Артисты тяжелого поведения

Владимир Полупанов, 2020

Владимир Полупанов – бессменный музыкальный обозреватель газеты «Аргументы и факты», один из участников «Акул пера» – той самой телепередачи из 1990-х, где музыкальные критики устраивали «прожарку» поп-звездам. Но главное в его биографии то, что он был не только свидетелем и летописцем, но и участником многих событий, которые теперь вписаны в историю нашей популярной музыки и культуры. Под обложкой своей первой книги «Артисты тяжёлого поведения» Владимир Полупанов собрал свои воспоминания о встречах с тяжеловесами музыкальной индустрии. Острое интервью с продюсером Владимиром Киселёвым публикуется впервые. Рядом с ним на страницах книги – его оппонент в музыкальных баталиях Игорь Крутой. Мало кому из журналистов доводилось несколько раз на протяжении карьеры поговорить по душам с Аллой Пугачёвой, Владимир Полупанов из их числа. Здесь же – многолетняя «война» с Филиппом Киркоровым и суд с Лолитой и Александром Цекало. А между сводками с фронтов шоу-бизнеса – байки об Отаре Кушанашвили, Иванушках Int. и прочих друзьях-приятелях, пропитанные свойственной Полупанову иронией, – она сопутствует любому тексту за его подписью. Кульминация «Артистов тяжёлого поведения» – не публиковавшееся ранее целиком интервью Сергея Курёхина, которое переводит всё, описанное Полупановым, в категорию тотального абсурда. О нашей музыке – только так и писать. Книга содержит нецензурную брань. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

© Полупанов В., 2020

© ИД «Вездец», 2020

* * *

Как бы предисловие

Мой светлейший папаня так аттестовал лучших в его светлейших глазах людей: «Может, у них и нет трильонов, зато они без мути в душе, и соплёй их не перешибить». Я, сын своего светлейшего папани, именно эти слова под присягой повторяю про Володю Полупанова, с которым всякий раз открываю для себя величие дружбы наново.

Его, моего закадычника ненаглядного Володи Полупанова, истинный пафос — отсутствие даже и намёка на пафос; он мог бы про себя сказать, как один первостатейный пиит: «Мой канон — ирония».

Полупанов обладает снайперской реакцией и, как выяснилось при чтении оного манускрипта, долгой и очень подробной памятью.

С Полупановым у нас свои «печки-лавочки» уже (силы небесные!) почти три десятилетия. Этого могучего стариканыча одним знанием значения слова «детерминизм» не проймёшь. Ему хочется, чтобы человек на поверку оказывался именно Человеком, а не скотиной. Мы и в том сошлись, что, знаете, оченно, зело не любим скотов. Я ещё бы читал Полупанова регулярно, но никогда не мыслил его писателем, да еще «выжигающим вокруг всё живое». Его книженция — и документ, и портрет эпохи; скрупулёзный документ и живописный, выпуклый портрет. У каждой эпохи свои переполохи, и мы с ВП даже с упоением и бестрепетностью участвовали во многих. Надо же, с какой точностью и любовью он их зафиксировал; кондуит, что ли, вёл мой любимый златосердый прощелыга.

Понятно, что «иных уж нет, а те далече», но и славных людей, и людишек потерянных Полупанов живописует упоительно ярко и метко. Например, меня. Я и по сегодня-то частенько изображаю колосса, забывая про глиняные ноги, а представьте, каким упоительно несуразным фря я был о ту пору, в те баснословные времена.

Полупанов иронизирует и по поводу меня, и по поводу Айзеншписа, и по поводу самих времён. И делает это эффектно и эффективно. Меня несказанно радует, что это итоги всего-навсего (но и не менее) промежуточные, а ВП уже так научился излагать, будто к его письму подключили электричество. Я вспоминаю наши приключения-злоключения, наши лукулловы пиры, слёзы и травмы, полученные в битвах за выживание, и светлею рожей. Мой друг пишет точно и истово о своей неистовой временами «жисти», и радует, что он ещё в лучшем смысле не перебесился.

Отар Кушанашвили, 31.01.2020 г.