Бросок наудачу

Бэт Риклз, 2013

Мэдисон Кларк сделает все, чтобы ее новая жизнь не разбилась вдребезги. Когда она переезжает из маленького городка в штате Мэн во Флориду, у нее появляется шанс изменить все! В Мэне ее считали неудачницей, поэтому, когда популярные ребята из новой школы берут Мэдисон под свое крыло, она с радостью соглашается. Крутой парень, вечеринки, друзья – все было бы просто чудесно, если бы… не дружба с Дуайтом – милым, смешным, но совершенно занудным парнем, и к тому же – изгоем. Мэдисон не может отрицать: ей с ним весело, но только тогда, когда никто не видит их вместе… Убежать от прошлого, чтобы вновь оказаться на грани провала? Мэдисон не может этого допустить. Но ведь сердцу не прикажешь…

Глава 6

Встречают по одежке, провожают по уму.

Наверное, мы все так делаем. Отворачиваемся от облезлого кота, сидящего у мусорных баков, или принимаем парня в костюме от Prada, с часами Rolex и прижатым к уху телефоном BlackBerry за высокомерного бизнесмена с большим самомнением.

Считается, что нельзя судить «по одежке». Но также утверждается: первое впечатление уже не изменить.

Вот почему я провожу почти все выходные, пытаясь решить, что же мне надеть в первый день школы.

В нашем районе живут сливки среднего класса: просторные дома, безупречные лужайки перед домами и сверкающие машины на подъездных дорожках. Подозреваю, что многие дети здесь из богатых семей. Но Мидсоммерская школа не частная.

Я бы не возражала, если бы это оказалась одна из тех школ, где учеников заставляют носить форму. Ну, знаете, где за обучение нужно платить и преподаватели естественных наук — все «доктора» и «профессоры». По крайней мере, тогда мне не пришлось бы все время беспокоиться о том, что же надеть.

Раньше я об этом не переживала. То есть был, конечно, один год, когда я уделяла повышенное внимание гардеробу, — после того как похудела. Я старалась одеваться получше, стремясь показать всем, что больше не являюсь Толстухой Мэдди. Разумеется, это не сработало, — никто моих усилий не заметил, а если и заметил, то не придал этому никакого значения.

В понедельник утром я встаю за полтора часа до школы, чтобы успеть сделать прическу, и немного накраситься, и при этом иметь запас времени для выбора наряда.

На улице жарко и влажно. А что наденут другие девушки? А если я слишком нарядно оденусь? Что, если я, наоборот, недостаточно нарядно оденусь? А если, если, если?..

Мама стучит в мою дверь и заглядывает в комнату.

— Ты рано встала, — замечает она, входит и ставит на тумбочку кружку с травяным чаем.

— Мне нечего надеть! — кричу я в отчаянии, дергая себя за кончики волос.

Мама собирает одежду, которую я бросила, обратно в шкаф, и гору «возможных вариантов», разбросанную по моей кровати… и начинает смеяться.

Я стискиваю зубы. Она вообще мне не помогает!

— Никогда бы не подумала, что услышу от тебя такое, Мэдисон, — затем говорит мама. При этом в ее голосе слышится… да, в нем слышится почти гордость.

Я лишь громко фыркаю и возвращаюсь к шкафу. Наверняка там есть что-то идеально подходящее. Должно быть. Такое в повседневном стиле, но весьма приятное на вид.

— Не буду мешать, — пятится мама подальше от хаоса в моей спальне. — Мне уже пора на работу. Но, пожалуйста, прибери это все перед уходом.

— Да, мам, — раздраженно отвечаю я.

Прежде чем уйти, она целует меня в щеку и сжимает мне плечо.

— Все будет хорошо, Дайс^[3]. Не волнуйся. Ты у меня сильная.

— Спасибо, мама, — грустно улыбаюсь я.

Меня так прозвали еще в детстве. Я не умела выговаривать свое имя, только его сокращенный вариант — Дайс. К моему стыду, прозвище так и приклеилось.

Я в школе за тридцать шесть минут до начала занятий.

Меня подбросил папа, поскольку я не знала дорогу и могла безнадежно заблудиться и опоздать в свой первый день.

И я просто ошарашена, увидев время на экране мобильника и осознав, что явилась в несусветную рань. Ворота напротив главного входа открыты, но, когда я подхожу к двери, вокруг никого нет.

По одну сторону от входа в школу находится лужайка с целой кучей выкрашенных в черный цвет деревянных скамеек для пикника. По другую — автостоянка. Там уже припарковано несколько машин, но, полагаю, большинство принадлежит учителям.

Гравий на основной дорожке неровный, и я пошатываюсь на трехсантиметровых черных шпильках. Они не слишком тонкие или высокие, но я совсем не умею ходить на каблуках. Даже на маленьких. Это оказалось сложнее, чем ожидалось.

После всех метаний я остановила выбор на джинсовых шортах и белой майке. Еще надела нежно-розовый шарф, просто чтобы добавить к наряду аксессуары. Подумала: если это покажется слишком вычурным, его всегда можно снять.

Я слишком много об этом думаю — знаю, знаю. Но мне страшно. А когда человек так напуган, как я, трудно не загоняться по поводу каждой мелочи.

В мое левое ухо вставлен наушник от айпода, который лежит в кармане. Да, я чувствую себя здесь намного счастливее и увереннее, чем когда-либо в Пайнфорде, но все же пока не настолько, чтобы идти на занятия без «бронежилета».

Там, в Пайнфорде, я носила наушники постоянно, даже в классе. Не обязательно в них звучала музыка, но так мне было спокойнее. А слушая музыку, я могла отключиться от остального мира, игнорировать насмешливые, грубые комментарии в свою сторону или чересчур назойливых людей. Я не намерена и здесь все время ходить в наушниках. Но сейчас нуждаюсь в них. По крайней мере, сегодня утром.

Вслушиваюсь в звуки гитары, контрабаса, барабанов и вокала — музыка перекрывает сильный и громкий стук сердца. И даже не замечаю машину, пока не раздается гудок.

Подпрыгнув от неожиданности, выдергиваю наушники и разворачиваюсь. Пытаясь удержаться на этих проклятых каблуках, я не обратила внимания, что шла прямо посередине дороги.

— Разве мама не учила тебя, переходя улицу, смотреть по сторонам?

Вот так повезло. Это Брайс.

— Ага, — говорю я, поскольку он ждет ответа. — И что дальше?

Мысленно тут же морщусь от своего язвительного тона. Обязательно быть такой грубой? Почему с людьми я веду себя как полная дура? Хоть бы раз в жизни повела себя круто.

Но Брайс, высунувшийся из окна, смеется. Оглядываю его машину. Она серебристая и очень блестящая. Это кабриолет Lexus, который наверняка стоит немало; но ржавчина на переднем бампере и царапины, заметные на двери, наводят на мысль, что он подержанный.

— Ты рано, — произносит Брайс после долгой паузы.

Я стою в неудобной позе, одной рукой прижимая сумку к плечу, в другой держа наушники. Чувствую, как начинаю краснеть, и пытаюсь побороть это, но сердце лихорадочно бьется от того, что меня так разглядывают.

— Похоже на то. Однако очевидно, я не одна такая, — парирую я.

Брайс поворачивается на сиденье, пытаясь посмотреть назад, и мне приходит в голову, что, возможно, он не отличается острым умом. Или, может быть, просто дурачится. Как бы то ни было, я бросаю:

— Речь о тебе, вообще-то.

— Да, я, пожалуй, рановато… — смущенно смеется он, снова глядя на меня. Он такой милый, рассеянно думаю я. — Но слушай, раз так вышло, я могу показать тебе школу!

— Э-э…

Давай соглашайся! Ему интересно! Такие парни, как он, не разговаривают с такими девушками, как ты, если им это не интересно! Соглашайся!

Я улыбаюсь.

— Да, конечно, это было бы здорово! — Я выпалила это так быстро, что он на мгновение растерялся, пытаясь разобрать слова. С досадой прикусываю изнутри щеки.

— Потрясно. Встретимся на ступеньках перед школой.

— Договорились. — Я отхожу с дороги, чтобы Брайс мог проехать, и, как только он проносится мимо, иду к дверям.

Средняя школа Мидсоммер представляет собой большое кирпичное здание высотой в четыре этажа. Судя по сведениям на школьном сайте, оно было возведено в девятнадцатом веке. Серые каменные ступени ведут к огромным деревянным дверям с большими, богато украшенными черными железными ручками. Окна сверкают в лучах утреннего солнца. Зрелище весьма впечатляет — и ужасно пугает.

Я иду потихоньку, поскольку в этих туфлях на рыхлом гравии ощущаю себя очень неуверенно. Добираюсь до нижней ступеньки, и тут Брайс внезапно оказывается рядом со мной.

— Что слушаешь? — интересуется он, пока мы поднимаемся, и, прежде, чем я успеваю ответить, хватает свободный наушник. Пытаюсь выдернуть его обратно — слишком поздно. Брайс уже узнал песню.

— Джесси Джей?

— Это была группа My Chemical Romance, — бормочу я. Потом, громче, рассказываю честно: — Моя сестра купила этот альбом, и она…

Собираюсь объяснить, что она тайком закачала эту музыку в мой айпод и мне вдруг понравилась одна из песен, но Брайс меня перебивает:

— В модной музыке нет ничего плохого, Одиночка. — Он выдает сногсшибательную улыбку, от которой девушки, наверное, впадают в экстаз. Мое сердце уж точно забилось быстрее.

— Конечно, — с сарказмом отзываюсь я. — Скажи это приезжей из Мэна.

Брайс снова смеется, сообразив, как забавно звучит слово «модный».

— Модница. Думаю, мне это больше по душе, чем Одиночка. Ты, кстати, так и не назвала мне свое имя.

— Знаю.

Я скорее чувствую, чем вижу, как Брайс смотрит на меня. Краем глаза замечаю, что он улыбается мне, весело сверкая большими карими глазами.

Вообще-то, я чувствую себя такой… крутой. Почти кокеткой. Девушкой, которая умеет правильно общаться с таким парнем, как Брайс, Мистер Популярность.

Нетвердым шагом поднимаясь по ступенькам, я поворачиваюсь, чтобы улыбнуться ему в ответ, и автоматически перестаю смотреть под ноги; собираюсь уже открыть рот, и тут…

Шлеп.

— Ой… — раздается мой стон.

Так и знала, надо было идти в школу в обуви на плоской подошве. Проклятые каблуки!

Я приподнимаю голову и проверяю, не течет ли кровь из носа. Мне сегодня совсем не нужен сломанный нос!

Руки Брайса оказываются на моих пояснице и локте — он помогает мне подняться на ноги.

— Ты в порядке?

— Пострадала лишь моя гордость, — неуверенно хихикаю я, продолжая ощупывать ушибленный нос, — в остальном, думаю, да…

— Уверена?

— Нет.

Произношу это довольно резко, и мы оба начинаем смеяться. Снова обращаю внимание на его ямочки на щеках. Замечаю, что он все еще держит меня — только теперь для этого нет причин, — и перевожу взгляд на его руку, лежащую на моем локте. Брайс должен бы понять намек, но он не отодвигается и не отпускает меня.

Он ведет меня в кабинет директора, сообщив, что каждый получит расписание на год в своем классе.

За столом, к которому мы подходим, какая-то дама средних лет пьет кофе и разбирает бумаги.

— Здравствуйте, миссис Уиллис, — любезно произносит Брайс.

Та удивленно поднимает глаза и затем улыбается.

— Здравствуй, Брайс. Как провел лето?

— Очень неплохо, — вежливо говорит он. — Это, э-э… новенькая. Перевелась из Мэна.

— Мэдисон, — тихо сообщаю я даме, когда та переводит на меня взгляд. — Мэдисон Кларк.

— О, да, я в курсе! Сейчас вернусь, — произносит она, ободряюще мне улыбаясь: наверное, посчитала, что я стесняюсь или нервничаю. — Нужно найти твой табель успеваемости и убедиться, все ли в порядке.

— Хорошо, — отвечаю я. Она уходит в кабинет и роется в картотеке, громко стуча и хлопая дверцами шкафов.

— Значит, — Брайс опирается на стол и поворачивается ко мне, подняв брови, — Мэдисон Кларк.

— Угу.

Он встречается со мной взглядом, и через мгновение я отворачиваюсь и провожу пальцем по полированному столу.

— Пожалуй, продолжу звать тебя Модницей, — продолжает Брайс, и я снова смотрю на него. — Милое прозвище.

— Как тебе удобно, — пожимаю плечами, но сердце странно колотится в груди, и я едва сдерживаю улыбку при мысли, что у меня теперь есть прозвище. Причем не унизительное. Оно, как сказал Брайс, довольно милое.

— Похоже, ты очень дружен с секретарем, — говорю я, кивая в сторону картотеки с хлопающими шкафами.

— Да… — смущенно смеется он и слегка меняет позу.

— А поподробнее?

Он снова смеется.

— Мой отчим — директор школы. Вот это родственная связь, скажи?

— О. Думаю, учителя к тебе не слишком строги.

Брайс смеется еще громче и качает головой.

— Если бы! Нет, мой отчим не потерпел бы особого обращения.

— А, ясно, — неловко соглашаюсь я, не зная, как еще ответить.

— Ну, вот! Держи, Мэдисон. — Миссис Уиллис снова появляется за столом с аккуратной стопкой бумаг для меня. Она скрепляет пару листов, кладет их обратно в стопку и подталкивает ее ко мне.

— Здесь расписание занятий… и карта школы. Вот список всех внеклассных мероприятий на случай, если заинтересуешься, и школьные правила… И код от твоего шкафчика.

— Спасибо.

— Брайс, может, ты все здесь покажешь Мэдисон? Или хотя бы кабинет ее класса? — спрашивает миссис Уиллис и добавляет, обращаясь ко мне: — Уверена, ты быстро найдешь друзей, и кто-нибудь, если потребуется, проводит тебя в кабинет, где пройдет следующий урок.

Я киваю, хоть и очень сомневаюсь по поводу «быстро найдешь друзей».

Просматриваю свое расписание, просто чтобы узнать, какие меня ждут предметы: живопись и фотография, углубленный курс алгебры, французский, английская литература, углубленный курс мировой истории, физкультура, биология и…

— О черт, — шепчу я.

— Что? — спрашивает Брайс.

— Какие-то проблемы? — с любопытством поворачивается ко мне миссис Уиллис.

— Да, есть такое… — Я кладу расписание обратно на стол и разворачиваю его так, чтобы она могла видеть. — Углубленный курс физики.

— Да, — кивает она. — В твоем табеле…

— Нет, вы не понимаете, — перебиваю я и чувствую, как в животе нарастает паника. — Я плохо знаю физику. В прошлом году мне с трудом натянули четверку. Я не могу проходить углубленный курс.

Секретарь хмурится, а потом говорит:

— Минуту… посмотрю, есть ли на это время свободные места на других уроках.

— Все будет хорошо, — успокаивает меня Брайс. — Не волнуйся, наверняка для тебя найдется другой предмет.

Закусываю нижнюю губу. Я не могу изучать физику — тем более углубленный курс. Я ее завалю. Я не самая лучшая ученица, но дала себе обещание стараться. Проблема в том, что, как ни старайся, такой курс мне не осилить.

Может, Брайс и продолжает произносить слова утешения, но пульсация в ушах заглушает все звуки. Я ничего не слышу, пока секретарь не откашливается. У нее это получается несколько зловеще, словно она готовится сообщить плохие новости.

— Извини, Мэдисон, похоже, в твоем табеле успеваемости произошла путаница. Единственные подходящие по времени занятия, куда я могла бы тебя записать, — это углубленный курс тригонометрии и история Америки, но ты и так изучаешь историю и…

— У меня тройка по тригонометрии.

— Да. Мне жаль, Мэдисон, но я больше ничего не могу для тебя сделать, не меняя расписание полностью, а если учесть, что большинство предметов уже забито под завязку… Возможно, к следующему семестру я смогу что-то придумать, но не уверена, что тебе пойдет на пользу переключаться на другой предмет посреди года…

Мне хочется начать задыхаться, психовать и требовать от нее как угодно перекроить мое расписание, лишь бы в нем не было углубленного курса физики (или тригонометрии), вне зависимости от того, сколько времени или сил у нее уйдет на это. Но ничего из этого я, конечно, не делаю, а просто глубоко вдыхаю, вежливо улыбаюсь и говорю:

— Ничего страшного. Все равно спасибо.

Ухожу, и через секунду ко мне присоединяется Брайс.

— Проклятье, — произносит он. — Вот отстой.

— Угу. Да ладно. Я уже ничего не могу изменить, так что нет смысла кипятиться.

— Знаешь, ты очень странная, — смеется Брайс.

— Это плохо?

Он останавливается, и я тоже. Он долго рассматривает меня с легкой улыбкой, едва обозначающей ямочки на щеках. Я отвечаю ему прямым взглядом, словно ничего не боюсь и не сомневаюсь в себе, словно не продолжаю мысленно сходить с ума из-за углубленного курса физики.

— Нет, — признается он, — это точно не плохо.

Примечания

3

В переводе с английского Дайс (Dice) означает «игральный кубик», «игральная кость».