно будет не сегодня, а завтра. Возможно даже сразу после завтрака. Но об этом мы сегодня еще на планерке поговорим, так что пока не парьтесь.

Вожатые пытались переварить объемную информацию. Вид у всех, кроме Макара, был такой озадаченный, словно их скоро должны были отправить на фронт, сражаться на передовой. Ольга Викторовна же напротив — после проведенного брифинга выглядела куда бодрее, чем ранее, чего и стоило ожидать от трудоголика и идеалистки, живущей своей работой.

— И еще, забыла вам сказать — вспомнила Оля, зачеркивая ручкой один из пунктов в своих заметках. — Постарайтесь сразу наладить контакт с сопровождающими. Не важно, по сколько им там лет. Хоть молодые, хоть в возрасте — нас это не волнует. Главное, что вам с ними работать еще всю смену…

— Да и черт с ними. Они вообще сюда отдыхать едут, а вся работа один хрен на нас перейдет. Или чё, нам еще и с ними возиться придется? На это я не подписывался — сказал Мак, которого возмутил последний пункт Олиных указаний.

— Слушай, они, может, и едут сюда купаться и загорать — с этим я не спорю. Но поверь мне — они наверняка будут совать свой нос во всё, что здесь происходит — ответила Ольга так, будто Мак был юным первоклашкой. — У них же тоже есть свое начальство в Хладогорске, которое затребует от них отчетов после поездки. Вот и будут эти “отдыхающие” задавать кучу вопросов, везде лезть и всё фотографировать. Да — я не уверена, что они будут помогать вам делать реквизит для вечерок. Скорее всего, им это будет не интересно и вы сами на это тоже не рассчитывайте. Зато я уверена, что на самих мероприятиях они уж точно будут болеть только за своих. Поэтому чем ближе вы будете с ними общаться, тем легче будет и нам, и вам сглаживать острые углы. Если таковые будут, конечно.

— Ни чё я сглаживать не собираюсь. Мало того, что мы детей в жопу целуем, так теперь еще и перед этими сопровождалками стелиться… Неа, хрен там.

— Макар, ребятки… Я понимаю, что никому не хочется этим заниматься. Эти приезжие нам, как снег на голову. Знали бы заранее, приготовили бы для них программу отдельную, сделали бы нормальное знакомство и так далее… Вас бы заранее подготовили. А теперь приходиться работать вот так, на коленке и поперек горла. Мы тут щас все на нервах, поверьте.

— Верим, Оль. Не слушай этого — кивнула в сторону бывшего напарника Зарина.

Мак выдохнул.

Ему не нравилось то, какие обороты набирает такая банальная ситуация, как приезд пионеров из другого города. Казалось, что Ольга Викторовна излишне драматизирует ситуацию и видит проблему там, где ее не было вовсе. Как и всегда, Макар решил, что не будет волноваться о таких пустяках заранее и предпочтет подумать об этом уже непосредственно в процессе работы.

Если не забудет, конечно.

Оля глянула на часы, которые показывали сорок минут восьмого. Бодро выдохнув, она собрала свои бумажки в единую кучу и закрепила их на своем планшете, обозначая окончание их миниатюрной планерки.

— Через двадцать минут завтрак. После этого мы с вами уже толком и не увидимся, так что заранее желаю вам удачи, мои хорошие. Ни пуха ни пера.

Автобус еле заметно покачивался, когда ехал по загородному шоссе. Пустота на дороге была такая, что могло показаться, будто в мире больше не осталось ни людей, ни машин. Спокойствию и безмятежности почти удалось свалить Макара в сон, но в итоге всё тот же Валера, будто следуя своей скрытой дьявольской миссии не дать Маку спокойно выспаться, подсел к нему на соседнее сидение и начал делиться своими безынтересными мыслями.

— Я что-то волнуюсь. А вдруг они не говорят на нашем языке, как Карина сказала? Как мы тогда будем друг друга понимать? Коммуникация с детьми очень важна, особенно с подростками…

— Валера — спокойно повернулся к нему Макар, оторвавшись от чудесного вида за окном. — Можешь захлопнуться? Серьезно. Через пару часов на нас свалиться целая толпа орущих дикарей. У меня щас есть чуть ли не последний шанс хоть немного в тишине посидеть, а ты снова мне по ушам ездишь…

— Да-да, я не подумал. Извини, Макар. Ты прав.

Отвадив от себя лопоухого, вожатый снова уставился в окно.

Залитые солнцем поля так и зазывали его к себе. Всё, чего ему сейчас действительно хотелось, так это выйти из автобуса и уйти подальше от дороги, чтобы окунуться в высокую полевую траву и проспать в ее тени до самого вечера. Мак искренне любил природу. Правда, уже довольно давно у него не находилось времени, чтобы побыть с ней наедине.

Когда-то, в другой жизни, он любил выбираться в лес, прогуливаться по берегу реки или просто идти по скрытым пыльным тропам, пролегающих по хребтам и сопкам, ведущих неведомо куда. Ему нравилось слушать пение птиц, шум ветра и деревьев, нравилось вдыхать чистый воздух и просто быть наедине с самим собой. Разумеется, на совершение таких путешествий требовались немалые силы, которых, после переезда в город, у него почти никогда не находилось. А потому и общение с природой со временем вытеснили другие, более низменные и легкодоступные для него занятия.

Мысли Макара вновь поддались меланхолии. Вожатому вдруг вспомнилось, что похожие пейзажи он наблюдал почти каждый день, когда ездил из своего села на скрипучем рейсовом автобусе в ЛУЭБ — “Ладненский университет экономики и бизнеса”. Тогда он предпочитал не замечать всей этой красоты, распростертой за заляпанным дребезжащим окном. Красоты не только лета, но и других, по-своему прекрасных времен года. Всё это проносилось мимо него почти каждый день, но оставалось почти незамеченным, обратившись в обыденность.

“Спасибо, мозг. Я ведь именно этим щас и хотел заняться. Дубина” — разозлился Мак и заерзал на своем сидении.

Только теперь вожатый обратил внимание, что Валера уже ни сидит рядом с ним. Соседнее кресло пустовало, а сам лопоухий паренек уже расположился на другой стороне автобуса и тоже посматривал в окно, вняв совету Макара ловить последние мгновения спокойствия. Где-то позади между собой судачили девчонки — Зоря и Карина рассматривали фотографии в телефоне друг друга, то и дело над чем-то хихикая. Они не замолкали почти всю дорогу, но в то же время вели себя тихо, будто бы разговор и обсуждаемые ими темы принадлежали только им одним и являлись чем-то личным и очень сокровенным, не предназначенным для чужих ушей.

Впереди, почти у самой кабины водителя, в полном одиночестве сидела Элина, черные завитые волосы которой свисали почти до самого подлокотника. Она не копалась в телефоне, а просто тихо и мирно ждала, когда все они прибудут к месту назначения. Для встречи с северянами начальница лагеря выбрала в меру деловой костюм, показавшийся Макару достаточно модным и хорошо на ней сидевшим. Во всяком случае — на его скромный взгляд.

Ее безмятежный вид спровоцировал Мака к действию, ибо вожатый понимал, что в дальнейшем возможности перетереть с Элей с глазу на глаз у него, скорее всего, уже может и не выдастся. Пройдя вперед, Макар уселся на сидении по другую сторону от тетки, почти сразу решив перейти к сути.

— Я по делу — обратил на себя внимание Мак.

Он сразу подметил, что вид у начальницы лагеря из скучающего в момент стал напряженным, словно она была кошкой, что завидела вдалеке враждебную ей собаку.

— Слушаю — тихо ответила Элина, не глядя на племянника.

Мак выждал паузу. Он знал, что тетку это бесит. К тому же было совершенно ясно, что ей был очень неудобен разговор с ним. Элина нервничала, и Макар видел это невооруженным глазом.

— Ну и где же мое обещанное повышение? — также тихо спросил Мак.

— Там же, где и твое обещание вести себя нормально на первой смене.

— Ничего такого я тебе не обещал, не путай. И первую смену я нормально отвел…

— Нормально? — усмехнулась Элина. — А что тогда для тебя означает плохо? Макар, имей совесть и не позорься. На прошлой смене среди вожатых не было никого хуже тебя.

— Ого. Даже так? И чем я тебе не угодил?

— Серьезно? Тебе еще и объяснять надо?

— Будь так любезна.

Элина оглянулась назад, убедиться, что их разговор не слушают. После этого она стала говорить куда тише.

— Слушай, если бы ты не угодил только мне, то я бы помалкивала и смирилась. Но ты же у нас решили по всем фронтам отметиться. Что в работе с детьми кошмар, что в общении с остальными тоже. Регулярно нажирался на смене и бегал курить по десять раз на день. Ты до такой степени обнаглел, что даже… — на этих словах Элина еще сильнее понизила голос — …даже позволил себе отравить вожатых, чтобы за это влетело столовой…

— Чего я сделал?!

— Тише, не ори.

— Охренеть… А ты ни чё не перепутала, Элина Вадимовна? — возмутился Макар. На какой-то миг он даже сам поверил в свою невиновность. — Не, я признаю, что с дисциплиной у меня так себе, это ладно. Но ты палку-то не перегибай. А то может и войны в Африке тоже из-за меня мутятся?

— Не притворяйся, невинный ты наш — укорила его тетка. — Хочешь сказать, что именно в тот день, когда ты прибежал ко мне жаловаться с той несчастной тарелкой, большая часть вожатых просто так взяла и отравилась? Ой, как удачно. Вот ни за что я в это не поверю. Очень подозрительное совпадение. ОЧЕНЬ.

— А доказательства есть?

— Нет у меня доказательств! Но я не дура, Макар. Уж дважды два могу сложить. И еще я очень хорошо знаю тебя и понимаю, что ты на такое точно мог пойти.

— И как я это сделал? Расскажи хоть, а то мне тоже интересно…

— Не знаю и знать не хочу. Настолько не хочу, что мне даже думать об этом противно. Ты эгоист, Макар. Эгоист самого ужасного пошиба. Подвергать риску здоровье других людей — на такое вообще только очень “особенные” люди способны. Особенные — это я в плохом смысле, если что. Так что даже не заикайся о повышении и не выноси мне мозг — и без тебя щас проблем хватает.

— Ах, бедолажка, как мне тебя жалко. Вот беда — вместо одних мажоров приедут другие мажоры. Ай-яй-яй…

— Не говори фигню. Какие мажоры?

— Да перед которыми мы теперь должны на карачках ползать, вот какие! И вообще — если я такое дерьмо, чё ж ты меня тогда на такой ответственный отряд поставила? А? Вдруг я лагерь твой опозорю перед гостями, не думала?

— Не я поставила, а Оля. Это она в тебя верит. Я была против, если это важно.

— Лучше бы сделала так, как хотела.

— Я же не ты, мой хороший. В отличии от тебя — я прислушиваюсь к близким людям, потому что знаю, что я не самая умная на свете. И потому что мое эго не размером с Сатурн, как у некоторых. Ты ж только себя можешь слушать, и большие никого, правильно?

Вожатый не нашел, что ответить. Возмущение перекрыло в нем всякую возможность изрекать свои мысли.

— Можешь не отвечать, вопросы был риторическим, если что.

Мак не сразу сообразил, что тетка только что заткнула его с таким же мастерством, с каким он и сам порою это делал в ее отношении. Мозг вожатого работал в бешенном темпе, стараясь подобрать нужные слова, чтобы хоть как-то противопоставить себя обвинениям Элины. Разумеется, ничего хорошего из этого не вышло, и тогда Макар решил избрать единственно действенный для себя способ в подобного рода ситуации.

— Знаешь, Эль — мне дорогого стоит находиться в “Ювенте” — зарычал племянник, наклонившись ближе. — Каждый день для меня там, как мука. С работой не вяжется, с остальным тоже… Я с трудом себя перебарываю, чтобы не послать всех на хер и не уйти куда глаза глядят. И плевать, что подумаешь ты. Плевать, что подумают остальные. Иногда мне даже кажется, что лучше уж жрать с помойки, чем зарабатывать себе на хлеб, работая вожатым в моем возрасте. Наверное, мне стоит перестать себя сдерживать и устроить вам напоследок такую жопу, которая вам еще и не снилась, да? Просто так, из принципа. Просто потому, что моя “родственница”, как всегда, подумала, что у нее всё получится и она сможет изменить своего племянника Макара, который ее об этом, кстати говоря, никогда не просил! Ах, какой же он плохой мудак! Теперь он уже не такой, каким она его себе представляла в своей бабской голове…

— Чё за бред ты несешь?

— Называй, как хочешь. Очень кстати, что приезжают северяне — как раз отщипнут кусочек нашего местного колорита и моего хренового настроения. Заодно Карине надо задать взбучку, да и Валерке тоже, а то больно уж он радостный. Ну и Зорю надо добить, чего уж тут. Твоя подпевала Оля тоже бесит меня с самого начала — ей полезно было бы узнать, что я о ней думаю. Как и всем остальным. Вот тогда и поглядим, каким боком выйду твой благие намерения. Интересно, станешь ли ты после этого также сильно любить “Ювенту”, как раньше? Вряд ли.

Элина молчала. Она слушала племянника внимательно, словно старалась запомнить всё, что он говорит. Глядя себе под ноги, она продолжала молчать даже тогда, когда он закончил свою тираду.

Только несколько секунд спустя Элина ответила ему спокойно, словно это она была виновата во всём, что происходило в их отношениях до этого момента:

— Знаешь… Когда человеку плохо, он часто старается сделать вид, что ему хорошо. А когда напуган — хочет казаться грозным и сильным. Но в итоге всё это кончается банальным осознанием…

— Хватит умничать! Ты цитатник Палыча выучила, что ли? Он пичкал этой херней всех, кого считал такими же больными на голову, как и он сам — сквозь зубы сказал Макар.

Элина усмехнулась. Весело и беззаботно, словно племянник сказал ей что-то очень милое и потешное.

— Странно, что ты так говоришь…

— С хрена ли?

— Да хотя бы потому, что на тебя в этом плане он потратил больше времени, чем на кого-либо другого.

Вокзал был полон людей, спешащих разойтись по своим вагонам, либо же торопящихся приобрести заветный билет и наконец отправиться к месту своего назначения. Среди всей этой толпы сновали и те, кто не суетился и мирно расхаживал по перрону, изредка поглядывая на время.

“Встречающие” — понял Макар, лениво оглядывая прохожих.

Солнечная погода придавала здешней атмосфере какое-то особенное настроение. Наблюдая за спешащими по своим делам людишками, Мак не без удовольствия для себя подмечал, что сам-то он сейчас совсем никуда не торопился и среди бела дня просто сидел в укромной тенечке и попивал лимонад, довольствуясь наблюдаемой картиной в полном одиночестве. Пассажиры казались ему муравьями в формикарии Валеры — такие же суетные и безликие. Такие же неинтересные, но в то же время живые и бодрые, искренне спешащие туда, где их, наверное, уже заждались. Во всяком случае — им самим наверняка хотелось так думать.

Когда стакан с лимонадом иссяк, Мак решил пройтись вдоль газетных киосков, находящихся здесь же, немного на отдалении от перрона. Макар сроду не читал газет, предпочитая узнавать не слишком волнующую его информацию от других рассказчиков, изредка по радио или телевизору, а то и вовсе желая не быть в курсе происходящих событий. Однако в данный момент выбирать всё равно было не из чего.

Глаз вожатого зацепился за заголовок одного из спортивных журналов, представленных на витрине:

Армада не попадает в ТОП-10 чемпионата уже третий год подряд

Мак скривился. Долгожданная победа в кубке, видимо, всё же не зарядила игроков “Армады” на уверенное завершение чемпионата. Настроение вожатого резко покатилось по наклонной, и он, разочарованно ругнувшись, решил снова вернуться в свой тенек, чтобы побыть наедине с новообретенным горем и поразмышлять о случившемся с его любимой футбольной командой неприятном событии.

“Всё-таки слили конец сезона, черти” — думал Макар, поджав от разочарования губы.

Жизнь на перроне продолжала кипеть, но вот столь ожидаемые пионеры из Хладогорска всё никак не появлялись. Мак то и дело поглядывал на время, раздражаясь с каждым разом всё больше — их “делегация” ждала приезда детей уже больше двух часов.

Телефон вожатого вдруг затрезвонил в кармане. Это с ним случалось уже настолько редко, что Макар даже удивился внезапному звонку. На экране высветилось: Дрюня порт.

Вожатый замешкался и еще пару секунд раздумывал над тем, нужно ли брать трубку.

— Ракетная база слушает! — серьезно поприветствовал Мак своего знакомого, всё-таки решившись ответить на звонок.

— Чего? Шутник, блин. Здорово, Макар. Занят?

— Никак нет. Сижу тут на вокзале по лагерным делам уже хер знает сколько. Скоро со скуки подохну, или от жары — пока не определился еще. Еще и “Армада” опять сезон просрала. Они там, походу, после кубка из запоя так и не вышли, скоты.

— Ну да, наверное… Это, я чё звоню — ты по работе там не передумал еще? — спросил Андрей, будто бы с надеждой в голосе, решая почти сразу перейти к сути разговора.

Макар скривился, и был рад тому, что его собеседник этого не увидел. С каждым днем вожатому всё меньше хотелось идти работать грузчиком в порту. Но и отказываться от этой вакансии, не имея альтернативы, Мак не мог себе позволить. Потому для себя он решил, что нужно просто немного потянуть время, чтобы и этот, пусть и не великий, но шанс, не сорвался с его крючка.

— А чего бы я передумал? Нет, всё в силе.

— Просто тут отдел кадров про тебя спрашивает. Хотят узнать, подкатишь ты на собеседование, или нет?

— Как дождусь выходных, так и приеду. Пусть не очкуют.

— Окей, передам. Тогда звякни, как намылишься сюда. Всё, я погнал, а то эстакада моя стоит — сказал Андрей и положил трубку.

Макару сделалось очень неуютно. Андрей будто бы напомнил вожатому о долге, который он, жадный скупердяй, всё никак не спешил отдавать.

Работая в лагере, Маку иногда удавалось забывать, что итогом этого своеобразного “возвращения” в “Ювенту” снова станет обычная серая работа, где ему вновь придется горбатиться днями и ночами как проклятому, таская на себе тяжести. Да — грузчикам всех возрастов и пошибов редко приходилось думать о чём либо, кроме своей низкой зарплаты и о возможности выспаться после ночной смены. Также огромным плюсом было и то, что, трудясь в порту, на Мака не давила бы вся та ответственность, что угнетала его во время работы вожатым. Легче и светлей на душе от этой мысли, правда, ему тоже не становилось.

В чём-то Элина даже была права, когда не приняла идею племянника о его возможном новом месте трудоустройства. Подумав о тетке, настроение Макара окончательно стало ужасным, и он постарался как можно скорее забыть о ее существовании хотя бы на короткий миг.

“Ну вот какого хера я всю ночь играл с Лёней, но так и не додумался залезть в интернет и поискать работу?” — корил себя Макар. — “Ты совсем мудак уже? Такими темпами и правда придется тащить задницу в порт. А оно мне надо? Да и в лагере уже осточертело. Первой смены мне по горло хватило. А тут теперь и вторая сразу… Твою мать, ну и сколько еще нам ждать этих северян?!”.

Пока Мак мысленно ворчал, он приметил в толпе на перроне приближающуюся к нему Карину. Вид у нее был вареный — эта жара могла доконать кого угодно — но шагала она уверенно и бодро. Вожатый до последнего надеялся, что девушка тоже решила просто купить освежающего лимонада из стоящего рядом с его лавкой киоска и не захочет завязать беседу со своим напарником, которому сейчас было совсем не до нее.

Как оказалось — он ошибся.

— Можно присесть? — остановилась около лавочки Карина.

“Нет” — подумал вожатый.

— Падай — ответил он противоположное.

Мак понимал, что у него всё равно не найдется подходящей причины, чтобы не позволить девушке сесть рядом. Во всяком случае той, которую он мог бы до нее адекватно донести.

Карина подсела к нему достаточно близко, и этого хватило, чтобы он смог учуять аромат ее духов — легких, но запоминающихся и манящих. Украдкой он бросил взгляд на свою новую напарницу, благо темные очки позволяли скрыть направление его взора.

Одета девушка была просто, но со вкусом. Белые кроссовки и зауженные спортивные брюки ярко контрастировали с желтой брендовой футболкой “Ювенты”, которая была несколько тесна девушке в груди и которую она заправила в брюки, чем заметно подчеркнула свою талию. Такая же брендовая кепка украшала белокурую голову Карины, и была ей очень к лицу. Макару казалось, что даже если бы вожатая вырядилась в сплошные лохмотья, то это всё равно не сделало бы ее менее привлекательной. Во всяком случае, сувенирная одежда лагеря никак не портила ни ее эффектную фигуру, ни общий вид в целом, чего нельзя было сказать о той же Ольге Викторовне.

Мак вдруг понял, что даже очки теперь не скрывают его явного любопытства к внешности Карины, поэтому он постарался сделать как можно более серьезный вид и вернулся к разглядыванию толпы, снующей по перрону. Это зрелище, разумеется, было в тысячу раз менее интересным, чем любование его напарницей.

— Мы с тобой перед заездом даже поговорить не успели. Вчера думала, что вечером встретимся, но Зоря привела только Валеру и сказала, что тебя не будет…

— Да мы вообще всю первую смену не разговаривали, если уж на то пошло. А по поводу вчерашнего — я ушел зависать к Лёне, поэтому и не пришел — сказал Макар, будто бы хвалясь каким-то значимым достижением. Вожатый и сам понимал, что выглядел такой ход довольно дешево. — Мы там с ним всю ночь гасились, почти до утра.

— Понятно — неловко ответила Карина. Мак был почти уверен в том, что девушка даже и не знала, о каком Лёне идет речь. — В общем, я хотела поговорить…о пионерах. Как мы будем с ними работать, что планируем провести с ними сегодня…да и вообще на смене. Давай?

Мак тяжело выдохнул, и был почти уверен в том, что Карина это заметила. Его лицо наверняка отразило всю его незаинтересованность в дальнейшем разговоре.

— А чё, нужно обязательно что-то планировать? — пожал плечами вожатый. — Посмотрим, как пойдет. По ходу дела разберемся. Так проще.

— Ну, это ведь особенные дети. Приезжие. Сам понимаешь… — Карина явно надеялась на то, что этих слабых аргументов хватит для переубеждения Макара. — Всё, что они в “Ювенте” увидят — будет для них новым. Им может запомниться каждый день смены…

— Хочешь, чтобы они всё запомнили и кайфовали? Тогда ходи перед ними раздетая, и им этого хватит… — усмехнулся Мак.

Хватило мгновения, чтобы он осознал свой промах. И без того неловкий разговор в один момент стал совсем невыносимым для девушки после похабной шутки. Вожатому нужно было срочно исправлять ситуацию, если это теперь было вообще возможно. Чтобы выкрутиться, Макар решил заболтать блондинку и увести беседу в нужное русло, пока она не успела окончательно поникнуть и осознать сказанное.

— Извини, конечно… Я это к чему сказал — мы ведь не парк развлечений, Карин. Мы с тобой можем хоть на головах стоять, а пионеры один хрен ничего из этого не запомнят. Я тебе это гарантирую. Они будут зависать в буфете и парках, ждать дискотек, кучковаться по разным углам, и наши “веселые” игры, которыми мы кормим местных, им и на хер не сдались. Да и местным-то они в бок не уперлись, если честно. Кому эти игры вообще нужны?

— Игры на знакомство помогают…знакомиться — ответила Карина, как будто находилась на экзамене. — Дети так раскрепощаются.

— Ну хорошо, допустим. Игры на знакомство еще к месту, но вот всё остальное — это порожняк. Мы тупо занимаем им время, чтобы показать, что мы “работаем”.

— А разве сейчас это не актуально? Помнишь, что сказала Оля? Про то, что они будут ходить и смотреть, что и как мы делаем…

— Да помню я, помню. Но… — у Макара заканчивались аргументы. — А мы кому хорошо хотим сделать? Сопровождающим этим, или детям? Кстати — по-моему, когда я был в “Высотках”, у нас была пара ребят из этого Хладогорска, или чего-то на него похожего… Не суть. Так вот, поверь дяде Макару — эти бедолаги больше удивляются зеленой траве и теплой воде, в которой можно купаться без утепленного акваланга, чем нашим глупым играм и мероприятиям. Максимум, что их и правда займет — это дискотеки. Да и то не факт. Поэтому я не хочу выпрыгивать из штанов, и тебе не советую.

— “Высотки”? Ты там был? — удивленно спросила Карина.

Макар был рад, что его план сработал и он всё-таки смог отвлечь девушку от своей неудачной шутки. Карина больше не выглядела загруженной, а ее зеленые глаза обрели изумрудный блеск и живой интерес.

— Да, было дело. Одну смену всего, еще до “Ювенты”.

— Ого — искренне восхитилась напарница. — Тоже вожатым?

— Неа, пионером. Это был первый и последний раз, когда я пионерам был хоть где-то.

— Клево… А я и не знала.

— Так я никому и не рассказывал из здешних. Ты первая.

Мак был собой доволен. Карина стала чуть ли не первым человеком за долгое время, которому ему бы хотелось рассказать о своем прошлом чуть больше обычного, лишь бы еще хоть немного побыть в лучах ее удивления и скромного признания.

Всё в Карине отдавало искренностью, наивным юношеским удивлением и прекрасным девичьим очарованием. У девушки всё было взаправду — и радость, и горе. Не было в ней той фальши, которую Макар привык видеть в окружающих его людях, а порой замечать и в себе любимом. Да — он был с ней почти не знаком, но то, как она могла расположить к себе человека своей искренностью и простотой, уже говорило о много.

Хотя… Может быть, Макар просто соскучился по общению с противоположным полом? Вот ему теперь и чудилось всякое… Вполне возможно, что Карина сейчас просто хитро им манипулировала и пыталась расположить парня к себе, чтобы облегчить себе жизнь и не повторять ошибок своей предшественницы.

Но даже если и так — это было всяко лучше, чем действовать так, как это делала Зоря, а именно въезжать на своем танке в чужой огород и причинять напарнику раздражение под видом благих намерений.

— Слушай, Карин… Можно с тобой говорить откровенно?

— Да, конечно — навострилась девушка.

— Ну тогда… Я хочу признаться… — продолжил свое наступление Мак, чуть поближе придвинувшись к блондинке. — Честно говоря, я толком не знаю ни игр на знакомство, ни какой-то другой ерунды — это правда. У меня с этим всегда был головняк. Они у меня просто в башке не укладываются. Вот я их и не запоминаю, и всё тут! Да и задора у меня нет, чтобы проводить их. Вот… Из-за этого у меня в отрядах такими штуками всегда напарницы занимались. Сам-то я в другом силен… Ну, например, в поддержании дисциплины. Или, там, в наведении порядка, в строгости, в организации… Как-то так. Могу и наказать, если уж на то пошло. Пусть всё это и звучит жестко, но поверь — эти умения тоже важны. То, что там в этих ваших методичках сейчас пишут про то, что “с ребенком нужно договариваться” — это всё фигня полная. Не, можно попробовать попросить по-хорошему, но в большинстве случаев надо просто врубать командира. Тем более с теми, кто не знает наших порядков и привык подчиняться силе. С детьми надо уметь общаться на языке силы, это я усвоил уже давно. А на этих северах, или откуда там они едут, я думаю, только так и выживают.

Карина не перебивала его, слушая напарника внимательно и явно пыталась вникнуть во всё, что он говорит. Это не могло не импонировать вожатому, который с каждой секундой проникался своей напарницей всё больше и больше, хотя ей для этого даже не нужно было ничего делать. Находись сейчас на месте Карины та же Зоря — которую Макар уже то и дело стал поминать, как черта — то она бы уже двадцать раз его перебила, сделал четыре замечания, а на протяжении всего монолога вожатого и вовсе сидела бы со снисходительной рожей, показывая, что делает напарнику большое одолжение тем, что вообще тратит на него время и слушает его бредни.

— Поэтому… Не знаю, как сказать. В общем — давай каждый из нас будет заниматься тем, что он умеет, а? Ты организуй им досуг, а я обеспечу порядок. И будет у нас в отряде что-то типа баланса. Не хочу обижать Зорю, она ведь твоя подруга и всё такое…но знаешь — с ней у меня даже договариваться желания не было. Она всё хотела делать по-своему, любила покомандовать и отношения повыяснять. А я таких плясок с бубном не перевариваю. Но ты, вроде, девчонка нормальная, адекватная. Поэтому давай дружить и работать вместе, только каждый на своем фронте? Так нам двоим будет легче. Глядишь и сработаемся со временем. Тем более над нами еще будут эти надзиратели, а с такими лучше оборону вместе держать и быть заодно, а не выёживаться.

Макар истратил весь свой словарный запас, в надежде убедить блондинку в своей правоте. Девушка явно задумалась и теперь взвешивала в голове все за и против. Мак воспользовался этой заминкой, чтобы еще немного исподтишка полюбоваться ею.

— Ладно, договорились — кивнула блондинка и задорно протянула напарнику свою руку.

Макар тупо посмотрел на ее ладонь.

— Хочешь, чтобы я ее пожал?

— Ага — кивнула девушка. — Все так делают, когда о чём-то договариваются.

— Так обычно только мужики и делают — улыбнулся вожатый.

— Не важно… Будешь жать, или нет?

Вожатый усмехнулся, но всё же исполнил ее желание. Миниатюрная, будто бы детская ладонь Карины отдавала прохладной, а ее кожа казалась ему очень гладкой и шелковистой. Маку вдруг захотелось растянуть их рукопожатие навечно, лишь бы оно не заканчивалось.

— Только давай условимся, что мы во всём будем друг-другу помогать, хорошо? — спросила Карина, не отпуская руку напарника и честно заглядывая ему в глаза, сокрытые за темными стеклами очков.

— Понятное дело.

— Не, просто… Я знаю, как сложно вы отработали с Зорей прошлую смену. Она рассказывала… Но я многого не прошу — просто не бросай меня одну, не подставляй и помогай, если я вдруг не буду справляться. Всё. Большего мне не надо.

“А что — можно попросить еще больше? Что-то уж слишком много условий, дорогая” — про себя подумал Макар.

— Лады. Но тогда и я тебя попрошу не иметь мне мозг. Если я тебя чем-то раздражаю, то скажи об этом прямо и без наезда, а не умалчивай. Я не экстрасенс и не могу сам обо всём догадываться. Не будь в этом плане, как Зарина. А если тебе чё-то нужно, то проси, а не приказывай.

— Окей — искренне улыбнулась Карина. Улыбка у нее была очень красивой, как, впрочем, и всё остальное. — Пойдем к остальным? А то Сергей Анатольевич сказал, что поезд уже скоро прибудет.

Дети вошкались и не желали стоять равно, вертели головами по сторонам и переговаривались друг с другом так, словно за эти дни, проведенные бок о бок в поезде, у них совсем не нашлось времени на болтовню. Энергия из них била ключом. Казалось, что если все взрослые вдруг разом отвернуться хотя бы на секунду, то северянам хватит и этого времени, чтобы разбежаться по вокзалу и не оставить за собой совершенно никаких следов.

Макар понимал, что причина такой активности достаточна банальна — пионеры попросту устали трястись в своих вагонах и слишком засиделись, и теперь банально радовались свежему воздуху, теплому солнцу и возможностью пройтись два шага вперед и не упереться при этом головой в стенку.

Только когда суетливую толпу всё же удалось выстроить в две ровные шеренги, Мак смог всмотреться в приезжих. Возраст у всех них действительно был разный. Даже слишком. Среди них были не только мелкие, но и, казалось, совсем уж взрослые пионеры, которым Макар, встреть их в будний день в городе, никак не дал был шестнадцать лет. Выглядели они своеобразно — смуглая кожа, темные волосы и чуть узковатые глаза делали их похожими на азиатов. Одеты северяне тоже были невпопад — кто-то хорошо и даже стильно, а кто-то явно не менял своего облачения с самого выезда из Хладогорска. При чём это можно было сказать как про мальчиков и парней, так и про девчонок и девушек. Единым в них было только одно — улыбающиеся задорные лица, излучающие бодрость и веселье.

Якушев выперся вперед, благородно оставив позади себя Элину и всю остальную, не особо важную его персоне, “делегацию”. Депутат завел свою речь, которую он со всей серьезностью мог бы применить еще в добром десятке подобных встреч и съездов. Он говорил о дружбе народов, о гостеприимстве Ладного и о том, с каким же нетерпением он дожидался этого замечательного дня. На сладость его речей наверняка могли бы слететься пчелы и зажалить обладателя медового голоса до смерти, но он успел вовремя закончить свою тираду, вручив главной сопровождающей, низенькой старушке, какой-то сувенир среднего пошиба в честь их приезда.

Пользуясь случаем, Макар решил выделить из общей толпы тех самых четырех человек, о которых и говорил вчера Якушев. Сопровождающие держались чуть в стороне, рядом со своим лидером, или начальницей — Мак пока не придумал, как будет называть про себя эту старуху. Среди всех них внимания была достойна лишь одна девушка, которая хоть как-то соответствовала градации красоты по стандартам Макара и подходила под пункт “вроде ничего такая”. Во всяком случае, так ему показалось издалека. Пока что главной “особенностью” в ее внешности можно было выделить только небольшую панамку, которую нацепила на себя девушка. Смотрелась она в ней чуть глуповато, но всё равно лучше, а главное моложе, чем все остальные сопровождающие, ничем не цепляющие глаз.

Та самая старуха, представившаяся Верой Ильиничной Тумусовой, в ответ также одарила Якушева встречным сувениром, который он принял с фальшивым восторгом, будто ему только что вручили ключ от дворца или новой иномарки. Элина решила не дожидаться, пока депутат снизойдет до ее представления, и также вышла вперед для знакомства. Старуха сдержанно ей кивнула и на том их приветствие было законченно. Вожатых, стоявших всё это время чуть поодаль, представлять и вовсе не стали, что было им только на руку. В ином случае построение на перроне могло затянуться еще на добрых полчаса, прежде чем были бы осуществлены обмены фальшивыми любезностями. Макар благодарил всё на свете, когда они организованно выдвинулись к автобусам и покинул перрон, который уже успел осточертеть вожатому за все эти два с половиной часа ожидания поезда.

Якушев поспешил сослаться на “важные дела”, лишь бросив им на прощание, что еще обязательно заедет в лагерь и проведает “детишек”. Вместе с фотографом, который всё это время мельтешил перед глазами и фотографировал не только всю их встречу, но и вообще чуть ли не каждого человека по отдельности, депутат ретировался с вокзала, позволив всем наконец-то немного расслабиться.

Сопровождающие, шурша списками, довольно бодро и умело организовали детей, сразу разделив их на два отряда и рассадив тех по местам в автобусе. Мак приметил, что та самая сопровождающая в панамке руководит именно его будущими пионерами, что даже немного его порадовало. Сверившись со списками самостоятельно и пересчитав детей по головам, Макар и Карина теперь точно могли сказать, что приняли отряд в свое владение в полном объеме и могут двигаться дальше.

“Да начнется геморрой” — сказал про себя Макар и также занял свое место в плотно забитом автобусе, предвкушая “веселую” поездку.

— Так…тишина! Я надеюсь, что все меня щас понимают, потому что повторять одно и тоже по двадцать раз я не буду — громко говорил Мак, стараясь, чтобы в шуме езды автобуса его было слышно как можно отчетливее. — Итак, давайте коротко — мы ваши вожатые. Во-жа-ты-е. Я Макар, а это Карина. С это дня вы слушаетесь нас. В лагере у нас есть несколько правил, которые нарушать нельзя. Первое — без нашего ведома вы никуда не отходите. Территория у нас большая, искать вас придется долго. К тому же в лесах здесь водятся тигры, а в реках крокодилы, так что “гулять” вы будете недолго. Шучу… Но знайте — уж если мы сами вас найдем, то пеняйте на себя. Второе — весь лагерь живет по расписанию. Если в двенадцать часов у нас планируется мероприятие, или чё-то в этом духе, то именно в это время мы и должны быть там. Никаких “не хочу” и “не буду” я слышать не должен. Все так живут, поэтому и вы привыкайте. От этого, к сожалению, никуда не деться. И третье — не менее важное — если вас что-то беспокоит, или не устраивает, то вы не молчите, а говорите обо всём своим вожатым, то есть нам. Мы со всем разберемся. Также не забывайте и о банальных вещах — не пить, не курить, не воровать, не ругаться матом и не драться — это вам и так должно быть понятно. Будут и другие правила, но с ними мы ознакомимся по ходу пьесы. Ну что, поднимите лапу, кто всё понял.

В толпе северян не нашлось и половины тех, кто поднял свои руки в знак понимания того, о чём им только что распинался вожатый. Макар ошалел. Он не хотел верить в то, что остальные просто не знают его языка.

— Так, давайте-ка еще раз. Поднимите руки, кто…

— Извините, Макар, здесь многие плохо говорят по-русски — неловко пояснила ему сопровождающая в панамке, которая до этого слушала вожатого очень внимательно. — Не волнуйтесь, я им потом всё объясню. Можете продолжать.

“Ну здорово” — подумал Мак, обреченно обводя взглядом толпу. — “Задача только что усложнилась в хренову тучу раз. Я ненавижу свою жизнь…”.

— Замечательно… Ну тогда еще скажите им там…ну, на своем, что по приезду нас ждет знакомство, заселение и ужин. На этом всё.

Сопровождающая тут же стала переводить пионерам то, что сказал им вожатый. Язык, на котором объяснялась девушка, был странный и очень чудной. Обычный набор букв, сваленный в кашу из слов и предложений, которые совсем не ложились на слух. Мак не понимал, как вообще люди могли разговаривать на подобных наречиях.

— Жопа — выругался Макар на чистейшем русском, возвращаясь на свое место у самого входа в автобус. Карина сидела рядом с ним на соседнем сидении и тоже пребывала в некотором замешательстве. — Вот чё толку я щас распинался?

— Хорошо получилось — подбодрила его напарница.

— Да? Ты правда так считаешь? — передразнил ее Мак. — А чё толку? Половина из них вообще не сращивает, о чём речь была.

— Погоди, сейчас она им переведет и проблем нет. Тем более всего половина не говорит, а остальные-то понимают.

— Айй, Карина — не будь ты такой наивной. Даже если часть из них и говорит по-нашему, то они всё равно будут придуриваться, что не втыкают, чего мы им там втираем. Это ж так удобно в любой момент включать “моя твоя не понимать”. Капец…

— Не думаю, что всё будет так плохо.

— Плевать. В любом случае теперь придется общаться через этих двух карманных переводчиков. А они не всегда будут рядом.

— Дети им переведут.

— Ага, а то ты детей не знаешь. Боюсь представить, чё они им там понапереводят. “Вожатый сказал, чтобы ты шел на хер и остальных с собой взял. Путь он покажет” — и это еще в лучшем случае. Вот и будем мы с тобой руками махать, как идиоты, пока эти спиногрызы не догадаются, чего мы от них вообще хотим. Твою же мать…

Карина замялась и больше не стала возражать напарнику. Видимо, теперь и она тоже осознала всю тяжесть проблемы, что легла на их одинокие плечи.

— Ладно, черт с ними — махнул рукой вожатый. — Как приедем, сразу по списку будем выяснять, как и кого зовут. И еще надо реально с их конвоирами зазнакомиться, как Оля и сказала. Нам теперь придется часто с ним лобызаться.

За окном стоял всё тот же шикарный пейзаж, только теперь поля, луга и леса, мимо которых проезжал их автобус, освещались уже вечерним, почти закатным солнцем, а не дневным. В маленькую форточку задувал теплый летний воздух, пахнущей сеном. Маку хотелось вдыхать его без остановки, либо же и вовсе забрать этот воздух с собой, чтобы насытиться им сполна, когда никто и ничто не будет этому мешать.

Бредовая мысль — как ни крути.

Ему вдруг почудилось, что он очень устал. Не только физически, но и морально. Казалось даже, что вся эта природа, весь этот чистый воздух были предназначены совсем не для него. Сейчас он был лишь пленником, вынужденным догадываться, как теперь разъясняться с детьми из Хладогорска, которых не только не интересовали его трудности и переживания, но и чудесный пейзаж, развернувшийся за автобусными окнами.

Макар желал хотя бы на денек перестать быть ко всему этому причастным. Ему хотелось на мгновение перестать жить по расписанию и просто насладиться видами, до которых можно было рукой подать, но невозможно было дотянуться.

— Айтал Барчахов — подготовившись, прочитал Макара имя из списка.

— Я! — весело откликнулся низенький паренек.

— Эрхан Быр…дыкаров.

Из строя вытолкнули парнишку в длинных шортах и очках. По отряду прошел ехидный смешок. Эрхан брякнул что-то на своем и вернулся в строй.

— Ясно. Так, кто следующий? Паша Талауонов.

— Здесь я — поднял руку пионер.

— Саиана Ы…Ымыкова, господи — продолжал читать список Макар. С каждым новым именем и фамилией его язык всё сильнее завязывался в узел.

Из строя вышла стройная девушка, которой Мак с полной уверенностью дал бы куда больше, чем шестнадцать лет. Наблюдая за отрядом приезжих пионеров, вожатый уже успел сделать вывод, что девушки у северян не только выглядят куда взрослее, но и внешность у них гораздо более привлекательная, нежели у их сверстников мальчишек. Последние как раз соответствовали своему возрасту — в общем и целом, они были мелкими бестолочами.

— Настя Сауттинова.

— Я здесь.

— Тимир Долгуновайлов.

— Тута я — хрипловато выговорил полный пионер.

— Кирилл Чахов — с энтузиазмом сказал Макар, радуясь человеческому сочетанию букв.

— Это я — вышел из общего строя высокий пионер.

Кирилл оказался достаточно симпатичным парнем с привычной для Мака внешностью. Выглядел он уже взросло — в отличии от некоторых своих сверстников — однако в списке значилось, что ему так же, как и остальным, было шестнадцать лет. Мак не понимал, каким таким комбикормом нужно было кормить свое чадо, чтобы оно к такому возрасту сумело вымахать до столь нескромных размеров.

Вел себя парень достаточно скромно и будто бы даже неловко, явно не осознавая своего преимущества перед остальными парнями.

— Понял. Вставай в строй — кивнул Мак и вновь вернулся к списку. — Так. Мич…Мичие… Тыгы…капец, Тыгытынаева. Правильно? Есть такая? А ну не ржать!

Седьмой отряд явно забавляли муки их нового вожатого, с трудом проговаривающего замысловатые имена и фамилии. Вместе с ними улыбались и сопровождающие, которые пока не спешили идти на выручку Маку.

— Да-да. Это я — вышла вперед девочка, возрастом одиннадцати лет.

Макар начинал психовать. Он понимал, что еще прежде, чем он дойдет до конца списка, его нервы могут просто не выдержать такого испытания и он вполне наверняка может сорваться, выкинуть злосчастный список в мусорку и до конца смены обращаться к пионерам только на “Эй ты”, либо же просто станет бесцеремонно тыкать в них пальцем.

— Короче — на держи! Теперь твоя очередь. А то я щас язык в трех местах сломаю нахрен — сунул вожатый листок Карине, которая до этого тоже стояла и забавлялась вместе со всеми.

Увы, но по закону подлости девушка ни разу не запнулась ни с одной фамилией или именем северян и добралась до конца списка довольно быстро, возвращая слово своему напарнику. Мак надулся, но не стал комментировать такое великолепное достижение.

— Седьмой отряд! — повысил голос вожатый. — Щас мы с вами дружно идем на экскурсию по лагерю. Слушать вы будете внимательно, чтобы потом не спрашивать, где и что находится. В строю идем ровно и никуда не отходим. После экскурсии мы дружно возвращаемся в наш корпус — разбирать чемоданы и раскладывать все свои шмотки. Если вам что-то непонятно, спрашивайте…

Вопрос не заставил себя долго ждать. Почти сразу из строя вышел низенький парнишка и демонстративно поднял руку. Его имени — и уж тем более фамилии — Макар, разумеется, не успел запомнить.

— Чего? — недовольно буркнул вожатый.

— А када мы пайдем плавать? — ломано, но строго спросил паренек. Его вопрос, несмотря на всю его серьезность, вновь вызвал смех в отряде.

— Айтал! — мягко осадила пионера сопровождающая в шляпке. — Не сейчас. Извините… Они еще в поезде поспорили, кто из них будет первый про это спрашивать.

— Ребята, как только нам разрешат плавать в бассейне, или озере, мы вас сразу туда поведем. Обещаем — мягко сказала Карина. — Но пока что нам это запрещено. Это всех отрядов касается, если что. Не только вас.

По не очень ровному строю прошел разочарованный гул северян.

— А до тех пор больше никаких вопросов про купание. Всем ясно? — строго спросил Макар.

— ДА-А-А — промычали северяне.

— Тогда кру-у-у-гом! Встали по двое и топаем за вожатой Кариной — на экскурсию!

“С этими уж точно будет сложнее, чем с предыдущими” — сделал неутешительный вывод Макар, когда пионеры дружным строем прошагали мимо него.

Засунув руки в карманы, Мак нехотя поплелся следом за ними, проклиная судьбу за то, что ему опять приходится терпеть внеочередное знакомство с лагерем.

В корпусе царили шум и суматоха. Казалось, что все его обитатели готовились к обороне здания, и пока разве что не забаррикадировали своими кроватями окна. Пионеры сновали из комнаты в комнату, шумели и весело курлыкали на своем языке, режущем слух. Макара очень раздражало тот факт, что он не понимает ни слова из сказанного детьми.

Северяне, после того, когда кто-либо из них успевал обжить свой прикроватный шкафчик и закончить с обустройством спального места, как можно скорее бежали в душевую, чтобы помыться. Шесть дней пути давали о себе знать, а потому дети были рады возможности постоять под душем так же, как радовались бы новому велосипеду. Весь этот шумный процесс умело контролировали сопровождающие, которые лихо координировали действия своих подопечных.

Суета стояла невероятная, однако ни Макару, ни Карине не нашлось в ней места. Сейчас они были здесь словно лишние, ничего не умеющие и абсолютно бесполезные зеваки, которые просто проходили мимо и от скуки решили заглянуть в корпус, чтобы поглядеть на местную жизнь. Мака совсем не раздражал такой расклад событий, а вот Карина была в явном замешательстве. Работа проходила мимо нее, и теперь девушка не знала, куда себя деть, стараясь придумывать себе занятие на ходу. Этот факт, почему-то, причинял ей явный дискомфорт.

Конец ознакомительного фрагмента.