Своих не бьют

Владимир Слепченко

Четырнадцатилетний подросток переезжает с родителями из затерянного уголка России в Москву. Конфликты в школе, новые враги и друзья, первая любовь, непонимание со стороны тирана-отца. Как выжить во всем этом и выстроить взаимоотношения с одноклассниками, учителями и родителями? Об этом повествует история «Своих не бьют».

12

— Ну, че, ты все—таки решил искать работу подальше от дома? — спросил Кеша Стаса, спускаясь в метро.

— Уи…

— Тогда нам нужно выбрать противоположную сторону света. Посмотрим торговый центр между третьим и садовыми кольцами, — заложив руки за спину, остановился Кеша перед схемой метрополитена, словно командир перед решающим контрнаступлением.

— Прикольно, Москва вся в кольцах, — заметил Стас.

— Да, есть такая фишка. Предыдущий мэр добавил третье кольцо, и за это его прозвали властелином этих самых колец. Так что не только хоббиты живут в волшебной стране. Но и мы тоже. А может мы и есть хоббиты? — засмеялся Кеша. — Ладненько, давай глянем, что у нас есть. Так… предлагаю съездить на проспект Мира и Новослободскую, — ткнул Кеша пальцем в светящуюся карту метро. — Они достаточно далеко от дома, а проходимость должна быть хорошая. Заодно и проверим. Есть возражения?

— Никак нет, товарищ командир, — отрапортовал Стас.

— Тогда в атаку, начнем с Новослободской. До нее ближе, — вытянув вперед руку, скомандовал Кеша и засеменил в сторону платформы.

Поезд с грохотом домчал друзей до кольцевой линии, где они сделали пересадку и через пятнадцать минут поднимались по эскалатору.

— Смотри сколько народа. Скоро будешь впаривать им листовки, привыкай.

Перейдя под землей улицу, они зашли в торговый центр, примыкающий к дороге. Кеша спросил у вооруженного рацией охранника в темно—синем костюме, как пройти в администрацию. Тот объяснил дорогу, сопровождая слова активной жестикуляцией, и Стас двинулся вслед за Кешей по выложенному бежевой плиткой полу на второй этаж. Пройдя вдоль бесконечной вереницы магазинчиков с одеждой, обувью, чемоданами, детскими игрушками, компьютерной техникой, они остановились перед дверью, из—за которой доносились громкие голоса. Кеша уверенно постучал и шагнул внутрь.

— Здрасьте! — деловито начал он. — Мы на работу устраиваться. С кем можно поговорить?

— Это на какую работу вы собрались? — удивленно посмотрела на них сидящая за столом полноватая рыжеволосая женщина.

— На какую, на какую? — выдержав паузу, серьезным тоном переспросил Кеша. — На самую высоко оплачиваемую. Распространителями рекламы. Но если вы можете предложить что—то более достойное, мы готовы рассмотреть варианты.

Женщина и ее коллеги, сидевшие в глубине комнаты, дружно рассмеялись.

— Какой ты бойкий, однако! — сказала она, аккуратно промакивая бумажной салфеткой выступившие от смеха слезы. — Хорошо, я подумаю, что можно будет вам предложить. Диктуйте телефоны. Как только появится что—то подходящее, я свяжусь с вами.

Она записала их номера, и Стас с Кешей, попрощавшись, вышли на улицу.

— Облом, — вздохнул Стас.

— Да хорош ты, мы в одном центре—то и побывали. Знаешь сколько их в Москве? Сотни, если не тысячи. Погнали дальше.

На проспекте Мира их тоже ожидал отказ. Кеша, в отличие от Стаса, сохранял оптимизм.

— Слушай, чего ты паришься? Найдем мы тебе работу.

— Сань, с каждым днем времени остается все меньше. Если я буду целый месяц работу искать, то шансы на поступление будут равны нулю.

— Вот мы лохи! — хлопнул себя по лбу Кеша. — Надо было спокойненько из дома обзвонить все крупные центры, а не мотаться наобум. Ладно, прорвемся. Думаю, на сегодня хватит. Завтра после школы у меня, опробуем телефонный вариант. А сейчас предлагаю краткий экскурс по Москве. Ты как?

— Я за. Куда пойдем?

— Не пойдем, а поедем. Доберемся на метро до Театральной. Посмотришь на Большой театр. От него рукой подать до Кремля. Прошвырнемся по Красной площади и Александровскому саду. Оттуда выйдем на Новый Арбат, потом свернем на Старый. А дальше видно будет. Если не околеем, еще куда—нибудь заглянем. Эх, еще классно было бы высотки посмотреть и на Поклонку метнуться. Но это в другой раз, — спускаясь в метро, сказал Кеша.

Скоро они вынырнули на Театральной и оказались перед Большим театром. Стас отошел к дороге и долго разглядывал фасад старинного здания.

— Ну как? Впечатляет?

— Масштабно для простого театра, — ответил Стас.

— Какой же он простой? Это главный театр нашей страны, болван. Ему уже больше двухсот лет. Правда он неоднократно горел и перестраивался, но все же до сих пор никто ничего лучшего не сделал. Ладно, двинули дальше.

Они спустились в переход и через минуту были напротив гостиницы Метрополь.

— Во, смотри, — кивнул головой Кеша. — Одна из самых крутых гостиниц в Москве. Возможно, когда ты станешь супер переводчиком, будешь тут ошиваться со своими клиентами. Двигаем дальше. Это Исторический музей, — указал Кеша рукой на кирпичное здание. — А за ним, собственно и есть Красная площадь.

Друзья вышли на устланную брусчаткой площадь и смешались с толпой туристов. Стас крутил головой в разные стороны, ошеломленный таким скоплением разноязычной публики и достопримечательностей, которые он раньше видел только на страницах книг и журналов. Спасская башня, мавзолей, ГУМ, храм Василия блаженного, почетный караул.

— Смотри, резьбу не сорви на шее, — засмеялся Кеша. — А то, как я буду с твоим батей объясняться? Мол, ваш сын увидел куранты, и у него голову оторвало от экстаза? Не поверит. Почалили на Арбат, там тоже есть на что позырить. А если здесь так уж понравилось, еще раз приедешь. Хотя нет, постой, — застыл Кеша неподалеку от небольшой церквушки. — Иди ка сюда, — потянул он Стаса к Воскресенским воротам. — Видишь бронзовый знак на земле, вокруг которого люди толпятся?

— Ну и что?

— Это нулевой километр. Говорят, что если на него встать и крутануться на пятке, то исполнится любое желание. Так что нам сюда.

Дождавшись, когда подойдет их очередь, Кеша первым ступил на бронзовый круг и совершенно отрешился от окружающего мира. Потом несколько раз с закрытыми глазами обернулся вокруг своей оси, едва заметно шевеля губами. Закончив ритуал, Кеша подтолкнул Стаса.

— Давай, теперь ты. И хорошенько подумай, а то загадаешь ерунду какую—нибудь, а она потом сбудется.

«Была, не была, — сказал себе Стас, и встал на отполированный подошвами миллионов ног бронзовый круг. — Хочу учиться во французской школе и стать переводчиком».

Он сильно оттолкнулся левой ногой и сделал два оборота на правой пятке по часовой стрелке, с трудом удерживая равновесие.

— Да, — тихо проговорил Стас, вернувшись к Кеше — Только теперь я понял, что я в Москве, в столице. Ощутил дух города. Не то, что в нашем районе. Здесь величие, мощь! А у нас школа и все…

— У нас не простая школа, — засмеялся Кеша.

— А какая? — не понял Стас.

— Какая, какая… — выразительно проговорил Кеша. — Волшебная. А называется она школа жизни. Или, вернее, школа выживания. Если выживешь, то достоин топтать нашу планету. А нет, извиняйте. Ладно, давай прошвырнемся по Александровскому саду. Вот кстати Жуков восседает на своем скакуне, — указал он рукой на фигуру великого полководца с высоты оглядывающего Манежную площадь. — А вон и вечный огонь, давай подойдем.

— Слушай, Кеш. Я по телеку смотрел, там солдаты как статуи держались. А этот, — кивнул он в сторону караульного, — какой—то расслабленный.

— По телеку тебе еще и не такое покажут. Пошли, ноги подмерзают, да и смеркается уже, — подпрыгивая и одновременно размахивая руками, поторопил Кеша. — Вон палатка, там чай и пироги дают, давай заскочим?

— У меня это… денег нет, — смущенно ответил Стас.

— Угощаю, — покровительственно сказал Кеша, хлопнув Стаса по плечу.

Они взяли по два пирожка с картошкой и грибами и по бумажному стакану сладкого чая с лимоном. Встали за высокий круглый столик, где с жадностью оголодавших хищников прикончили незатейливую снедь.

— Теперь жить можно! — констатировал Кеша, смачно отрыгнув и поглаживая себя по животу. — Пища это энергия, а энергия — тепло. Хоть на край света двигай.

— Хорошо хоть, что до края света не так далеко осталось, — ответил Стас.

Когда через четверть часа они добрались до Нового Арбата, уже совсем стемнело.

— Ну, тут смотреть особо не на что, — бросил Кеша. — Единственное, дома прикольно подсвечены, — ткнул он рукой в вечернюю темноту, разукрашенную разноцветными огнями иллюминации на высоких прямоугольных зданиях.

Постояв пару минут, они свернули на Старый Арбат. Стас снова завертел во все стороны головой, разглядывая выложенные на уличные прилавки матрешки, шкатулки, меховые шапки, платки и другие сувениры.

— Классная шапочка, — остановился он, указывая рукой на пушистую ушанку. У нас такие на севере оленеводы носили. Интересно, сколько она стоит?

— Столько, сколько тебе и за месяц не заработать. Здесь все на иностранных буржуев рассчитано, пошли, — потащил Кеша друга дальше.

Они еще на несколько минут задержались, чтобы послушать поющего под гитару сатирические частушки молодого человека, в шляпу которого нет—нет да кто—нибудь бросал позвякивающую мелочь, а иногда и бумажные купюры.

— Эх, жаль, что ты не умеешь бренчать на гитаре, — усмехнулся Кеша, отходя от музыканта.

— Почему это тебе жаль? — удивился Стас.

— Да так. Мог бы так же как и он играть, — кивнул Кеша в ту сторону, откуда доносилась музыка и пение. — А я бы отплясывал со шляпой в руках. Думаю, поэффективней было бы, чем тыкать в людей листовками.

— Да ну тебя, — махнул рукой Стас. — Вечно ты со своими прожектами. Вот если бы чего дельное предложил. А то если бы да кабы.

— Чего тебе не нравится? Думаешь, великие идеи по—другому рождались? Нет, именно так. Какому—нибудь нищему гению раз, пришел в голову какой—то бред. Бред, естественно, с точки зрения обывателя. А он возьми, да воплоти его в жизнь. Все потом ходят, раскрыв рты, да восхваляют, возносят до небес, благодарят того, кого еще недавно считали полудурком.

— Но, то ж гении, — отмахнулся Стас.

— А ты что ж, считаешь, что мы не гении? — возмутился Кеша и замолчал.

— Ну, ты, может, и гений, — примирительно ответил Стас.

— И ты гений, — только, видать, из тебя хорошенько веру в это подвыбили. Ничего, ты с правильным человеком дружбу водишь. Исправим, — самоуверенно заявил Кеша, сильно хлопнув друга по плечу.

Они, молча, думая каждый о своем, прошли мимо художников, стоявших напротив своих картин и потягивающих винцо из пластиковых стаканчиков. Они искоса поглядывали на проходящую публику, и в их глазах читалась неуверенная надежда: — Может, купят? Затем друзья на пару минут остановились у старого деревянного домика величайшего из поэтов Пушкина, а потом вышли к монументальному зданию МИДа.

— Вот, если будешь хорошо учиться и слушать умных людей, — сказал Кеша, — возможно, когда—нибудь станешь министром иностранных дел. А то переводчиком… выше надо метить, братан.

Стас задрал вверх голову и смотрел на прокалывающее острым шпилем небо здание, горящее в ночи яркими желтыми огнями.

«А что? — задумался Стас. — Может Кеша и прав. Почему бы не метить сюда? Кто знает, куда пресловутая кривая выведет».

— Ладно, погнали домой, министр. А то время уже позднее, да и мороз крепчает, — поторопил Кеша, вырывая Стаса из задумчивости. — Как тебе прогулка?

— Супер! Спасибо, Кеш, — поблагодарил Стас. — За несколько часов я столько всего увидел вживую и узнал нового. Картинки хоть и бывают красивыми, но они не в силах передать величия и масштаба оригиналов.