Шолох. Орден Сумрачной Вуали

Антонина Крейн, 2022

Джеремия не похожа на других воров города Пик Грез. Она разбирается в древней поэзии, говорит на семи мертвых языках и цепенеет при звуках грозы. Тилвас не похож на других аристократов города Пик Волн. Он продал свой замок, его тень ведет себя странно, а на груди висит загадочный амулет. Этот амулет должна украсть Джеремия. Простое задание. Слишком простое, чтобы все действительно было так легко. Самостоятельная история из мира «Шолоха». Новые герои и новая страна, Шэрхенмиста! История романа «Орден Сумрачной Вуали» разворачивается не в уютной столице Лесного королевства, как в предыдущих книгах цикла, а в темных замках, на одиноких трактах и пустынных берегах, где оживают мрачные тени. Что связывает неуравновешенного главу воровской гильдии, язвительного аристократа с обманчивой улыбкой и воровку с образованием благородной леди? Их пути не просто пересеклись, а сплелись тугим узлом, и каждый не верит, что такие совпадения бывают. Авторская мифология, закрученная детективная история, легкий слог, приключения и неповторимая атмосфера – все, за что мы любим «Шолох». Тиражи книг вселенной превысили 50 000 экземпляров.

7

Это будет двойная кража

Claudi vicinus claudicat ipse brevi.

«Сосед хромого сам в скором времени начинает хромать».

Подземный тоннель вывел нас с артефактором в районе Падающих садов — богатом квартале Пика Грез, чьи жители подсобрали деньжат и насадили вдоль дорог растения, которые — ну надо же, — даже не являются кедрами.

Яркий солнечный свет ослеплял после темных подземных ходов, и мы с Тилвасом шли, отчаянно щурясь. Хотя вскоре оказалось, что артефактор щурился скорее из соображений лукавства.

— Этот Бакоа… — протянул он. — Ты давно в него влюблена?

— С чего ты взял, что я в него влюблена? — мгновенно вскинулась я.

— От тебя несёт влюбленными пара́ми за километр, когда ты рядом с ним.

— Ты под чем-то, что ли? Какими пара́ми?

— Точно влюблена, — подытожил Тилвас.

И чуть погодя добавил:

— Это не очень хорошая идея — влюбляться в такого, как он.

— Так, знаешь, нам надо заехать к знахарю. Куплю порошок от склероза, а то я что-то не помню, чтобы я спрашивала твое мнение на этот счет, — процедила я.

— Просто господин Бакоа — опасный человек. Мне кажется, он убивает чаще, чем целуется.

— Ты общался с Мокки меньше суток. С чего ты взял, что у тебя о нем правильное мнение? Может, все, что ты видел, — всего лишь маска, а по жизни Бакоа — гребаный одуванчик?

— Конечно, маска, — легко согласился Тилвас. — Но я клянусь тебе: под ней — совсем не цветочки.

— Еще раз: с чего такая уверенность?

— Может быть, потому, что я не менее опасен, чем он. Или даже опаснее.

Я закатила глаза.

— То есть в тебя тоже влюбляться не надо.

— А что, ты уже готова?..

— К счастью, такая ошибка мне не грозит. У меня аллергия на смазливых бестолочей.

Тилвас расхохотался.

— Ты сейчас пытаешься меня задеть, что ли? Какая прелесть, Джерри.

— Я пытаюсь донести до тебя, что по сравнению с Бакоа ты нежный котенок, воспитанный в теплом замке да на парном молочке, и да, у тебя в заплечном мешке ворох сомнительных тайн, но то, что ты вообще говоришь о любви и что-то там вслух анализируешь в чужих сердцах, уже разносит вас с Мокки по разным сторонам галактики.

— А. Я понял. То есть ты способна влюбиться только в отбитого социопата. Ну да, тогда я и впрямь в безопасности: томный взгляд Джеремии Барк на мне не остановится.

— Смотри-ка, кажется, я и впрямь тебя задела.

— Нет. Зато ты великолепно обнажила свое больное место, дав мне восхитительный рычаг давления — и тему для шуточек на ближайшие две недели… напарница, — мурлыкнул Тилвас и расхохотался, отпрыгивая, когда у него под носом оказался мой кулак.

— Ты бы лучше подумал еще раз, кому ты все-таки насолил, а, Талвани, — процедила я, и аристократ, помрачнев, умолк.

Впереди замаячила конюшня. Тилвас хотел свернуть к ней, но я покачала головой и потащила его дальше. В ответ на ехидное предположение о том, что я собираюсь опуститься до кражи коней, я лишь пренебрежительно хмыкнула.

Нет, воровать коней я не собиралась.

Но для поездки в Лес лжецов, который расположен за цепью болот и гор, гораздо лучше подходили не лошади, а гаррары — островные ездовые ящеры, бегающие на двух задних ногах. Усердные и выносливые, гаррары прекрасно выполняли свою работу, однако отталкивали большинство горожан своей непривлекательной внешностью и высоким ценником за аренду. Помню, когда я впервые села на гаррара, у меня в уме еще долго крутилась строчка трагика Бул'гра Фолгоса:

«Урод, всеми отвергаемый, ты свое дело делаешь честно,

Но не надейся, что трудолюбие даст тебе место в чертоге небесном».

Ремесленников в древней Шэрхенмисте всегда ценили меньше, чем поэтов. Увы.

Мы с Талвани пришли на постоялый двор, на табличке которого был нарисован гаррар с уздой, зажатой в мощной челюсти, и вскоре присмотрели двух красных ящеров.

Оседлав их, мы помчались напрямик к восточному выезду из города — Рассветному тракту. По дороге мы пересекали центральную часть Пика Грёз — мне не хотелось светиться, но, с другой стороны, так мы выигрывали время. Плюс у гарраров были так удобно расположены шипы на шее, что за ними пряталась грудь всадников — и, значит, медальон Талвани.

Самым примечательным зданием в городе была витая башня Сената. Вокруг нее стояли мелкие дворцы старой и новой знати. Пока мы ехали, Тилвас с интересом крутил головой, всматриваясь в гербы, украшавшие их ворота.

Я тоже засмотрелась на них. Гербов было великое множество. Они все изображали рёххов.

Нужно сказать, что, согласно нашим традициям, рёххи делятся на три ранга: робкие, характерные и неподражаемые. Робких больше всего, много десятков, а вот неподражаемых только двое — альбатрос эндольф, повелевающий океаном, и волк горфус, хозяин мертвых земель, столетия назад заключенный в призрачную тюрьму.

Но ярче всех в островном фольклоре сияют характерные рёххи: о них повествует множество сказаний и притч, а возведенные в их честь святилища можно найти по всей Шэрхенмисте. Как раз лаковые изображения характерных рёххов столичная знать наносила на деревянные створки ворот — это считалось признаком благополучия и хорошим тоном.

Мы видели панели с рисунками в виде медведя урсу, кошки нихири, змеи сайнаджо… Чьи-то ворота были расписаны целиком: их населяло множество рыб и морских обитателей, чьи имена шли орнаментом вдоль створок.

— Какой нескромный хозяин у этого дома! — хмыкнул Тилвас. — Забрал себе столько рёххов разом.

— Ну так это же морские, — я пожала плечами.

— Тоже верно.

И действительно: тогда как рёххи, проживающие на земле, считались независимыми и самодостаточными, духи моря образовали единый союз. Некоторые исследователи даже выделяли их в самостоятельную категорию: морские рёххи. В сказаниях духи воды всегда выступали заодно. Тот, кто злил одного, огребал ото всех сразу.

— А у нас в Пике Волн не принято так украшать ворота, — отметил Талвани, задумчиво глядя на особняк, над дверью которого был изображен белый лис пэ́йярту, хаотичный покровитель высокогорных кедровых рощ.

В ответ я хотела буркнуть что-то из серии: «Еще одно доказательство, что мы лучше», но Талвани безмятежно продолжил, не дав мне вставить реплику:

— Кстати, я был не до конца честен с тобой и Мокки.

Так.

Приехали: проблемы, акт второй. Или третий — я уже со счета сбилась.

Я резко дернула за поводья своего гаррара, и ящер мгновенно остановился, застыв, будто камень.

— Так? — повторила я, на сей раз вслух, для Талвани.

Тилвас тоже остановился и, увидев выдающийся уровень моей угрюмости, поцокал языком.

— Ничего криминального, — сказал он. — Просто по поводу замка Льовезов — я захотел присоединиться к вам не потому, что, скажем, боялся остаться здесь один до вашего возвращения, а потому что мне самому нужно туда же. Собственно, посещение замка было одной из целей моей поездки в Пик Грёз. Так что мне до пепла повезло с тем, что ассасины направили вас в ту сторону.

— И зачем тебе в замок? — нахмурилась я.

— Ты не поверишь… — Талвани искренне наслаждался ситуацией. — Но я тоже хочу его ограбить.

* * *

Я поняла, что такой разговор не стоит начинать в центре города.

И вообще лучше вести его в присутствии Мокки — чтобы дважды не тратить свои душевные силы на удивление и ярость. А так: сейчас я спокойно подожду вечера, а там Бакоа живенько среагирует за меня.

Так что я непререкаемо захлопнула распахнувшуюся варежку Талвани:

— Надо уехать из столицы как можно скорее. Поговорим потом.

Мне и впрямь хотелось быстрее покинуть город. Ведь Раэль сказала, что Алое братство проследит за тем, чтобы нас не искали именно в Лесу лжецов — а в столице опасность оставалась на прежнем уровне. То, что ассасины не отказались от нападения на Полуночное братство, означало, что заказчик, вероятно, занимает высокую должность. Возможно, в Ратуше. Либо в Скалистом или Военном ведомстве^[4]. Ассасины, не будь дураки, не стали бы перечить тем, кто в состоянии развалить весь Квартал Гильдий. Или, возможно, это был какой-то личный заказ для архимастера Алого братства…

Так или иначе, как бы я ни размышляла на тему того, кто мог подставить меня, а теперь жаждать моей смерти, ни одно конкретное имя и ни одна причина не приходили мне в голову. Говоривший со мной клиент в костюме купца явно был просто посредником.

Талвани тоже ограничивался лишь задумчивым «гхм» всякий раз, когда мы с ним — неминуемо и неумолимо — поднимали эту тему по дороге к таверне Ричарда. По пути мы сделали два перерыва: сначала остановились у магазина одежды, а затем — у магической лавки, построенной неподалеку от Рассветного тракта, у водопада.

Это лавка, пусть и небольшая, спрятанная в кедровой роще и почти незаметная на фоне темной скалы, имела хорошую репутацию: сюда заглядывали за зельями, артефактами и книгами многие столичные колдуны. Так и сейчас: пока я выбирала зелья и маг-свитки, не лишние для дела, рядом со мной придирчиво изучали сушеные травы два заклинателя в традиционных таори рубинового цвета, длиной до колена. Их черные лоби были вышиты защитными рунами, красные бусины, вплетенные в пряди волос у лица, напоминали о том, что заклинатели нередко проливают свою кровь, защищая Шэрхенмисту от темных духов, сущностей и тварей.

— В Плачущей роще объявились браксы, представляешь, — сказал один заклинатель другому. — Мы с трудом их обуздали. Пока непонятно, появились ли они сами или кто-то призвал их и потом не прибрал за собой.

— Кошмар. Так близко от города… Если это дело рук заклинателя, он должен понести наказание.

— Будем разбираться.

Итак, браксы оказались из числа темных сущностей, а не редким видом гончих… Значит, среди наших преследователей есть как минимум один колдун. Плохо.

Я не стала обсуждать это с Тилвасом, ждавшим меня у гарраров. Через пару часов после заката мы с аристократом достигли таверны Ричарда и, в ожидании Бакоа, разошлись по своим комнатам.

Как и все воры, я особенно ценила комфорт, потому что знала, что в любой момент пуховая перина может смениться жесткими нарами. Так что я предпочла потратить свободное время на себя.

Я приняла душ, старательно отскоблила с себя дорожную пыль и грязь, а потом долго нежилась в деревянной ванне. Когда я вылезла, вся комната была затянута густым молочным паром. Я ладонью протерла зеркало и посмотрела в свои уставшие серо-зеленые глаза.

Привет, Джеремия Барк. Еще один прожитый день на твоем счету. Sub specie aeternitatis^[5], не такая уж победа, но… Все равно поздравляю.

Я уже потянулась к одежде, когда вдруг за распахнутым окном начался дождь. Такой шумный и сильный — настоящий весенний ливень, да еще и с грозой. Раскаты грома пришли внезапно, будто выплыли откуда-то из-за горизонта и разом обрушились на весь лес и таверну.

Я застыла перед зеркалом. Мои зрачки непроизвольно расширились. Нет. Я не боюсь. Я не должна бояться.

Следом за страхом — неизгоняемым и позорным — пришла ноющая боль в старых ранах, моя верная спутница во время грозы. Сжав зубы, я отвернулась от зеркала и через плечо долгим взглядом окинула свои лопатки и поясницу.

Да… Спина у меня, конечно, отстой.

Всю кожу от плеч вниз сплошняком покрывали золотые узоры татуировки: странная, оскорбительно кривая вязь, в один момент обрывающаяся, незаконченная. Уродливая, яркая, безвкусная.

Я ненавижу татуировки.

Всей душой.

В Шэрхенмисте наколками клеймят людей двух типов: убийц и госслужащих. По мне и то, и то — отнюдь не завидная судьба. Но то, что прячется под моей татуировкой — еще хуже, чем золотая краска…

Шрамы. Много выпуклых страшных шрамов в виде непонятных символов, которые не удалось свести ни одному из подпольных лекарей, — поэтому я «забила» их поверху татуировкой. Что не мешает шрамам болеть во время грозы, горячеть и саднить, как свежая рана.

Закорючки, черточки и точки. Неизвестный код, неизвестный язык. Тот самый шифр, который я так хочу — и боюсь — разгадать. И, возможно, с допуском в библиотеку Сената разгадаю.

Я открыла кран с ледяной водой и, сцепив зубы, начала прижимать мокрые холодные ладони к коже, стараясь остудить ее. Вскоре стало полегче.

В комнату постучались. Я завернулась в полотенце и пошла открывать.

— Твоя агрессивная любовь прискакала: ждет внизу и бьет копытом, — отрапортовал Талвани, оказавшийся на пороге.

Аристократ тоже прихорошился и приоделся. Его мокрые после душа каштановые волосы слегка завивались. Он окинул меня в полотенце заинтригованным взглядом, а потом — то ли вспомнив о приличиях, то ли заскучав, — перевел глаза куда-то мне за спину. На мгновение на его лице скользнуло удивление, но он тотчас тщательно его потушил.

— Сейчас спущусь, — кивнула я и захлопнула дверь.

Обернувшись, я поняла, что Талвани смотрел на зеркало в дальнем конце комнаты. И в зеркале этом минуту назад отражалась моя татуированная спина.

Примечания

4

Скалистое ведомство — главное министерство Шэрхенмисты, занимается внутренними делами.

5

С точки зрения вечности.