Воробей в пустой конюшне, или Исповедь раздолбая – 2

Борис Егоров

Эта книга – продолжение уже опубликованной «Исповеди раздолбая». Рассказы о моей нескучной и разнообразной жизни в разных уголках страны и всякой заграницы.

Психиатрический аспект

Была у нас в Москве соседка пенсионного возраста по кличке Бацилла. Она всех, кто бы ни попался ей на глаза — психами называла. Так сказать, диагностировала. Вспоминаю ее сейчас — и размышляю. А далека ли она была от истины?

Начну с себя. Никак не укладывалось у моей мамани в голове — чего мне не хватает дома? Ведь, если будучи школьником я все время ходил во всякие походы и мотался по туристическим поездкам, то, вернувшись из армии, начал пропадать надолго. По полгода и больше не бывало меня в Москве. (А последний отъезд все продолжается. Уже двадцать пятый год.)

И решила маманя науку привлечь. У одной из маминых подруг дочка нашла себе мужа — врача—психиатра. Маманя возьми, да обратись к нему за консультацией. Этот… эскулап приперся к нам — маманя его представила, вроде как человек пришел чайку попить. Ну да. Коне-ешно! Дома у него воды — нет! А с другой стороны — да пусть пьет! Тем более, что на вид он был совершенно нормальным — не зная точно — никогда не скажешь, что он психиатр. И поведение было абсолютно… адекватным. Хоть не спрашивал меня — не вижу ли я по ночам в своих глазах мальчиков кровавых. Или голых лошадей.

И только года через три добровольно маманя созналась — поставил этот чаехлеб мне диагноз. Нашел он у меня болезненную страсть к перемене мест. Даже название у нее есть научное — дромомания. По психиатровым рецептам маманя купила дорогие по тем временам таблетки и подмешивала их куда не лень. Но, когда я, сожрамши четыре упаковки пилюль, или, другими словами, одну маманину зарплату, исчез из дома на полтора года — маманя всячески обозвала науку психиатрию и успокоилась по поводу моей дромомании. На людей не кидаюсь — и то ладно…

Правда, временами я сожалел, что этот дохтур не нашел у меня какой-нибудь психической болезни посерьезнее. В шестидесятые — семидесятые годы того еще века мода была у определенного контингента — чуть что случись — даже просто тучки над головой собираются — прятаться в дурдом от силовых структур. Серьезных людей туда… им настоятельно рекомендовали. А мелочь пузатая хвастала, помню, друг перед дружкой всякими вялотекущими шизофрениями. Во болезнь! И звучит жутковато, и на свободе человек гуляет.

А теперь, когда обветшали мои составные части, смотришь вокруг — ну, сплошная эта самая вокруг… вялотекущая. Ре-е-едко когда просвет заметишь…