Своих не бьют

Владимир Слепченко

Четырнадцатилетний подросток переезжает с родителями из затерянного уголка России в Москву. Конфликты в школе, новые враги и друзья, первая любовь, непонимание со стороны тирана-отца. Как выжить во всем этом и выстроить взаимоотношения с одноклассниками, учителями и родителями? Об этом повествует история «Своих не бьют».

3

В Домодедово Стаса и его родителей встретил однокашник и закадычный друг отца, широкоплечий добряк дядя Сережа. Погрузив чемоданы в старую служебную волгу черного цвета с военными номерами, они покатили к месту, где Стаса ожидала новая жизнь.

Через час машина завернула во двор и остановилась у первого подъезда серой панельной пятиэтажки. Фасад был утыкан круглыми спутниковыми тарелками, напомнившими Стасу ледянки, на которых он с друзьями летал с высоченных сопок. Ветер сдирал с деревьев красочную осеннюю листву, подхватывал и кружил, словно играя с ней. А потом аккуратно укладывал живым пестрым ковром вокруг дома.

— Приехали. Ленька, держи ключи, — дядя Сережа извлек из внутреннего кармана камуфляжной куртки слегка помятый конверт и протянул его отцу своей могучей рукой.

Отец с другом вышли из машины и закурили. Дядя Сережа открыл багажник и хотел выгрузить чемоданы.

— Оставь, кури спокойно, — остановил его отец. — Стас, займись багажом. Ань, возьми ключи, — отдал распоряжения отец.

— Четвертый этаж, двенадцатая квартира, — напомнил дядя Сережа, проведя рукой по коротко остриженной голове.

Стас закинул за спину рюкзак и взялся рукой за неподъемный чемодан. С трудом выдернув его из машины, он вслед за матерью, полусогнувшись от тяжести и пыхтя как старый паровоз, вошел в подъезд и потащился по затертым ступеням старой лестницы на четвертый этаж.

Щелкнул дверной замок, и они оказались внутри малогабаритной двухкомнатной квартиры. В нос ударил затхлый запах. У Стаса сложилось впечатление, что он попал на склад, где хранились проеденные молью старые солдатские шинели. Стены были оклеены выцветшими, потрепанными временем и домашними питомцами зелёными обоями в елочку. Пол устлан светло—коричневым, местами протертым до дыр линолеумом.

Стас снял ботинки и повесил куртку на крючок, торчащий рядом с входной дверью и угрожающе целящийся во входящего. Оглядевшись, слева от входа он заметил выкрашенную белой краской дверь. Толкнул ее и оказался в небольшой комнатке с балконом. Рядом с окном по правой стороне стоял старый письменный стол цвета лесного ореха. За ним вдоль стены присоседился продавленный временем диван с выпирающими пружинами. Слева от двери, словно часовой, на вытяжку стоял узкий шкаф, а на стене висели пустые книжные полки. Стас подошел к окну и, повернув ручку балконной двери, оказался на небольшом открытом балконе. Воздух наполнил его легкие и освежающей струей ворвался в квартиру, выветривая неприятный запах.

Взгляд Стаса пробрался через стволы разноцветных деревьев и наткнулся на белое пятиэтажное здание. Его территория была огорожена бетонным забором. Во дворе толпились шумные группы подростков.

«Школа что ли? — подумал, Стас. — Да уж, хорошенькое соседство, ничего не скажешь. Всегда под надзором, особенно зимой, когда листва опадет».

— Ма, я буду ходить в школу напротив? — просунув голову обратно в квартиру, крикнул Стас.

— Да, говорили, что она совсем рядом. Наверное, это она и есть, — ответила мать, выйдя на балкон и разглядывая светлый силуэт с темными окнами. — Беги за вещами, а то отец будет нервничать, ты же знаешь.

Стас еще раз глянул вниз. Отец и дядя Сережа продолжали оживленный разговор, беспрерывно жестикулируя руками и прикуривая одну сигарету за другой. Сверху фигура отца теряла свой угрожающий масштаб. Отец словно почувствовал, что за ним наблюдают, и поднял вверх голову, встретившись взглядом с сыном. Стас тут же ретировался. Всунул ноги в еще теплые ботинки и, не завязывая их, слетел вниз по лестнице.

— За задержку новобранцу пятьдесят отжиманий и наряд по кухне вне очереди, — бросил отец. — Передай матери, чтобы чаю заварила да покрепче. И давай, с вещами быстрей заканчивай. Нам с дядей Сережей до магазина надо.

Стас отдал честь, как это было у них заведено, и нехотя поволок очередную порцию багажа. Окончив разгрузку, он передал матери просьбу отца и скрылся в маленькой комнате, которую уже считал своей. Кинул под стол рюкзак и пододвинул к шкафу сумку с вещами и книгами. Не расстегивая пуговиц, через голову стянул рубашку и начал отжиматься.

— Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Все, больше не могу, — опустился на пол Стас и перевернулся на спину, пытаясь восстановить дыхание.

«Батя сказал бы, что я слабак. Не могу полтинник в раз осилить. В армии бы надо мной смеялись. А если я не хочу в армию? ПВО, десант, хм! Это не моя история!» — размышлял Стас.

Он вспомнил про свою заветную мечту стать переводчиком. Прокрутил напутственные слова Галины Викторовны и грустно улыбнулся.

«Блин, в понедельник в школу», — уныло подумал Стас, ощутив, как все сжимается внутри при мысли о встрече с новыми одноклассниками.