Шолох. Орден Сумрачной Вуали

Антонина Крейн, 2022

Джеремия не похожа на других воров города Пик Грез. Она разбирается в древней поэзии, говорит на семи мертвых языках и цепенеет при звуках грозы. Тилвас не похож на других аристократов города Пик Волн. Он продал свой замок, его тень ведет себя странно, а на груди висит загадочный амулет. Этот амулет должна украсть Джеремия. Простое задание. Слишком простое, чтобы все действительно было так легко. Самостоятельная история из мира «Шолоха». Новые герои и новая страна, Шэрхенмиста! История романа «Орден Сумрачной Вуали» разворачивается не в уютной столице Лесного королевства, как в предыдущих книгах цикла, а в темных замках, на одиноких трактах и пустынных берегах, где оживают мрачные тени. Что связывает неуравновешенного главу воровской гильдии, язвительного аристократа с обманчивой улыбкой и воровку с образованием благородной леди? Их пути не просто пересеклись, а сплелись тугим узлом, и каждый не верит, что такие совпадения бывают. Авторская мифология, закрученная детективная история, легкий слог, приключения и неповторимая атмосфера – все, за что мы любим «Шолох». Тиражи книг вселенной превысили 50 000 экземпляров.

2

Плачущая роща

Actum est, ilicet.

«Дело закончено, можем расходиться».

Чего-чего, а удара Тилвас не ожидал.

Как минимум настолько подлого. Я заранее активировала кольцо с эффектом оцепенения, надетое на мизинец, и теперь оно, коснувшись кожи аристократа, шарахнуло Талвани магическим разрядом. Тилвас вздрогнул и задохнулся, инстинктивно отпрянув, а потом застыл.

Я прикрыла ему глаза — моргать оцепенение тоже не позволяет, а я не изверг, — и дернула за амулет еще раз.

И еще. И еще.

Да что ж такое-то! Из чего эта цепочка сделана, что не рвется?!

Намертво вцепившись в подвеску, я практически вытянула онемевшего Тилваса из кареты. Я уже прикидывала, насколько уместным будет развернуть его спиной и, нежно убрав с шеи волосы, расстегнуть подвеску традиционным способом, когда цепь все-таки поддалась.

— Ну наконец-то, — выдохнула я и погладила господина Талвани по щеке. — Прости меня, парень. Считай платой за въезд в наш город. Надеюсь, с тебя не убудет. И не надо меня догонять, только ноги в лесу переломаешь.

Тилвас, что логично, не отвечал.

Зажав трофей в кулаке, я спрыгнула на землю и рванула прочь в подступающих сумерках. Однако я убежала недалеко: позади вдруг раздался отчаянный хрип. Полный боли, будто последний крик раненого животного, он был настолько безысходным, что я застыла на месте, чувствуя, как ужас ввинчивается шурупом между лопатками.

Черные птицы вспорхнули из придорожных кустов. Пыль поднялась от промчавшегося по роще ветра.

Вздрогнув всем телом, я обернулась.

Тилвас Талвани, отошедший от заклинания, буквально вывалился из кареты. Одной рукой он держался за горло. Кожа его посерела, глаза лихорадочно горели, из уголка рта и из ушей текла кровь, заляпывая шикарную тунику. Он пытался дышать — его грудь тяжело поднималась и опускалась рывками, с трудом, но что-то ему мешало.

— Что случилось? — обомлела я.

— Меда… льон… — одними только губами произнес Тилвас.

Потом глаза его закатились, и он рухнул на пыльную дорогу.

Я обмерла. Затем попыталась заставить себя отвернуться. Бежать дальше. Не мои проблемы. Именно так должен поступать нормальный вор — сваливать от неприятностей со всей доступной ему скоростью. Именно так меня учил Мокки Бакоа. Да что там Мокки — так учила сама, мать ее, жизнь… Глумливая. Беспощадная. Садистка.

Выругавшись, я бросилась по дороге. Но не прочь — а обратно к карете.

Я упала возле аристократа на колени и завязала порванную цепочку грубым узлом вокруг его шеи. Только сейчас я заметила, что в моих руках медальон потух, став скучно-черным, зато на груди Талвани снова замерцал, будто ночное летнее небо.

Ничего не происходило.

— Да чтоб тебя! — в сердцах рявкнула я, ударяя кулаком по карете.

Этот мерзавец не дышал.

— Подъем!

Пощечина. Никакой реакции.

— Медальон на тебе, пора просыпаться!

Тишина в ответ.

Мое сердце колотилось, как бешеное. Кровь, вытекающая изо рта Талвани, была такой красной… Растекаясь по ткани, она темнела, и эти грязные пятна, мои трясущиеся руки, умирающий человек на песке — все это вызывало у меня тошноту и слабость. Перед моим мысленным взором в отчаянной безжалостной яркости проступали картины прошлого, которые я и так вижу каждую ночь,

до сих пор — каждую ночь,

пожалуйста,

не надо,

не надо опять,

я умоляю тебя,

я прошу…

— Помогите! Кто-нибудь, помогите! — закричала я, затравленно озираясь.

Помочь было некому.

Не сдавайся, Джерри.

Тяжело сглотнув, я запрокинула голову Тилваса назад и, зажав ему нос, накрыла его губы своими губами. Раз выдох. Два выдох. Теперь тридцать надавливаний на грудную клетку. Не шевелится. Раз выдох. Два выдох… Это должно делаться как-то так. Я играла это на сцене.

Наконец, на последнем заходе Тилвас вздрогнул и выгнулся дугой. Да так страстно, что это никак не коррелировало со сценой вокруг — кто будет целоваться с незнакомкой, которая откачивает тебя после приступа?..

Но оказалось, что аристократ просто попытался меня придушить — и подался навстречу, чтобы было сподручнее.

Я отбила его ладони, отшатнулась и вскочила на ноги. Однако я была недостаточно шустрой — Талвани уже сел и намертво вцепился мне в щиколотку. Другой рукой он стискивал медальон у себя на груди. Здоровый вид стремительно возвращался к нему, глаза полыхали яростью.

Я пнула его левой ногой. Он одновременно дернул меня за правую, и я грохнулась на дорогу, чудом не отбив копчик.

— Кто? — с трудом захрипел Тилвас Талвани, подтягивая меня к себе. — Просто скажи: кто?

Я отбрыкивалась изо всех сил, но хватка у него была железная.

«Изнеженное чучело», Жан? Серьезно?

— Что — кто? — сквозь зубы процедила я, поняв, что мне не вырваться.

— Кто тебя нанял?!

Не успела я ответить, как откуда-то из глубины леса вылетела стрела. Она просвистела возле затылка Талвани и застряла глубоко в обшивке кареты. Вслед за ней сразу же появилась вторая — и воткнулась в дерево уже за моей спиной.

Цепко смотрящие сощуренные глаза Тилваса расширились от изумления. Я, не меньше его пораженная внезапным нападением, все-таки воспользовалась моментом, чтобы освободиться от его пальцев. Однако аристократ не дал мне убежать: схватив за шиворот, он буквально закинул меня в распахнутую карету. Затем прыгнул следом и захлопнул за собой дверцу, в которую тотчас вонзилось еще несколько стрел. Полетели щепки, и острые наконечники показались с внутренней стороны, но, к, счастью, не прошли насквозь.

В течение двух вдохов мы с аристократом молча, с ненавистью смотрели друг на друга, после чего Тилвас распахнул вторую дверцу и выскочил уже туда — в противоположную сторону от стрелявших.

Пригнувшись, Талвани бросился в сгущающуюся тьму между кедров. Я сделала то же самое.

* * *

В гонке по сумеречному лесу у меня было два преимущества: скорость и знание местности. Впрочем, вскоре выяснилось, что преследователи тоже прекрасно осведомлены обо всех коварных щелях, наполнявших Плачущую рощу, — незаметных узких дырах в земле, с хрустом ломающих ноги беспечным путникам.

Я мчалась сквозь лес, взмывала по наклонным гребням скал, перепрыгивала вздыбленные корни деревьев, подныривала под водопады, но погоня не отставала. Судя по голосам, нападавших было человек семь. Теперь они растянулись цепочкой и единым фронтом прочесывали рощу — я слышала их крики позади.

— Главное: грохнуть их! — приказывал кто-то, отнюдь не стесняясь орать на весь лес. — Не жалеть, не брать в плен, сразу грохнуть!

— Джеремию Барк тоже?

— Да!

Великолепно.

— Так, может, спустим на них браксов от господина, шеф?

— А давай!

Браксы?.. Это еще кто такие?

Вой, раздавшийся в чаще минуту спустя, буквально вынул из меня всю душу. Он ввинчивался в уши, как шуруп, и я задохнулась от жгучей боли, пронзившей меня от головы до пяток.

Сразу после послышался хруст ломающихся веток, топот и глухое рычание. Скорость браксов, чем бы они ни были, не шла ни в какое сравнение с человеческой. Чувствуя, как кровь шумит у меня в ушах и как зашкаливает уровень адреналина, я, подгоняемая ужасом, мчалась изо всех сил. Ветки деревьев цеплялись за мою одежду и хлестали по лицу, запах черной смолы казался кладбищенским. Ночная темнота уже полностью затопила Плачущую рощу.

Наконец я больше не могла бежать. Легкие разрывались. Вой приближался.

Решив залезть на дерево — ну хоть что-то, — я, тяжело дыша, остановилась у огромного кедра. Помимо ветвей впечатляющей толщины у него была еще одна отличительная черта — огромное дупло у земли, почти в человеческий рост.

Я готовилась подпрыгнуть, как вдруг чья-то невидимая рука схватила меня за плечо и затащила в это дупло.

— Чтоб тебя!..

— Тише! — велел жесткий шепот невидимого собеседника, и я узнала голос Тилваса Талвани. — Какого пепла ты остановилась именно у этого кедра?!

— Может, это мой кедр-любимчик! — огрызнулась я. — Почему ты невидимый?

— Артефакт, — кратко бросил Талвани и прижал палец к моим губам. Тотчас и я тоже стала невидимой, судя по пропавшим из виду рукам. — Не двигайся! — приказал аристократ.

— Немедленно убери свою грязную руку с моего рта, иначе я откушу тебе палец, — предупредила я, клацнув зубами.

— А ты немедленно умолкни, иначе браксы откусят все пальцы тебе, — не остался в долгу Тилвас, но все же послушно перевел руку мне на плечо.

Вновь завыл один бракс — и еще несколько сразу же последовали его примеру, наполнив чащу ужасным, холодящим кровь звуком.

Я и без подсказки не собиралась переговариваться со своим нежеланным спутником, но одна вещь требовала немедленного прояснения. Привстав на цыпочки, я почти беззвучно шепнула куда-то туда, где предполагалось ухо аристократа.

— Следы и запах. Невидимость от них не спасает, гений.

— Моя невидимость спасает и от них. Артефакт запутает следы и уведет преследователей дальше. У нас пятнадцать минут. И — для справки — я уже жалею, что втащил тебя в это дупло.

— А я жалею, что не втащила тебе как следует первым ударом.

Снаружи послышался еще один дикий вой, и мы с Тилвасом, сколько бы неприятных эмоций ни испытывали на сей счет, только сильнее прижались друг к другу.

Где-то совсем близко от дерева раздался жадный хриплый лай и какое-то отвратительное чавканье. Браксы крутились рядом, и я ощущала их присутствие, как давящее на грудь отчаянье, липкий страх, ползущий вверх по ногам. Я задержала дыхание, чувствуя, как непослушное, взвинченное сердце пытается выломать мои ребра к праховой бабушке.

Это чавканье… Я крайне болезненно отношусь к подобным звукам вследствие некоторых обстоятельств. Крайне болезненно. С учетом того, что и на песчаной дороге меня накрыло не лучшими воспоминаниями, сейчас их двойная доза вызвала у меня неконтролируемую дрожь по всему телу.

Тилвас Талвани почувствовал это.

На мгновение он замешкался, а потом… крепко и утешающе обнял меня двумя руками, как будто близкого человека после долгой разлуки. Это оказалось так неожиданно и неуместно с учетом обстоятельств нашего знакомства, что я от удивления перестала дрожать. И мгновенно разозлилась.

— Отцепись от меня, извращенец!

— Браксы уйдут — отцеплюсь. Ты так трясешься, что выдашь нас! Хватит пихаться!

— Еще на сантиметр ближе — и по кодексу чести тебе придется на мне жениться!

— Ой, да ему шестьсот лет, иди к гурху! Ай! Мне же больно!

— Ура!

За этой перепалкой мы как-то даже отвлеклись от тянущего ужаса, разлитого по роще.

Наконец, ничего не найдя, хищники взвыли в третий раз и рванули дальше. Вслед за браксами пробежали наши преследователи, перекрикиваясь на ходу.

— Цэп, Джуп, расставьте ловушки на дороге! Брого, на тебе выход в город, не пропусти этих ублюдков! Вайнс — на тебе южные ворота ущелья. Остальные — продолжаем прочесывать рощу, эти сволочи никуда не денутся.

— Шеф, а может, отправить кого-то к Джеремии домой?

— Да там давно все схвачено. Но я хочу, чтобы мы закопали их тут. Наш отряд, а не городской. Ясно тебе?

— Ясно, шеф!

Я беззвучно выругалась. Это не просто несколько человек, это целая облава. Небеса всемогущие, да во что я вляпалась?

Вскоре голоса отдалились и наступила тишина.

Снаружи были слышны лишь звуки ночного леса: шепот травы, шорох иголок, крики цапель где-то вдалеке… Остро пахло смолой и пряным парфюмом — от Тилваса. Только после того, как рассеялся эффект невидимости, Талвани отстранился. Он сделал полшага назад и, опершись на противоположную стенку дупла, вскинул подбородок.

— Ну? — спросил он. В темноте я не могла разобрать выражение его лица. — Еще раз: кто тебя нанял?

— Я не знаю, — холодно сказала я.

— Ты согласилась убить человека и не спросила имя заказчика?

— Я не соглашалась никого убивать. Я воровка, а не убийца. Моей задачей было украсть твой китчевый медальон — и все. Откуда я знала, что ты без него начнешь умирать?

Тилвас ничего не ответил, только судорожно стиснул пальцами амулет, который слабо переливался в темноте.

— Неужели ты сам не знаешь, кто хочет тебя убить? — я сложила руки на груди.

— Представь себе, не знаю.

— Что, слишком длинный список желающих?

— Напротив. Ни одного имени в голову не приходит.

— Пф. А по тебе и не скажешь. Ты что, святой?

— Нет, я нормальный. Жаль, что в твоем мире, воровка, смерти не желают только святым.

— Вообще-то им тоже желают, я перепутала. Именно так они и становятся святыми: после долгого мученичества.

— Что ж, вдвойне жаль.

И, развернувшись на пятках, Тилвас Талвани шагнул наружу, в лес. Я поджала губы. Потом тихо выругалась и выскочила из дупла следом за ним. В призрачном свете луны аристократ в заляпанном кровью плаще казался призраком, сошедшим с книжных страниц мрачных историй.

— Эй, — окликнула я. — Куда ты?

— А что? Предлагаешь с тобой остаться?

— Ты меня бесишь, но вообще-то это не худший вариант.

Талвани обернулся, вскинув бровь. Взгляд у него был такой, что мне мгновенно захотелось дать ему в глаз, а не предлагать сотрудничество, но логика пока была сильнее эмоций.

— Как это ни прискорбно, мы оба влипли, — объяснила я. — Я тоже нужна им и, судя по их душевным беседам, у меня нет шансов мирно договориться. Если мы станем действовать заодно, нам будет легче выбраться из рощи: я хорошо знаю местность, а у тебя, полагаю, есть еще полезные артефакты. И мы оба умеем дать отпор.

Бровь Талвани всползла еще немного выше. В голосе послышались насмешливые нотки, когда он сказал:

— Ты пыталась меня убить, вообще-то.

— Зато потом я тебя спасла. Фокусируйся на хорошем.

— Мой психолог говорит так же.

— Умный психолог.

— Вовсе нет, я его уволил.

И, внимательно глядя мне в глаза, Тилвас Талвани слегка наклонил голову набок. Что-то вроде: ну, что скажешь на это, воровка?

Рассматривая выражение его лица, всю его вызывающую позу, я начинала стремительно понимать, за что в светском обществе его называют «бедовым». Да, в стрессовой ситуации господин Талвани проявил себя жестким, рациональным и, чего греха таить, достаточно опасным человеком. Но сейчас… С каждым мгновением, отделявшим нас от преследователей, он все больше напоминал хитрого беспечного хулигана.

Не знаю, чего он ждал, с интересом глядя на меня из-под полуопущенных ресниц, но я пожала плечами и сказала:

— Что ж, не хочешь — как хочешь. Тогда иди к пеплу. — А потом: — Счастливого отдыха в Пике Грёз. Незабываемых приключений и все такое. Не могу сказать, что меня порадовало наше знакомство, но теперь на практике подтверждено, что я умею делать искусственное дыхание. День прожит не зря. Аррьо!

Я развернулась, чуть не врезалась в кедр и быстро пошла прочь по лесу. Сзади раздался смешок. Я в ответ подняла руку с поднятым средним пальцем.