Львы и драконы

Виктор Ночкин, 2007

Мир сотрясается. Началась война Льва и Дракона. Под знаменем Льва выступают войска императора Алекиана, одержимого идеей спасти Империю любой ценой. Знамя Дракона – стяг Гевы, его несет незаконный, но любимый сын Гевского короля, Гезнур. Наступило золотое времечко для авантюристов всех мастей – людей и нелюдей, чернокнижников и некромантов… И, конечно король-демон не останется в стороне. Ведь решается судьба ЕГО Мира!

Глава 7

Пауза затянулась. Наконец молчание нарушил Алекиан:

— Я думаю, нам следует отправить на север сильный отряд под командованием опытного рыцаря. Достаточно сильный отряд, чтобы вразумить нелюдей.

Сказав это, юный император покосился на сэра Брудо — маршал по-прежнему, как в юности, оставался для Алекиана непререкаемым авторитетом. Ок-Икерн откашлялся и промямлил:

— Вообще-то… ваше императорское величество… хм… у нас не так много людей, чтобы… Вчера, отправляясь из замка Рехель, я велел распустить пешее ополчение. Толку от сброда немного, а прокорм его стоит дорого. В общем, войска у нас по сути дела сейчас нет, а когда сумеем собрать — наших сил едва хватит на один-единственный поход. Я хочу сказать, нам следует сосредоточиться на главном.

— Гева, — это прозвучало утвердительно.

— Да, ваше величество, так я думаю. Что бы ни происходило, откуда не исходила бы непосредственная угроза, но стоит копнуть поглубже — и обнаруживаются тайные нити, неизменно ведущие в Геву. Даже в измене Гратидиана Фенадского косвенно повинен гевец.

— Гюголан, в сущности, натравил гномов на Фенаду, на Малые горы… и Гилфингу известно, как далеко простирались планы короля-под-горой, — подтвердил Кенперт. — А то, что гномы выступили по совету Гюголана одновременно с мятежом здесь, в Впанетинии, говорит вполне красноречиво: гевец — соучастник заговора.

— Да, верно! — Алекиан пристукнул по столу.

Придворные с тревогой переглянулись — юный монарх в точности повторил отцовский жест. Прежде такой привычки у молодого принца не было. Всем вдруг показалось, что из-под мягких черт юноши проступило волевое лицо покойного Элевзиля…

— А что доносят из других провинций? Тогер с Тилой воюют…

— Да, — торопливо заговорил маршал, — они там сцепились не на шутку, но, быть может, это и к лучшему. По крайней мере, пока они там, за горами, заняты друг другом, неприятностей ждать не приходится. На севере все готовятся к войне, ждут нашествия эльфов. Увы, мы не можем послать туда войско…

— Но мы должны символически проявить заботу, — заметил Алекиан. Если нет возможности отправить войско, то хотя бы небольшой отряд под имперским знаменем… И непременно под командованием авторитетного сеньора. Пусть поможет подготовить замки к обороне, склонит северян действовать сообща против нелюдей… и постоянно шлет нам сообщения. О происходящем на севере мы должны получать сведения из первых рук.

— Разумно, ваше величество, — кивнул ок-Икерн. — Быть может, сэр Валент из Гранлота?

— Нет, он недостаточно известен на севере. И выберите кого-то познатнее. Что сообщают из восточных провинций?

— Андрух склоняется к союзу с Гевой, Ленот и Болотный Край традиционно верны… но помочь нам не смогут. Они слабы. О Дриге и Фегерне вовсе ничего не известно.

— Сантлак?

— О, Сантлак… Пока их король в наших руках, с запада не следует ждать беды. Они обязаны верностью Метриену, а он у нас в плену. Пока жив Метриен, Сантлак не опасен.

— Да? — Алекиан поджал губы, его лицо отразило недовольство. — А я-то намеревался четвертовать его на площади… Но, раз так, пусть поживет… пока. А что с семьей предателя Каногора?

— Везут сюда, — доложил Войс. — Они пытались сбежать, жена Каногора и его дочки, но их перехватили в Эгенельском графстве. Должно быть, собирались скрыться вместе с Ирсом в Сантлаке.

— Хорошо, — Алекиан откинулся на стуле и прикрыл глаза ладонью, — семью Каногора привезти сюда, в Ванетинию, и казнить.

После этих слов будто ветерок пронесся по залу, дрожащее пламя факелов на стенах стало темней и тусклей…

— Но дети?..

— Сэр Войс, это необходимо, — тихо, но отчетливо произнес император. — Ирса также казнить, равно как и всю их свору, всех, кто был в дружбе с заговорщиками. Земли Эстаков конфисковать, все, что можно — распродать. Кстати, сэр Войс… неплохо бы создать такую комиссию, куда честные подданные смогут подать доносы на мятежников, все сведения будем собирать и виновных — безжалостно казнить. Я хочу, чтобы моих вассалов пугала сама мысль о мятеже!

Все замерли, только Гиптис Изумруд удовлетворенно кивнул — ему пришлась по душе идея жесткого отмщения. Семья Изумрудов понесла чересчур большие потери во время мятежа, от клана осталась жалкая горстка…

В дверях возник гвардейский солдат.

— Прошу прощения… Ваше императорское величество, найдены тела… покойного императора и архиепископа… в подвале…

— Идемте туда! — Алекиан порывисто вскочил, пламя свечей заколебалось от ветра поднятого полами алого плаща императора. Гигантская тень монарха вырисовалась на дальней стене, угловатая, темная, зловещая. Голова тени сливалась с мраком, сгустившимся под высокими сводами тронного зала — будто тень поддерживает плечами тьму…

* * *

Когда покончили с приветствиями и привычными шутками, Кендаг завил:

— Ингви, я хочу кое-что сказать… Только ты не шути. Так вот, эти люди, которых мне велено стеречь… Забрал бы ты их сюда, а?

— Это о ком речь? — Ингви сперва растерялся. Потом припомнил. — А, парочка из Ничейных Полей и ученик Гериана… Ученика я, разумеется, возьму, пусть живет при дворе. Мне колдуны нужны, а вот те двое…

— Что, боишься пленников? — ухмыльнулся неугомонный Филлиноэртли.

— Не боюсь, — спокойно ответил лорд. — Хочешь, ты их забирай. Ингви, поручи ему стеречь бродяг. Я их привез с собой, пусть хорек их забирает.

— Не хочу, они скучные… Да, а ты — жаба.

— Их надо прикончить, — спокойным тоном завила Ннаонна. — Они дедушку убили.

— Только старший, — заметил Ингви, — младший-то был со мной, там… Ну, там… На нем будто бы Гилфингова печать, он не простой человек.

— Гилфинг теперь злой, — девушка твердо стояла на своем. — И младший, если ему служит — тоже злой. А старший? На нем тоже печать? Я бы его припечатала…

— Он говорит, что был против нападения, и я ему верю. Он интересный. Кстати, насчет младшего — вампиры тоже злые, разве не так? Убивать за одну лишь злобу? Нет…

— Этот человек опасен, его нужно прикончить. Видишь, даже Кендаг с Филькой стеречь пленников не хотят. Ингви, зачем тебе этот прохвост? Ты же видел, какой он скользкий? Ну, пусть младший живет, пусть. Но этот бородатый бродяга… Знаешь, как на меня смотрел?

— Ну и как?

— Как на товар, смотрел, будто прикидывал, сколько стою.

— На, я вернулся с миром, я не хочу, слышишь? Я никого не хочу убивать. Даже Токса, а уж этого бродягу — тем более.

Никлис приоткрыл дверь (сразу стал слышен многоголосый шум из коридора), всунул голову и многозначительно откашлялся. Ингви воспользовался поводом, чтобы не отвечать Ннаонне, которая вдруг стала кровожадной и настойчивой.

— Что там, господин начальник стражи?

— Эта… цеховые, твое демонское. Волнуются, кого первым ты примешь, кому почет, стало быть.

— Ладно… Пусть смешаются в одну толпу, — ухмыльнулся Ингви, — и все вместе входят. Потому что я всех одинаково ценю.

Демон притянул к себе Ннаонну и быстро чмокнул в щеку.

— Не злись. Мне тоже жаль твоего деда, но что поделать? Он уже мертв, его не вернуть… А этот бродяга может оказаться интересным. Я не хочу, чтобы вышло, как с твоей семьей. Злые, добрые… все так перемешалось… я не хочу никого убивать…

В зал, толкаясь и переругиваясь, вступили одинаково ценные представители городских цехов. Нестройно поклонились королю и хором завели многословные приветствия. Ингви улыбнулся. Все возвращалось на круги своя. Когда прием был окончен, и мастера удалились, чтобы в коридоре закончить спор, какой цех выше в глазах демона, король велел Кендагу привести пленников.

Первым вошел Вентис. Двое бродяг — следом, причем старший, все еще слабый после полученных ран, брел, шатаясь, навалившись на локоть приятеля, долговязого юнца с роскошной блондинистой шевелюрой.

— Ну, — начал Ингви, — с кого начнем? Вот ты, ученик Проклятого Принца… Слушай-ка, мне твое лицо кажется знакомым. Мы встречались?

— Да.

— Однако ты немногословен. Хочешь получить службу при моем дворе?

— Нет.

— Странно.

— Да.

— Хм… — Ингви слегка растерялся. — Интересно, как ты будешь выкручиваться, если я задам вопрос, на который нельзя будет ответить просто «да» или «нет»?

Вентис пожал плечами.

* * *

После коронации Гезнур спешно отправился на восток. Теперь у Гевы — два короля, но и этого мало. Дряхлому Гюголану едва удается держать под контролем события на севере… и ведь его уже единожды обставили гномы! Нет гарантий, что Гравелин окажется честнее Грабедора… хотя нельзя сказать, что король-под-горой нарушил договор. И договора-то никакого не было, имелось лишь словесное согласие действовать сообща — Грабедор не погрешил против условий сделки, когда заключил союз с фенадским королем. Однако на планах Гевы такой союз ставил крест. Теперь Гезнур больше не уверен в дипломатическом гении старика Гюголана. Совсем недавно казалось, что отца никто не сможет обвести вокруг пальца — а вот поди ж ты, удалось даже гномам! Тупоголовым карликам! Поэтому Гезнур спешил, он боялся надолго оставлять отца распоряжаться единолично, мало ли что какой еще промах тот допустит!

Итак, Гезнур спешил. Он то скакал галопом, то переходил на рысь, чтобы кони не слишком утомлялись… Позади тяжело топали сотни копыт и гремели латы конвоя — король взял с собой почти две сотни копий. Громоздкая свита могла бы оказаться задержкой, но Гезнур помнил, сколько у него врагов — многочисленная охрана должна была отбить у них охоту пакостить. Внушительная охрана — гарантия того, что непредвиденных задержек не будет.

Гезнур ненадолго остановился, встретив неторопливо ползущий навстречу обоз — разобранные осадные машины и небольшой конвой. Возвращаются в столицу из Стредвера, последнего баронского владения на землях Гевы, до недавних пор хранившего верность императору. Ныне строптивый барон Стредвер признал власть гевского короля и готов принести оммаж — еще бы, в его замке нынче расквартирован отряд королевских стрелков, хорошая гарантия верности. Гезнур обменялся несколькими фразами с сержантом, командиром конвоя, подозвал оруженосца и велел последнему скакать в Стредвер с вестью: король Гезнур лично явится в замок, чтобы принять присягу у барона. Не сейчас, на обратном пути, а будет это несколькими неделями позже, Гезнуру предстоят большие переходы… но барон пусть ждет! Его величество прибудет к нему в замок непременно. То, что принадлежит Геве — то принадлежит навеки, раньше или позже, но Стредвер принесет присягу королю. А осадная техника вскоре отправится на север — она потребуется, и весьма скоро, если на сей раз гномы не подведут Гюголана.

И снова в дорогу! Гезнур пришпорил коня, принимая вправо, что бы объехать громоздкие осадные машины, груженные на неуклюжие возы. За спиной зашевелился конвой, всадники поочередно пускали лошадей, перестраиваясь в колонну по одному. Кое-кто из молодых латников уже выезжал на обочину, чтобы, не теряя времени скакать рядом с дорогой — им передалось нетерпение короля. А Гезнур спешит, Гезнур торопится, многое нужно успеть и вовремя возвратиться в столицу, чтобы возглавить войско в предстоящих походах. Над головой короля развевается знамя с белым драконом. Неистовый брат Адорик пал на поле брани, успев выкрикнуть рыцарям: «Если мы победим сегодня здесь, то завтра это знамя будет развеваться над всем Миром! Мир будет называться „Гева“»… Гезнур не столь поэтичен, нет, он не претендует на власть над Миром, однако для того, чтобы знамя с драконом по-прежнему развевалось над Гевой, Гезнур готов драться насмерть.

Король почувствовал, что конь выдыхается, и снова сменил аллюр, чтобы животное перевело дух, еще не меньше часа пути, потом остановка в замке Мнорих… там готовы сменные лошади — и снова в путь. Скорей, скорей!