Своих не бьют

Владимир Слепченко

Четырнадцатилетний подросток переезжает с родителями из затерянного уголка России в Москву. Конфликты в школе, новые враги и друзья, первая любовь, непонимание со стороны тирана-отца. Как выжить во всем этом и выстроить взаимоотношения с одноклассниками, учителями и родителями? Об этом повествует история «Своих не бьют».

10

— Ну чего, Кеш, как голова? — спросил Стас на следующее утро, когда они поднимались по школьной лестнице к классу математики.

— А что тебе моя голова далась? — не понял Кеша.

— Треугольники с квадратами не выпали из нее за ночь?

— А, ты про это… — повеселел Кеша. — Сейчас заодно и проверим, — сказал он, входя в кабинет.

Скоро появилась Елена Владимировна. Класс как по команде встал, производя неимоверный шум.

— Садитесь. Таня, раздай задания, — попросила она Таню Болотину.

— Слушай, а ты по—моему ей нравишься, — прошептал Кеша Стасу, после того как Таня отошла от их стола.

— С чего ты взял? — недоверчиво посмотрел на него Стас.

— Заметил, как она на тебя поглядывает…

— Кешкин, Хромченко, что за разговоры? Кешкин, ну ка поменяйся местами с Болотиной, — потребовала Елена Владимировна.

— Это судьба, — ухмыльнулся Кеша, собирая вещи. — Смотри, не зевай!

— Да иди ты… — покраснев, бросил Стас вслед другу.

Таня собрала свои вещи и заняла Кешино место.

— Привет, — тихо сказал она Стасу.

— Привет, — смущенно выдавил в ответ Стас и отвел в сторону взгляд.

Во время контрольной стояла гробовая тишина. Елена Владимировна с указкой в руках ходила между рядами, пристально наблюдая за ходом работы. Чтобы списать у соседа не было и речи. Лишь мастерство и ловкость рук могли помочь воспользоваться шпаргалками. Кеша поднял руку.

— Что, Кешкин? — спросила Елена Владимировна.

— Можно выйти?

— Нет, — отрезала она. — И не мешай классу работать.

— Но мне надо.

— Я сказала, нет. Нужно было свои дела перед уроком делать. Знаю я все ваши фокусы. Закончишь, выйдешь.

Таня первой справилась с контрольной, и Елена Владимировна кивнула ей на дверь. Таня потихоньку собрала вещи и вышла из класса. До конца урока оставалось чуть больше десяти минут. Стас закончил работу и быстро проверил ее. Затем поднялся и подошел к столу классной, кладя свою тетрадь поверх Таниной.

— Можешь быть свободен, Хромченко.

Выходя из класса, Стас обратил внимание, что Кеша с озабоченным видом отирает рукавом лоб.

«Чего это Кеша так нервничает? — удивился он. — Неужели не может скатать?»

Потихоньку прикрыв за собой дверь, Стас повернулся и заметил Таню. Она одиноко стояла в огромном пустом холле, прижавшись спиной к колонне, и читала книгу. Свободное шерстяное платье светло—коричневого цвета спускалось чуть ниже колен. Пышные русые волосы, разделенные боковым пробором, мягко ложились на плечи. Глаза, цвета яркого ультрамаринового неба плавно скользили по строкам. Вздернутый нос с маленькой родинкой на самом кончике упрямо смотрел вверх.

«А она ничего, симпатичная», — подумал Стас, разглядывая ее.

— Что читаешь? — поинтересовался он, подойдя к девушке.

Таня закрыла и протянула книгу в мягкой обложке. Луна и Грош, Сомерсет Моэм, гласило английское название.

— Все понимаешь? — поинтересовался Стас.

— Что не понимаю, в словаре смотрю. Или преподавательница объясняет. Я дополнительно английским занимаюсь. Хочу попробовать на филфак поступить после школы.

— На английскую филологию? — заинтересованно спросил Стас.

— Нет, на китайскую, в институт стран Азии и Африки.

— Ты китайский знаешь? — удивился он.

— Немножко. Но с десятого класса пойду на подготовительные курсы при институте. И родители обещают взять учителя китайского. Жаль, что ты перевелся во французскую группу, — вздохнула Таня. — Могли бы на уроках на английском говорить. Так, для практики.

— А почему именно китайский? — поинтересовался Стас.

— У меня дед в Китае долгое время жил. Много рассказывал про эту страну. Научил меня азам языка. Может поэтому, — пожала плечами Таня.

Раздался звонок, возвещая начало шумной перемены.

— Если хочешь, можем спик инглиш самтаймс, — предложил Стас, переходя на английский.

— Правда? — оживилась Таня.

— Уай нот? — ответил Стас. — Можем, например, как—нибудь после уроков прогуляться, — слегка покраснев, сказал он. — И заодно попрактикуемся.

— Ой, здорово! — захлопала в ладоши Таня.

Дверь класса распахнулась, словно из тюбика выдавливая густую толпу одноклассников. К Стасу и Тане подлетел выпучивший глаза Кеша и ни слова не говоря бросил Стасу сумку, а сам понесся в сторону туалета. В этот момент к ним неуклюжей походкой подошла отличница Катя Петрова в круглых, как у Гарри Поттера очках.

— Ладно, Стас. Мне нужно идти, — убирая книгу в сумку, сказала Таня и, взяв под руку подругу, направилась в сторону лестницы.

Вскоре появился Кеша с абсолютно счастливыми глазами и порозовевшими щеками.

— Ну, че, можно поздравить с облегчением? — иронически спросил его Стас.

— Да! — блаженно закатывая глаза, ответил Кеша. — Чуть не обделался. Как прихватило на контрольной! А Елена, кобра, не отпустила. Я ваще не пойму, у нас как, знания для человека, или наоборот, человек для знаний? В следующий раз прямо посреди класса наложу, будет знать. По ходу сардельками траванулся с утра. И чего туда положили? Крысятины что ли? Стась, ты хватай мою сумку и чеши на урок. Скажешь Кате, что меня тяжело ранило и я, истекая кровью, с трудом, но все—таки ползу на французский, чтобы умереть под его мелодичные звуки. А я домой сгоняю, выпью что—нибудь от диареи, поноса то бишь и присоединюсь.

— Бьен, — кивнул головой Стас. — А я, честно говоря, подумал, что ты ничего не знаешь и скатать не можешь, поэтому так нервничаешь.

— Ага, щаз, буду я из—за всякой ерунды настроение себе портить, — ухмыльнулся Кеша. Ладно, побегу до хаты, а то сам знаешь, Катя не очень любит, когда мы опаздываем. Ведь французский есть пуп земли! — засмеялся Кеша и припустил в сторону лестницы.

Стас закинул на плечо две сумки и неторопливо пошел к классу. Кеша все—таки опоздал минут на десять. Но он так долго и вежливо извинялся перед Екатериной Михайловной на французском, что та, в конце концов, не выдержала и рассмеялась, поторопив его садиться на место и не отнимать драгоценное время.

Когда урок закончился, Кеша потащил Стаса в столовую.

— А тебе—то там что делать? — удивился Стас. — Тебе, по ходу в сортир надо.

— Двигай, юморист. Мне сейчас крепкий чай нужен. Можно с сухарями.

— Думаешь, ты в столовке найдешь их? — с сомнением спросил Стас.

— Я из дома притащил, так что все хоккей.

Они вошли в столовую и заняли очередь. Когда перед ними оставалось всего пару человек, Кеша заметил, что освободился столик.

— Возьмешь мне два черных чая, — сказал он Стасу. — Я побегу место забью.

— Ок!

Дождавшись своей очереди, Стас взял для Кеши два чая и булку с компотом для себя. Поставил все на поднос и подошел к столу.

— Ну как у тебя с Танюхой? — хитро подмигивая, поинтересовался Кеша у друга, беря стакан чая. — Закадрил ее?

Стас не успел ответить, так как Кеша сильно пихнул его ногой. От неожиданности Стас поперхнулся.

— Ты чего творишь? — выдавил он.

— Да тише ты, смотри, — кивнул Кеша в сторону прилавка. — Легок на помине, мать его.

Стас поднял голову и поймал на себе изучающий взгляд Киселя. По спине пробежал холодок. Кисель тем временем, положив еду на поднос, нагло улыбаясь, двинулся в их сторону. Стас окаменел от ужаса и молил лишь о том, чтобы Кисель прошел мимо. Но поравнявшись с их столиком, тот остановился и перевернул поднос прямо Стасу на голову. По волосам и лицу потек липкий желтоватый персиковый нектар. По рукаву сползла и упала на пол сосиска, оставив после себя кровавый след кетчупа.

Внутри у Стаса что—то сжалось, сперло дыхание в груди и быстро заколотилось сердце. Он ощутил, как к горлу подкатывает ком. У Стаса не хватило духа, чтобы поднять голову и посмотреть прямо в лицо обидчика. Он знал, что встретится с ледяным, темным как безлунная ночь взглядом Киселя. Унижение, которое сейчас испытывал Стас, было сильнее страха физической расправы. Его не пугала мысль о том, что Кисель может ударить его. Нет, скорее всего, тот не дурак, чтобы сделать это при таком количестве свидетелей. Он нутром ощущал, что сейчас каждый, кто находится в столовой, смотрит на их столик. На него. И от ощущения собственного бессилия и позора Стас желал лишь одного — провалиться сквозь землю.

— Хромой, ты чего там потерял? Смотри сюда, я теперь из—за тебя без еды остался. Че делать будем? По—хорошему разойдемся или продолжим старый разговор? — ухмыляясь краем рта, с вызовом спросил Кисель.

Стас взял протянутую Кешей салфетку и дрожащей рукой молча промокнул лицо и шею.

— Ты че, онемел? Я тебя, кажись, о чем—то спросил, — продолжал издеваться Кисель, пнув Стаса по ноге.

Кеша вскочил со своего места, чтобы заступиться за друга.

— Сиди, не рыпайся. У нас с Хромым свои счеты, — рыкнул Кисель.

Лицо Кеши побледнело, зубы заскрежетали, кулаки нервно сжались, но он опустился на место.

— А теперь пошел, и купил мне… и Ленке, — заметив входящую в столовую Звездину, сказал он Стасу, — два чая с лимоном, бутерброды с сыром, и пару сладких слоек. И место нам освободите. Давайте, бегом. И, Хромой, — бросил Кисель. — Сдачу не забудь прислать.

В этот момент в дверях показалась квадратная фигура Джузеппе. Заметив потасовку, он мгновенно оказался рядом с их столиком.

— Киселев, что случилось? — беря его своей могучей рукой за рукав, спросил Александр Сергеевич.

— Да ничего, Александр Сергеевич. Вот этот, — указал он на Стаса, — поставил мне подножку. Я чуть не упал и остался без еды, — объяснил Кисель.

Задребезжал звонок.

— Так, Кешкин, Хромченко, бегом на урок, — скомандовал Джузеппе. — А ты Киселев постой, — остановил он двинувшегося вслед за Стасом и Кешей Киселя. — Я еще не закончил.

«Фу! — с облегчением выдохнул Стас и вытер дрожащей рукой со лба капли холодного пота, когда они скрылись за углом. — Пронесло. И в этот раз Джузеппе спас меня. И чего этот Кисель до меня докопался?»

— Чего—то Кисель совсем нюх потерял, — словно подхватив мысли друга, ругнулся Кеша. — Он за это ответит, — со злостью добавил он, приглаживая непослушные кучеряшки на голове дрожащей рукой.

— Эй, сладкая парочка, где бродите? — насмешливо спросил Слюнкин, выходя из раздевалки. — Физручка уже скучает. Давайте булками шевелите.

Забежав в раздевалку, где уже было пусто, Стас первым делом смыл с себя остатки сока и застирал рукав рубашки, на котором красовалось большое красное пятно от кетчупа. Затем повесил ее на батарею. Переодевшись в синие шорты, белую футболку и голубые кеды, Стас вслед за Кешей вбежал в просторный светлый спортивный зал с высоченными потолками, и занял свое место в начале шеренги рядом с другом.

Между длинными окнами в стены были вмонтированы деревянные шведские стенки. Два баскетбольных щита расположились друг напротив друга в разных концах зала. Под ними стояли футбольные ворота. С потолка спускались несколько белых канатов, завязанных к низу крупными узлами. Свисали гимнастические кольца. Баскетбольные щиты крепились к стене перекладинами, которые по совместительству выполняли функции турника. Рядом стояли закрепленные в пол брусья. В зале было свежо, и Стас поежился, с завистью поглядывая на одноклассников, одетых в теплые спортивные костюмы. Учитель физкультуры Людмила Андреевна ненавидела спертый воздух, и даже зимой в зале были приоткрыты окна. А холодный воздух, также как и холодная вода, по ее представлениям, являлись лучшими помощниками физкультурника.

— Так, юные спортсмены, проведем перекличку, — открывая журнал и нацеливаясь ручкой в первую фамилию в списке, низким голосом прогремела бывшая гимнастка Людмила Андреевна.

— Звездина, а ты почему не переоделась? — вопросительно посмотрела она на Лену.

— А у меня физиология, Людмила Андреевна, — жеманно протянула Лена.

— Тебе следует показаться врачу, — усмехнулась Людмила Андреевна. — Что—то физиология у тебя уже как полтора месяца не прекращается. Смотри, Лен, двойка в четверти будет, — предупредила она. — Теперь что касается здоровых. Сегодня сдаем нормы. Хватит в волейбол играть. Разбаловала я вас. Мальчики — турник, брусья, канат. Девочки — для начала разминка, потом прыжки через козла. Поехали.

— А давайте лучше через Хромченко прыгать, — поднялась со своего места Звездина с предложением. — Он у нас форменный козел.

— Замолчи и выйди из зала. Посиди в раздевалке и подумай, что ты будешь делать, когда нужно будет исправлять двойки.

— Какие такие двойки, Людмила Андреевна? У меня справка от врача, — нагло улыбаясь, ответила Звездина.

— Ничего, по поведению точно получишь пару. Уйди, Лен, лучше не нервируй меня, — переводя взгляд на хихикающий класс, отрезала Людмила Андреевна.

Несмотря на солидный возраст, а было ей уже хорошо за сорок, Людмила Андреевна являлась эталоном энергии и отличной формы. Невысокая, с идеальной осанкой, крепкой мускулатурой и несвойственной простым людям гибкостью. Она всегда была одета в красно—белый спортивный костюм и в белоснежные кожаные кроссовки. На шее у нее болтался спортивный свисток на ленточке цветов российского триколора, а на голове сидела розовая бейсболка, из—под которой выглядывал хвостик каштановых волос. Глядя на легкую, пружинящую походку Людмилы Андреевны, складывалось впечатление, что еще один шаг, и она оторвется от земли, чтобы проделать оставшийся путь по воздуху. Ко всему этому она обладала командным голосом и железным характером.

Людмила Андреевна сепарировала мальчиков от девочек. Последних проводила на отделенную волейбольной сеткой половину, где стоял пожилой, потертый временем козел, с приставленным к нему деревянным трамплинчиком. За снарядом лежал толстый мат, дабы смягчить приземление. Девчонки, охая, разбегались и, опираясь руками о спину старого козлика, благополучно приземлялись. Правда, не всегда на ноги, что вызывало бурные приступы смеха. Отстрелявшись, они усаживались на скамейки, расставленные вдоль стен, и наблюдали за остальными.

Тем временем почти все ребята закончили обязательную программу. Доползла очередь и до Стаса. Он повис на турнике и, извиваясь ужом и подёргивая ногами, с трудом подтянулся четыре раза.

Послышался гогот Слюнкина.

— Ну, ты даешь, Хромой! Башку забил книгами, а зад перевешивает! Девчонки и то больше подтягиваются! — бросил Слюнкин, прыгая на турник, с легкостью делая подъем с переворотом. — У пацанов сила в мышцах, — задрал он рукав футболки и напряг бицепс. — Как в старой песне: Что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки?

Класс прыснул. Осмеянный, задетый словами Слюнкина, Стас хотел отойти в сторону, но голос Людмилы Андреевны снова собрал всех в единую шеренгу.

— Хромченко, в этот раз ставлю тебе авансом четверку, — листая журнал, сказала Людмила Андреевна. — По другим предметам ты вон как успеваешь. А физкультура что ж? Думаешь, менее важна? Зачем человеку знания, если его тело рассыпается от болезней? В здоровом теле здоровый дух! А физическая культура — залог долгой и счастливой жизни.

— Людмила Андреевна, так он же калека. У него и фамилия такая, Хром—чен—ко, Хромой. Чего вы от него хотите? — продолжал развлекать публику Слюнкин.

— Андрей, прекрати. Что вы волками накинулись на парня? Из—за того, что он новенький, нужно травить что ли? Подумай, Слюнкин, ты, да и каждый из вас тоже можете оказаться на его месте. А жизнь такая штука, что ничего не забывает. Припомнит в самый неподходящий момент, только помощи будет ждать неоткуда.

Прозвеневший звонок с одновременно загудевшим классом остановил Людмилу Андреевну.

— Минутку, — повысила она голос, перекрывая поднявшийся шум. — Напоминаю, что по вечерам я веду секцию спортивной гимнастики. Так что милости прошу. Отклейте свои зады от кресел, а глаза хотя бы на часок от мониторов и приходите. Потом сами спасибо скажите. А то вы все супер герои, когда двигаете мышкой. Приходите, узнаете, что у вас еще и мышцы есть.