Зимний цветок

Архелая Романова (2025)

Боги бросают жребий. Боги решают, кем тебе быть. Боги жестоки, если их не слушать. Пойти против них или покорно служить — что выберет юная Мелисса, когда ее противником окажется сама судьба, а неправильный выбор может привести к катастрофическим последствиям?

Глава 3

Храм богини Лашнан располагался в западной части города — чтобы добраться до него, нам пришлось пересечь главную площадь, узкие улочки с лавками, городской рынок и наконец оказаться перед четырехугольным зданием из белого камня, чьи стены были увиты зелеными лозами. Широкая лестница из шести ступеней вела к двустворчатым тяжелым дверям с орнаментом в виде цветочного узора, за ними располагался главный зал, в центре которого высилась статуя богини в человеческий рост — прекрасная юная девушка, держащая в одной руке — цветок, а в другой — гребень. Ее длинные волосы украшал венок, а у ног лежали тысячи лепестков и различные подношения: как правило, чаще всего богине дарили травы, но встречались и просто красивые вещи — заколки, ожерелья, гребни и прочие безделушки.

— Мы подождем тебя здесь, — негромко сказала мама, замирая на почтительном расстоянии от статуи.

Я кивнула, нервно сжимая в ладони толстые стебли букета, составленного мной. Здесь были нежные полевые цветы, пахнущие летом, свежие и сочные лотосы, от которых веяло прохладной водой и грациозные, капризные розы — королевы цветов.

Шаг за шагом я приблизилась к безжизненной статуе — бездушная идеальность белого камня резко контрастировала с яркими лепестками. Часть увяла, будто богиня медленно высасывала из них силу.

В храме мне всегда было не по себе. Тут царила тишина, свойственная любому святому месту, а запахи цветов смешивались между собой, создавая резкий и сильный аромат, от которого кружилась голова.

Склонившись, я положила букет к ногам статуи и соединила ладони вместе, беззвучно шепча благодарность Лашнан и прося ее быть милостивой. Поговаривали, что богиня могла ответить — если в волосах на выходе из храма появится цветок, то это означает, что Лашнан услышала мольбу. Со мной такого никогда не случалось — и не сказать, что я была опечалена этим.

Глаза мои были прикрыты, что способствовало обострению слуха — услышав рядом тихие шаги, я осторожно взглянула вправо и заметила молодую женщина с ребенком на руках. Завернутый в зеленое одеяльце, младенец безмятежно спал, не ведая, что в данную секунду решается его судьба.

Плавно покачивая драгоценную ношу, женщина зашептала молитву. Я прислушалась: она просила богиню одарить ее дочь, говорила с надрывным шепотом и блеском в глазах, словно от милости Лашнан зависели их жизни. Так оно и было — судя по платью, женщина происходила из небогатой семьи, и, если ее дочь получит дар, сможет неплохо зарабатывать. Ее с радостью возьмут жрицей в любой из многочисленных храмов, расположенных по всей стране, или же она сможет лечить знатных господ, пойдя в услужение к какой-либо семье.

Но хочет ли этого сам ребенок?..

Я еще раз взглянула на безмятежное лицо младенца. Без дара он может вырасти и стать кем угодно, но с ним… Есть только два пути.

Поклонившись напоследок, я торопливо покинула храм, не заметив нигде мамы с Нессой — должно быть, они вышли, чтобы не мешать мне. Ярко-красное платье сестры я увидела сразу, как только мои ноги коснулись первой ступени — вместе с матерью Агнесса беседовала с леди Байнесс, чью голову венчала нелепо пышная шляпка, щедро украшенная цветами.

Когда я добралась до них, светская беседа уже подходила к концу — обменявшись приветствием с леди Байнесс, я справилась о ее здоровье, вытерпела дружеское поглаживание моей щеки и попрощалась — леди торопилась засвидетельствовать свое почтение богине.

— Не понимаю, — Агнесса взяла меня под руку, — почему все так спокойны?

— О чем ты? — отозвалась я, видя, как напряглась мамина спина.

— Не здесь, — сурово сказала она, и Несса притихла.

По дороге я мучилась догадками, искоса посматривая на о чем-то размышлявшую сестру — задумчивость была несвойственна ей, и это меня пугало. Мама выглядела бледной и уставшей — ее ладони с силой сжимали ремешок маленькой сумочки, пока наемный экипаж вез нас в дом.

Только в родных стенах Несса озвучила свое негодование:

— Никто ничего не говорит про взрыв во дворце! Уж леди Байнесс, известная сплетница, точно в курсе последних новостей!

— Это не те вещи, что должны обсуждаться на улице, — заметила я.

Сестра закатила глаза.

— А где они должны обсуждаться? Следовало пригласить леди Байнесс на чашечку чая? От ее болтовни к вечеру у нас бы разболелась голова.

— Такова цена за свежие сплетни.

— Но мы-то можем ее не платить, — Несса хитро взглянула на меня, — ведь у нас есть ты, которая легко может избавить нас от боли.

— Агнесса, — вмешалась мама. — Дар Мелиссы — величайшая милость богини, которую нельзя растрачивать на лечение головной боли или царапин.

— Да, да, — невежливо перебила ее сестра. — Подождем, пока кто-нибудь из нас смертельно заболеет.

— Агнесса, — мама произнесла ее имя с особой интонацией, и Несса тут же успокоилась. Но только до вечера — за ужином она вновь подняла тему взрыва, вызвав раздражение обоих родителей — отец, приехавший из дворца, поморщился и в гневе бросил салфетку на стол.

— Я буду у себя в кабинете, — сообщил папа, поднялся и покинул столовую.

С минуту царила тишина, а следом встала и мама, сухо пожелав нам спокойной ночи.

— Ты можешь держать язык за зубами? — повернулась я к сестре.

— Я всего лишь спросила!

— Не надо спрашивать. Родители сами расскажут, если посчитают нужным.

— Ничего они не расскажут, и ты это знаешь!

Вспылив, Несса вскочила и унеслась наверх. Я осталась сидеть за столом одна, мрачно оглядывая недоеденный ужин. Аппетит пропал.

Выслушав печальные охи Уинифред, вечно переживающей на тему моей худобы, я пообещала ей плотно позавтракать утром и направилась к себе, думая, что не усну в ближайшее время, однако сон неожиданно быстро подкрался ко мне — веки налились тяжестью, тело расслабилось. Сладко зевнув, я заснула в обнимку с книгой.

Жуткий шум разбудил меня посреди ночи — в тишине мирно спящего дома вдруг раздались удары, послышались хлопки дверей, чьи-то встревоженные шаги и взволнованный шепот. Замерев в кровати, я недоуменно прислушивалась к переполоху внизу: неужто что-то случилось? Опять взрыв? Покушение на жизнь правителя вполне могло стать объяснением и лихорадочным ударам, и бесцеремонному вторжению в неприличное время суток.

Голоса внизу стали громче, и мне показалось, что среди них был плач матери. Не в силах больше оставаться в неведении, я откинула одеяло и поспешила в коридор, благополучно позабыв про обувь.

Когда я ступила на лестницу, с высоты которой открывался вид на холл первого этажа, гостей уже не было. В центре стояла растерянная мама — в тонком халате, накинутом поверх ночной сорочки, с распущенными волосами, она изумленно озиралась вокруг, словно не могла поверить в то, где находится.

Рядом с ней, как пойманная в силки пташка, билась Уинифред.

— Госпожа, пойдемте в столовую, выпьем чаю, — уговаривала она, заламывая пухлые пальцы. — Я вам приготовлю успокаивающий отвар, добавлю меда… Леди Далия…

Уинифред боязно прикоснулась к руке матери, пытаясь осторожно увести. И моя мама, спокойная, сдержанная женщина, всегда хорошо относившаяся ко всем слугам, вдруг ударила ее по руке и взвизгнула:

— Нет!..

Больше я не могла молча стоять и притворяться, что меня здесь нет.

— Мама, — тихо позвала я, напуганная увиденным. — Что случилось?

Подняв на меня заплаканные глаза, она вздрогнула. Очевидно, не ожидала, что я могу увидеть ее в таком состоянии.

Надо отдать ей должное — что бы ни происходило, мама всегда оставалась прежде всего леди Далией. Она была третьей дочерью разорившегося лорда Монбле. Выросшая среди роскоши, в окружении слуг, стремящихся угодить ей, леди Далия, тем не менее, не утратила человечности — а когда ее отец обеднел, с достоинством вышла замуж за господина Рэнфли.

На большее мама рассчитывать не могла — ввиду отсутствия титула или приданого, однако Ричарду не нужно было ни то, ни другое. Он хотел крепкую семью, уютный дом и детей, в результате чего появился наш небольшой, но красивый и ухоженный особняк на улице Роуд, и мы с Агнессой…

— Иди к себе, Мелисса, — мама справилась с эмоциями и гордо выпрямилась.

— Но мама!

— Иди. Утром поговорим, — в тоне зазвучали непоколебимые нотки.

Послушавшись, я уже развернулась, чтобы удалиться в свою спальню, как вдруг поняла, что меня смутило — отец!

— А где папа?

— Его срочно вызвали, — донесся до меня подрагивающий голос матери — верный признак подступающего гнева. — Мелисса, не испытывай мое терпение.

Теперь-то точно стоит послушаться. Я вернулась в свою комнату, юркнула в не успевшую остыть постель и крепко призадумалась. На смену сну пришли странные, пугающие мысли: почему мама так разнервничалась, что даже ударила служанку? Уинифред — единственное, что осталось от ее жизни в замке. Да, с собой в дом мужа мама не привезла ни денег, ни украшений, но с ней была верная Уинни…

Какое событие могло вышибить из леди Далии самообладание, отточенное годами?

Проворочавшись до утра в кровати, внезапно вставшей неудобной и жесткой, я покинула ее с первыми лучами солнца. Торопливо умылась в купальне, расчесала волосы, заплетя их в косу, надела домашнее платье — простое, с длинными рукавами, достигавшее лодыжек, оно было моим любимым из-за насыщенного цвета и мягкой ткани.

Когда я спустилась в столовую, то обнаружила, что мама уже не спит. Она сидела за столом — на месте отца, задумчиво рассматривая узоры на скатерти. Возле правой руки стоял наполовину пустой чайничек, в котором плавали веточки растений, славящихся успокоительным действием, что говорило лишь об одном — мама или встала намного раньше меня, или вообще не ложилась. В пользу последнего свидетельствовал и домашний халат — тот самый, в котором я видела ее ночью.

— Доброе утро, — осторожно поприветствовала ее я, садясь на свое место.

— Агнесса еще спит? — обратилась ко мне мама.

Я кивнула. Сестру не разбудил даже ночной шум — она спокойно могла спать и под взрывы, и под торжественный оркестр, который обычно играл в праздничные дни; близкое расположение особняка к королевскому дворцу имело как преимущества, так и недостатки.

— Что же, ты все равно узнаешь об этом. Мелисса, ночью к нам явились королевские стражи.

Мама сделала паузу, чтобы отпить холодный чай. Я смотрела на ее тонкие изящные пальцы, которые чуть подрагивали, сжимая чашку, и понимала — случилось что-то плохое, нет, что-то ужасное.

— Ричарда обвинили в покушении на жизнь короля.

— Что? Нет!

Я была так ошарашена этой новостью, что вскочила, сжимая кулаки.

— Сядь, — жестким голосом произнесла мать. — И выслушай до конца. Покушение было неудачным. Король сумел выжить, но он находится в крайне тяжелом состоянии.

Я беспомощно опустилась обратно на стул. Часы на каминной полке продолжали отсчитывать время, а мир вокруг меня замер. Мы сидели напротив друг друга — в моих глазах плескались ужас и отчаяние, а в глазах мамы — холодная решимость.

— Почему они обвинили папу?

Мама вздохнула.

— Они обнаружили цветок.

— Цветок?

— Не просто цветок, а жутко ядовитое растение. Ты должна была слышать о нем — турцин. Он произрастает…

— В горах, — закончила я вместо мамы.

В тех самых горах, жители которых ведут отчаянную войну с нашим королем. Турцин — прекрасный плод дикой местности с темно-розовыми бутонами и утонченным запахом, только вот он ядовит настолько же, насколько и красив — в турцине для человека опасно все: от аромата до лепестков.

— Остатки турцина были обнаружены в королевской оранжерее, — продолжила мама. — И именно им же ночью пытались отравить короля Фредерика. В вечернее укрепляющее снадобье был добавлен яд — король выпил его в присутствии своего советника и тут же упал. Это все, что мне удалось выведать, — мама отставила чашку в сторону и нервно стиснула пальцами край стола. — Ночью к нам пришла стража и увела Ричарда.

— Невозможно, — прошептала я. Мои глаза наполнились слезами. — Папа бы не стал… Ты знала о турцине? А советник? Это наверняка он отравил снадобье!

Мама отвернулась, со злостью глядя в стену.

— Что же теперь будет? — тихо спросила я. — Дознаватели во всем разберутся, ведь так? Ведь это советник…

— Думай, что говоришь!

Голос мамы осадил меня, словно лошадь — хлесткий удар кнута.

— Даже в этих стенах, — предупредила она чуть мягче. — Советник Амблер много лет трудится на благо страны.

Я вскочила.

— Отец тоже!

— Мелисса, сядь!

— Нет уж! Я пойду и узнаю, почему его забрали! Где его держат? Почему до сих пор не отпустили? Ведь допрос должны были уже провести!

— Мелисса…

— Я не буду сидеть тут и ждать неизвестно чего!

— Мелисса!

Крик матери, донёсшийся в спину, не остановил меня. Полная негодования и решимости, я выскочила из дома, оказавшись в центре улицы Роуд — и застыла, ошеломленная. Вместо привычного гомона и шума меня оглушила тишина. Немногочисленные прохожие со скорбными лицами осторожно передвигались по обеим сторонам от широкой дороги, ведущей прямо к воротам дворца. Значит, новость уже пронеслась по столице…

Едва я сделала шаг вперед, как встретилась взглядом с одной из женщин, бредущих по улице. В руках у нее была корзина, прикрытая светлой тканью, серое платье с повязанным поверх фартуком не оставляло сомнений — служанка одной из семей, проживающих на улице Роуд. Почти все, кто тут жил, состоял в хороших отношениях с королевской четой, и лишь в самом конце можно было увидеть несколько магазинов и лавок — очевидно, именно оттуда женщина и шла, неся в корзине свежую выпечку или молоко.

Ее взгляд, полный презрения, ошеломил меня. Я замерла, словно наткнувшись на невидимую преграду, а служанка, ускорив шаг, прошла мимо, бросив тихое, но злое:

— Отродье убийцы!..

— Мелисса, — мама схватила меня за руку, неслышно подойдя сзади. — Идем в дом.

Как заколдованная, я поддалась, позволив себя увести. Внутри особняка мама, успевшая накинуть поверх халата дорожный легкий плащ, устало сняла его и передала в руки Уинифред.

— Я же звала тебя, просила остановиться, Мелисса. Сейчас не то время, чтобы действовать необдуманно. Мы должны быть осторожными, иначе нас могут обвинить…

— В чем, мама? — с горечью спросила я. — Скажи уже правду. Отец правда выращивал турцин, чтобы убить короля?

— Не смей так говорить, — она стиснула мою ладонь. — Все не так. Новости распространяются со скоростью пожара — обвинение еще не вынесли, а нас уже считают семьей убийц. Мелисса, выходить на улицу сейчас небезопасно.

— И что мы будем делать?

— Ждать, — коротко ответила она. — Я напишу письма своим друзьям, тем, в чьем отношении не сомневаюсь.

— А дальше? Что, если они не ответят? Почему мы не можем пойти во дворец? Попросить аудиенции у принца Дариана? Спросить напрямую у начальника стражей? Папа ведь там один, и…

Я задохнулась от волнения, на миг перестав говорить, и мама тут же воспользовалась этой заминкой.

— Послушай меня, Мелисса, — властно объявила она. — Мы сделаем все так, как я скажу. Стражи ночью велели не покидать дом и дожидаться, когда нас вызовут во дворец. Повторяю: любой неверный шаг усугубит не только наше положение, но и положение твоего отца. Будь послушной и не выходи никуда.

Я огорченно уставилась на мать. Уинифред, стоявшая возле лестницы, увлеченно разглядывала узор на стене.

— Понимаю, — мама шагнула ко мне и ласково дотронулась до руки, — тебе хочется действовать. Но нельзя. Пока нельзя. Обещаю, я сделаю все, что в моих силах. А пока иди к себе, отдохни. С твоей сестрой я поговорю сама.

Я прикусила губу, представляя, как Агнесса отреагирует — чувствительная и вспыльчивая, Несса могла устроить настоящую истерику вплоть до полного погрома. Так и вышло — мама удалилась писать письма, а я отправилась в свою комнату, где тщетно пыталась успокоиться. Окно моей спальни выходило на небольшой садик за домом — пару минут бесцельно поглядев на заросли цветов, я плюнула на все и пошла туда, где устроилась на уютной скамеечке возле розовых кустов.

Большую часть сада занимали лекарственные растения — редкие и дорогие виды растили в королевских теплицах, а здесь же произрастали обычные травы, которые легко можно было найти в аптеках и лавках. Но папа не доверял посторонним, поэтому нередко использовал растения из нашего сада — за ними ухаживала и приглядывала я, поскольку таков был мой магический дар. Я отлично чувствовала, в каком состоянии находятся травы и что им требуется. Становиться целителем мне не хотелось — после обучения у лекаря Легуста я планировала работать в королевской оранжерее или теплице, но перед этим, конечно же, побывать в укромных уголках нашей страны, повидать редкие виды…

Я прикрыла глаза, измученно вздохнув, и тут из комнаты Агнессы раздались яростные вопли. Значит, мама закончила с письмами, и пришла к Нессе, чтобы рассказать о случившемся.

Спустя полчаса сестра возникла в саду — прибежала, вся запыхавшаяся, с румянцем на щеках и растрепанными волосами. Несмотря на близкое родство, мы были совсем разными: я на фоне высокой, стройной, темноволосой и зеленоглазой Агнессы вызывала у других недоумение своими непримечательными голубыми глазами. Объяснялось все просто: Несса была похожа на маму, а я — на бабушку со стороны отца, которую мне, к сожалению, не довелось увидеть.

— Мелли, — завопила Агнесса. — Что же ты сидишь?

Я хлопнула ладонью по скамье, приглашая ее присоединиться. Среди нас голосом разума всегда была я, а сестра предпочитала сначала делать, а потом — думать, из-за чего часто выслушивала нотации от матери.

— Несса, мама наверняка объяснила тебе все, — сказала я. — И уж точно рассказала о том, как утром я, поддавшись гневу, выбежала на улицу.

Сестра поджала губы.

— Попробуй такое ляпнуть мне та служанка — уж я бы ей ответила!

— Не сомневаюсь. Но мама права: скандалы нам сейчас не помогут. Несса, — мой голос дрогнул, — мы должны делать так, как велит она. Если есть хоть малейшая вероятность, что это навредит отцу…

Я замолчала, не желая говорить страшное. Вздохнув, Агнесса приблизилась и уселась рядом, подобрав подол своего платья. Пару минут мы сидели в тишине, затем она резко вскочила и принялась бродить по дорожке между розовых кустов.

— Но Мелисса!.. Я так толком ничего и не поняла. Почему именно папу обвинили? Ведь король, по словам мамы, выпил снадобье не сразу. Оно стояло у него в кабинете, или в спальне… Да какая разница, где! Важно то, что любой мог добавить туда яд!

Я пожала плечами, поскольку сама ничего не знала.

— И почему король… Почему король не понял, что снадобье — отрава? Ведь…

Агнесса повернулась ко мне и уперла руки в бока.

— Скажи-ка мне как та, кто изучает растения — можно ли распознать яд по запаху или цвету?

— Смотря, что за яд, — осторожно ответила я. — Некоторые из них пахнут характерно, но есть и те, что не имеют вкуса и запаха. Короля отравили турцином — опытный лекарь сразу поймет, что укрепляющее снадобье пахнет не так, как должно. Турцин имеет резкий цветочный запах — мало кто может его опознать, но уловить посторонний аромат возможно.

— Ага, — обрадовалась сестра. — И что же тогда король ничего не понял?

— Наверное, он просто не ожидал, что его попытаются отравить. Привычно выпил то, что ему дали…

— А советник? Там же был советник, на глазах которого все произошло!

— Не знаю, Несса, — вздохнула я. — Ничего не знаю.

— И что же нам делать? — в сотый раз спросила сестра, хотя прекрасно знала ответ.

— Ждать.

— Когда вынесут приговор?

— Когда с отца снимут все обвинения, — твердо возразила я. — Уверена, это случится скоро.

Моим словам не суждено было сбыться — к вечеру мама получила ответы на свои письма. Точнее, один ответ — а писем было отправлено пять, в том числе и начальнику королевской стражи. Остальные семьи, прекрасно осознавая степень угрозы, предпочли проигнорировать обращение к ним; только леди Байнесс соизволила прислать записку, в которой выражала уверенность в том, что Ричард не причастен к случившему, и рекомендовала быть осторожными.

Закончив читать записку вслух, мама подняла на меня уставшие, заплаканные глаза и гордо выпрямилась. Мы сидели в гостиной втроем — стояла жуткая тишина, даже слуги, обычно не чурающиеся переговариваться или звенеть посудой на кухне, присмирели.

— И? — первой заговорила Агнесса. — Что теперь? Опять ждать?

Мама не ответила, задумчиво хмуря брови.

— Леди Байнесс всегда была к нам добра. Возможно ли попросить ее поговорить с принцем Дарианом? — осведомилась я.

Несса фыркнула.

— Как же, станет она делать такое! В записке ничего не было сказано о том, что она хочет помочь нам.

— Агнесса, — одернула ее мама. — Сейчас же перестань. Чудо, что леди Байнесс вообще ответила. Впрочем, она никогда не одобряла слухи. А что касается нашей ситуации… Я написала шесть писем, а не пять, как сказала вам изначально.

— И кому же адресовалось шестое письмо? — я беспокойно заерзала на диване.

— Я надеялась, что до этого не дойдет, но, — мама устремила на меня твердый взгляд, — в нынешних обстоятельствах выбирать не приходится. Мелисса, ты, конечно, расстроишься…

Я уже знала, что она скажет. Знала и ждала, все еще где-то в глубине души надеясь, что ошибаюсь.

— О, мама, — Несса подалась вперед, — только не говори…

— Я написала лорду Даррелу Вилмоту. Он явно заинтересовался Мелиссой.

Я выдохнула, словно из меня выкачали весь воздух. Плечи инстинктивно опустились, спина — ссутулилась, помогая хозяйке стать менее заметной. Мама продолжила:

— Мелисса, прости. Я понимаю твое огорчение. Я не собираюсь торговать тобой, но…

Сестра бросила на меня недовольный взгляд.

— Мелли, перестань. Не так уж это и ужасно. Если лорд Вилмот поможет, то можно потерпеть.

— Не спорю, — резко бросила я. — Я готова потерпеть. Мама, ни к чему извиняться. Лорд Вилмот — не самое страшное.

Потому что самое страшное уже случилось — отца обвиняют в убийстве короля, и наказание за такое — пытки и смерть. Лорд Вилмот с его ужасными манерами и темной, гнетущей аурой, — и рядом не стоял с тем, что ждет папу, если его признают виновным.

В глубине души я все еще надеялась, что это просто недоразумение. Настоящего убийцу найдут, отца отпустят, принесут извинения, и все будет как прежде, но в то же время понимала — не будет. Ведь единожды упавшая тень оставит свой след на репутации семьи Рэнфли…

— Он тоже ответил. Сказал, что посетит нас ближе к вечеру, — наконец сообщила мама.

— И где его носит? Солнце скоро сядет, — тут же прокомментировала Несса. — Или он этого и ждет? Боится, что его увидят заходящим в наш дом?

— Нет, госпожа Агнесса, — ответил Даррел Вилмот, заходя в гостиную. — У меня были дела, требующие моего непосредственного участия.

Казалось, он только этого и ждал, стоя у входа. Я вздрогнула, услышав его низкий, грубоватый голос; мама же, напротив, издала вздох облегчения. Несса прищурилась.

Обогнув диван, Даррел сначала подошел к маме и, наклонившись, поцеловал ей руку. Я внимательно следила за ним, зная, что он не должен был кланяться — лорд Вилмот занимал куда более важное место в обществе, чем третья дочь разорившегося лорда Монбле, и заметила, что губы Даррела не коснулись ладони — застыли в нескольких миллиметрах от нее.

— Жаль, что нам пришлось встретиться при таких печальных обстоятельствах, леди Далия. Но я ценю то, что вы обратились за помощью ко мне.

— Мне тоже жаль, — бесцветно проговорила мама.

Лорд Вилмот повернулся к Агнессе и проделал с ее рукой то же самое.

— Леди Агнесса.

Сестра склонила голову, старательно изображая уважение.

— Лорд Вилмот.

Выпустив ее руку, он шагнул ко мне. Я невольно напряглась, искренне желая избежать приветствия — предпочла бы сразу поговорить об отце, однако у Даррела были другие планы — мне пришлось протянуть ладонь.

Чужие пальцы тут же крепко сжали ее, словно добычу. В отличие от матери и сестры, к моей руке лорд Вилмот прикоснулся губами — и замер, неожиданно посмотрев на меня.

По моему телу пробежала легкая дрожь — я уставилась в темные омуты его глаз; застыла, не зная, как реагировать. Через секунду Даррел выпрямился, отпустив мою руку, как ни в чем не бывало — хотя я готова была поспорить, что ему доставляло удовольствие наблюдать за моими жалкими попытками сохранять равнодушие.

— Леди Далия, — равнодушно произнес он. — Я считаю, нам нужно побеседовать наедине.

— Это еще почему? — запротестовала Несса. — Мы с Мелли тоже имеем право…

— Выйдите, — перебила ее мама.

Сестра открыла рот, чтобы возразить повторно — но наткнулась на горящий огнем мамин взгляд, и отступила, невнятно пробормотав:

— Хорошо.

Подобная уступчивость не могла ввести меня в заблуждение — я точно знала, что Несса не собиралась отступать от своего. Едва мы оказались за порогом гостиной, как она тут же повернулась ко мне с воинственным видом.

— Мы должны подслушать, о чем они говорят.

Я бросила взгляд, полный сомнений, в сторону плотно закрытой двери — мама лично затворила ее, прекрасно зная характер старшей дочери.

— Да, должны, — продолжила Несса, для пущей убедительности топнув ногой. — Неизвестно, что на уме у лорда Вилмота — он нам не союзник, а скорее враг, которого мы можем использовать в своих целях. И мама наверняка расскажет не все — а только лишь часть.

— Уверена, у нее есть на то причины, — по привычке промямлила я, однако в глубине души согласилась со сестрой.

Любопытство раздирало на части, к нему примешивался страх за отца — вместе эти чувства удерживали меня возле гостиной, уговаривая ослушаться слов матери.

— Причины, — фыркнула Несса. — Они нам ничего не рассказали про тот бал, с которого мы сбежали, точно крысы с тонущего корабля — и к чему это привело? Отца заключили под стражу! Нет уж.

Агнесса решительно качнула головой и, на цыпочках приблизившись к двери, плотно прижалась к ней. Я замерла в нескольких шагах, не останавливая ее — и напряженно наблюдала за лицом эмоциональной сестры, понимая, что на нем отразится все, о чем она подумает.

— Ничего не слышно, — спустя минуту огорченно прошептала Несса, изо всех сил прислушиваясь. — Должно быть, они говорят очень тихо.

Я выдохнула, осознав, что почти не дышала все это время.

— Идем. Не нужно стоять в коридоре — не ровен час, мама или лорд Вилмот выйдут и увидят нас здесь, — позвала я ее.

И, сказать честно, больше меня страшило не то, что нас могут заподозрить в подслушивании, а еще одна встреча с Даррелом. Какая-то часть меня противилась общению с ним — я не понимала, с чем это связано; но при виде него тело охватывала легкая дрожь, а мысли начинали путаться.

Сейчас — когда меня снедал страх за жизнь отца, — я решила, что стоит держаться от лорда Вилмота подальше.

Агнесса согласно кивнула и двинулась в сторону лестницы, подобрав юбки. Невзначай обронила:

— Мелли, лорд Вилмот очень близок с принцем. Думаю, он мог бы помочь папе.

Я едва не споткнулась, идя следом за сестрой.

— О чем ты?

— Ты поняла, о чем я, — ровным голосом отозвалась Несса, но напряженная спина выдавала ее истинные эмоции. — Лорд Вилмот не похож на того, кто бескорыстно помогает другим. Но он приходил к тебе и просил его вылечить — что, если заключить с ним сделку?

— Какую? — снова не поняла я.

— Дайте мне терпения, боги, — пробормотала Несса, — Мелли, мне кажется, ты ему нравишься. Что, если ты будешь… Благосклоннее к нему относиться?

Ей было неприятно говорить такое — я знала, потому что голос сестры был неестественно сух и прохладен. И я знала, что Несса, возможно, права — лорд Вилмот действительно был близок с принцем, и он мог поспособствовать если не освобождению папы, то хотя бы расследованию или же обеспечить для отца более комфортные условия, пока он находится под стражей.

Но захочет ли Даррел сделать это?..

— Прости, Мелли, — остановившись возле спальни, добавила Несса. — Прости, что говорю такое. Но если бы лорд Вилмот заинтересовался мной…

— Не извиняйся. Я все понимаю. Если моя улыбка и пара добрых слов для лорда Вилмота помогут папе, я буду чрезвычайно щедра на них.

Несса кивнула, и скрылась за дверью своей комнаты. Я постояла пару секунд, прислушиваясь к стуку собственного сердца, а потом ушла к себе — за закрытой дверью стало легче, будто я огородилась прочной стеной от всего мира.

Но даже самую прочную стену легко разрушить — достаточно найти слабое место. У меня таких мест было много.

Устало проведя ладонью по лицу, я опустилась на пуфик перед зеркалом. Остается лишь надеяться на милосердие лорда Вилмота и то, что он не откажет, хотя бы поведав информацию. Жить, не зная, что сейчас происходит с отцом, было мучительно сложно — дом будто замер во времени, и мы вместе с ним.

Стремясь чем-то занять руки, я расплела косу и принялась расчесывать волосы. Гребень в моих руках дрогнул и выпал из ослабевших пальцев, когда дверь в спальню отворилась и внутрь вошел лорд Вилмот. Я увидела его отражение в зеркале, испуганно замерла, глядя на то, как по-хозяйски он оглядывает комнату.

Что он делает тут? И как можно… Врываться в мою спальню без стука? А если бы я переодевалась?

— Мелисса, — Даррел наконец остановил свой взгляд на мне и пересек разделяющее нас пространство. Наклонился, поднял гребень и протянул мне.

Я приняла его, настороженно разглядывая отражение лорда в тусклом зеркале. Когда его пальцы коснулись моих, наваждение спало — опомнившись, я воскликнула:

— Лорд Вилмот! Что вы забыли здесь?

— Вас, — его губы искривились в усмешке.

Отойти на приличное расстояние он не спешил: стоял, нависнув надо мной. Его близость заставляла меня чувствовать скованность.

— Разве вы не хотите что-нибудь у меня спросить, Мелисса?

— Хочу, — я вздернула подбородок, решив не показывать своего смятения. — Что с моим отцом? Где он? Когда его отпустят?

— Отвечу по порядку: Ричард Рэнфли арестован за покушение на жизнь монарха, в королевской темнице, никогда.

— Что?

Я попыталась вскочить, но лорд Вилмот положил обе руки на мои плечи и заставил меня остаться на месте. Даже сквозь плотную ткань платья его ладони ощущались, словно раскаленные докрасна угли: острый, прожигающий взгляд и сила, которая давила на меня подобно каменной плите.

Я подавила желание вскрикнуть и сжаться в комочек. Усилием воли заставила себя не двигаться — да и бежать мне было некуда.

— Чему вы так удивляетесь, Мелисса? — безмятежно произнес Даррел. — Уверен, леди Далия уже рассказала вам о турцине.

Я кивнула.

— Опасный ядовитый цветок, выращивание которого строго запрещено. Тем не менее, ваш отец нарушил правило.

— Мой отец посвятил всю жизнь изучению редких видов. То, что турцин привлек его внимание… В этом нет ничего удивительного, — сказала я. — Выращивание цветка еще не делает его убийцей.

— Но именно ядом из турцина ночью попытались отравить короля, — напомнил Даррел. — И взрыв, что прогремел во дворце… Мелисса, вы знаете, где именно произошел взрыв?

Я отрицательно качнула головой.

— В королевской оранжерее, — ответил лорд Вилмот с видимым превосходством. — Те, кто устроил его, надеялись таким образом скрыть выращивание турцина, но просчитались.

— Яд мог добавить кто угодно, — упрямо продолжила стоять я на своем.

— Но не кто угодно мог его сделать. Ведь турцин ядовит целиком и полностью — даже его аромат причиняет вред. Только ваш отец знал, как обращаться со столь редким и опасным цветком.

«Не только, — подумала я. — Еще об этом знал лекарь Легуст. И я».

— Король Фредерик находится в тяжелом состоянии, — продолжил Даррел. — Он не приходит в сознание. Однако это не помешает правосудию состояться.

— Мой отец признался в содеянном? — с трудом выдавила я.

Лорд Вилмот спокойно ответил:

— Нет. Но это вопрос времени — палачи свое дело знают.

— Его будут пытать? — я снова попыталась вскочить, и на этот раз Даррел не стал мне препятствовать. — Но под пытками даже невиновный признается в том, чего не совершал!

— Вы знаете законы, — равнодушно подметил лорд Вилмот.

Я в волнении подошла к окну и застыла, разглядывая зелень кустов. Все, над чем мой отец трудился… Наш дом, сад, мама с Нессой… Все это рушилось на моих глазах, а я ничего не могла сделать.

— Разве нет способа как-то помочь ему? — тихо спросила я. Мой голос был похож на слабое дуновение ветерка. — Отменить пытки и принять во внимание слова отца? Расследование только началось, а вы уже готовы отправить на казнь первого попавшегося — разве так должно быть?

— Оснований для ареста господина Рэнфли достаточно. Лекарь Легуст подтвердил, что в королевской оранжерее выращивали турцин; также он подтвердил, что Ричард знал, как с ним обращаться. Ваша семья будет сослана из столицы с конфискацией имущества, — безжалостно заявил Даррел. — Учитывая, что близится праздник богини Лашнан, в священную неделю никто не рискнет проводить казнь. До этой поры ваш отец будет содержаться в темнице замка.

— Сосланы? — повторила я.

— Ваш отец совершил тяжелейшее преступление, Мелисса. Будет лучше, если вы уедете, — неожиданно мягко сказал Даррел. — В столице спокойной жизни вам не дадут. Впрочем, лично вам я могу предложить другой вариант.

— Лично мне? — я глупо смотрела на своего собеседника.

Все его фразы доносились до моих ушей как через толщу воды — глухо и не достигали разума. Я отказывалась верить в то, что он говорит — казнь, ссылка, показания лекаря Легуста…

Мне хотелось, чтобы это был сон. Просто кошмарный сон.

— Лично вам, — кивнул он. — Станьте моей женой, Мелисса, и вы сохраните прежний образ жизни, сможете остаться в столице. Ваша семья не будет нуждаться — я помогу леди Далии и госпоже Агнессе устроиться на новом месте.

— Но зачем? Зачем вам я?

— На этот вопрос я отвечу после вашего ответа. Я дам вам день на раздумья. Можете посоветоваться с родными, — лорд Вилмот слегка склонил голову, — до завтра, Мелисса.

Он покинул мою спальню быстрее, чем я успела спросить еще хоть что-то — вышел, оставляя меня с зажатым в руке гребнем. Едва дверь захлопнулась, я без сил опустилась прямо на пол и почувствовала боль — взглянув на ладонь, увидела, что зубцы гребня до крови впились в кожу, — так сильно я сжала его.

Через пару минут ко мне ворвалась мама.

— Дочка, — она бросилась ко мне, рыдающей в углу. — Моя дорогая, ну-ну, успокойся…

Обхватив мою голову, она прижала меня к груди и принялась плавно покачиваться, убаюкивая, как в детстве.

— Все будет хорошо, — повторяла мама. — Мы со всем справимся.

— Мама, — я подняла на нее блестящие от слез глаза. — Мама, прошу тебя, скажи правду. Отец виновен в нападении на короля? Это так или нет?

Пару секунд она молчала, а потом ее плечи дрогнули, и вся она обмякла, разом постарев. Ее ответ был практически неразличим — так тихо она его произнесла, но я все равно услышала то, от чего кровь похолодела в жилах:

— Да. Это правда.