Ювента

В.В. Дмитриев (2024)

Жизнь Макара Закрепина уверенно идет по наклонной. Недавно из-за своего дурного и вспыльчивого характера он вновь лишился работы, и теперь парень совсем не понимает, как ему жить дальше. Благо, что на помощь приходит его надоедливая тетка Элина, которая предлагает племяннику довольно необычный выход из положения — вернуться на работу вожатым в Детский оздоровительный лагерь “Ювента”. Всё бы ничего, но когда-то давно Макар поклялся, что больше никогда не вернется в это место. Не имея другого выхода, он решает бросить вызов себе и другим, намереваясь при первой же возможности покинуть эту обитель детского смеха, юношеской романтики и пьянящего солнечного лета. В его распоряжении всего три месяца, чтобы привести свои дела в порядок. Однако как это сделать, когда ты один против целого мира?

Продовольственная война

Мак и Зоря мирно посиживали на лавке у большой детской площадки, стараясь приглядывать за своим ненаглядным седьмым отрядом и при этом не умереть со скуки.

Время неспешно подбиралось к обеду. Погода на улице стояла хмурая, поэтому вожатые решили выгулять детей на тот случай, если вдруг начнется дождь и весь оставшийся день им придется провести в стенах корпуса. Сырая июньская прохлада то и дело давала о себе знать — холодные ветер частенько налетал на “Ювенту” со всей своей могучей силой, пробирая до костей и заставляя кутаться в теплые вещи. Макар обожал такую погоду, а вот Зоря, по всей видимости, не особо. Наверняка там, откуда она была родом, июнь не имел привычки менять свою градусную планку по несколько раз в месяц, обращаясь то к солнцепеку и духоте, то холоду, выбивающему из колеи.

Девушка сидела на лавке, одетая в теплую толстовку, штаны и шерстяные носки, натянутые под кроссовками. Вид у нее был забавный, и Макар не уставал придумывать по этому поводу всё новые и новые шутки, которые, правда, забавили только его самого.

— А тебя чё — в такую погоду жирок уже не греет, что ли? — с серьезным лицом спросил Мак.

— Тебе не надоело еще? Ты бы лучше с таким энтузиазмом мероприятия придумывал, а не шутковал — парировала его нападки Зоря. — Вчера вон как позорно выступили…

— Опять по новой…

— А ты как хотел?

— Никак. Хотел бы, чтоб ты меня не пилила из-за всякой хрени…

— Это не хрень, а работа.

— Поздравляю… — ответил Макар, забираясь на лавку с ногами и тесня напарницу. — Ты тоже идеями не фонтанировала, уж если на то пошло.

— Я же не могу вечно всё придумывать. И так все вечерки на мне.

— Да в жопу эти мероприятия, Зорь. Кому они уже на фиг нужны? И так несколько дней не разгибаясь их клепали. Лично меня они уже бесят. К тому же у нас уже через два дня закрытие, а через три — разъезд. Так что выдохни, мать.

— Так вот поэтому и надо как можно лучше выступать…

— Зорь, если хочешь париться — парься. Только тогда меня хоть не грузи.

— Ишь ты — какие мы деловые.

Макар закатил глаза. Порою “правильность” напарницы просто поражала вожатого и вызывала у него легкую изжогу.

— Будь ты проще. Сама подумай — зачем нам из штанов выпрыгивать? Премию получим, что ли? Малым вон вообще чихать на все эти пляски по сцене. Им мало надо — раз тридцать с горки скатиться, да на карусели себя раскрутить так, чтобы голова закружилась и потом еще блевать полчаса в кустах…

— Как у тебя всё просто. И почему я уже не удивлена? — выдохнула Зоря.

— Да и к тому же — продолжил Макар, игнорируя напарницу. — У нас от вечерок остались только танцы с хоряги, да эта “Битва хоров”. И то и другое — порожняк. Особенно учитывая то, как наши с тобой “Бандерлоги” всю смену репетировали эту ерунду. Победы нам не видать, поэтому пусть хоть щас макаки отдохнут. Они сюда за этим и приехали.

Зарина промолчала. Девушка наверняка понимала, что переубеждать своего напарника, у которого уже давно устоялся свой “особенный” взгляд на этот бренный мир, будет совершенно бесполезно. Да и неблагодарное это дело — переучивать дикаря, который переобучению не поддается вовсе. Сама же вожатая наверняка ждала окончания смены только потому, что для нее это был единственный спасительный мост на другую сторону, подальше от Макара. От нервов и злости к спокойствию и благоденствию. И пусть она уже и успела к нему привыкнуть — продолжать это “сожительство” девушка точно не собиралась.

Очередной шквал ветра налетел на центральную площадь лагеря. Зарина еще сильнее съежилась и убрала ладони в рукава толстовки, пытаясь согреться. Макар в очередной раз издевательски захохотал, наблюдая за потугами своей напарницы, за что получил справедливый пинок, что совсем его не расстроило.

Однако, как только вожатый заметил Юру, проходящего мимо их места дислокации, он мгновенно поменялся в лице.

— Привет Юр — первой поприветствовала вожатого Зоря.

— Привет, Зорь. Здорово, Макар…

— Как твои дела, красотка? — задал вопрос Мак, который удивил не только Юру, на и Зорю.

— Чего? — переспросил блондин, в надежде, что он просто ослышался.

— Ничаго — передразнил Мак. — Красивая ты барышня, говорю.

Казалось, что он дурачится, но выражение лица Мака говорило как раз об обратном. Напряжение нарастало. Становилось понятно, что вожатый седьмого отряда не просто дразнит парня, а откровенно издевается над ним.

Снова. Опять…

— Чё тебе надо, Макар? — уже на полном серьезе спросил Юра.

— Ничего. Я разве у тебя что-то попросил?

— Дурака не строй. Это уже не в первый раз происходит. У тебя какие-то проблемы? Или я тебе что-то сделал?

— Ты мне — ничего.

— Тогда в чём дело? — начал раздражаться Юра.

— Ни в чём. А у тебя в чём?

Юра не стал отвечать сразу. Бросив взгляд на Зорю, которая так же, как и он, не понимала, что вообще сейчас происходит, вожатый решил успокоиться и не играть с Макаром по его правилам.

— У тебя с головой, походу, всё плохо, Макар. Полечись на досуге, а то крыша протечет. Пока, Зорь. Я пошел.

— Пока, Юр — извиняющимся тоном ответила Зоря, которой сейчас было откровенно жаль вожатого. — До вечера.

— Покеда, родная — бросил Макар в спину уходящему блондину. Вид у него был ехидный и довольный.

Как только Юра отошел от них на значительное расстояние, Зорю всё же прорвало на эмоции.

— Какого, извините, хрена ты к нему лезешь?! — зашипела напарница, попутно пнув обидчика. — Юрка нормальный парень, а ты его всё время дрючишь. То на мероприятии плечом бортанешь типа “случайно”, то шутки дурацкие в его сторону говоришь. Он тебе не отвечает просто потому, что он умнее и воспитаннее, чем некоторые…

— Не сомневаюсь — усмехнулся Мак, который явно не воспринял сказанное всерьез.

— Тогда какого фига ты делаешь, а? Тебе сильно скучно? Или как? Что происходит?

— Он лапочка, душка и красавец — на том и сойдемся, Зорь…

— Вот же ты скотина… Продуло тебя, что ли?

— Нет. Просто и так ясно, что ты тоже в фан-клубе “Малинки” состоишь. Смысл тебе что-то объяснять?

— Еренуду всякую несешь, ну правда. Юру любят не потому, что он красавчик, а потому, что он умный, смышленый и добрый, в отличие от кое-кого, не будем показывать на тебя пальцем.

— Да-да…

— Он отзывчивый, внимательный, любит помечтать. — продолжала Зоря. — Даже в Арктике был, потому что стремился туда попасть. А ты его чморишь черт знает за что. Завидно, что ли?

— Интересно, чё он там делал — пингвинам залупы стриг? — перебил монолог в защиту Юры Макар.

— Вот вообще не смешно ни разу.

— Главное, что мне смешно.

— Ага. Ты просто сам не дотягиваешь до его уровня, вот и бесишься. Пытаешься его задавить таким образом, чтобы хоть как-то себя выше поставить…

— Не будь ты дурой, Зорь! Да всем же чихать на его “заслуги”! Его любят, его ХОТЯТ, потому что он светловолосый красавец с шикарной улыбкой. Понимаешь? И…так… МАША! ОТДАЙ ТЫ ЕМУ УЖЕ ЭТОТ БАШМАК! НОСКИ ЕМУ САМА ШТОПАТЬ БУДЕШЬ! РАЗОШЛИСЬ В РАЗНЫЕ КОНЦЫ ПЛОЩАДКИ, БЫСТРО! ЧТОБЫ Я ВАС ВМЕСТЕ НЕ ВИДЕЛ! БЕГО-О-О-М!

Шелудивые пионеры, понимая, что с вожатым лучше не спорить, прекратили балбесничать и разошлись в разные стороны. И только после этого Макар смог продолжить:

— Без разницы, сколько он там дней провел, ночуя в палатке на морозе, или сколько иностранных языков знает его сочный рот. Он красивый, и это его главное достижение…

— Неправда.

— Правда! Была бы у него внешность твоего горбоносого мачо, на него бы и взгляда никто не бросил. Поэтому не надо тут сказки рассказывать, не первый год на свете живу.

Вожатых обступило неловкое молчание.

Макар не совсем понимал, с чего вдруг его так расперло открыть своей напарнице глаза на секрет успеха Юры. Но хуже всего было то, что в пылу своего спича он сдуру задел еще и парня Зори, что напарница вряд ли пропустила мимо ушей.

Не так давно он с трудом добился от Зарины показать фотографию ее ухажера, о котором девушка случайно упомянула в один из вечеров и с которым она, по ее же словам, встречалась уже больше двух лет. В подробности их отношений Мак вникать не стал. Вместо этого тут же выдумал парню прозвище “еврейчик” за его нос с горбинкой, загорелый оттенок кожи и кудрявые волосы, и с тех пор про себя стал называть его только так. Кликуха показалась вожатому не только остроумной, но еще и здорово его забавляла, однако озвучивать ее вслух и порадовать своей оригинальностью напарницу он до сих пор так и не решился.

Сейчас же Макару хватило ума понять, что он только что перешел черту, которую переходить не следовало из соображений собственной безопасности. А потому нужно было срочно исправлять скверное положение.

— Зоря…сорян. Нравится мне твой пацан, но с Юрой же…

— Моего “пацана” зовут Ян — это первое. Второе — Макар, не все вокруг такие, как ты. Возможно, отдельные пещерные индивидуумы твоего поколения еще и судят людей по внешности, но нормальные люди судят себе подобных по поступкам. Ну или хотя бы стараются так делать. За всех говорить не буду… Ну а Юру любят не потому, что он симпатичный, а потому, что он ведет себя нормально, в отличии от некоторых.

— Ну-ну…

— Что? Не нравится? А ты бы лучше прислушался. Если б он делал как ты — нажирался бы до косых ног, дымил как паровоз и всех подряд кошмарил — то и на него бы тоже все показывали пальцем и обходили кружными путями. Но нет — ты лучше будешь до него докапываться, потому что он, видите ли, красивый и ему внимания перепадает больше, чем тебе…

— Это факт. Отрицать его тупо.

— Тупо в твои года унижать человека за природный дар. Он таким родился, и что теперь? У него хотя бы хватает ума свою красоту поддерживать, не отравляя себя всякой херней. А это, между прочим, тоже уметь надо… Ой, короче — иди ты в жопу со своими “фактами”! Всё равно ведь не услышишь. Ты просто ему завидуешь, вот и лезешь на стенку…

— Чего?!

— Что слышал! Со слухом проблемы? Иди обратись к врачу. Кошмар… А я ведь тебя еще защищать пыталась…

— Ты? Меня? И когда сие случилось?

— Когда остальные недавно твою персону в Охотничьем домике мусолили. Я им еще пыталась что-то возражать, старалась не судить жестко, обращала внимание и на хорошее. Зря старалась, похоже… Ты и вправду такой, каким тебя все представляют.

— А я тебя об этом и не просил, если уж на то пошло. В защите не нуждаюсь, не маленький.

— Знаю. Но теперь, даже если попросишь, не стану за тебя впрягаться. Пусть говорят, что хотят. Ты в любом случае этого заслуживаешь. Блин, хорошо, что скоро смена закончится — надоело мне за тебя краснеть. Сам же тупишь, и сам же себе могилу и копаешь.

Мак промолчал, скрепя зубами. Ему вдруг стало стыдно. Даже слишком. А испытывать стыд он очень не любил, и потому в такие моменты начинал злиться еще сильнее. В данном случае — злился он уже на себя любимого.

Парадокс.

“Завидую?” — повторял фразу напарницы у себя в голове Макар. — “Нет! Ну здесь-то она точно не права! Ведь не права же?”.

— Я пошла на столы накрывать — бросила Зоря, поднимаясь с лавки. — Сможешь отряд на обед привести? Корона, надеюсь, не упадет?

— Смогу, не переживай.

— Хорошо. И кстати — пингвины в Арктике не обитают. Если уж не знаешь, то хоть не выпендривайся.

Они ждали долго. Дольше, чем нужно было…

Вожатые восьмого, седьмого, шестого и пятого отрядов безнадежно дожевывали последние корки хлеба в надежде на то, что их запоздалый обед подоспеет к ним с минуты на минуту. Валера допивал уже вторую кружку чая, чтобы хоть как-то заполнить пустующий желудок, а Макар, действуя всем на нервы, игрался с вилкой, подкидывая ее снизу-вверх.

Задержки вожатских порций уже давно стали для “Ювенты” привычной нормой. Работники столовой в первую очередь всегда накрывали пионерские столы, что было само по себе справедливо. Однако до вожатых порции доходили крайне медленно. Случалось и такое, что дети уже успевали закончить трапезу и спешили выйти из столовой на улицу, в то время как их вожатые могли так и не дождаться даже первого своего блюда и попросту уходили ни с чем.

Официанткам не хватало рук и они не успевали обслужить всех и сразу — детей было слишком много, а помимо них нужно было накрыть обед еще и обслуживающему и смежному персоналу, что обедали на веранде. Так и получалось, что вожатые, которым всегда было важно поесть как можно скорее в угоду расписанию отряда, приходилось ждать своей очереди дольше, находясь на самом дне пищевой цепочки лагеря.

Вот и сейчас, пока вожатые ждали свой положенный паек и поглядывали на время, некоторые пионеры уже успевали покинуть столовую, закончив обедать. И чем больше детей уходило, тем чаще голодающие поглядывали на двери кухни, из которых выныривали официантки и шли куда угодно, но только не в их сторону.

— Крепитесь. Сказали, что еще минут десять ждать. Не успевают, типа — сообщил голодным коллегам Вова, вернувшись с разведки.

— Сколько!? — ужаснулась Настя. — Жесть… Нам по времени уже выходить надо. У нас через пятнадцать минут последняя репа хора по расписанию. Ну капец…

Настроение среди вожатых резко пошло на спад. Большинство голодающих понимали, что теперь им было проще вообще не ждать обеда и отправляться по своим делам.

— Ты как хочешь, а я пошла — сказала Зоря напарнику, вставая из-за стола. — У нас тоже репа, сразу после Настиного отряда.

— Серьезно? — удивился Макар. — Нехер. Пусть не расслабляются. Столовским крысам даже лучше будет, если мы вообще свалим. Чё это за хрень?

— А ты чё-то предложить можешь, Макар? — спросил Вова, который тоже принял решение не ждать обеда. — Если они не успевают, как мы их поторопим? Они ж не на двадцать человек готовят, а на весь лагерь.

— Это их проблемы — не сбавлял гонор Мак. — Они этим не первый день занимаются и должны всё заранее делать. Тем более они вон на веранду щас носят, а те как раз могли бы и подождать. Им-то не к спеху. Кто у них на кухне щас главный?

— Разбирайте порции, ребят — возникла у столов вожатых конопатая официантка, держа в руках подносы с тарелками.

— Неужели — снисходительно проговорил Вова, откладывая свой уход.

За стол вернулась и Зоря, хотя вид у нее всё равно был недовольный. Макар же с трудом решил себя успокоить, ведь сейчас, когда еду вожатым всё-таки принесли, устраивать скандал было глупо, да и вообще — поздно.

Однако новая проблема не заставила себя долго ждать.

— Так, я не понял. Это чего такое? — указал пальцем в свою тарелку Мак. — Вы смеетесь, что ли?

— Что не так? — удивленно спросила официантка.

— Да здесь хавки даже для ребенка мало, а уж для нас тем более. Мы ж вам не воробьи. Вы бы еще крошек сюда насыпали. На вот, сама посмотри — сказал Мак, суя тарелку растерянной девушке чуть ли не под нос.

А посмотреть там и правда было на что.

Широкая тарелка с зеленой каемкой, что была сама по себе не самых малых размеров, особенно ярко блистала своими габаритами на фоне скромной порции пельменей. Более того — пельмени эти были не обычного размера, а чуть ли не в два раза меньше привычного, если мерить их на глаз. Но если ребенку такого количества еще хоть как-то бы хватило, то вот вожатым здесь и правда нечем было кормиться. Особенно учитывая то, сколько им пришлось прождать эти несчастные порции.

Негодование вожатого седьмого отряда быстро подхватили и другие его коллеги по несчастью.

— Ну серьезно, ребят — с каждым разом всё хуже — отозвался Вадим, напарник Насти по шестому отряду, который до этого не участвовал в дискуссии. — Мало того, что ждем долго, так еще и ждать тут было нечего.

— Девушка, ну вот вы сами посудите — это ж реально детские порции — вступила Настя с привычной для себя надменностью. В ее тонких пальцах тарелка с бедным обедом смотрелась особенно характерно. — Сколько тут… Два, три, пять, девять… Пятнадцать штук. Пятнадцать! Ладно я еще девушка, а парням здоровым это как есть вообще? Вы вот сами как думаете — сможет взрослый человек этим наесться?

Вова тоже не остался в стороне, сказав то, что у самого Мака тоже уже давно настаивалось в уме:

— Чё у вас за ерунда происходит в последнее время? То, блин, пересолено, то недосолено. То тормоза прожимаете, что легче не ждать. А щас вот вообще… С салатами вообще отдельная тема — одна маленькая миска на четыре человека. Что за отношение такое?

— Товарищи — мне что дают, я то и разношу. Все вопросы к поварам — спокойно и с достоинством ответила официантка. — Если хотите, я главную позову, с ней и поговорите. А мне работать надо…

— Зови — коротко ответил Макар.

Еще пять минут спустя, когда часть вожатых уже успела покинуть столовую из-за того, что их отряды закончили обедать, свой визит оставшимся голодающим нанесла тучная повариха с марлевой шапочкой на голове. Назвавшись Тамарой Николаевной, она спокойно объяснила вожатым, что порции вполне нормальные и ими можно насытиться. Доказывать толстухе что-либо было бесполезно — она не слушала доводы голодных вожатых, а по итогу и вовсе ошарашила их, предложив тем собирать недоеденные порции детей.

Это была последняя капля терпения в чаше Макара. Да — чаша эта никогда не была глубокой, но в данном случае даже он опешил от такой наглости этой представительницы “жирного класса”.

— Тамарочка — а ты ни чё не перепутала? Может, нам еще на улице побираться? Или жратву в кредит у вас брать?

— Что, простите? — удивилась повариха.

— Не прощаю. На себя хоть в зеркало посмотри — посидела бы месяцок на таких порциях, а там, глядишь, и схуднула бы. Небось пять пельменей в кастрюлю кидаете, а пятнадцать с собой домой увозите. А нам потом жрать нечего…

— Значит так, молодой человек — я вам не хамила, поэтому и вы тон поумерьте — строго перебила его повариха, предостерегающе указывая в сторону вожатого своим толстым пальцем. — Если есть претензии, то, пожалуйста, решайте их через начальницу. А я всё это выслушивать больше не собираюсь…

— Да запросто — бросил ей Макар. — И тарелку заодно возьму. Пусть поглядит на это “богатство”.

— Положьте тарелку, будьте любезны! — надулась повариха, лицо которой начинало краснеть. — Я вам не разрешаю выносить посуду из здания столовой!

— А мне твое разрешение не нужно. Хочешь забрать? Догони! — не глядя ответил ей Мак, демонстративно выходя в открытую дверь.

“Давно пора с ними разобраться” — думал про себя Макар, идя по территории лагеря с тарелкой скудной еды в руке.

Со стороны такая картина наверняка выглядела как минимум странновато.

Гудок. Гудок. Гудок.

— Да отвечай ты, ёпа мать — раздраженно сказал в немую трубку вожатый.

Опять гудок. Гудок. И еще гудок…

Психанув, Макар бросил попытки связаться с Элиной. Как на зло, тетки очень ни кстати не было в лагере, но именно сейчас она была нужна ему, как никогда.

В споре со столовским беспределом Элина являлась главным козырем в рукаве у Макара. “Продовольственный кризис” касался всех вожатых лагеря, а значит и проблема эта была куда серьезнее, нежели обычное недовольство племянника, которое тетка всё равно не восприняла бы всерьез. И теперь Мак хотел сыграть именно на этом — раз Элина так печется о “Ювенте”, она не может оставлять такой инцидент без рассмотрения, а значит и заходить к ней нужно было именно с этой стороны, и никак иначе. Даже несмотря на их недавнюю ссору, после которой ни одна из сторон не сказала друг другу толком ни единого слова, тетка была обязана что-либо предпринять.

Но пока что она была вне зоны его досягаемости. Время уходило, но и сделать с этим пока что было нечего. Придется ждать. А ждать Макар очень не любил, да и не умел.

Оставив тарелку в корпусе, Маку пришлось тащиться вместе со своим отрядом на последнюю репетицию хора на этой смене. Сегодняшняя вечерка “Битва хоров” должна была наконец-то выявить отряд, который лучше всего спелся за эту смену. Но судя по тому, как давались репетиции седьмому отряду, первого места им было уже не видать, а значит и самого Макара не сильно заботил результат грядущей вечерки.

В животе у вожатого неприятно заурчало. Маку казалось, что крик протеста его организма был слышен даже сквозь звонкое детское пение. Взять еды было негде — в буфете цены были конскими, а та порция, что стояла у него в корпусе, являлась символом раздора и ярким доказательством того, что вожатых “Ювенты” ущемляют и не уважают, а потому и пожирать вещественное доказательство было никак нельзя. Кто знает — вдруг, чтобы скрыть следы своих преступлений, хитрая Тамара Николаевна решит пока что увеличить порции вожатым, чтобы Элина, если она вдруг всё же решит нагрянуть в столовую с проверкой, не нашла там ничего преступного? Нужно было перестраховаться.

Репетиция хора проходила в клубе. Варя, музыкальный работник, которая всю эту смену и вела подготовку к “Битве хоров”, симметрично расставила детей на сцене и сейчас была занята тем, что пыталась заставить их улыбаться во время унылого песнопения. Те же самые попытки предпринимала и Зоря, которой было еще, в отличие от ее напарника, не плевать на исход сомнительного мероприятия.

Пока остальные были заняты, Макар решил подогреть интерес к конфликту, нагрянув в коморку к ди-джею, где Илья скучающе следил за еле ползущей дорожкой музыки в плеере на заляпанном экране ноутбука. И даже появление Мака его совсем не взбодрило.

— Здорово, Ильюх — сказал Макар, без приглашения усаживаясь на диван около диджейского стола, на котором снова царил полный кавардак.

— Даров.

— Давай сразу к делу. Я у тебя кое-чё спрошу и сразу отстану. Идет?

— Ну валяй, мне не жалко — откинулся на стуле Илья.

— Ты же в столовой во вторую смену ешь, со старшаками?

— Агась — кивнул ди-джей. — Ну ем то я во вторую, но сижу один фиг на веранде, с персоналом. Просто у вожатиков не всегда есть места свободные. Только если кто-то на выходной не уехал…

— Хорошо. Вопрос такой — у вас там порции нормальные? У вас, в смысле, у вожатых, когда ты с ними садишься. Вы довольны?

Илья призадумался. По виду Макара нельзя было сказать точно, в серьез ли его интересует этот вопрос, или же ему просто было скучно и вожатому захотелось тупо почесать языком и подоставать ди-джея всякими глупостями.

— Ну-у-у… Когда как… — почесал затылок Илья. — Такое себе, если честно. Бывает, что всё нормально. Но иногда и голодным ухожу. Вожатым же пионерские порции дают, а там сам знаешь — для нашего брата это маловато будет. Я поэтому чаще с персоналом хаваю — там у них порции хоть нормальные, человеческие. Но…

— Ясно — удовлетворенно закивал Макар, встал с дивана и с чего-то вдруг стал расхаживать по комнате. — Вот и я замечаю, что уж больно часто на нас стали забивать.

— А чё случилось-то?

— Да ни чё… Мы сегодня со столовскими погрызлись из-за этой херни. Пельменей принесли, как украли. Так еще и ждали хрен знает сколько. А эта жируха, которая повариха у них там главная, сказала, что у нас всё нормально… Под дуру закосила, короче. Что-то вроде того.

— М-да — вставил Илья. — Жесть.

— Так вот и я о чём — надо с этим что-то делать!

— А чё ты с этим сделаешь? — усмехнувшись, спросил ди-джей. — Столовка сама по себе живет, фары им врубать бесполезно. Если бы это детей касалась, то тут еще ладно — можно было бы наехать. А так… На вожатых всем класть с высокой колокольни.

— Всем, да не всем, Ильюх. Не боись — прорвемся!

— Да я и не боюсь — пожал плечами ди-джей, когда Макар уже выходил из его комнаты.

Весь лагерь полным ходом готовился к общим отрядным фотографиям.

Для Макара подобные официальные события, которые знаменовали окончание лагерной смены, были крайне нелюбимы. Во многом из-за того, что в эти дни суета, которой и без того была полна вожатская жизнь, выходила на свой максимальный уровень. Пионеры чаще всего решали, что им просто крайне необходима фотография со своим отрядом чуть ли не в самый последний момент, из-за чего возникала неразбериха с деньгами на фотографию, состыковка с родителями детей и прочее ненужное мракобесие.

Более того — в день самой фотосессии вожатым нужно было еще и проследить, чтобы все пионеры были чистыми и одеты в нарядную, по возможности красивую одежду, если таковая у них вообще имелась. В противном же случае родители считали своим долгом предъявить вожатым за неряшливый внешний вид их дитятка таким тоном, как будто это был по меньшей мере их родной брат или сестра.

С девочками всё было просто — чаще всего у каждой из них было нарядное платье, или же просто красивые вещи, в которых можно было и по лагерю прогуляться, и сфотографироваться заодно. Оставалось прибавить к этому заранее сделанную, или просто аккуратно уложенную прическу с легким макияжем, и тогда фотографии юных пионерок можно было бы смело размещать на обложку модных журналов. А главное во всём этом было то, что девочки могли привести себя в порядок сами, не обременяя этим своих несчастных вожатых.

С мальчиками же дела обстояли куда сложнее. Почти всегда к концу смены эти недомерки были похожи на дикарей, ну или же солдат, только что вернувшихся с линии фронта. Загорелые и усталые лица сочетались у них с потрепанными футболками и грязными шортами, которые они могли не менять всю смену, несмотря на укоры вожатых. Привести мальчиков в хоть немного цивилизованный вид было куда сложнее, чем девочек, и чаще всего на фотографии они были изображены именно такими, какими они и расхаживали почти всю смену. И в итоге получалось так, что на одном фото с красивыми девочками находились какие-то непонятные огородники, только что вернувшиеся с колхоза.

Смех, да и только.

С седьмым отрядом сейчас выходила похожая ситуация. Увы, но ничего поделать с этим безобразием было уже нельзя, ибо Макар, который командовал помывкой мальчиков и самолично подбирал им одежду в их саквояжах, опустил руки, когда уже к полудню эти чучмеки умудрились перепачкать все свои “нарядные” вещи и вновь стали похожи на шайку оборванцев.

И вот этот час настал. Час, когда все они стояли в очереди к фотографу, который нашел себе временное пристанище в Парке статуй.

Локация эта была для него очень удобной — все дорожки здесь были мощенными и широкими, а свет пробивался сквозь кроны деревьев замысловатыми узорами, благодаря которым детские фотографии становились еще более “природными” и летними. В дальнем конце парка было выделено свободное пространство, выложенное белым кирпичом, которое и облюбовал себе фотограф. Посреди этой площадки рядом друг с другом стояли две декоративные увесистые скамьи со спинками и витиеватыми подлокотниками, на которых усаживался первый ряд пионеров. У них за спинами выставляли самых высоких детей, фоном для которых служили не только высаженные деревья, но и статуя самой “Ювенты” в правом углу площадки. Куда же без нее?

Получалось интересно, но у Макара так и не осталось ни одной фотографии за все те три года, что он проработал в лагере ранее. Ну а теперь же, когда вожатская романтика для него осталась уже давно позади, фотография с отрядом ему была и вовсе ни к чему. Больше всего Мака сейчас заботило то, что ему очень хотелось немного перекурить, но вместо этого он был вынужден тупо простаивать со своим шумным и нетерпеливым отрядом в общей очереди на эту несчастную фотосессию.

Очередь продвигалась крайне медленно. Отряды проходили в парк один за другим следуя расписанию, но делали это не спеша и лениво, а сам дотошный фотограф — мужичонка в смешных очках и рубашке поло, заправленной в короткие шорты — чересчур уж долго пытался навести красоту, рассадить и расставить детей по местам и нащелкать эти несчастные фотографии. Прибавьте ко всему этому палящее солнце, орущих вокруг детей, никотиновый голод и пустой желудок, и получите самый настоящий Ад с одним из его мученических кругов для грешников всех видов и мастей.

Нужно было с этим что-то делать. Срочно!

— Зорь, я пойду пока… Пройдусь до администрации…по делам. Минут через двадцать буду — сказал скучающей напарнице Макар, которую сейчас доканывали девочки, пытаясь развести вожатую на легкий массаж.

— Курить, что ли? — занудно прошептала Зоря.

Мак кивнул.

— А потерпеть нельзя? Мы уже скоро пойдем.

— Какой скоро? Перед нами еще там целая орава — кивнул в сторону толпы вожатый.

— И что? Бросал бы ты уже это дело.

— Ой, давай не начинай — отрезал Мак. — Тебе этого не понять.

— Ну да, куда уж мне — скривилась вожатая. — Ладно. Только давай быстро.

Макару всегда становилось немного спокойнее, когда он выкуривал сигарету. Дым, проникающий в легкие, давал ему какую-то необъяснимую легкость, которой вожатому порой очень не хватало.

Сигарета по своей сути была проста и приятна. В ней не крылось ничего сложного, не нужно было разбираться и ломать голову. Она не подведет и не расстроит. Не обманет и не обнадежит. Сигарете ничего от тебя не нужно, она ничего не потребует взамен. Всё элементарно и понятно. Просто купи и наслаждайся, ничего более. Макара устраивал такой союз, про который уж точно можно было сказать: “Они жили долго и счастливо”.

А еще, выкуривая сигаретку, ты как будто мог лишний раз поставить жизнь на паузу, спокойно подумать и пойти дальше до следующей остановки и очередного перекура. Ну а что до вреда здоровью… На этот примитивный аргумент Макар всегда мог накинуть свой собственный — а что сейчас не вредит вашему драгоценнейшему здоровью? Да всё, что угодно. Возьмите хотя бы эти ГМОшные продукты, выращенные благодаря ядерной химии и усилиями Сатаны. Вот уж что действительно является истинным злом и настоящим вредом для организма. Только вот сигареты и алкоголь не скрывают перед вами своей сути и говорят о своем вреде прямо, ничего не утаивая и не пытаясь казаться хорошенькими, в отличии от тех самых помидоров-переростков, которые обыватели приобретают в ближайшем супермаркете.

Да и в конце концов — если вы не хотите себя гробить, то вас ведь никто не заставляет пить и курить, правильно? Вот так вот.

Тем временем вожатый топтался за столовой, скрывшись от посторонних глаз. Вокруг не было ни души. Медпункт, располагающийся через дорогу, не подавал признаков жизни, а его белые оконца сонно щурились, неплотно прикрытые занавесками. Вожатый вообще не припоминал, видел ли хоть раз такое, чтобы из этого небольшого здания кто-либо выходил, или же входил в него. Яков Максимович и Катя, медики, которые здесь и гнездились, наверняка целыми днями помирали со скуки, если вообще торчали в медпункте средь бела дня.

В животе у Макара опять заурчало, уже в который раз. Тонкий, но противный росток голода, проросший у него из желудка, доставала уже почти до самого горла, свербя противным и надоедливым треском. Голодуха была для него не в новинку. На воле Мак частенько мог ничего не съесть за целый день просто потому, что он либо не обращал на голод никакого внимания, либо же ему было просто лень себе что-то готовить. А порой и готовить было не из чего — чего уж тут греха таить? Такая уж у него была жизнь.

Однако сейчас, когда вожатый подсадил свой организм на регулярный режим питания в определенное время дня, желудок быстро почувствовал сбой и требовал немедленной подпитки.

Закинуть в себя, увы, было нечего. Прошуршав по сусекам, у себя в вожатской Макар нашел лишь несколько сырых и дурно пахнущих печенек, оставшихся от недоеденного детьми второго ужина, которыми он, тем не менее, всё равно не побрезговал. Помимо этого, ничего более съестного у него так не нашлось, а и искать перекус где-либо еще у вожатого не было времени. Тарелка с уже засохшими пельменями продолжала оставаться неприкосновенной, а тратить свои кровные на сладости из буфета Мак, несмотря на голодуху, всё также не собирался. Миллионером он не слыл, а цены в буфете были такие, что впору было подъезжать к “Зое” на спорткаре, чтобы хоть немного доказать свою платежеспособность.

Нужно было что-то придумать. Обязательно. Немедленно.

“Как заставить столовую увеличить порции? Как сделать это аккуратно? Поможет ли здесь Элина? И если да, то как в таком случае не остаться ей обязанным на всю оставшуюся жизнь? И еще — как решить всю эту лабуду без участия других вожатых?” — вот такие вопросы крутились в голове у Мака всё то время, пока сигарета медленно тлела у него в руке.

С каждой минутой голода настроение у него портилось всё сильнее, а идей в голове больше так и не становилось.

А еще и это назойливое урчание в животе…

Внезапно дверь служебного входа в столовую зашелестела замком и наружу вышла девушка в фартуке, которая сразу же приметила Макара. В руке у нее тоже была пачка сигарет, только более тонких, в отличии от тех, что курил сам вожатый.

— Э, вожатик — прикурить не найдется? А то я жигу прошляпила где-то.

Мак сразу же узнал ее — это была та самая официантка, которая сегодня и принесла к столам вожатых их запоздалый обед. Видок у нее был уставший, а внешность по бытовому невзрачной. Ростом она была чуть ниже Макара. Светло-каштановые волосы девушки были завязаны в не совсем аккуратный пучок. Лицо обычное, как и всё остальное. Единственной отличительной чертой официантки были ее веснушки, россыпью покрывавшие большую часть ее обыкновенного лица.

— Не курю — ответил Макар, демонстративно потушив сигарету о землю и бросая окурок в урну.

— Пхах, смешно.

— Как скажешь.

— Эй… Ну ты чего, обиделся, что ли? — окликнула его девушка так, будто они уже давно были лучшими друзьями.

— Не понял? — остановился Макар.

— Ну, из-за порций этих — кивнула в сторону столовой конопатая. — Мы ж тут ни при чём, ты не забывай. У официанток задача одна — разноси, что дают, да убирайся вовремя. Это повара там мутки мутят, по любому.

— То есть? Какие мутки?

— Да я ж откуда знаю? Может, неправильно готовку рассчитывают, а вам из-за этого и достается. А может вообще и не собирались вожатым больше детских давать. Хер знает… Я-то вас понимаю, по-человечески, и сочувствую. Только мне что дали, то я вам и отдаю. Поэтому извиняйте…

— Ага, благодарствую. Аж полегчало.

— Дай огня, плиз. А то я до дома терпеть не хочу. А поварихи запрещают от конфорок прикуривать.

Макар словил легкий ступор. Он вдруг понял, что с ним еще никогда так легко не завязывали разговор на ровном месте. С общением у него всегда были проблемы, да и сами люди к нему не тянулись, ибо на роже Мака всегда было написано “Вход воспрещен”. Но теперь всё было иначе. Официантка настолько легко начала с ним говорить, что удержать ее напор было сложно. А сейчас Макар и вовсе стоял, как болван, не понимая, как ему реагировать на эту элементарную просьбу.

Наконец, войдя в положение “дамы”, Макар достал из кармана пачку сигарет, в которой находилась зажигалка, и протянул ее девушке.

— Ой, пасибки — закурила конопатая. Макар приметил у нее выкрашенные черным лаком ногти, а также сероватые глаза, в которых крылась некая особенная изюминка. Теперь девушка уже не казалась ему такой уж невзрачной. — А я тебя тут раньше не видела. Ну, в смысле за столовкой. Других видала. Двое пацанов… Женя с Максом, вроде так их зовут.

— С петухами не курю — брезгливо ответил Макар, убирая зажигалку в пачку к сигаретам и возвращая всё это добро обратно в карман.

Девушка усмехнулась, сделав это по девчачьи мило, словно Мак действительно смешно пошутил.

— Ну да, есть в них что-то такое. Я с ними пару раз всего болтала. Они ребятки прикольные, но какие-то придурковатые, как мне показалось.

— Тебе не показалось — улыбнулся Макар в ответ.

Этими словами девушка очень его к себе расположила, так как была первой, кто говорил о вожатых без слепого обожания.

— Да я так и поняла — ответила конопатая, делая затяжку. — Слушай, вот ты в обед Тамару вывел, конечно. Она потом еще час мельтешила по кухне, бухтела, воздух сотрясала. Началке пожаловаться хочет на “хамьё”…

— Пожаловаться?! — возмутился Макар. Он не мог поверить своим ушам и надеялся, что его собеседница просто неудачно пошутила. — Ты серьезно?

— Угу — кивнула девушка. — Ой, у нее с башкой всегда нелады были. Ее здесь держат только из-за опыта, наверное. А в остальном она много кого раздражает.

— Вот же сука…

— Да не парься ты — усмехнулась официантка. — Не будет Тамара стучать. Уже, наверное, и забыла про тебя. Она так-то тетка отходчивая. Хотя…всякое может быть. Кто ж ее знает?

Макар облокотился спиной на стену и недовольно скрестил руки на груди, раздумывая над тем, что только что услышал от новой знакомой.

Если Тамара и правда была опытной поварихой, то можно было даже не рассчитывать на то, что Элина решит поставить толстуху на место. И без того было ясно, что тетка Макара очень ценила своих сотрудников, о чём не раз упоминала и сама. Именно поэтому она и не станет ссориться с Тамарой Николаевной только из-за того, что ее племяннику не нравятся размеры его порций. А что по поводу остальных… Другие вожатые попросту засунут язык в задницу и не станут развивать этот конфликт. Особенно учитывая то, что проблема эта не имела регулярного характера.

Как всё это решать? Неизвестно.

Однако сам факт того, что на пропитании вожатых экономят, приводил Макара в голодное бешенство. У него и без того было слишком мало радостей от нахождения в “Ювенте”, чтобы жертвовать одной из них просто из-за того, что здешние повара жадные скупердяи.

— Ты чё завис? — спросила официантка у Макара, который находился в своих мыслях уже заметное для нее количество времени.

— Да так — отмахнулся вожатый. — Заколебался я объедки подбирать в вашей столовке. И так жрать нечего, так еще и здесь огрызки одни получаю. Хорошо бы вашу Тамару на место поставить.

— Ха! Она сама кого хочешь на место поставит — ответила девушка, затушив сигарету и отправляя в рот мятную жвачку.

— Вот и я о том же думаю. Значит ей надо устроить подлянку.

— Какую?

— А? Да… Не важно — одумался Макар, забыв, что официантка является работником столовой, а значит — и его потенциальным врагом. — Ладно, бывай.

— Да погоди ты! Есть у меня одна идея… По любому сработает, если всё правильно сделать.

Макар насторожился. Он взглянул на девушку с подозрительной оценкой, словно надеясь, что у него вдруг включится рентген, который позволил бы ему определить намерения потенциальной подельницы.

— Не понял… А твой интерес в чём?

Вожатый понимал, что выбор союзников у него, мягко говоря, не большой, но и кидаться в объятия первого попавшегося на пути нового “друга” было не в его привычке.

— А ты думаешь, что тебя одного Тамара бесит? Мы хоть и работаем на кухне, но тоже, знаешь ли, не шикуем, уж поверь. Меня вот она всё время премии грозится лишить, да и не только меня, но и других девок тоже.

— Подгадить ей хочешь?

— Можно и так сказать. Ой, да ей постоянно чё-то не нравится, нервы нам треплет через день. Так что пусть тоже понервничает, как и мы. Между прочим — с едой у нас тоже так себе. Легче жратву из дома взять, чем здесь поесть. Такое впечатление, что она за все продукты из своего кармана платит…

— Ладно. Ближе к делу давай.

— Нашел себе давалку… Короче — больше всего, как мне кажется, Тамара боится всяких проверок. Санэпидстанция и Роспотребнадзор для нее — это страшные слова. Как только про них речь заходит, ее аж колотить всю начинает.

— Так… Ну и чё?

— Слушай дальше — нам надо сделать так, чтобы лагерю пригрозила проверка. Можно было бы пустить на кухню тараканов, но это херовая идея — они сами по себе расплодятся и тогда нас и точно прикроют. Надо сделать так, чтобы проверка повисла над Тамарой, но типа понарошку, понимаешь?

— Не особо — честно признался вожатый.

— Не тупи. Сам подумай — если посчитают, что прокол с ее стороны, для нее ж это позоруха будет. После такого она вообще на любые условия пойдет, будет ходить тут, как шелковая. Тут мы тогда оба в выигрыше будем.

Макар и правда задумался. Предложенный план девушки было легче придумать, чем осуществить, а потому ее идея вожатого так и не впечатлила. Официантка потеряла расположение вожатого так же быстро, как и обрела его.

— Слушай… А может давай еще танки на территорию введем? Тогда можно будет вообще любые условия диктовать — сыронизировал Мак. — Ты особо-то не умничай, если идей адекватных нет, хорошо? Я всякого бреда тебе тут тоже навыдумывать могу.

— Да почему бред-то?

— Закрыли тему, хватит. Тебя там тарелки, наверное, уже заждались. Пока. Я пошел, нет у меня времени тут с тобой тусить.

Девушку ответ вожатого только позабавил.

— Дело твое, только устроить такую подлянку проще простого. Там ничего сложного нет.

— Ага. Охотно верю.

— Ну, как знаешь. Пухни от голода дальше, вожатик. Само собой всё не образуется, это я тебе точно говорю — ответила ему официантка и гордо отправилась в сторону служебного входа.

Остановившись, Мак выругался про себя. Вожатый был зол на то, что у него самого вообще не завалялось в голове ни одной осуществимой идеи. К сожалению, раскидываться такими шансами, пусть и слегка фантастическими, было категорически невыгодно в его печальном положении.

А значит нужно было идти на сделку не только с незнакомкой, но и со своей собственной совестью.

— Погоди! — развернулся вожатый и ускорил шаг, чтобы догнать уже почти вошедшую в здание официантку. — Ладно. Говори, чё там можно сделать?

Девушка источала хладнокровие. Почувствовав свою власть, конопатая ответила вожатому не сразу, смакуя момент и наслаждаясь его беспомощностью.

— Ну-у-у, я теперь даже и не знаю — протянула она. — Меня там уже тарелки заждались. И плевать, что я не посудомойка…

— Ладно тебе — вежливо сказал Макар. — Извини, что так резко. Просто и ты меня пойми — из-за голода я на взводе. И… Короче легче мне не становится, поэтому и нервничаю.

— Бедолажка — улыбнулась официантка. Сейчас она, скорее, напоминала ему опасную хищницу, готовую моментально впиться зубами в свою жертву, нежели невинную рабочую столовой. — А что мне за это будет?

— То есть? — обалдел вожатый. — Так ты ведь тоже хотела нахлобучить Тамару, разве нет?

— Да, но я-то могу эту херню перетерпеть. В конце концов — не так уж сильно меня это парит. Да и в конце дня я дома всегда могу поесть столько, сколько захочу. А вот у вашего брата выбора нет. Получается, что у тебя в этом деле интереса куда больше, чем у меня. А рисковать наоборот мне придется, хрупкой и невинной девушке.

— Чем рисковать? Чё там у тебя за план такой?

— Сначала уговор — сказала девушка, и понизила голос до шепота. — Хочу половину твоей зарплаты за эту смену.

— Чего?! — рассердился Макар.

— Ладно, это перебор, согласна. Тогда одну треть. Но не меньше!

— Чего, еще раз?!

— Да не ори. Я правда рискую, а вот ты — нет. Ну, только если не боишься просидеть ночку на унитазе.

— Вообще ни хера не понимаю — помотал головой вожатый.

— Поймешь. Сначала напиши мне расписку с обещанием оплаты, чтобы я была спокойна. А уж потом мы с тобой всё и обсудим. Идет?

— Погоди…

— Свою часть я выполню точно — даже не сомневайся. От тебя усилий тоже много не потребуется. Кое к кому сходишь, кое-где побарагозишь, в нужном месте пригрозишь, и вуаля — всё будет в шоколаде. Мы с тобой всё быстро продумаем. Но об этом потом. Щас мне нужен твой ответ. Только учти — у меня свободного времени еще минут на десять, не больше.

Макар медлил, не спешив принять сомнительное предложение. Его манил исход, при котором ему ничего не нужно будет делать и всё само решится в его пользу. Его привлекал этот короткий и безопасный путь, не суливший ничего плохого. Но деньги… Деньги были нужны ему куда больше, чем стабильный завтрак, обед и ужин.

Но ведь каша уже была заварена. Он сам это начал. Сам раздул скандал и сделал первый шаг. Сам приправил это блюдо угрозой. И что теперь делать? Отступить? Поджав хвост тащиться каждый день в столовую и смиренно брать в рот то, что тебе дают и сколько посчитают нужным? Да и к тому же этим самым он показал бы всем, что его угрозы могут не нести за собой ничего плохого — обычный пустой звук, которого можно было не опасаться.

Нет — уязвленная гордость не могла позволить ему сделать это. Не позволяла вожатому смириться с поражением.

А тут еще и официантка подначивала его. Уж в чём в чём, а в коварности она явно знала толк.

— Ну давай, соглашайся! Это же здорово! Не будь целкой. Макнем Тамару в ее же жижу, пусть попробует, что это такое. Меня, кстати, Таисией зовут. Тая, если коротко.

— Макар — коротко ответил вожатый. — Если коротко, то Мак. А если еще короче, то тебе капец, если план не сработает.

— Ох, эти грозные вожатые! Мне так страшно! — ехидно ответила Тая, разыгрывая испуг.

“Как же меня всё это заколебало” — пронеслось в голове у Макара, когда он пытался сосчитать, во сколько ему обойдутся услуги этой марамойки.

— Опять мне этот крендель пишет — скучающе сказала Катя, растянувшись у себя на кровати.

Элине пришлось отвлечься от кипы бумаг, разложенных перед ней на небольшом столике. На какое-то время она и вовсе забыла, что Катя тоже находится с ней в одной комнате.

— Какой на этот раз?

— Альберт, кто ж еще? Зацени: “Привет, малышка. Давненько тебя не видел в спортзале. Без тебя тут скучно. Когда подкатишь на треню?”. И всё это с кучей ошибок и сердечком в конце. Индюк блин. Пару раз всего потусили, а он уже себе чё-то там понавыдумывал…

— Угу — безучастно протянула Элина, которая снова успела погрузиться в чтение договора подряда.

Кате надоело смотреть в спину подруге. В надежде хоть как-то привлечь ее внимание, врачиха решила запустить в нее подушкой, чтобы бы немного напомнить Элине о своем существовании. Снаряд попал точно в цель, и только после этого трудоголичка снова вернулась в реальность.

— Ай, ты чего кидаешься?

— Ничего! Зануда ты, говорю! Я у Яши всего на часок отпросилась, а ты тут зарылась в свои бумажульки и фигней занимаешься.

— Фигней? — усмехнулась Элина. — Да действительно, чего это я? Кто ж днем работает-то…

— Ха, ха. Как смешно. Ты над ними и так до ночи сидишь, так что хватит. Лучше передохни и побудь с любимой подругой. Давай-давай. Мы с тобой и так уже почти не видимся с этой работой.

Элина демонстративно отодвинула от себя все бумаги на столе и развернулась к Кате. Ей и самой хотелось немного отдохнуть, но извечное стремление сделать всю работу вовремя и вдумчиво чаще всего перебарывали ее наивное желание взять небольшую передышку.

Но сейчас ей было куда легче пойти на поводу у Кати, нежели оправдывать перед ней свою занятость. Да и к тому же Элина прекрасно понимала, что подруга от нее просто так не отстанет.

— Ладно, всё, я не работаю. Ты довольна?

— Теперь да — кивнула Катя. — Давай просто поваляемся на кроватях и представим, что мы здесь обычные отдыхающие.

— Ну…давай попробуем.

Стоило Кате завладеть вниманием Элины, как она сразу же завела разговор на привычную для себя тему — о мужиках, разумеется. Правда, в этот раз речь шла только лишь об одном из них — о Якове Максимовиче.

Элина с недавних пор всё чаще стала обращать внимание на то, с какой периодичностью Катя стала говорить о Яше.

Если бы девушки познакомились совсем недавно, то у Элины наверняка бы сложилось впечатление, что Катя попросту неровно дышит к этому невысокому и уже немолодому мужчинке с приятной улыбкой и доброй душой. Но всё было не так. Знакомы они были уже давно, а потому Элина знала Катю, как облупленную. Она понимала, что ее роковая подружка в очередной раз нашла себе еще один объект для легкого флирта, от которого она скоро сможет отвернуться так же быстро, как и смогла расположить его к себе. Яша был далеко не первым и уж наверняка не последним из тех, кого она бросит под свой каток, предварительно перед этим вскружив человеку голову и чуточку одарив его благосклонным налетом своей обжигающей любви.

Предостерегать от возможной ошибки Якова Максимовича было бы неправильно. Женскую солидарность никто не отменял, да и сама Элина совсем не хотела лезть не в свое дело и при этом портить отношения с единственной подругой. К тому же она прекрасно понимала, что Катя, умудренная опытом, при таком раскладе сможет не только взять что-то для себя, но и поделиться кое чем с Яшей в том случае, если их легкий флирт вдруг перерастет в нечто большее.

Она любила так поступать. Любила награждать мужчин, которые старались для нее, угождали и обожали только ее одну. И в особенности Кате импонировали те, кто делал это без всякой задней мысли и ни на что при этом не надеясь. Да — именно такие “кавалеры” и приводили девушку в лютый восторг, заставляя ее при этом влюбиться чуть ли не по-настоящему.

Да и кто знает — может быть и сам Яков Максимович будет не против такого “обмена опытом”? В конце концов мужчиной он был холостым и одиноким, а потому ничем не рисковал. Да и к тому же сама Катя не переносила неверных женатиков. В этом плане она была человеком совестливым и даже порядочным, всегда подчеркивая, что не желает быть любовницей и разрушать семьи, а потому своему собственному кредо она следовала неустанно. С мужчинами она игралась не ради денег и подарков, и даже не ради связей или пресловутой выгоды — всего этого у нее самой было в полном достатке. Мотив у девушки был крайне простой — Катя попросту жила страстью и романтикой. А потому каждого мужчину, которому посчастливилось попасть на ее орбиту внимания, она любила по-своему и действительно жила им какое-то время. Она легко отдавалась своим чувствам и шла у них на поводу, но потом, спустя время, Катя также легко забывала обо всём, что еще вчера могло опьянить ее и вскружить голову.

В таких чувствах не было злого умысла. Не было коварных планов и злонамеренных интриг. Катя жила легкими увлечениями и получала от этого удовольствие, не строя воздушных замков и далеко идущих планов ни с одним из своих мужчин. А что же касается самих “жертв” — они и сами легко шли у нее на поводу. Никого из них она не тащила за собой силком и не заставляла хотеть овладеть собой. Они всё делали сами, да так, что их даже не нужно было заставлять. И с Яшей наверняка приключится та же история.

В любом случае они оба были взрослыми людьми и должны были разбираться с такими вещами самостоятельно, так что и совать свой нос в чужой клубок страстей начальница лагеря не собиралась. Неблагодарное это занятие. Да и бестолковое….

Сейчас же Элине только и оставалось, что выслушивать Катины дифирамбы в адрес своего коллеги по цеху и делать вид, что ей интересно слушать все эти вещи уже в который раз подряд.

Судя по ее рассказам, девушке многое нравилось в лагерном враче — его ум, галантность, манера речи и даже этот тихий голос с хрипотцой, от которого, по ее собственным заверениям, у Кати начинали рассыпаться по телу легкие мурашки. Девушка с упоением рассказывала подруге о том, как медик начинает стесняться ее, когда она вдруг начинает болтать с ним на отвлеченные от медицины темы. Импонировали ей и его заумные очки, которые Катя — провокаторша — даже пару раз передразнивающе надевала, а он — скромная душа — постеснялся их у нее забирать. За едой Яша всегда доливал Кате чай и отодвигал стул перед тем, как она садилась за стол. Не без удовольствия она подмечала и то, что врач делает это не только для нее, но и для других женщин из персонала, что составляли им компанию за столом. Трепетное отношение к детям и своему делу тоже поражало подругу, заставляя ее по-настоящему уважать Якова Максимовича, а не просто наслаждаться его обществом.

Но как бы не был интересен ее рассказ, под Катин монолог, который не требовал комментариев, Элина стала невольно засыпать, чего и сама от себя не ожидала.

В их домике царила умиротворяющая атмосфера. Начальница лагеря почти всегда возвращалась сюда довольно поздно, а уходила очень рано. Днем Элина здесь почти не появлялась. Дел в лагере хватало, а потому она только и была занята тем, что курсировала по всей его территории и решала то и дело возникающие рабочие вопросы. Сегодняшний день стал лишь наиредчайшим исключением, за который Катя и ухватилась изо всех сил.

Всё хозяйство в домике, их временном пристанище, тянула на себе именно Катя, которая не только сама следила за чистотой даже без предварительной договоренности, но и часто притаскивала с собой что-то съестное для ночного перекуса. Именно благодаря ей здесь и было так уютно и спокойно.

Но главное, за что Элина была благодарна своей подруге, так это за то, что Катя стала для нее настоящей отдушиной на протяжении всего их пребывания на первой смене в лагере. Раньше ей приходилось возвращаться в пустой домик, в котором ее никто не ждал. Приходилось самой разбираться с проблемами и наедине с собой переживать обо всём, что ее тяготило. Приходилось засыпать одной и просыпаться также, в одиночестве. Однако теперь всё поменялось и начальница лагеря, такая сильная и уверенная в себе со стороны, больше не чувствовала себя одинокой посреди кипящей жизни в “Ювенте”.

Несмотря на всю болтливость Кати, свою подругу Элина могла слушать часами. Но при этом она всегда знала, что и сама Катя обязательно ее выслушает, если в этом возникнет хотя бы малая необходимость, или же если подруга сама учует в Элине хотя бы небольшие нотки грусти. Вот уж тогда Катя точно бы от нее не отстала — уже проверено.

Теперь же Элина растопилась в этом уюте. Ей было тепло, но не жарко. Усталость присутствовала, но не та, что ломала тело и не давала сомкнуть глаза. Тревоги и заботы ушли на второй план, а умиротворение накрыло ее с головой. Кровать была мягкой, а подушка приветливо-нежной. Элина была готова лежать так хоть до самой ночи, лишь бы этот уют никогда не заканчивался.

Голова сладко кружилась, а веки уже успели сомкнуться намертво. Рассказ Кати поначалу звучал где-то на фоне, а потом и вовсе стал невнятным, и теперь уже больше походил на пережеванную кашу.

И вот уже остались только тишина и покой. Она была одна посреди нескончаемого беззаботного лета, вдалеке от городской суеты, обязанностей и ответственности. Теперь…

Что это? Стук в дверь?

Прежде, чем Элина очнулась, Катя уже успела встать с кровати и открыть входную деревянную дверь.

— О… Привет, Макар — не без удивления сказала подруга.

Эти слова заставили Элину окончательно освободиться от дремы и взбодрить свой организм в один миг. Прощай уют. Прощай тишина и покой. Снова здравствуйте нервы, стресс и напряжение.

За все эти годы Элина уже успела хорошо уяснить, что Макар никогда не приходит в одиночку. За ним всегда тянулись проблемы, тревоги и настоящий хаос — его бесконечные спутники, которых он сам же и порождал.

Именно поэтому его визит для тетки не мог означать ничего хорошего. Так оно и оказалось.

— Элина, твою мать… Я тебя целый день ищу! А тебя нет нигде — с порога начала Макар, проходя внутрь, не особо ожидая приглашения. — Начальница, называется…

Вид у вожатого был усталый, а лицо выглядело немного бледным, чего раньше за племянником Элина не замечала.

— Что случилось? У тебя работы нет? — протянула тетка, садясь на кровати и потирая глаза.

Она до сих пор злилась на него за их разговор после потасовки у ворот. Но в тот раз злость у нее была перемешана еще и с безмерным разочарованием в племяннике, что было тревожным знаком. С тех пор у Элины так и не появилось желания повидаться с Макаром и поговорить с ним.

— Есть. Я к тебе как раз по работе — ответил Мак и поставил на столик какую-то тарелку с уставшими пельменями. — Вот!

Начальница попыталась догадаться сама, по какому делу пришел Макар, но довольно быстро бросила эти попытки.

— Спасибо, я уже обедала — сонно сказала Элина.

— Смешно, но не очень. А я вот наоборот в обед не жрал. Короче — дело серьезное. Вот эта хрень на столе — это вся наша сегодняшняя порция.

— И что ты предлагаешь? Я тебя должна покормить?

— А ты сегодня юморишь, я смотрю — спокойно подметил Макар. — Нет, кормиться я пока способен сам, только вот было бы чем. Вот эта параша — это всё, что нам перепало в столовке. Этой порцией даже тараканов не накормишь, не то, что вожатых. И такой капец уже далеко не впервые. Мало того, что жрать нечего, так мы и этого ждем по пол часа и уходим ни с чем, потому что у нас расписание и ждать некогда. Мы сегодня даже поцапались из-за этого дела с твоей поварихой, с Тамарой. У самой жир с боков свисает, но при этом базарит, что порции у нас нормальные. И еще она нам сказала, чтобы мы со своими претензиями шли на хер…

— Что, прям так и сказала? — спросила Элина, не особо веря словам племянника.

— Прям так, если переводить — пожал плечами Макар.

— Тогда понятно.

— Что тебе понятно? Эль — вожатые и без того лапу сосут. Мы не получаем полдников, на нас не положены вторые ужины. Нам редко что-то из этого может достаться. А из-за того, что какая-то жируха в столовке экономит на порциях, а то и в карман их себе закладывает, мы недоедаем вдвойне. А у нас работа на ногах всё время. Думаешь, мы жрать не хотим?

— Так, Макар, подожди… Я вообще про всё это впервые слышу, понимаешь? Никто из вожатых до тебя на столовую не жаловался…

— И чё теперь? — перебил племянник. — Это ж не значит, что проблемы нет. Это я еще молчу про то, какая там еда на вкус. То недосолена, то пересолена, то от нее вообще живот крутит, как от чебурека с вокзала. Но это хрен с ним, можно пережить. Но то, что случилось сегодня — это уже лютый перебор.

Катя, которая до этого не участвовала в разговоре родственников, подошла к столику и оценила масштабы трагедии.

— Ты отсюда не подъедал? — спросила девушка.

— Нет. Специально оставил — показать хотел.

— Не обязательно было тащить с собой тарелку. Мог просто сфоткать — пояснила Элина, удивляясь, что племянник действительно принес порцию с собой.

— Притащил, чтоб нагляднее было. Чтобы ваше высочество оценило масштабы трагедии.

— Точно не подъедал? — вновь уточнила Катя.

— Да точно! Было бы тут чё подъедать. Что поел бы, что семки бы пощелкал. То на то бы и вышло.

— Ну тогда… Эль, я с ним согласна. Тут действительно маловато. Даже для меня. Это детский рацион…

— Вот! — торжествующе подметил комментарий медсестры Мак. — Заметь, это не мое мнение, а мнение твоей подружайки…

— Да подожди ты. Тут же не всё так просто — вмешалась в речь племянника Элина. — Ты пойми — размер вожатской порции у нас нигде не регламентирован. По детской есть установки, но не по взрослой. Если я не ошибаюсь, то по договору, вроде, вообще не прописано, что вас здесь кормить обязаны.

— Круто. То есть мы еще и в ноги вам поклониться должны и жопой к верху встать?

— Я не про это…

— А про что? И вообще — какого хрена тогда персонал кормят, как на убой? Почему наши порции не прировнять к ихним? Им даже жратву выносят первее нашего, хотя это бред.

— Потому что у персонала в договорах как раз-таки сказано, что им положен завтрак и обед.

— Тогда и нам пропишите. В чём проблема? Или мы тут как гастарбайтеры…

— Слушай — это же всё не делается с пол пинка. Я согласна, что ваши порции нужно подгонять под критерий, если такая проблема действительно имеется. Но тут надо сначала изучить вопрос, а потому уже как-то его оформлять. Я подумаю, как это лучше сделать…

— Понеслась, включила начальника… То есть в этом году проблема уже не разрулится, я правильно понял? — возмутился Макар.

— Нет, не правильно…

— А нам ты щас чё предлагаешь делать? — не слышал ее вожатый. — Жрать, что дают? Или один палец в рот засунуть, а другой в жопу, и менять по очереди? А может нам пока лучше траву на лужайках пощипать, пока ты год будешь в бумажках копаться?

— Перестань. Пока я ничего не предлагаю, я сама только об этом узнала. Повторюсь — это всё не делается с наскока. Я обязательно поговорю с Тамарой Николаевной, и мы выясним, в чём заключается проблема. В конце концов — она дипломированный специалист с многолетним опытом. Возможно, она сможет самостоятельно увеличить объем порции на вожатого без разбора всяких документов. Но если нет, то мы будем думать, как эту проблему решить…

— Да чё тут решать?! Просто скажи этой клуше, чтобы вместо двух поварешек клала четыре. Что сложного?

— Макар — это деньги. Это бюджеты. Это всё не просто так…

— Жопа! — выругался вожатый и поднялся со стула, направившись к выходу. — Ладно, короче — делай, как знаешь. Только помни, что те же самые порции, кроме меня, получают и все твои разлюбимые Зарины, Юры и Максимы. И поверь мне — они тоже не в восторге от всей этой херни. Так что не разочаруй их, товарищ начальник. Всего вам доброго. Пельмени себе оставьте.

На этих словах Макар покинул домик и даже не потрудился закрыть за собой входную дверь.

— Пока — впустую попрощалась Катя с вожатым, который наверняка этого не услышал.

Элина, выдохнув, вновь упала на кровать — злая и раздраженная. Сейчас ей хотелось моментально уснуть и как можно дольше не просыпаться.

И почему все проблемы не могли решаться сами по себе?

Время до ужина тянулось для Макара целую вечность.

Суета с фотографиями и подготовка к “Битве хоров” сделала свое дело — к вечеру Мак и Зоря подошли выжатыми, как лимон. Вместе с пионерами они готовили тематические костюмы для вечернего мероприятия и почти каждые полчаса, по рекомендации Вари, репетировали с отрядом песню, закрываясь в холле. Ближе к ужину оба вожатых уже смирились и решили, что главное сегодня для их пионеров просто спеть и забыть обо всём этом безумии. Большего от своих детенышей они уже не требовали.

Макар, у которого после завтрака в животе так и не побывало ни крошки, чувствовал, как от голода у него подкашиваются ноги. Беготня и нервотрепка совсем не шли вожатому на пользу, и, как назло, ни у Зори с Кариной, ни у Валеры не было ничего, что можно было бы сжевать для утоления голода. В голове у вожатого даже пронеслась беспокойная мысль о том, можно ли употреблять в пищу муравьев его соседа. Постаравшись выгнать голодный бред из головы, Макар сосредоточился на работе, чтобы думать о еде как можно реже.

Когда время для ужина всё же настало, вожатый начал волноваться, ведь именно сегодня и должен был решиться вопрос, который так взбудоражил Мака во время обеда — вернется ли в столовую лагеря былая справедливость?

Сейчас же ему нужно было как можно более убедительно отыграть свою роль, только и всего.

Вожатые вновь долго ждали своей очереди на получение еды. На ужин сегодня подавали рис с курицей — блюдо, которое Макар не очень любил, но которое в данный момент был способен проглотить целиком, даже не пережевывая. Увы, но пока что ему, как и остальным вожатым, оставалось только с завистью наблюдать за набивающими щеки пионерами, которые, закончив трапезу, уже понемногу уходили из столовой на улицу.

— Опять всё по новой. Издеваются, что ли? — тихо сказал за соседним столиком Вадим из шестого отряда. — Чё теперь — валить, не поевши? Щас нет времени штаны просиживать — вечерка скоро.

— Не вздумай — осадила напарника Настя. — Им-то всё равно, а ты голодный останешься.

— Может, со второго ужина что перепадет…

— Вадя, сиди смирно, блин! — приказала Настя тоном, не терпящим возражений. — Там сегодня корзинки давать будут, фиг тебе чего оставят. Дети после них даже коробку сожрут, сам же знаешь.

— Корзинки? Со сгущенкой? М-м-м… Ну тогда конечно.

— Блин… А если щас опоздаем? — тихо заскулила Надя, провожая взглядом одного пионера за другим.

— Без нас не начнут — сухо ответил Вова, ее напарник. — На крайняк Оле скажем, из-за чего задержались. Пусть сами этот бардак разгребают. Надоело.

За другим столом, где расположились вожатые восьмого и седьмого отряда, царило нервное молчание. Валера уже сжевал полагающийся ему хлеб, выпил стакан чая и с нетерпением ждал, когда на горизонте покажется долгожданная официантка.

— Времени мало осталось — тихо скулила Карина. — Может, сходить к ним, а?

— Зачем? Сготовить им поможешь? Ну на хрен, это бесполезно — сказала Зоря, которая, казалось, вообще не была голодна. — Макар вон сегодня уже пошумел, а что толку? Кстати — может как раз из-за этого нас сейчас и мурыжат…

— Приехали… Опять лодочник виноват — возмутился Макар. — Я хоть попытался чё-то сделать!

— Ладно, ладно, не кудахтай — искренне успокоила напарника Зоря. Сказанное она и сама не воспринимала всерьез. — Я уже подумываю — надо бы и правда к Элине Вадимовне сходить. Ну или хотя бы на планерке этот вопрос поднять. А то чё это за дела такие мутные происходят…

— Ага. Я к ней уже сходил сегодня. Что сказал, что воды попил — одна ботва.

— Вообще ничего?

— Вообще. Начала мне затирать всякую фигню. Говорит, что нужно у Тамары этой поспрашивать, в бумажках покопаться… Короче — можно не ждать.

— Несут! — провозгласил Валера, глаза которого вмиг стали полны радости и надежды.

Ужин за стол им вновь принесла Тая. Девушка сделала вид, что они с Макаром ни разу не знакомы, но сам вожатый приметил, что когда официантка уносила поднос от их столика, то еле заметно ему подмигнула.

“Всё получилось” — понял Макар.

— Капец… Опять остатки высыпали, что ли? — возмутился Вова. — Или украли?

Вожатым было из-за чего негодовать — несмотря на конфликт, разыгравшийся на обеде, повара не сделали из перепалки никаких выводов. Порции риса и курицы, поданные вожатым на ужин, оказались даже меньше тех, что были у пионеров.

Правда, теперь это уже особо никого и не удивляло.

— Суки — буркнул Макар.

— Да, есть такое — расстроенно сказала Зоря. — Ладно, нет времени сокрушаться — быстро кушаем и бежим на репу. Давай не рассусоливай, борец за справедливость.

“Было б тут еще над чем рассусоливать” — подумал Макар, неспешно жуя и без того крошечный кусочек мяса. — “Что ж — значит всё не зря. Начнем веселье”.

Вечером в общей вожатской собралось непривычно мало народу.

Помимо самой Элины и Ольги, планерку посетили только Варя Арагова, физрук Игорь и немногочисленные вожатые в лице Вадима, Вовы, напарницы Макса — Евы, вожатой первого отряда Лены и самого Макара.

Обстановка в зале, где всегда проходили их собрания, была тихой и напряженной. Мало того, что участники планерки пришли в вожатскую аж на полчаса позже обычного, так еще и тема для разговора у них подобралась весьма малоприятная.

Элина, поняв, что больше к ним никто не присоединится, отложила телефон в сторону и решила взять слово:

— Ладно, давайте начинать. Так, ребят, не буду делать вид, будто ничего не произошло и сразу спрошу о главном — что это вообще такое было? — строго начала начальница лагеря, переводя взгляд с одного вожатого на другого. — Выступление в самом разгаре. Только третий по счету отряд на сцену поднялся, а половины наших многоуважаемых вожатых к этому времени в клубе уже как не бывало. Отряды сидят без присмотра, беситься начинают. На весь зал я всего человека четыре насчитала из вас, и так до самого конца вечерки. А потом мы же еще и по корпусам детей разводили. Нам не сложно, но вы совесть-то имейте… Что это было? Я уверена, что у вас есть этому объяснение, поэтому хочу сначала во всём разобраться.

— Да, ребят, такие выкрутасы у нас впервые на моей памяти — аккуратно подключилась Оля. — Всю смену всё было нормально, а тут у вас всех как крышу сорвало. Я понимаю, что конец смены, все устали уже… Но так не делается. Может хоть кто-то объяснить, куда вы все сбежали с вечерки? И очень важной вечерки, между прочим. И где остальные вообще? Почему не все пришли? Чё за дела?

Никто не решался отвечать первым. Варя и Игорь тоже были в недоумении, и наверняка хотели услышать ответ не меньше, чем начальница лагеря и старший воспитатель. Сами вожатые молчали, не желая говорить истинную правду.

Но Макар, который чувствовал себя не лучше остальных, всё же решил взять слово:

— На унитазах сидят всем ансамблем.

— Макар — свои дурацкие шутки оставь при себе — строго зыркнула на него Элина. — Я спрашиваю серьезно.

— А я вам серьезно отвечаю, Элина Вадимовна.

— Да что ты? И как это понимать?

— А так, что вожатые знатно просрались после той бодяги, что нам опять в столовке на ужин навалили. Вот так вот. Продолжайте оставлять эту проблему без своего драгоценного внимания, товарищ начальник.

Элина вопросительно посмотрела на остальных вожатых, не веря словам опального родственника. Их молчание лишь подтверждало его слова — Макар действительно говорил правду.

— Так, стоп… Это правда? Групповое отравление? У нас? — осторожно спросила Ольга, в надежде на отрицательный ответ.

— Да — раздался с конца стола голос Евы. — Мы все поужинали, как и всегда. Еда на вкус была обычной…

— Только опять пресняк — подметил Вова, вид у которого был бледноватый. — Про соль не слышали, походу… А ее, между прочим, уже шесть тыщ лет используют.

— Да мы к этому уже привыкли, не суть… — продолжила говорить Ева. — Как там у других получилось, я не знаю, но у меня живот начал крутить где-то… не знаю, перед началом вечерки, вроде. Я-то думала, что это я одна такая невезучая, решила перетерпеть, а потом уже на мероприятии и Максу стало плохо. Он в корпус побежал, а через несколько минут и я следом. А потом уже оказалось, что не мы одни такие. Ну вот, теперь стыдно…

— Мы ничего “своего” перед этим не ели, если что — включился в разговор Вадим. — Ни запрещенки, ни алкашки, ни чё такого. У меня даже лапша заварная уже закончилась… Вот. А тяжко мне стало почти сразу после ужина. Живот крутило… Я даже в клуб не пошел — просто сказал Насте, что подойду попозже. А в итоге я там прилип к этому унитазу. Да мне и щас плоховато, если честно.

— Поняла… Так, я выйду на минутку — сказала Элина, вставая из-за своего стола. — Позвоню пока Тамаре Николаевне. Она обычно в лагере ночует. Приглашу ее к нам.

В зале вновь повисла тишина. Гнетущая. Неуютная. Разрушающая. Больше всего такое молчание сказывалось на Ольге — старшая воспитательница уже давно привыкла к веселым и бодрым планеркам, которые по вечерам затягивались на долгое время просто из-за того, что вожатые обменивались новостями о прошедшем дне, вспоминали прежние смены или просто много шутили.

Но сегодняшнее собрание походило, скорее, на поминки, нежели на вожатские посиделки. Проблема отравления могла иметь далеко идущие последствия, и этих последствий наверняка боялся каждый, кто имел хоть какое-то отношение к лагерю. Сама же Оля за всё время работы впервые сталкивалась с такими трудностями.

— А в отрядах у вас есть дети, у кого такие же проблемы? — спросила Ольга, проглотив липкий комок в горле.

На короткий миг главной мечтой в ее жизни теперь стало услышать от вожатых отрицательный ответ. В ином случае воспитательница даже боялась представить, что их всех ждет в дальнейшем.

— Когда я уходила, ни у кого такого не было — неловко ответила Ева. — Нас многих срубило почти сразу, а с пионерами до сих пор пока всё нормально. Никто не жаловался.

— У нас также — ответил Вадим.

— И у нас — пояснил Макар.

— У нас в отряде есть две страдалицы, но у них щас месячные, как я понял — кривясь, ответил Вова. — Не знаю… Я в это не лезу. Надюху надо спросить, по-хорошему. Ну а с остальными порядок.

— Да и с нами всё нормально — сказала Оля тревожно. — Мы же, по сути, все из одной кормушки едим. Странно как-то…

В зал вернулась Элина. Вид у нее был такой же задумчивый, как и у всех присутствующих в зале. В руке она до сих пор сжимала телефон, будто боялась пропустить очень важный и спасительный для всех них звонок.

— Тамара Николаевна сейчас подойдет — сказала Элина, возвращаясь на свое прежнее место за столом. — Поговорим и с ней заодно. Вдруг что-то прояснится…

— А чё тут прояснять? — вновь подал голос Макара. — По мне всё просто — вожатым опять слили какую-то срань. Либо остатки от продуктов, либо вообще просрочку. Судя по порциям, столовка в натуре нам по всем сусекам пыталась наскрести…

— Плюсую, Элина Вадимовна — неожиданно согласился с Макаром Вадим. — У нас с этим делом в последнее время прям совсем тяжко стало. Вожатым в столовку можно даже не ходить. Ну, только если чая похлебать, или хлебом закинуться. Да и то — от хлеба с батоном обычно одни корки кладут.

— Ага. Порции ждем минут по двадцать, а то и больше — начал возникать Вова. — А когда приносят, там даже смотреть не на чё, понимаете? Что пельменей, как украли, что рис этот… Это чё, нормально? Мы тут пашем не меньше остальных, а кормят так, будто вообще тут не работаем. Так не делается, ёлки-палки… Чё это за отношение такое? Давайте мы тогда и работать меньше будем?

Макар вообще редко слышал, чтобы Вова подавал голос. Широкоплечий крепкий парень всегда был простым и немногословным. Повадки у него были уличные, но и типичным быдлом он не был. Вова старался говорить только по делу, но остальные отзывались о нем, как о простом и веселом парне. Однако стоило Макару однажды услышать, как вожатый пятого отряда строит своих пионеров, ему сразу стало понятно, что шутки с ним плохи.

Вот и сейчас было видно, что норов Вовы давал о себе знать, а обычное недовольство у него переросло в возмущение, которое было сложно не заметить.

— Раньше нас хотя бы не травили — сказала Лена, поддерживая общее настроение. — А теперь нам чё делать? К еде не притрагиваться? Совсем голодными ходить?

— Не переживайте. Давайте для сначала попытаемся разобраться. Чего паниковать-то сразу? — прервала нарастающее волнение вожатых Ольга. — Вас же не специально отравили, всё-таки…

— Забейте, народ. Ни хера не изменится. Нас щас еще и виноватыми сделают. Скажут, что мы сами чего-нибудь нажрались и от этого потравились. Наркоманы эти ваши вожатые — продолжал гнуть свою линию Макар, нагнетая и без того напряженную обстановку. — Надо просто проверку проводить, и все дела.

Ему никто не ответил, и это молчание, давящее на всех присутствующих, было лучшим из того, на что Макар мог рассчитывать.

Несколько минут спустя в вожатскую заявилась и сама Тамара Николаевна. Запыхавшуюся повариху, которую явно потревожили вечерним звонком, судя по ее ночному халату, быстро ввели в курс дела. Ее самоуверенность, которой она блистала еще днем, резко пошла на спад, обнажив самый настоящий испуг.

— А столовая-то тут при чём? — обиженно спросила повариха. — Элина Вадимовна, вы же и сами хорошо всё знаете, правда? У нас и проверки проходят регулярно, и никаких замечаний у инспекторов не имелось. Детских отравлений и даже никаких намеков на них у нас тоже не случалось уже очень давно. А тут что — сразу вдруг всем вожатым стало плохо? Как-то подозрительно, я считаю. Если такое дело, то тогда бы весь лагерь отравился, а не только они…

— Ну, и чё я вам говорил? — иронично подметил Макар.

— Тамара Николаевна права, вообще-то — поддержала повариху Элина. — У нас бы уже наверняка половина детей в медпункте оказалась, если бы с продуктами было что-то не так. А тут…

— Не сомневаюсь — перебил начальницу Макар. — Мы же и не говорим, что вся еда была протухшей. Понятное дело, что скандалы с родителями никому не нужны. А вот на нас, на вожатых, вам плевать, поэтому нам и скармливают всякие помои — вот и всё.

— Что за слова такие, молодой человек?! Какие еще помои?! Целый день мне тут хамите! — строго ответила повариха. — Знаем мы вашего брата. Кто знает, чего вы там с города могли себе привезти? Всякой лапши сухой наелись, вот животы и посводило. А может и выпили чего лишнего, прости господи. А столовая теперь крайняя, видите ли…

— Ну да, конечно, давайте на вожатых гнать… — возмутился Вадим.

— Только не надо с больной головы на здоровую перекладывать, женщина — серьезным тоном встрял Вова.

— А я говорил, что нас крайними сделают… — повторил Макар.

— Тише, пожалуйста. Тамара Николаевна, давайте не будем раскидываться обвинениями, пожалуйста — спокойно прервала возмущения толпы Элина. — Наша главная задача сейчас понять, что пошло не так. Факт на лицо — вожатые чем-то отравились. Отравились все и разом. Многих из них я знаю — они ребята приличные и не проблемные, потому не стали бы сваливать вину на других. Но и за вашу работу я тоже в курсе. Сама видела все отчеты о проверках и знаю, что у нас в этом плане всё в порядке. Мы даже взяток не даем, чего уж тут говорить…

— А знаете, что странно, господа и дамы? То, что вся эта хрень сегодня произошла ровно после того, как мы посмели высказать свое недовольство порциями лично Тамаре Николаевне — деликатно продолжал свое наступление Макар, не желая ослаблять хватку.

— Точняк — коротко подтвердил Вадим.

— Вы меня обвиняете? — обиженно спросила повариха. — Неблагодарные! Да я в этом лагере пятый год уже работаю, верой и правдой. Мы всегда все проверки проходили. Мы за качеством продуктов трепетно следим. Всегда всё вовремя подаем…

— Ага, особенно нам — вклинилась Ева.

–…а теперь мне заявляют, что я специально кому-то хотела сделать подлость — продолжила Тамара Николаевна дрожащим голосом, словно и не заметив комментария Евы. Повариха демонстративно потянулась в карман халата за носовым платком, чтобы как можно красноречивее обозначить свое несчастье. — Да я на такое не способна!

— Тогда почему вожатым перепадают огрызки всякие? И почему порции крошечные? — невозмутимо продолжал стоять на своем Макар, не испытывая жалости к тучной женщине. — Да и указание подавать нам еду последним тоже наверняка от вас исходит.

— Как успеваем, так и подаем — швыркала повариха.

— Круто. Только почему-то с нами вы никогда не успеваете. Как удобно…

— Ой, ребятушки — это бесконечная история — выдохнула Ольга, до этого наблюдавшая за разборками со стороны. — Что делать-то будем? Надо решать.

Ответа не последовало. Кроме наигранного всхлипывания Тамары Николаевны в зале больше не было слышно ни звука. Только где-то вдалеке раздавался веселый шум дискотеки, на которой сейчас вряд ли присутствовали хоть кто-то из вожатых.

— Ну… Раз никто из нас не виноват, давайте сделаем по-простому — спокойно сказал Макар, будто всерьез раздумываясь над своими словами. — Напишем коллективное заявление в какой-нибудь орган. Так, мол, и так — просим провести проверку продуктов питания на качество. Вожатые тоже могут сдать анализы, чтобы доказать, что мы ничего плохого в себя не пихали. Если никто не виноват, то и бояться никому ничего не надо. Правильно же?

— Какую еще проверку?! — взбаламутилась повариха. — В конце смены? Да что же это, Элина Вадимовна?

— Макар… — неловко попыталась вмешаться в диспут начальница, но племянник не обратил на нее никакого внимания.

— А когда еще ее проводить? Вы ж свои косяки скрыть успеете, если они есть. А до самой комиссии нас вообще будете кормить так, будто мы королевские особы, чтобы не вякали лишний раз. Ну а после проверки всё опять на круги своя вернется…

— Давайте так и сделаем — поддержал вожатого Вадим. — Если других идей нет. Я согласен сдать анализы, если нужно. Хоть щас прям…

— И я — отозвалась Ева.

— Да все готовы, чего стрематься? — ответила Лена, неугомонно теребя в руках свои дреды. — Мы ж не маленькие уже. Если бы сами были виноваты, то не стали бы здесь комедию ломать. Оно того не стоит, проще было бы признаться. Мы взрослые люди, в конце концов.

На фоне общего одобрения идеи Макара Тамара Николаевна стала всхлипывать еще интенсивнее, чем раньше. Толпа работников в вожатской явно хотела крови, и только Варя и Игорь сидели молча и почти ничего не предпринимали. Оно и понятно — музработник и физрук всегда ели с персоналом, а потому не испытали на себе ни вожатского голодомора, ни их скоропостижного отравления.

— Ребят, послушайте меня, пожалуйста. Давайте не будем забывать, что это дело далеко не минутное — остудила пыл вожатых Элина. — Вы поймите… Внеплановая проверка лагеря — это почти сразу приговор. А всё почему? Да потому что раз есть запрос, значит у нас есть, что проверять. Я вам не могу запретить писать заявления — у меня нет на это никакого права. Но просто знайте, что, скорее всего, лагерь наш просто прикроют. Во всяком случае — прикроют на время — это сто процентов. А узнают про проверку, тогда и путевки аннулируют, даже если у нас и не выявят ничего. После этого можно будет смело разъезжаться по домам и строить другие планы на каникулы. Вы этого хотите?

Собравшиеся обдумывали сказанное начальницей лагеря. Поездка домой почти в самом начале лета явно не входила в планы вожатых, однако весь этот поток мыслей как раз входил в планы самого Макара — он был уже почти у цели.

— Погодите — а чё вы предлагаете? — прервал тишину Мак. — Всё замнем, типа ничего не было? И пусть дальше всё так и остается? Не, я не согласен — мы здесь не получаем миллионы, чтобы такое терпеть. Да и я еще жить хочу. А такими темпами я долго не протяну. Либо от голодухи сдохну, либо кишки скрутятся насмерть.

— Согласна, давайте искать компромисс — ответила Оля. — Если вожатые недовольны своими порциями, то их нужно увеличить до приемлемой нормы. Ну или хотя бы сделать их больше, чем порции пионеров…

— Им дети и так свои порции отдают — вытирая глаза платком, сказала повариха.

— Ха! — усмехнулся Макар. — Слыхали?

— Чего?!

— Ваще нормально…

Вожатые начали галдеть. По Элине было заметно, что она больше не придерживается стороны своей поварихи. Тамара Николаевна явно недолюбливала вожатых, а потому кто знает, что она могло провернуть в их отношении? Но раз доказательств не было, значит тетка наверняка захочет просто поставить ее на место.

Так и получилось.

— Тамара Николаевна — это не повод занижать объем порций — строго ответила Элина, боясь очередной волны вожатских протестов. — Да, дети иногда делятся с вожатыми тем, что сами не едят. Но это происходит далеко не всегда. Да и берут еду у детей вожатые, как мне кажется, в том числе и из-за того, что сами недоедают.

— Сама бы ты посидела на той жратве, что вы нам готовите, глядишь, и похудела бы — буркнул поварихе племянник, но только потом вспомнил, что сегодня уже давал Тамаре подобный совет.

— Макар, не хами! — разозлилась тетка.

— Тогда пусть и подают всё вовремя — аккуратно попросила Ева. — Чтобы мы не ждали по пол часа.

— Людей очень много — жалобно попыталась оправдаться повариха. — Мы не можем всех сразу обслужить.

— Не наши проблемы.

— Так из-за вас потом и мы не успеваем. Приходится выбирать — либо кушать, либо уходить с отрядом.

— Тамара Николаевна — об этом мы с вами еще поговорим, хорошо? — осадила подчиненную Элина. — Может быть, нужно еще людей на кухню взять, или рабочий процесс реорганизовать… Изменить порядок выдачи, не знаю… Но с этим мы разберемся обязательно.

— Когда разберетесь? Через неделю? Месяц? Год? — поинтересовался вожатый седьмого отряда.

— Начнем сразу же, раз вопрос стоит настолько остро. А пока что с завтрашнего утра вожатым должны выдаваться порции, соизмеримые с порциями персонала, не детские. Да, Тамара Николаевна?

— Хорошо, поняла — чуть успокоилась повариха.

— Ну что… На это все согласны?

Вожатые одобрительно закивали. Все, кроме Макара. Вид у него был недовольный и обиженный, будто бы всё пошло не так, как он планировал.

— Ладно, пока забыли — пожал плечами Мак. — Поглядим, как оно там на самом деле будет. Пообещать чё угодно можно.

— Вот и хорошо — кивнула Элина, вставая со своего места. — Тамара Николаевна, мы с вами можем идти, еще поговорим по дороге.

— Хорошо — совсем поникала повариха, отягченная прилюдным поражением.

— И еще, ребят — я сейчас позвоню Якову Максимовичу, ну или Екатерине Олеговне, скажу, чтобы после отбоя они сделали обход и дали вам лекарства от живота, или что там вам может понадобиться. Проверку продуктов в столовой мы обязательно устроим, не переживайте. Этим тоже наши медики займутся — Яков Максимович у нас товарищ очень разноплановый. Ну что… Оставляю планерку на тебя, Оль. Особо здесь не затягивайте — время уже много.

— Хорошо.

— Доброй ночи, ребят — устало улыбнулась Элина, провожая из вожатской и повариху.

— Доброй ночи — вторили все, кто остался на планерке.

— Окей — сказала Оля, открывая свой блокнот. — Ладно… Давайте поговорим о закрытии смены. Завтра у нас во всех отношениях будет адски трудный день. И да — будем надеяться, что вы успеете оклематься, мои хорошие…

“Ай да Тая… Ай да скотина” — ликовал про себя Мак, готовя помятую тетрадь для записи планов на завтрашний день.

Макар уже знал, что сегодня он абсолютно точно заснет с чувством свершенной справедливости. Хотя и была такая вероятность, что спать он сегодня будет преимущественно только на унитазе.

Ну ничего — оно того стоило.