Исход Рагнарёка

Влад Волков (2024)

Древние боги разбужены, армии смертных встретились в решающей схватке за судьбу мира. Орды чудовищ вырываются на свободу. И среди всего хаоса лорд-некромант пытается отыскать и спасти свою невесту. Убийца чародеев-язычников узнаёт, что сама является дочерью почти позабытой богини. Заклятые враги и бывшие друзья объединяют усилия, вспоминая былое перед ликом грядущих ужасов. А затерявшаяся меж всех огней одна маленькая полуэльфийка вместе со спутниками изо всех сил пытается выжить и помочь тем, кому ещё видится шанс уцелеть. Последний боевой танец на острие грани между жизнью и смертью. Рагнарёк достигает своей кульминации. Но каков будет его исход? Будет ли мир разрушен или преобразится? Удастся ли кому уцелеть?

Анфиса II

Ослабшего Квинта Виндекса, архиепископа Клира Пресвятой Церкви Творца, расположили на ближайшей к трибуне проповедника часовни лавочке для прихожан. Анфиса прохладной губкой, смачивая её в талой воде, протирала ему пот со лба, поила настойками и бульоном. Здесь не было алтаря, да и узоры крестов были лишь в мозаике на окнах. Военным работникам некогда было расписывать всё внутри и выводить священную гравировку.

Альберт обдумывал различные варианты дальнейших действий как в случае, если архиепископу станет лучше, так и на случай, если тот вдруг не выдержит и умрёт. Необходимо было взвесить все риски, обдумать план. Он послал за Броком и Синдри, которые должны были воевать среди чародеев в имперских войсках, докладывая все последние вести с полей.

Сейчас было самое время собрать всех соратников. Тем более когда Нэм была рядом. О чём думала сейчас она сама, уединившись у окна поодаль, он не знал и даже не спрашивал. Как мужчина, он не желал просить совета, Альберт полагал, что сам должен обо всём позаботиться. Поделиться своими готовыми планами и соображениями, предложить пути к действию, а не полагаться на предположения Немезиды. И всё же он умел слушать, потому был готов внести коррективы, если той в ответ на его варианты тоже окажется что предложить.

— Как он? — поинтересовался Альберт у дочери насчёт Квинта.

— Не знаю, бредит, — с жалостью поглядела та на первосвященника. — Просит сокровища… Не знаю, зачем. От жадности? Или умом тронулся с этими артефактами… — вздохнула она.

— Сокровища? — удивился её отец.

— Ага… Только и шепчет про рубины, — покачала девочка головой, готовя новый компресс.

— Рубины? — поднял брови Альберт в удивлении. — И только?

— Ага… Руби-Руби-Руби… — проговорила Анфиса.

— Ах, вот что… Смотри, — сложил мужчина пальцы домиком. — Руби — это имя его дочери.

— Дочери?! — удивилась девочка — А меня даже не знакомили… Мы не были с тобой на обрядах, на её Днях Рождения, — скривила губки она и нахмурилась с подозрительным прищуром.

— Лет семь или уже восемь тому назад. Он предпочитал о ней не распространяться. Во-первых, он не был женат на женщине, которая родила ребёнка, во-вторых, дитя довольно сильно болеет и постоянно находится под присмотром. Я и сам не видел Руби Виндекс, знаю о ней лишь со слов самого Квинта, — рассказал Альберт.

Священников и монахов внутри часовни сейчас не было. Все, даже служки, снаружи за стенами воевали против стремглав несущихся демонов. И в целом, имперские воины давали отпор расползавшимся асурам вполне неплохой, несмотря на то, что у людей было лишь две руки, а у инфернальных созданий обычно множество.

Имперские латы неплохо выдерживали удары клинков. По крайней мере, давали трещины далеко не сразу, позволяя воинам долгое время сражаться. А те и сами стремились не подставлять дважды одно и то же место под удары врага. С наступлением ночи же, когда солнце скрылось, ситуация начала ухудшаться.

Над ордой демонов где-то вдали высился чёрный смерч. И по мере его приближения вихрь разрастался в многолапое свирепое чудовище, в глазах которого сверкали сиреневые молнии. Священники яркими лучами, парящими в воздухе символами и устремившимися ввысь сияющими сферами атаковали подобную звериному черепу, вытянутую по краям голову рогатого монстра, его конечности, разрушая сгустки тьмы, из которых Бальтазар слепил это создание.

Лорду-чернокнижнику именно это и было нужно. Чтобы имперцы палили по краям, а не вниз, где сам он пешком в сгустке мрака пробирался к их укреплению. И пока зверь тьмы постепенно разрушался под их яркими залпами, терял конечности, наросты, практически треть головы и испещрённые дырами лапы, Бальтазар уже смог метнуться в змеящейся дымке вперёд.

Ему не нужно было прорываться через плотный строй пехоты, биться, словно таран, в плотные ворота с опущенной герсой за ними. Дугой извивающегося змея из клубов чёрного дыма чернокнижник резко перескочил через ворота, приземлившись в сверкающей защитной капсуле. И пока к нему сбегались на территории гарнизона местные бойцы, он всё сильнее концентрировал энергию в потоках, трепавших его плащ и волосы, а затем высвободил её волнами во все стороны.

Защитная капсула разлетелась заострёнными осколками, пронизывая чародейской силой любые кирасы. Бальтазар пребывал в ярости, был преисполнен собранной тёмной силы, которую и высвобождал из себя, окутывая тела раненных и разлетавшихся прочь воинов. А затем, наоборот, белёсые нити по жесту прижатых к себе рук потянулись к нему по воздуху сияющими дорожками от каждого тела.

Некромант вытягивал их души, поглощая и набираясь мощи, восстанавливая силы и высасывая энергию из поражённых тел, подпитывался ими, вбирая в себя. По итогу на землю падали уже вместо мужчин и молодых парней иссохшиеся дряхлые старики, которых даже узнать толком было бы невозможно. Силы же их запечатывались древней магией в теле некроманта, наполняя его, становясь его частью, целиком переходя в подчинение.

Оставляя шлейф из подрагивающей тёмной ауры, Бальтазар Кроненгард неспешно ступал в сторону часовни гарнизона. Пехота, глядя на своих поверженных товарищей, решила, что свои жизни дороже. Раз некромант идёт не к ним с таким суровым видом, значит, есть момент попросту убраться в башни и внутренние галереи. Засесть, затаиться по комнатам гарнизона, может, и вовсе сбежать по каким-то подземным ходам, если таковые имелись и были, разумеется, им известны. Вероятно, где-то там скрывался и Гаспар со своими исследованиями, так как старика нигде не было видно и он уж точно не участвовал в битве снаружи.

Лорд Кроненгард же безо всякого труда вошёл в часовню, вдали завидев искомую персону с рыжими волосами, в зеленоватом кафтане, дайконской маской на поясе и катарами на запястьях. Уверенной походкой и с суровым взором чернокнижник направился прямо к ней.

Анфиса ответила схожим взором. Поднялась от архиепископа, за которым ухаживала, делая компрессы, и обнажила лезвия своих орудий, готовая к схватке. Однако между ними возникла ещё одна фигура. Альберт Крэшнер перегородил путь чернокнижнику, из-под чёрной абайи достав таскарскую шпагу.

— Думаете, если я бывший святоша и просто посол, то не владею оружием? — заявил он Бальтазару. — Вы не сдвинетесь с этого места.

— Я даже понятия не имею, кто вы такой, — рявкнул ему Бальтазар, с любопытством разглядывая оппонента. — С хрупкой тоненькой шпагой против такого клинка? Вы, наверное, шутите? — усмехнулся он, показывая полыхающий чёрным огнём Лакримарум.

— Моей шуткой будет лезвие, пронзившее ваш язык. Вы остры на него, но острее ли клинка? — полюбопытствовал Альберт.

Бальтазар начал концентрировать в свободной ладони сгусток чёрных тоненьких молний, вокруг которых вились ещё более мелкие сиреневые искры, но сзади раздался резкий хлопок от удара кнута. Не по нему, не по спине, но по каменному полу часовни. Столь резкий и мощный, что сбил чернокнижнику концентрацию, практически заставил вздрогнуть и обернуться на звук.

— Не смей её трогать, жалкое смертное отродье! — хлестанула ещё раз своим кнутом Нэм, как бы вместе с Альбертом окружив с двух сторон чернокнижника, в то время как по краям прохода располагались деревянные скамейки с косыми спинками. Кто-то из плотников даже позаботился здесь об удобстве слушателей долгих проповедей.

— Да она такая же жалкая смертная, чтоб тебя, — оскалился оглянувшийся некромант.

— Она полубог! — сверкнула глазами Немезида.

— Да? А я полу-дрянь! — заявил Бальтазар. — Хотя нет, погоди-ка. Дрянь я вполне целостная, так что пошла вон отсюда! — С лица его сорвался тёмный волчий силуэт, тянущий за собой сгустки мрака и переливы ночных тусклых сияний, мелкие отростки с крючковатыми когтями и перепончатыми крыльями.

— Лорд некромант, может, всё же договоримся? — раздался голос Альберта Крэшнера. — У меня хорошие связи. Я могу провести вас в Империю под видом пленника, если желаете. Сохраните жизнь моей дочери.

— Да не жизнь я у неё собираюсь забрать, а часы! — повернул Бальтазар вновь к нему голову, но глазами, выглядывая из-за фигуры посла, нашёл девочку. — Ты, Рыжая Бестия! Помнишь видение Хроноса о зарождении мира? Хочу показать его всем драконидам, чтобы перестали считать себя избранным народом и потомками первозмиев! Пусть знают, что они такой же неудачный эксперимент предков эльфов, как минотавры или тэнгу.

— Без Часов Хроноса она потеряет многие свои силы! — подошла сзади ближе к нему Немезида.

— И что теперь?! — развернулся Бальтазар, не желавший из-за слабости Анфисы терять возможность добраться до Люции.

Ловким ударом Нэм резко обвила лезвие обоюдоострого клинка и рванула к себе, выбив его, заставив со звоном отлететь вниз под лавочки с правой стороны. У Бальтазара даже возможности побежать за ним не было: пришлось бы устраивать настоящий бег с препятствиями, перелезать через те самые спинки, при том что эта дама с хлыстом явно продолжит ему мешать.

Он выставил вперёд обе руки и породил поток чёрных переплетающихся лучей, мощно ударивших в Немезиду, образуя маленькие частицы в виде воронов и летучих мышей. Всё, что могла отразить её божественная сущность, разлеталось в стороны и через какое-то время пикировало обратно в неё. Птицы неслись вперёд с вытянутыми клювами, летучие мыши «падали» с заострённым хвостом, сложив крылья, напоминая какие-то метательные клинки.

Немезида ударила кнутом в грудь некроманта, и золотисто-рыжий разряд с самого кончика резко пронзил сильной болью всё его тело, заставив чернокнижника вскрикнуть и упасть на одно колено. Альберт благополучно отошёл, словно знал наперёд, что богиня возмездия собирается делать дальше. А та в гневе ударила ещё раз, уже основательно, да так, что Бальтазар отлетел вдаль, практически к трибуне проповедника.

— Сюда-то мне и надо, — процедил некромант, хватая Анфису за ногу.

Та направила лезвия своих катаров ему в шею, но столкнулась с жёстким тёмным барьером. Полупрозрачным, пульсирующим энергией, как фонтан. Чем сильнее она давила, тем сильнее оказывалось и сопротивление, отталкивающее её оружия словно магнит.

— Не тронь её! — восьмёркой двигая руку, хлестала по лавочкам Нэм, приближаясь и угрожая чернокнижнику.

Анфиса перестала давить катарами и просто врезала Бальтазару по лицу каблуком другого сапога. От подобных действий барьер, похоже, не защищал. Лишь отражал металлическое оружие. Ведь не спас он и от удара кнутом по мундиру. Обжигающие спазмы снова разразились по всему телу, заставив чернокнижника вскрикнуть.

Девочка вырвала ногу из вздрогнувших пальцев некроманта и отправилась за трибуну на постамент. По сути, бежать было особо некуда. Справа и слева — каменные стены, а двигаться к выходу можно было лишь через центральный ход, что означало бы ещё раз пробежать в сторону матери мимо чернокнижника.

Нэм приближалась, а Бальтазар, лёжа на спине, сплетал новые заклинания. Белёсые призрачные щупальца-лианы устремились в разные стороны, скользя в воздухе толстым клубком кишащих змей над спинками скамеек часовни. С разных сторон они впивались и врезались в тело Немезиды, пытавшейся разрезать эти стебли взмахами кнута, но те лишь сильнее её окутывали.

На помощь с левой, а для Бальтазара — с правой стороны, пришёл Альберт, ударом шпаги рассекая часть из этих призрачных сгустков. Некромант тем временем уже смог подняться, разгораясь непроглядно-чёрной аурой со спины, застилая видимость происходящего для Анфисы, чтобы та не запрыгнула на трибуну и не захотела в резком прыжке вонзить свои катары ему в спину.

— Смелее, она просто богиня возмездия, — объявилась позади некроманта богиня Морриган, подбросив ему в руки чёрный клинок.

— Я рассеку его пополам в один взмах! — пригрозила Нэм им обоим.

У правого витража часовни, где изображалась мозаика «Торжество смерти» — популярный сюжет, где скелет в саване держит в руках косу, а из-под земли то и дело показываются призрачные руки и головы, — объявилась богиня Мортис. Не столь громадная, не с замок размером, как парила ещё не так давно над холмом, а ростом практически с человека, но по-прежнему левитируя в воздухе, потому казалась изрядно выше.

— Смотри, кто явился сюда за всеми душами, что ты успел насобирать! — ухмыльнулась Немезида гостье, словно старой подруге.

— Этому не бывать, — раздался гудящий и мощный мужской голос.

С противоположной от Мортис стороны, где мозаика изображала сюжет «Страшный суд», на которой павшие на колени фигуры глядели ввысь или хватались за головы, покорно кланялись либо рыдали в ужасе, а в вышине на сложенным из синего стекла фоне неба парил золотой пернатый ангел, трубящий в красивый рог, объявился в сверкающих доспехах сам Габриэль, размахивая металлическими крыльями.

Из-под шлема, как и прежде, не было видно лица. Там не было ничего, просто вид на заднюю стенку, словно невидимка был облачён во всё это великолепие из составных позолоченных пластин с заклёпками, узорами, шипиками и небольшими насечками. Что у него, что у Мортис было множество рук, только если богиня смерти сжимала серпы, то Габриэль был вооружён различными видами одноручных клинков.

— Слетелись, стервятники, за чужим добром! — процедил Бальтазар. — Я прям нарасхват, чувствую себя выпускницей элитной школы на балу всей аристократии Иггдрасиля, — скривился он. — Или же школы церковной, учитывая обстоятельства, — разведя руками, быстрым взором окинул он убранство часовни.

— Эти души тебе не принадлежат, — заявила ему Немезида.

— А кому принадлежат тогда? Их владельцам, что сожжены, гниют в земле или маршируют где-то там в моей армии? Зачем они трупам? Что мёртвая плоть может с ними делать? Или это новое веяние такое? Внетелесный опыт: сначала умри, а потом воскресни, так, что ли? — пророкотал чернокнижник. — Я их поднять могу и без душ, вон там, на пороге, валяются веером. Хочешь, покажу? — сконцентрировался Бальтазар на павших, и вскоре у входа в часовню начали ковылять зомби тех, кого он убил на подходе сюда.

— Они не получат тебя, — взмывая под потолок в окружении невесть откуда взявшихся каркающих воронов, заявила ему Морриган.

— Тебе-то что от меня надо? Не получат они, думаешь, получишь ты? Размечталась, девочка. Моё сердце пусть и чёрное, как твоё платье, но обещано девице с жемчужными волосами, — хмыкнул, покосившись на богиню войны, Бальтазар.

— Да плевать ей, — заявила Нэм. — Она не любит и никогда не любила. Ты приглянулся ей тем, что развязал войну. Фата Моргана не способна на чувства, — глядела с презрением она вверх на парящую гостью. — Способна лишь на симпатию. На покровительство. Не на любовь.

— Ты будто много знаешь о чувствах! — оскалилась та.

— От любви до ненависти — один шаг, слышала поговорку? Я вполне могу метаться туда и сюда, — заявила Немезида.

— Ты не богиня ненависти, это удел Мегеры и её фурий, — кривя губы, усмехнулась Морриган.

— А я мать одной «фурии», — подметила Нэм, отчего богиня войны лишь закатила глаза.

— Женский бой в грязи в Яротруске проходит в первой недели Мессиса, в месяц Химеры, — напомнил им Бальтазар. — Там и увидимся, балаболки, а мне нужна Рыжая Бестия, — развернулся он снова к Анфисе.

— Смотрите… Вы сказали, что вам нужны часы, тёмный лорд, — вновь перед ним возник, выйдя из-за скамей, Альберт Крэшнер, правда, уже не вооружённый.

— Папочка, не надо! — заволновалась за него Анфиса, сжав кулачки.

— Часы Хроноса. Она в курсе, она всё знает, всё видела. Только верить в это не хочет, — заявил ему Бальтазар.

— Они показывали как бы прошлое Иггдрасиля, — обмолвилась та.

— Стало быть, никакой иной артефакт вам не подойдёт? — уточнил Альберт у чернокнижника.

— Мне нужно показать драконидам, кто они такие! — процедил медленно Бальтазар.

— Смотрите… — сложил Альберт пальцы домиком. — Раз часы нужны вам лишь для этого, стало быть, разобравшись с расой людей-драконов, вы сможете нам их вернуть? — уточнил он, хитро взирая своими проникновенными жёлтыми глазами.

— Не пытайся со мной торговаться, папаша. Ищешь сделки с дьяволом, так выйди наружу и выбери себе портал в преисподнюю, — попытался подвинуть его за плечо со своего пути некромант.

— Уверен, есть способ вытащить эти часы безопасно для моей дочери, — продолжал глядеть ему в фиалковые глаза господин Крэшнер, не двинувшись с места.

— Никто и не собирался её убивать, тупая ты башка, — фыркнул Бальтазар. — Я не тушку её вскрыть намерен, а покопаться в энергетическом поле.

— Вы вернёте нам обратно Часы, а девочка прекратит на вас охоту, — предложил посол.

— Что?! — опешила Анфиса.

— Тебе мама в детстве не говорила, что ты много болтаешь? — поинтересовался у посла чернокнижник.

— Нет-нет, она говорила, что я вполне красноречив и мне надо в политику или в богословие проповедником. А ещё любила слушать стихи, когда я рассказывал их с выражением, — ответил Альберт с лёгкой ухмылкой. — Я так отлынивал от разного рода работы в деревне. Делал вид, что разучиваю новый стих, и меня не беспокоили.

— Ещё с детства был хитрым плутом, я смотрю, — вновь оценивающе с головы до ног оглядел его Бальтазар.

— Что вы, тёмный лорд. Я — человек честный, со мной всегда приятно иметь дело, — улыбнулся Альберт. — Что вам нужно? Усмирите вы драконидов, проникните мимо них, может, заключите союз. А что дальше? Часы — это какая-то крупица в вашем большом пути. Просто средство к достижению малой цели. Ключ от калитки, преградившей путь к настоящему последующему лабиринту. Вам наверняка может понадобиться какая-то помощь?

— Артефакты, — взглянул Бальтазар на фигуру Габриэля. — Чтобы ангелы отпустили Люцию, им нужны артефакты богов.

— Богатое их разнообразие вы отыщете прямо здесь, — расплылся в улыбке посол. — Очень вовремя заявились вы в этот самый гарнизон. Какие бывают в жизни совпадения, однако!

— Здесь? — оглядел некромант ничем не примечательную часовню.

— В лаборатории у Гаспара. Он много с собой привёз, вам понравится, — кивнул Альберт.

— Папочка… — раздался голосок Анфисы. — Ты собрался отдать ему…

— Артефакты язычников, — повернулся отец к дочери. — Разве ты против? Ты же видишь, что они сделали с бедным дядюшкой Квинтом. И даже если это ослабит Клир, мы же договорились, помнишь? Мы на стороне власти императора Лор де Рона, значит, представляем в первую очередь его интересы.

— Ладно… Хватит уже языком трепать, — зашагал вперёд к девочке Бальтазар.

— Значит, договорились. Оставите в покое мою дочь, и она оставит вас, где бы вы ни скрылись после войны. Верните часы нам и получите множество других реликвий, — проговорил за его спиной Альберт Крэшнер.

— Это же… будет не больно? — нервозно сглотнула Анфиса, отойдя на полшага назад.

— Причинишь вред мой дочери — и я задушу тебя своим кнутом, повесив здесь болтаться, как пиньяту на детском празднике! — строго заявила Нэм. — А Альберт выпустит тебе кишки, как на зрелищной казни!

— Конфликты, закончившиеся мирной сделкой и договором, самые скучные! — затопала ногами в воздухе Морриган. — Идём отсюда, — поглядела она на Мортис. — Посмотрим, чем можно поживиться на поле боя!

Богиня войны растворилась первой вместе со своим вороньём. Следом растаяла и постукивавшая зубами костяная и многорукая богиня смерти, уйдя поискать свежих душ на войне. Остался лишь Габриэль, на которого и покосился стоявший подле Анфисы лорд Кроненгард.

— Зови давай своего дружка, — повелел ему Бальтазар.

И в скором времени подле многорукой фигуры в доспехах возникло слепое существо с сероватой кожей, обтянутым черепом в капюшоне и с чёрными крыльями, каждое перо на которых глядело красноватым глазом, двигавшимся независимо от остальных, осматривая помещение и находящихся в нём персон.

— Ангел Смерти! — поморщилась от его вида Анфиса. — Фи!

— Я — Самаэль Аваоф, я есть Яд Творца, — прошипело создание. — И я архангел смерти, — как бы поправил её гость.

— Извлеки из неё Часы, но не уничтожай. Если у драконидов есть душа, тебе с твоим позолоченным дружком будет чем насладиться, — пообещал чернокнижник.

Костлявой тощей рукой Самаэль потянул к себе энергию из Анфисы. Девочку словно парализовало. Расставив руки в сторону, она не могла пошевелиться, лишь беспомощно глядела, как вкруг неё полыхает зеленоватая аура. Из левого её запястья показались полупрозрачные песочные часы. По мере своего приближения по воздуху к фигуре в чёрном капюшоне они вращались и как бы обретали материальную форму.

Капсулы их поблёскивали, сделанные из горного хрусталя, песок внутри выглядел золотым. А металлическая оправа с каркасом была полна завитков, спиралей и кругов — символов цикличности, а также восьмёрок — символов бесконечности, сформированных, например, через переплетение двух лоз вокруг «колонн»-держателей по краям артефакта.

Бальтазар выхватил артефакт прежде, чем пальцы Самаэля успели его коснуться. Будто предчувствовал, что архангел смерти захочет всё же разрушить реликвию. А тот даже выглядел несколько опечаленным, опустившим слегка голову при всей скудности мимики и выражаемых эмоций.

— Носителя ликвидировать? — поинтересовался архангел смерти с таким видом, словно выпрашивал дать ему поиграться хотя бы с Анфисой.

Бальтазар сурово на неё поглядел. Воцарилось краткое молчание. Парализованная девочка не боялась чернокнижника, но сейчас не могла даже и вздрогнуть. Сердечко забилось так, что общую нервозность и напряжение было даже не скрыть. Дыхание перехватило, будто в преддверии очередного приступа. Всё тело пронзил настоящий страх за свою жизнь, чего всерьёз уже давно с девушкой не случалось.

— В ней осталась энергия заряженного артефакта, — как бы пояснил Самаэль.

— Нет, — пророкотал своим густым низким баритоном чернокнижник прежде, чем перед девочкой вновь бы возник её отец, защищающий дочь, или раздался бы недовольный возглас Немезиды. — Пусть пока поживёт. Она так и не поняла ещё, что к чему. Но мне нравится, как мечется её жалкая, запертая в маленьком теле душонка, — ухмыльнулся в уголках губ Бальтазар. — Как и Дамиан, она должна сперва увидеть Творца, прежде чем умереть.

— Если Творец явится, ваш мир будет уже не спасти, — прогудел Габриэль. — Мы же заключили сделку. Я получу души и остальное беру на себя. Но для начала нужно очистить…

— Совесть свою очисти, архангел, идущий на сделку с приспешником царицы-тьмы, — скривился Бальтазар, оглядывая сверкающие доспехи.

— Суть ангелов — дать знамение. Предупредить. Принести весть о его скором пришествии! — напомнил Габриэль.

— А подготавливать для него мир — уже удел демонов, — проговорил лорд Кроненгард.

— Анфиса? — проговорил тем временем Альберт, глядя на дочь, свечение вокруг которой угасло, а руки её приняли обычное положение: Самаэль отпустил её из своей парализующей хватки.

— Всё хорошо, папочка… — ответила та, тяжело дыша и оглядывая себя.

— Я полагал, отсутствие часов вернёт тебе истинный возраст, — озадачено произнёс посол.

— Может, не сразу… И сказали ведь, что их заряд всё ещё остался внутри… А вот чтобы он вернул артефакт, кто-то должен отправиться с ним! — недобро взглянула Анфиса на Бальтазара. — Иначе забудет, обманет, найдёт свою невесту — и ищи его потом. А ты обещал, что мне нельзя будет искать его через сны. А если я найду, он скажет, что ты нарушил обещание, и не сдержит своё! Видишь, какой он хитрый?! — затараторила она в гневе, нервно глотая воздух, которого попросту не хватало.

— Тише-тише, принцесса. Уверен, тёмный лорд не из тех, кто нарушает свои обеты, иначе бы не взошёл так высоко, обманывая союзников, — заверил Альберт.

— Вы мне и не союзники, — скривился Бальтазар, поглядывая на золотой песок внутри Часов Хроноса.

— Был бы тут Синдри или хотя бы Брок, можно было бы послать их… — предположил Альберт.

— Тогда я пойду! Тебе не стоит отправляться в такие путешествия. С драконидами и прочими тварями по пути ты с саблей можешь и не справиться. А я без часов, но всё равно с некромантией, с катарами, — демонстрировала девочка тёмно-зелёное пламя.

— Ты ещё и некромант… — покачал головой Бальтазар.

— А что не так? Как империя должна вас истреблять? Клин клином вышибают! Поговорка такая ремесленническая! — заявила ему Анфиса.

— Я не доверю этому типу свою дочь. Буду приглядывать, и если что-то случится… — строго заявила Нэм.

— Объявишься и заберёшь её на своей колеснице, — закончил за неё Бальтазар. — Когда я верну часы. Но сначала поможешь мне убедить драконидов, что они вовсе не потомки Фафнира. Пора раскрыть им глаза на правду жизни. А где артефакты? — поглядел он на Альберта.

Выйдя наружу, что получилось сделать, лишь когда Бальтазар отогнал свору зомби, которых, разумеется, не собирался здесь оставлять, а планировал взять с собой, пополнив собственную, ставшую крайне скромной, армию, они двинулись в сторону самой высокой из башен гарнизона, выложенной из красного кирпича.

Альберт шагал первым, ведя чернокнижника к месту, что выделили для исследований Гаспара. Но не успели они приблизиться ко входу в виде арочной чёрной двери с простеньким лиственным узором, как верхняя часть башни с грохотом разорвалась в месте своего самого явного утолщения.

От падающих обломков всю компанию закрыл чародейским щитом чернокнижник, охватив даже зомби, дабы не потерять тех, ведь камни могли их попросту расплющить. А из разрушенной башни ввысь, сияя переливами радуги, взмыл старик Гаспар, облачённый в божественные артефакты.

— Немыслимо! Каждая чакра на пределе возможностей! Я понимаю, что такое эфир, астрал и ментал! Вижу каждый слой, каждый пласт реальности, нас окружающей! Все силы, все потоки энергии! Я теперь всемогущ! — восклицал старый алхимик. — Я подобен богу! Они жаждут знамений? Жаждут увидеть Творца? Они получат его! Отныне молиться здесь будут мне! — ринулся он с сиянием кометы вперёд, где-то за пределами гарнизона вступая в бой с асурами, отгоняя демонов от имперских войск.

А Бальтазар и его сопровождавшие остались лишь смотреть ему вслед, провожая глазами исследователя, улучшившего конструкцию и соединения между реликвиями, чтобы теперь уже не одевать архиепископа Квинта Виндекса, а облачиться самому и ощутить всемогущество.

***

В логове лидеров драконидов, к которым и собирался наведаться Бальтазар, тем временем первым объявился другой гость в шутовском наряде и золотом рогатом шлеме на голове. Представители чешуйчатых рас сидели сейчас на застолье, уставившись на объявившегося Локи.

— Собратья мои! — сверкнул тот рептилоидными глазами. — Не время отсиживаться в каменных замках! Западный чернокнижник всё ещё жив и безмерно опасен! Чего вы такие мрачные? — оглядел он всех.

— Курфюрст Гритпак погиб при освобождении великого змия Фафнира, — проговорил ему драконид-чародей с посохом, в навершии которого в ворохе цветных перьев красовался птичий череп. — Пещера обрушилась, а я ничего не смог сделать: он был слишком далеко, взывая к нашему прародителю…

— Славный был парень, — произнёс драконид с вытянутой, похожей на крокодилью, головой, а людоящерка Арлезия, сидящая рядом, поглаживала его по плечу в знак утешения.

— Что ж… Тогда я объявляю всеобщий траур! — жестом руки чёрными розами устлал стол в свободных местах Локи. — Почтим же память вашего отважного лидера! Так вы вместе освободили Фафнира из заточения? Как там вас…

— Озирпак, — напомнил недовольным тоном с небольшим кивком головы драконид-чародей.

— Новый глава Мундрагон. Курфюрст-избранник состоявшегося совета, — дополнила Арлезия. — Набрал перевес всего в один голос.

— Ага, в твой, — фыркнул Ромул.

— Мы ничего толком не сделали, просто его время пришло, зажглись все стихийные руны от высвобождения всех зверей хаоса, согласно пророчеству, — тем временем продолжал Озирпак.

— Новый глава? Чудесно! Мои поздравления! — удлинил руки Локи и затряс обеими свободную от посоха лапу нового курфюрста. — В таком случае я объявляю пир! — взмахнул он, и чёрные розы вмиг приподнялись, приняв стоячее положение, сменив цвет лепестков на алый, а стеблями оказались в изысканных хрустальных вазах, немного наполненных водой.

— Чего вы хотите? — поинтересовалась Арлезия. — Мы и так здесь одновременно поминаем Гритпака и чествуем восхождение его брата на должность.

— Так вы уже пируете, что ли? А меня не позвали! Не пригласили! — всплеснул Локи руками, и все расставленные им там и тут цветы на большом столе мигом завяли. — Какая трагедия!

Уголки его губ опустились, брови же, наоборот, полезли на лоб в выражении удивления. Он казался ошарашенным и притом весьма раздосадованным. Рептилоидные глаза внимательно скользили по убранству стола, по блюдам и посуде из глины сильного обжига, покрытой сетчатым узором пересекающихся полос.

— Ромул решил, что тогда ему ничего не достанется, — усмехнулась Арлезия, взглянув на трёхрогого генерала, с двух рук уплетавшего мясо с окороков зажаренной антилопы.

— Чего я-то?! — прочавкал тот. — Ничего такого я не говорил!

— Это же шутка такая, — вздохнула зелёная людоящерка. — У тебя, конечно, как всегда: ни мозгов, ни чувства юмора, ни манер за столом…

— У него их и без с-с-стола-то ос-собо не было, — подметил человекозмей Созз, слегка посмеявшись, пуская сине-зелёные клубы дыма из змеевидной пасти, потягивая мундштук извилистой многосоставной трубки.

— Смеётесь, хохочете, а между прочим мои ямы-ловушки «сожрали» большую часть мёртвого воинства того самого некроманта, — продолжал уплетать мясо Ромул.

— Я надеюсь, это не их ты с такой охотой заглатываешь, — продолжала издеваться над ним Арлезия.

— Не покройся твои веки пылью, то могла бы отличить гнильё зомби от зажаренной антилопы! — фыркнул трёхрогий.

— Я вообще вот не понимаю: ты пос-с-стоянно что-то тащишь в рот, как не помер ещё?! — шипела Арлезия.

— А жгучий перец и красный имбирь любую заразу глушит! — прогоготал Ромул. — Всё полезно, что в рот полезло! — рассмеялся он вместе с рядом сидящими по его сторону драконидами. — Орчатина, эльфятина, козлятина, ха-ха-ха.

— Я вот могу целиком их заглатывать, — широко раскрыл свою змеиную пасть Созз, вызвав, скорее, брезгливое отвращение на лицах у остальных.

— Как можно вообще всех вокруг вос-с-спринимать как еду? — прошипела людоящерка. — Не лучше ли для нас порабощать поверженных врагов? Использовать как прислугу или рабочую силу?

— Мы — дракониды! — рявкнул трёхрогий генерал, треснув кулаком по столу, что аж вся без исключения посуда со звоном подпрыгнула. — Мы — вершина пищевой цепочки! Эльфы не ведут диалога с курицей, люди не усаживают коров с собой за один стол! Почему же я должен людей и эльфов воспринимать как-то иначе, нежели корм? — откусил он от окорока.

— Люди на коровах ещё и пашут. Кур содержат, чтобы несли яйца. Собак не едят, дабы они охраняли жилища, — напомнила людоящерка.

— Дайконцы ещё как едят! — буркнул Ромул.

— Лопают! — поддержал его сиплый людоящер, сидевший неподалёку.

— За обе щёки, — кивнул ещё один драконид с небольшим гребнем на голове.

— Да не важно! — рявкнула Арлезия. — Рас-с-с-селся тут со с-своими с-с-с-с-подвижниками-дружками! — фыркнула она, сложив руки и отвернувшись. — Вам лишь бы живот набить.

— А суть жизни не в этом? — хмыкнул Ромул. — Без еды тело помрёт! Мы не призраки, мы живые! Нам нужна еда. Драконам нужно мясо! Яйца мы и сами можем нести, — рассмеялся он вместе с сидевшими по обе стороны.

— Вот сжал бы их в кулак да выступил сам во главе войска, — ворчала зелёная людоящерка.

— Я ем, значит, я существую! — заявил ей трёхрогий генерал.

— О как! — задрав палец, широко распахнул свои рептилоидные глаза один из его соратников.

— Эльфы вкуснее людей. Которые светлые. А фоморы на вкус похожи на какую-то птицу типа голубя или индейки, такое себе у них мясо, без приправ не сожрёшь, — рассказывал Ромул.

— Вот и оставил бы хоть тех, кто эти специи будет выращивать. Да ты даже разницы между пряностями и специями, небось, не знаешь. Одни призваны лишь подчеркнуть вкус блюда, а другие его изменяют, как соус, — заявляла Арлезия.

— Какие познания! Правильно говорят, место женщины — где-то на кухне, — посмеялся краснокожий генерал со своими. — Соус на основе крови таскарцев с чесноком ничего такой, когда загустеет. Может, она не так уж и глупа. Засадить пару таскарцев в клетку, пусть плодятся молодняком, будет что пожрать. Главное — лишить их всего — знаний, науки, общения, языка. Держать малыми группами или по одиночке. Выстроить подземные фермы с камерами и отсеками. Говорят, если их оскопить, то жиреют намного быстрее. Надо только посчитать, выгодно ли кормить пленников, чтобы потом есть пленников, — призадумался Ромул, перебирая по бугристой щеке толстыми конусовидными коготками толстых пальцев.

— Вы тут засели как на ладони. Имперцы уже из множества фортов вышвырнули ваших собратьев. Гойделы напирают с востока на ваших союзников. С Мимира и с Черногорья заявились гномы, тоже желающие эти владения. Засели тут, как триста имперцев в пещере, и думаете, что от всех отобьётесь?! — не понимал Локи. — Надо же выйти из тени и действовать! В этом смысл всего похода. Не отсиживаться где-то в самой заднице Иггдрасиля там, на Фафнире, а явить себя миру во всей красе, расправив крылья, как его истинные хозяева! — иллюзорными перепончатыми крыльями захлопал он за спиной.

— Я бы попросила поуважительнее отзываться о нашей родине, — поглядела на него Арлезия, да и, судя по взглядам остальных, заседавшие здесь персоны разделяли её точку зрения. — Ах, да. Совсем забыла, с кем разговариваю.

— Я снабдил вас лучшими орудиями Гефеста. Он столетия, даже тысячелетия ковал их в жерле вулкана! Пора покинуть свою скорлупу и показать, на что вы способны. Вы же дракониды, а не люди-черепахи, чтобы прятаться в панцире! — восклицал бог обмана.

— Мы тут не штаны просиживаем, принц Локи, — хмыкнула Арлезия.

— Да вы их и не носите, собственно, — подметил тот.

— У нас было важное заседание после известия о смерти курфюрста. И мнения разделились. Одни выступили за вот этого неотёсанного трицератопса… — кивнула Арлезия на Ромула.

— На себя посмотри, игуанорождённая, — метнул тот в нее косточку.

— Другие же, — увернулась та с необычайной грацией, — за Озирпака.

— И я как раз выступал за активные действия. Идём на юго-запад! Пока орки и эльфы месят друг друга, прикрываем им путь к отступлению. Залечить раненых? Позвать подкрепление? Отойти к ранним позициям? Да чёрта лысого да на колокольне вертеть! Встречаем их и на рога! — двинул головой багровый рогач, как бы боднув воздух. — Пользуемся уязвимостью других.

— Вести вперёд должен военачальник, а не волш-ш-ш-ебник, — дал Созз понять, что он на стороне Ромула.

— А я вот считаю: ум, а не сила приведёт нас к победе, — заявил спокойным скрипучим тоном чародей Озирпак.

— Так ведите две армии! Сподвижники Ромула, дабы ни с кем не конфликтовать, пусть выдвинутся к позициям эльфов, снесут их лагеря, их укрытия, вам же нужна Арьелла или нет?! — любопытствовал рыжеволосый бог обмана.

— Край трясин и болот… — как могла скривила своё вытянутое лицо людоящерка.

— Нам любой край пригодится, — ударил кулаком по столу Ромул. — Всяко лучше, чем на Фафнире.

— А теперь ты мог бы повежливее и поучтивее говорить о своей родине! — недовольно воскликнула Арлезия. — Хотя кому я это говорю…

— Нет, быть может, Локи и прав, — кивнул Озирпак, поразмыслив, что выступавших против него было бы выгодно отправить сражаться и держать подальше от себя, дабы не опасаться каких-либо заговоров и покушений. — Некоторые наши отряды и так уже под хребтом держат позиции, наблюдают за происходящим и не подпускают с этой стороны к полуострову всяких разведчиков. Генерал, поручаю вам открыть там полноценный второй фронт и взять всё командование на себя!