Тень изначальных

Виктор Федоров (2025)

Над империей сгущаются тени. На континенте растет напряжение, которое эхом отзывается в каждом уголке страны, угрожая разрушить ее изнутри. Эдвин и его спутники спешат в столицу. На этом пути им предстоит столкнуться не только с противодействием вражеских сил, но и с внутренними конфликтами. Райя, оказавшись в центре политической бури, вынуждена лавировать между долгом и обстоятельствами, чтобы удержать Симфарею от хаоса. В то же время Рик, мучимый сомнениями, сталкивается с тёмной изнанкой общества и призраками собственного прошлого. На фоне обостряющегося кризиса герои стоят перед выбором, который определит не только их будущее, но и судьбу всей Симфареи.

Глава 3. Разговор перед дверью

Ощущение свободы жгло спину. Но впереди была лишь темнота. Рикард поежился.

В прошлый раз он чувствовал себя таким идиотом, сидя на кучке соломы посреди взбудораженного, будто осиное гнездо, гарнизона. Чтобы выбраться оттуда, понадобилось приложить определенное количество усилий и оставить позади некоторое количество трупов. Незабываемое приключение для Рикарда с севера и травмирующий опыт для помощника аптекаря из Вествуда. Полировщик базарной ерунды из окрестностей Фарота… Нет, слишком длинно. Проще будет сказать, что нынешний Рик, стоящий посреди темной подворотни, не понимал: как так вышло, что они снова лезут в самое пекло?

Нет, давящие с обеих сторон стены были привычны. Он провел в таких местах все свое детство и юность, густой темный туман клубился вокруг даже в воспоминаниях. Разница между тогда и сейчас была в одном: теперь ему всегда требовалось оправдание.

Неделю назад все было просто и понятно. Либо каторга, до самого конца, либо… Он выбрал второе. Понял, что готов был действовать с самого начала, но осознал свою решимость, лишь заглянув в белесые глаза церковника. Рик улыбнулся, против воли. Увидев, что Райя косится на него, уже привычно стер ухмылку с лица.

Спасение Ловчего… Даже тогда он смог найти причины. И в итоге все получили, что хотели. Ведь так? Без Нико они бы остались лежать где-то на обочине дороги. А может, чертова камеристка закопала бы свою госпожу в лесу — и его с ней заодно. Парень выполнил свою роль, а взамен получил ночь под открытым небом. Честная сделка. Вот только улыбаться больше не хотелось. Почему-то.

— Что скажешь? — Райя ткнула его локтем в бок.

— Скажу, что ты нашла самых опасных контрабандистов из всех.

— Не иронизируй.

— А я и не иронизирую.

Пусть он и пошел вслед за высокородной добровольно, в глубине души трепетала надежда, что в этот раз все будет по-другому. Ведь не могут же обитатели высоких замков окроплять свой путь кровью и грязью в той же мере, как это делают такие, как он? Райя должна была, к примеру, встать в важную позу, шепнуть пару слов кому надо, апеллировать к происхождению. Их бы с почестями провели сквозь ворота, злодеи побросали бы оружие, тайные заговоры рухнули сами собой… Глупые мечты. Вместо этого девушка с удивительным смирением упала прямо на дно, к нему в гости.

На изнанку общества при желании он мог бы выйти в первый же день. Мало ли ублюдков слоняется по улицам, даже не скрываясь? Вот только желания не было. Каждая клеточка его тела трепетала, напоминая, что этот путь всегда ведет к чему-то плохому. Почти неделя сумбурных поисков, а в итоге Райя сама пришла к тому, от чего он пытался ее уберечь. Да и себя заодно.

То, что высокородная назвала «обычной улицей», оказалось донельзя темной подворотней. Слабо утешало, что девушка прогуливалась здесь посреди дня, неясно лишь зачем. Но сейчас, когда луна должна была вот-вот появиться из-за горизонта, темный узкий проход больше напоминал могилу. Разведя руки в стороны, Рик мог без проблем коснуться стенок домов справа и слева. На натянутых над проходом веревках колыхалась какая-то ветошь, в окнах не мерцал свет.

Чуть впереди, в паре десятков шагов, улочка немного расширялась и пересекалась с аналогичной, побольше. Импровизированный перекресток был ничем не примечателен, но все же стал местом притяжения людей. По одной простой причине.

Насчет прилавка Райя так же преувеличила. Он был не просто «небольшим». Мелкий проем, с перекинутой поперек доской, на которой теснились пузатые бутылки. Темнея в угловом торце здания, он находился выше мостовой, что немного отвлекало внимание от не самой очевидной вещи: стойка была втиснута довольно низко. Любой подходивший с улицы стоял лбом вровень неотесанному дереву, но, чтобы с комфортом торговать выпивкой изнутри, взрослому продавцу понадобилось бы ползать на коленях. Логично, что существо, выглядывающее из проема, не было взрослым.

За батареей бутылок сновало туда-сюда детское лицо, чумазое и, будем честны, уродливое. Покуда совсем не стемнело, Рик успел сполна разглядеть юного торгаша. Всклокоченные рыжие волосы торчали во все стороны, кривые молочные зубы топорщились во рту, парочка уже отсутствовала (а может, и больше). На вид мальчишке было лет десять–двенадцать. Общая бледность кожи была сполна уравновешена коркой грязи, налипшей поверх. Только поэтому дерзкое личико не светилось в темноте аки вторая луна, лишь темно-зеленые глаза поблескивали во мраке.

— Тогда что ты имеешь в виду?

Рик покосился на высокородную.

— А ты правда считаешь, что самый опасный бандит — это громила с огромными кулаками и животом? Или наоборот, он должен быть жилистым и хитрым, с изрезанным шрамами лицом? Знаешь, эти ребята, которые постоянно перебрасывают нож из ладони в ладонь… Нет. Ребенок, воспитанный в подобной среде, опаснее бешеной собаки. Он не видел другой жизни, насилие является частью его сущности. У него нет моральных преград, в этом возрасте они еще не сформировались, да и не могли. Еще, как правило, детей — целая куча. Ловишь одного, а другой подрезает тебе сухожилия под коленом, пока третий вцепился в завязки кошелька. Пробовала когда-нибудь отбиться от стаи крыс?

— А ты пробовал?

— Нет. Я был крысой.

Райя дернула плечом, юноша добавил:

— И это еще не все. Заставить ребенка заниматься подобными вещами… Их ведь наказывают за любой проступок. За недостаток монет к концу дня, за косой взгляд… Да просто от скуки. Поэтому те, кто владеет подобным трудом, — худшие из худших. И мы собираемся идти к ним на поклон.

— Даже Вильгельм не просит кланяться при встрече. — Высокородная презрительно фыркнула.

— Потому что вся страна и так стоит перед ним на коленях.

— Смотри, он собирается.

Какими бы темными ни были происходящие на перекрестке делишки, после захода солнца парнишка торговать явно не собирался. Поток покупателей (крайне сомнительного вида) тянулся тонким ручейком все время, что они наблюдали за прилавком, но в конце концов окончательно иссяк. Мальчик начал проворно сгружать бутылки с пойлом куда-то вовнутрь.

— Самое время посвятить меня в план, если он есть.

— А ты знаешь, какие планы чаще всего терпят крах? Тщательно продуманные.

— Цитата из какой-то столичной книжки?

— Нет, твоя.

Рик поперхнулся возражениями. Высокородная сделала шаг вперед.

— Просто готовься ловить его за шкирку, если все пойдет не по плану. Либо бежать со всех ног.

Тихо выругавшись, он увязался следом. Они перешли улицу, замерли напротив прилавка. Изнутри раздался звон стекла, кто-то явно двигал ящики с тарой. Часть бутылок все еще покоилась на доске. Мгновением позже рыжая голова вновь явилась их взору, мальчишка сощурился и, быстро сориентировавшись, проскрежетал:

— Вернулась за добавкой?

И мерзко захихикал. Вблизи он был еще более некрасив, битая фарфоровая игрушка в оранжевом парике. Писклявый детский голос уже начинал отдавать бродяжьей хрипотцой, предвестие взросления. Рикард успел подумать, что, несмотря на обилие покупателей, парень запомнил заходившую за хересом девушку. Плохо. Либо крайне внимателен и цепок, либо Райя слишком уж выделяется среди обычных клиентов. А скорее всего — и то, и другое. Но высокородная уже открыла рот:

— Именно так.

Рыжий повозился где-то сбоку, вытащил бутыль, точную копию сосуда, стоявшего сейчас в доме Тиридат. С усилием водрузил ее перед собой.

— Семь медяков.

— Утром было пять, — Райя выгнула одну бровь.

— Тогда тянуться за стенку не пришлось, — мальчишка выгнул руки над головой, — а еще я закрываюсь уже. Две монеты сверху себе заберу…

Он даже подпрыгнул от удовольствия. Что ж, хотя бы честно. Рикард вынул из кармана заранее припасенные медяки, крайне скудное количество, отсчитал мелочь. Маленькая ладонь сгребла оплату куда-то в темноту, парень сразу потерял к ним интерес.

— Постой. — Райя повозилась за пазухой, положила руку на грубое дерево.

Рикард увидел, что в темноте блеснуло серебро. Об этом он предупрежден не был. Носить полновесные монеты в таких местах, а тем более демонстрировать их, было не самым разумным решением. Рыжий, не задавая лишних вопросов, тут же потянулся к деньгам, но высокородная проворно убрала руку. Щелчком подкинула монетку в воздух, поймала.

— Это че…

Зеленые глаза поморгали, мальчишка пошевелил губами, насупился, повторил:

— Это че?

Рик закусил губу. Парень явно был готов нырнуть в темноту со скоростью кошки, которой наступили на хвост.

— У меня и у моего спутника, — девушка кивнула в его сторону, — есть деловое предложение.

— Деловое… Че?

— Завтра мы вернемся сюда, в это же время. А ты приведи кого-то из взрослых. Нам нужно пообщаться с теми, кому ты относишь заработанное.

— Да? И че?

Парня явно заело. Рик вклинился в разговор:

— Ниче. Если завтра здесь мы встретим кого-то из старших, то получишь… Эээ… Два серебряных.

Вознаграждение было неприятно большим, но он не мог озвучить сумму меньше уже продемонстрированной монеты. Хорошо, что Райя не принесла с собой золото, его просто не имелось. Глаза мальчишки блеснули, словно упоминание награды помогло переварить всю информацию. Но рыжая голова качнулась влево-вправо.

— Понял, о чем толкуете. Не придет никто. Вдруг вы из железных банок?

На мгновение Рик впал в замешательство, но понял, что речь идет о гвардейцах. Покачал головой.

— Точно нет. Ни одного из них даже в округе не видел. Просто скажи своим парням, что нужно поговорить. Деньги, как видишь, есть.

Он лукавил. Денег было не то чтобы много. Сколько бы ни стоил проход в город, у них точно не было достаточной суммы. Если проход вообще был.

Рыжий замешкался. Под взлохмаченной шевелюрой явно крутились малочисленные шестеренки. Желание получить деньги яростно сталкивалось с пониманием, что за подобную болтовню с незнакомцами его, как минимум, не погладят по голове. Рикард вкинул небольшой козырь:

— Мы не скажем им, что ты получил деньги. Сможешь оставить оплату себе.

Если у высокородной имелся хоть какой-то план, кроме как предлагать деньги каждому встречному мальчишке, то было самое время приступить к его реализации. Если во времена его детства, на севере, кто-то рискнул обратиться с подобной просьбой к местным… представителям торговли, то вероятность на следующий день не очнуться сильно повысилась бы. Причем как у просителя, так и у того, кто настолько неразумно вступил в диалог. В сумрак лучше либо вообще не лезть, либо стоит сразу вспороть его ножом. И никак иначе.

Воспоминания о севере пронеслись мимо, сознание зацепилось за события недавнего прошлого. Фиона, с перекошенным лицом нависшая над ним в лесу. Если отец действительно отринул последние крохи совести и такие, как он, теперь разгуливают по всей Симфарее… Могло ли влияние Карпета разрастись до этих земель? Рик прокашлялся.

— И скажи, что Слуги из подполья хотят потолковать.

Как только подзабытые, но столь знакомые слова сорвались с губ, что-то внутри заклокотало от восторга. Он поморщился. Для мальчишки за стойкой эти слова вряд ли значили хоть что-то, но, по всей видимости, шестеренки все же встали на место. Рыжий облизнул губы, протянул руку.

— Понял, понял. Спрошу. Только деньги — сейчас.

— Ну уж нет, — Райя покачала головой, — получишь оплату завтра, когда мы поймем, что встреча все же состоится.

Она явно использовала чересчур сложные обороты, но суть парень уловил. Чумазое лицо скривилось.

— Отберут. Даже если кто-то и припрется, денежки не мне достанутся.

Рик вновь повозился в штанах, выудил на свет скудную горсть мелочи. Для виду пересчитал, ссыпал на стойку.

— Это тебе в карман. Когда потолкуем с кем-то из ваших, получишь остальное. По-тихому. Никто не узнает.

— И вот еще что, — высокородная внезапно опять подала голос, — передай это. Если это покажется кому-то знакомым, то пусть он и приходит.

Смятая бумажка легла поверх кучки монет. Рик прищурился одновременно с мальчишкой. Что там? Не разглядеть. Секунду они оба, на пару с мальчуганом, смотрели на мятый клочок, после чего бледная рука сгребла кучу со стойки. Зеленый глаз подмигнул.

— Да понял, понял я. Потолкую. Чур, если никто не сподобится на болтовню — я не виноват.

Подобную неуверенность Рикард проигнорировал.

— Два серебряных. Помни.

Райя добавила:

— Завтра, здесь же, в тот же час.

Рыжий закатил глаза, спасибо хоть язык не высунул. За полминуты сгреб остававшиеся на стойке бутылки внутрь (включая ту, за которую они заплатили), прыгнул пузом на прилавок. Крякнув, дотянулся до створок снаружи. Ворот рубахи оттопырился, напоследок Рик успел увидеть свежие рубцы на спине. После чего громкий стук известил, что лавка закрыта. Еще мгновение он смотрел на замурованный проем, повернулся к высокородной.

— Что ж. Завтра, на этом же месте, в тот же час нас встретит арбалетный болт.

— Либо ничего не произойдет, и все наши потери составят горстку медяков. — Райя ладонью пригладила волосы.

— К слову об этом. Прошу, в следующий раз не размахивай серебряными монетами в таких местах. Я, напоминаю, стараюсь избегать насилия.

— Я помню. Уверена, все будет в порядке.

Минуту они помолчали, затем двинулись в обратный путь. Высокородная добавила:

— Поверь, мой план был не в том, чтобы просто так отдать наши деньги ребенку.

— Значит, план все-таки есть? Что там было, — Рик сделал жест, словно зажал пальцами лист бумаги, — в записке?

Райя медленно ответила, глядя прямо перед собой:

— Ты упомянул этих своих «Слуг из подполья». Ты рассказывал, я помню. Быть может, это сработает, пусть мы и очень далеко от твоих родных мест. А если нет… У тебя свой пароль, а у меня свой.

Всю дорогу домой Рик перекатывал в голове услышанное. Любое партнерство строилось на доверии, поэтому юноша не стал расспрашивать. Но взявшись за ручку входной двери, он скупо добавил:

— Да, я стараюсь избегать насилия, но оно не сторонится меня в той же степени. Дай мне монету.

Высокородная протянула ему серебряный кругляшок. Вздохнула.

— Судя по твоей улыбке, мне лучше не знать, на что ты собрался ее потратить.

* * *

Вонючка медленно плелся под палящим солнцем, полностью оправдывая свое имя. Вол то и дело щелкал хвостом, мухи с жужжанием уворачивались. Схватка явно была неравной, насекомые валились на землю с завидным постоянством. Рикард хмыкнул. Особо искушенный философ даже здесь рассмотрел бы метафору. У этих ребят особая способность оборачивать любое событие в клубок из пространных фраз.

Например, сегодня он бы хотел оказаться на месте вола, а не мухи… Или. Сила не в количестве, а в умении… Или. Не разевай рот на то, чего не сможешь проглотить. Или…

— Не спи.

Тиридат резко затормозила, Рик врезался ей в плечо. Поднял ладонь в извинительном жесте, осмотрелся.

Вынужденные остановиться прохожие уже сформировали небольшую толпу. Широкая улица, перпендикулярная той, по которой они шли в сторону базара, была перекрыта. Местные над головой высунулись из окон, пара ребятишек залезла на крышу деревянного крыльца, чтобы лучше видеть происходящее. Все провожали взглядом небольшую процессию, вышагивающую в сторону городской стены.

Военная рота. Солдаты регулярного военного корпуса ровным шагом стекались к воротам. Сопоставив количество шеренг и людей в них, Рик навскидку насчитал человек триста. Зрелище было не столь впечатляющим, как когда маршем двигались столичные доспехи, в этом случае серебро всегда искрилось в лучах солнца и вокруг стоял ровный металлический гул. Обычные же воины был обряжены в простые стеганые дублеты, коричневая кожа едва слышно поскрипывала при каждом шаге. Бритые в основном головы были непокрыты, пот стекал по загорелым лбам. Дисциплина держалась, но нет-нет, а кто-то оттягивал в сторону воротник или с кислой миной почесывал затылок. Марш не выглядел угрожающим, военные больше напоминали белоголовых, которых таким же строем гоняли от барака к руднику и обратно.

Тиридат скривила губы.

— Показуха.

— Что ты имеешь в виду?

Рик сложил руки на груди, облокотился плечом на Вонючку. Вол не возражал. Юноша с интересом посмотрел на старуху, обычно торговка воздерживалась вообще от любой болтовни, если это не касалось списка очередных базарных дел.

— Ведут солдатню по главной улице, словно шлюх на показ клиенту. — Тиридат сплюнула в рыхлую землю. — Услада для глаз.

Последние слова были произнесены с почти убийственным сарказмом. Юноша вновь посмотрел на колонну.

— Видишь что-то, чего не вижу я?

— Видим-то мы одно, кучу ряженых мальчишек. А могли бы и не видеть. Если хочешь перебросить войска в город, то вовсе необязательно превращать это в клятый парад.

— Маловато людей, чтобы называть это «перебросом войск». И парадом тоже.

— Будут еще, — уверено каркнула старуха, — по улице пустили лишь первую партию.

— И все ради…

— Чтобы столичные придурки наконец почесались. Не знаю, что там происходит у придурков местных, — Тиридат махнула рукой в сторону города, — но без разрешения Вильгельма они и зад подтереть не могут.

— Да, Аргент явно никуда не торопится.

— Еще бы, я скоро забуду, как мой дом выглядел без тебя и девчонки.

Торговка явно ворчала для вида. Рика теперь интересовало совсем другое:

— Но зачем перебрасывать войска?

— Да просто думают они все не головой, а одним местом. Тоже дыркой, не такой большой, но такой же черной. Уж не знаю, кому пришло в голову запереть город, но благодаря этому идиоту мы сейчас видим то, что видим. За стеной явно поднакопилось проблем, а владыка не торопится их решать.

— Они стягивают солдат к городу в качестве сигнала Вильгельму?

— Возможно. Чего может бояться тот, кто кулаком и интригами подчинил себе весь континент? Только противодействия. Уверена, он поперхнется завтраком, узнав, что ближайший к столице город наращивает военную силу. А после наконец задвигается и пришлет сюда кого-то из своих верных собачек — уладить все проблемы.

Это был самый длинный монолог Тиридат за все время. Рик почесал пальцем кожу под ошейником, торговка вновь сплюнула.

— Словно мало нам было огромного кратера под боком. Теперь эти придурки будут бряцать оружием, пока не найдут виноватого. Церковники попытаются свалить все на стражу, стража — на гвардейцев, гвардейцы — на церковников. И так по кругу. Перегрызутся между собой, а потом начнут переваливать вину на столицу, ведь что святоши, что серебряные чурбаны — оттуда родом. Аргенту придется сглаживать углы. И если углы будут сглажены плохо, вот тут-то очень пригодятся все эти ребята, которые сейчас маршируют перед нами.

— В Симфарее происходит трагедия невиданных масштабов, десятки тысяч людей проваливаются на ту сторону. — Рик почесал переносицу. — А первое активное действие, которое предпринимают высокородные, — это начинают угрожать друг другу?

Тиридат ухмыльнулась.

— Что, думаешь, я не права?

— Нет, — Рик со вздохом оттолкнулся от спины вола, — насколько я знаком с человеческой природой, все это максимально похоже на правду.

Торговка неожиданно улыбнулась еще шире, однако ничего не ответила. Процессия тем временем почти миновала эту часть улицы, люди завозились, готовясь возобновить движение.

— Обычно люди не любят кого-то одного, но тебе, похоже, не нравится никто. Ни гвардейцы, ни церковники, ни высокородные. Почему?

— Подумай своей башкой. Для начала кучка психов в белых рясах, которые готовы вздернуть любого, кто не стучит пальцами по лбу каждую минуту. — На этих словах Тиридат вновь помрачнела.

Рик вновь вспомнил Иглу и даже испытал некий прилив расположения к старухе. Та продолжила перечислять:

— Следом идет кучка закованных в броню головорезов, которые по приказу мужика с манией величия вырезали двадцать лет назад четверть континента. Можно сколько угодно называть их красивыми словами, но это убийцы. Отличие от сброда в подворотнях лишь в том, что жалованье им платят из столичной казны.

Тут юноша позволил себе ввернуть:

— Но ведь и правда прошло двадцать лет. Те, кто маршируют в доспехах сейчас, тогда могли еще не родиться.

— Как и ты небось. Напомни, сколько тебе лет, парень?

— Девятнадцать.

— Вот-вот. Все, кто носит серебро теперь, несут такую же ответственность и грех на душе, как и те, кто был тогда. И точка. Поверь, грязь, которую они тогда творили, если и смоется, то нескоро. У меня уже нет шансов это увидеть. У тебя, вероятно, есть.

«Очень сомневаюсь».

Настроение испортилось, и, чтобы отвлечься Рик, покрутил головой по сторонам, толпа почти рассосалась. Торговка смачно шлепнула Вонючку по заднице, вол медленно зашагал вперед.

— Регулярный военный корпус… Просто идиоты, годные лишь выбивать дерьмо из пьянчуг на улицах. Если начнется буча, то их роль будет проста и понятна — мясо на передовой. Они и сами это понимают, поэтому маршируют с такими кислыми лицами. Позорище.

Одна из лавок на противоположной стороне улицы привлекла внимание юноши. Он кончиками пальцев погладил серебряный кругляшок в кармане, рассеяно спросил:

— Ну, а высокородные?

Тиридат поставила жирную точку:

— А кому они вообще нравятся?

Для порядка Рикард кивнул, но тут же спросил о другом:

— Мы почти пришли. Не будешь против, если я отлучусь чуть раньше?

Базар уже виднелся в сотне шагов впереди, торговка махнула рукой, мол, валяй. Они кивнули друг другу, юноша сместился левее и нырнул в толпу. Аккуратно, помогая себе ладонями и локтями, сошел с дороги, вжался в стену, пропуская груженную фруктами телегу. Проверил, плотно ли повязка прилегает к шее, больше по привычке, чем по нужде, стянул с проезжающего обоза маленькую грушу. Приговорил ее в три укуса, поморщившись от кислоты. И замер напротив двустворчатой деревянной двери. Вновь оглядел заинтересовавшую его вывеску, взошел вверх по ступеням и толкнул створки внутрь.

Помещение было совсем небольшим. Стены владелец окрасил унылой бежевой краской, сильно контрастирующей с темным деревом под ногами и над головой. По правую руку, от пола до потолка, высился ряд ящиков, юноша задержал взгляд на уже знакомом штампе с гербом Фарота. Слева виднелась лестница на второй этаж. В пространстве для посетителей больше не было почти ничего, лишь пыль висела в лучах утреннего солнца. Сделав всего пару шагов от двери, Рик уперся в щербатую стойку, облокотился на нее ладонями.

Продавец поднял голову, словно только что заметил посетителя. То был худощавый мужчина небольшого роста, темные волосы были стрижены коротко, на висках поблескивала седина. На вид ему было лет сорок, раскосые глаза прятались за овальными очками, а потому казались несоразмерно большими. Ворот белой майки был растянут почти до пупа, волосы на груди блестели от пота. В руке мужчина держал вымоченную в масле тряпку. Рик застал его за полировкой продолговатого куска металла, предназначение которого он не понял. Наконечник копья? Деталь механизма? Неважно.

— Доброго утра.

Говорил он довольно тихо, а звучал, под стать внешности, интеллигентно. Под стать внешности, но не ремеслу.

— Доброго. — Рикард оглядел помещение. — Пустовато у вас, по меркам любой лавки. Вы…

— Открыты? Да, молодой человек, работа идет. Но я тружусь не в качестве лавочника — если вы пришли за этим, то, увы, ошиблись. Я работаю под заказ.

Рикард вздохнул.

— Не верю.

Продавец отложил тряпку в сторону.

— Простите?

Юноша махнул рукой в сторону.

— Оружейные ящики. Вероятно, последняя поставка, перед тем как город закрыли. А стойка, на которую я сейчас опираюсь, вовсе не стойка, а витрина. Просто вы закрыли ее деревянными панелями. Досаждают приезжие?

Мужчина сложил руки на груди. Рик добавил:

— Я просто наблюдательный. Не переживайте, проблем не будет. Мне нужна была лавка подобного толка, а герб на вывеске над входом говорит о принадлежности к оружейной гильдии Людена. Я, как видите, — он указал на светлый ежик волос на голове, — много бывал в тех местах.

— Тогда вы должны знать, что гильдия не рекомендует вести дела с частными лицами.

— Знаю. В нашем случае там, на севере, все заказы шли скорее… от семьи.

— От семьи? — Не дождавшись уточнений, мужчина поморщился. — Приезжие не досаждают. Пока. Но на второй день после того, как… Ну, вы понимаете.

Он изобразил жест, словно закрывает дверь на ключ. Юноша кивнул.

— Да… С визитом вежливости меня посетила группа фаротских стражников. С настоятельной просьбой приостановить любые продажи, исключая действующие контракты.

— Которые, по всей видимости, как раз с регулярным военным корпусом, — догадался Рикард.

— Вы и правда наблюдательны. Но должны понимать, что в этом случае я ничем не могу вам помочь.

Рик сделал зарубку в памяти. Это был уже второй звоночек вслед за марширующими по улицам солдатами. Первое, что сделали городские вояки, — взяли под контроль оружейные лавки. Боятся беспорядков на улицах? Или хотят сосредоточить все вооружение в своих руках? И то, и то было плохо. Он постучал пальцами по стойке.

— Как я могу к вам обращаться?

— Берт.

— Берт. Я правильно понимаю, что, обойдя весь периметр и заявившись в любую лавку, подобную вашей, услышу то же самое?

Продавец сдержанно улыбнулся.

— Очень вероятно.

— Раз так, давайте вспомним, что покоится в ножнах защитников города? Мечи, копья и алебарды. Арбалеты порой. Как правило. Я пришел не за этим. Поэтому мой скромный интерес не сильно нарушит вашу договоренность.

— Простите, молодой человек, но правила устанавливаю не я. И точно не собираюсь их нарушать, потому что…

— Лезвие с ладонь, без гарды, шестидесятиграммовая сталь. С хромовым покрытием. Рукоять — бук, если есть. В чехле с петлей, для свободного подвеса.

Мужчина замешкался, снял очки, протер их о грязную майку, водрузил обратно на нос.

— Вы очень четко знаете, чего хотите.

— А еще я прекрасно знаю, что подобный товар у вас есть.

Повисло молчание. Пока Берт обдумывал услышанное, Рик вновь покосился на меченые ящики. Точно такие же он наблюдал на складе фаротского рудника, перед тем взорвать там все. Во владениях Пинкуса припасы высились штабелями, рудник явно накапливал поставки для отправки всего скопом. Сильно ли уничтожение тех запасов могло подорвать (какая ирония) военную мощь города? Озвученный продавцом запрет на торговлю переводил этот вопрос в раздел риторических.

— Мне кажется, что я понял, какого рода деятельностью занимается на севере ваша… семья.

Голос торговца прозвучал еще тише, чем до этого. Рик с удивлением понял, что в нем сквозит усталость. Плевать этот Берт хотел на город и стражу, на любые запреты и проблемы с поставками. Вероятно, он просто хотел, чтобы от него отстали, дав возможность и дальше елозить тряпицей по металлу. А вместо этого он стал заложником своего же ремесла.

— Молодой человек, когда вы упомянули, что проблем не будет, я уж было решил, что речь идет о фаротской страже. А теперь попрошу вас уточнить. Если откажусь продать кинжал, стоит ли мне ожидать недовольства… иного толка?

Рик помедлил. Ответил честно:

— Точно нет. Я не бывал в родных местах уже много лет. Поэтому мой интерес исключительно личный. Но знайте, эта покупка много для меня значит. Я бы даже сказал… — Он запнулся, глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. — Я бы даже сказал, что в глубине души надеюсь на отказ.

В глазах торговца блеснул интерес.

— Почему?

— Я знаю, что в ближайшее время озвученный товар может мне понадобиться. Но, с другой стороны, приобретая его, я словно сам открываю дверь, пройдя через которую, обратно уже не вернуться. Вечная дилемма, что было раньше: яйцо или курица?

Мужчина задумчиво кивнул.

— Покупаете ли вы нож, чтобы в будущем им воспользоваться, или воспользуетесь им именно потому, что его купили?

— Именно так.

— И что же заставило вас зайти сегодня ко мне? Ведь, судя по колебаниям, которые я теперь вижу, вам, молодой человек, ответ уже известен.

— Есть подозрение, что я сглупил, уже войдя в ту дверь, не прихватив с собой нож.

Торговец почесал пальцем затылок, неожиданно бодро. Стекла очков блеснули.

— Пусть так… Вы, к слову, плохо осведомлены об оснащении слуг города. Стражники, да и гвардейцы, уже давно вооружены и кинжалами тоже, в том числе.

— Даже если так, то я думаю, что запрет на продажу оружия кому-либо, кроме регулярного корпуса, распространяется и на гвардию тоже. — Рик улыбнулся. — Я бы даже сказал, он как раз и направлен против нее. Ограничения для частных лиц — мишура.

Берт поморщился, но ничего не сказал. Слова были излишни, ведь они оба понимали, что так, скорее всего, и есть. Если у Рика и были какие-то сомнения, то этот короткий диалог помог расставить все по полочкам. Неделю назад Фарот начал тонуть в дерьме и сейчас погружался в него все глубже. Затягивая вместе с собой всех вокруг.

Юноша уставился на мужчину напротив. Тот, все так же молча, развернулся, шагнул в сторону подсобки. Но уже почти скрывшись из виду, обернулся и все же бросил через плечо:

— Вы, главное, помните, что в некоторые двери лучше не входить вовсе.

— Ваша правда… — едва слышно пробормотал юноша себе под нос.

Ждать пришлось недолго, не зря Рик узнал метку на вывеске с расстояния почти в сотню шагов. Люденские оружейники славились своим ремеслом еще до войны, обеспечивая оружием весь север. Ничего удивительного, что во время стремительной и кровопролитной экспансии Вильгельма золото потекло в их карманы с удвоенной силой.

Понимая, что время одиночек уходит, еще в первые годы конфликта отдельные семьи слились в единый организм. Если верить рассказам карпетских стариков, так в то время поступали все, кто обладал хоть зачатками ума. Таким образом, успешно пережив войну (и даже разбогатев на ней), мастера всевозможных профессий продолжили трудиться дальше уже в составе гильдий. Горькая ирония, что владыка подмял под себя весь континент, но к настоящему единению это привело лишь в рядах торгашей и ремесленников.

Среди тех, кто исправно пользовался услугами люденцев, был и отец Рика. Называли их так больше по привычке, торговые точки стремительно, как грибы после дождя, выросли по всей стране, больше не ограничиваясь одним лишь севером. Сейчас он стоял в одной из таких. Но глубоко-глубоко, на подкорке мозга, отпечаталось воспоминание: занесенный снегом знакомый герб. Не обычная печать на вывеске, а огромный, отлитый из металла символ. Именно мимо него Рендалл Элайда множество раз водил своего отпрыска.

От воспоминаний затошнило. Времена, когда он задирал голову вверх, чтобы разглядеть, что происходит за стойкой, давно прошли, сейчас он смотрел на нее сверху вниз. Но, казалось, пройдет мгновение — и тяжелая рука отца ляжет на плечо. Прямо как в те времена.

В реальный мир его вернул Берт, холщовый сверток с глухим стуком лег между ними.

— Смотрите.

Рик кивнул, резко, куда быстрее, чем хотел, сдвинул ткань в сторону. Блеснул металл.

— А внутри — семена… — одними губами произнес юноша.

Мужчина, как ни странно, услышал. Хмыкнул.

— Может, еще и происхождение фразы знаете?

— Происхождение… — Рик сам подивился хриплости своего голоса. — Шутка-присказка. В холщу пакуют семена на зиму, иначе никак. Над тем, что одна из крупнейших оружейных гильдий заворачивает свое оружие в обрезки от мешков, не иронизировал только ленивый.

— Пусть смеются, — Берт доверительно наклонился вперед, — ценность ведь внутри, а не снаружи. Гвардейский корпус получается свои заказы в именных ящиках. А шкатулки для высокородных дополнительно инкрустированы и отделаны шелком внутри. Мы очень любим и уважаем любых наших клиентов. Но я бы больше боялся тех…

–…кто сеет семена из холщи.

Он не стал озвучивать вслух значение поговорки, все и так было ясно. Продавец кивнул. Оттолкнулся от стойки, вновь сложил руки на груди, повторил:

— Смотрите.

Казалось, произнесенные юношей слова обрели форму. Тонкое лезвие длиной с ладонь, изящное в своей простоте. Ничего лишнего, лишь металлический блеск. Никакой гарды, ближе к середине лезвие немного расширялось, перетекая в темную гладкую рукоятку из бука. Тончайший деревянный лубок, проваренный в льняном масле, был насажен на продолговатый железный цилиндр. Кинжал будто сам просился в руку. Чехол лежал там же, простые ножны из темно-коричневой кожи, с петлей на конце.

Берт торжествующе улыбнулся. Рик, поняв, что тоже улыбается, встряхнул головой. Сглотнул. А затем, глубоко вздохнув, вновь отворил давно запертую дверь.