Воробей в пустой конюшне, или Исповедь раздолбая – 2

Борис Егоров

Эта книга – продолжение уже опубликованной «Исповеди раздолбая». Рассказы о моей нескучной и разнообразной жизни в разных уголках страны и всякой заграницы.

Жизнь вместе с народом

Был у нас в нашем районе такой парень — с погонялом Шкипер. Его еще звали — «Мешок с кулаками». А по-настоящему — Саня Усов. Про него потом я читал в газетах, что он в девяностых годах каким-то макаром в правительстве оказался. А в конце шестидесятых он у нас в районе сколотил команду и, как тогда говорили — «капусту рубил». Технологии нет смысла рассказывать рассказывать — их так подробно описывали во всяких детективах — эти книжки были здорово похожи на учебники. Меня Шкипер взял к себе сначала просто, как бойца — он предпочитал непьющих боксеров-борцов. Как я теперь понимаю, Шкипер неглупо готовил себе кадры. Например, если он видел, что у человека не лежит душа к насилию — он его без крайней надобности не принуждал. Пожалуйста, занимайся техникой — авто, радио, видео. Ну, со мной таких проблем не было — меня было хлебом не корми — дай кому-нибудь челюсть свернуть. Шеф наш сам был человеком грамотным, и свою команду всячески подталкивал к учебе. Сам платил за всякие курсы, репетиторов, учебники всякие. Тем, кто сам стремился к учебе, Шкипер даже платил больше! Не раз он при мне говорил: «Откуда я знаю, какой специалист мне завтра может понадобиться! Чем где-то искать — пускай у меня уже готовый будет. Свой, надежный.» Заметив, что по языку и словарю я малость отличаюсь от обычных «быков», Шкипер стал поручать мне работу поинтеллигентнее — не просто морду кому-то размесить, но и объяснить глубокий смысл, подвести, так сказать, теоретическую базу. Шкипер в психологии разбирался. Когда ты знаешь, что уродуешь кого-то не просто так, а потому, что он виноват перед твоим шефом, перед твоей командой — значит, потому, что он и перед тобой лично виноват! У меня в таких случаях результат получался… пострашнее. Ну, ладно. Едем дальше. В те времена поперла мода на русскую старину, в частности — на иконы. Шкипер решил поучаствовать в этом. Не знаю, как он разруливал детали с соседями. Да мне это было и неинтересно. Шеф прикрепил меня к одному алкашонку — бывшему художнику, который что-то понимал в иконах. Прихлебывая «бормотуху», этот спец рассказывал мне, чем отличаются «доски» (так мы их называли) друг от друга, как примерно определить, стоит «доска» что-то, или это — «дрова». Я, кстати, тогда не только «бормотуху» — я вообще никакого алкоголя не употреблял. И не кололся, и дурь не курил. Мне хватало удовольствий просто от жизни — риск, адреналин. И кучи денег. Приятно, конечно, было (как я помню) — идешь по улице — кто-то шарахается от тебя в подворотню, кто-то галопом через кусты ломится. А кто-то, наоборот, летит навстречу поприветствовать. И девочки районные были все мои. Знай, выбирай. Менты — и те козыряли! Шкипер их приручил-прикормил. Ну, ладно. Стал я ездить по деревням, сначала по Подмосковью. Потом, когда выяснил, что до меня в этих местах побывал не один «охотник» — кто под видом музейного работника, кто — как священник или монах (хороший жулик — он всегда артист!) — стал я забираться подальше — на Волгу, а потом и на Урал. Я не мудрил особенно — потолкавшись в очередном городишке-деревеньке у магазина среди страдающих с похмелья мужиков, я пускал в народ «развесистую клюкву» — о парализованной бабушке, о том, что дом у нее сгорел вместе с иконами, а она без них жить не может, а я без бабушки жить не могу, короче: «Мужик! Я тебе — пузырь, ты мне — две иконы!» «Дык… у меня — тока одна!» «Ну, тогда держи чекушку!» Занятие это было для меня денежным, но скучным. Поэтому я в нарушение шефских инструкций никого с собой не брал, ездил один. Иногда я сталкивался с конкурентами — такими же обормотами, как и я — местными или приезжими. А иногда мужички у магазина наезжали толпой в надежде на легкую добычу. Вот тут-то я и развлекался по полной программе. А потом уносил ноги, пока меня не замели местные… силовые структуры.