Научи любить

Анна Минег, 2020

Любовь. Нет чувства более сильного, чем любовь! Сколько поэтов, писателей сломало перья, пытаясь воспеть это чувство! Сколько воин, подлости, ревности и страданий произошло и случилось из-за неразделенной или коварной любви! В целомудренных советских фильмах, следом за страстным поцелуем влюбленных, следовала темнота. На пороге своей юности я всегда думала, что там, в этой темноте? Чем занимаются герои фильмов? Мой читатель! Не суди меня строго! В этой книге все про эту «темноту». Некоторые рассказы покажутся слишком откровенными, но жизнь преподносит и не такие сюжеты. Содержит нецензурную брань.

Приключение в поезде

Сложилось все довольно удачно. Тетушка моя, которой я обязан счастливым детством, прислала телеграмму, приглашая в гости. Мои родители — геологи, вечно кочевавшие по просторам нашей необъятной родины, всегда оставляли меня на попечение и воспитание моей тети. Решила она отпраздновать свое шестидесятилетие. Её телеграмма застала меня врасплох. Жила она под Владивостоком, дорога туда и обратно стоила прилично, плюс подарок, плюс разные расходы. Если учесть, что зарплата состоялась три дня назад и была потрачена в значительной своей части, то перспектива поездки с минимумом средств повергала меня в озабоченное состояние. Но вмешался его величество случай. Шеф нашей редакции, где я работал корреспондентом, выслушав меня, просиял лицом.

— Я думаю, кого мне послать во Владивосток, а вот он! Понимаешь (слово это все теперь произносили, подражая президенту того времени — «Па-а-нима-а-ашь»), па-а-нима-а-ашь, тут разговор у меня в машине состоялся с моим шофером, пока стояли в пробке, он умудрился сбегать в магазин, купить крабовых палочек. Так вот он уверяет меня, что эти самые палочки делают из крабов! Ты сгоняй во Владик, сделай статью о краболовах, фотографий парочку хороших, ну и все такое! Командировочные получишь и билеты на поезд, на самолет не пропустит бухгалтерия.

Признаться надо — к поездке поездом у меня был свой интерес. Ради пробы пера написал я несколько сценариев для кинофильмов. Сразу так вот в десятку не попал, но после первого сценария меня взяли в творческую группу. Хотя от предыдущего текста осталось процентов тридцать, имя мое попало в титры кинофильма. Правда, его можно было увидеть, внимательно просмотрев эти самые титры, в пятый раз, но на обложке дисков DVD моя фамилия красовалась третьей.

Задумал я сценарий о непростой жизни таежных людей, решил все это переплести с икорной да крабовой мафией, сдобрить любовью и для остроты, так сказать, — «перчика» сценария, парочку убийств на фоне валюты, долларов, евро или иен. Такой сценарий хорошо проходил через мозги режиссеров да радовал продюсеров малыми расходами.

Тетя до выхода на пенсию работала в бухгалтерии какого-то рыбного треста, знала всю подноготную добычи рыбопродуктов да и по старым связям могла связать с нужными людьми. Не стану утомлять вас рассказом о суете оформления разных проездных документов, о самом отъезде, прошедшем после дружеской попойки в маленьком ресторанчике, скажу только, что поезд катился по рельсам до края нашей страны тринадцать суток. Времени вволю выспаться, привести свои мысли в порядок вполне хватило.

За столиком в купе я написал почти все детали своего будущего сценария. Проработал наиболее интересные моменты, осталось добавить для правдоподобия некоторые факты да переделанные на свой лад имена героев.

Время, проведенное в тетушкином доме, прошло с максимальной пользой. Познакомила она меня с парочкой интересных людей, связаны были они с определенными кругами, как у нас принято говорить, — полутеневого бизнеса. Подкинули эти люди мне материала не на один репортаж да сценарий. Хорошенько поработай мозгами да клавиатурой компьютера, роман получится!

Если не считать тоски по случаю расставания с моей любимой тетушкой, которую в детстве, частенько ошибаясь, называл мамой, настроение, с которым я расположился в купе, было прекрасным. Тетушка, прожужжав всем уши о своем знаменитом племяннике-писателе, сослужила мне неплохую службу. Друзья её не только снабдили увесистым тюком морских деликатесов, но с широтой разгулявшейся пиратской души закупили для меня все купе! Работать над своим сценарием мог я, не отвлекаясь, сутками. Проводницы, предупрежденные толпой провожающих «московского писателя», обходились со мной с трепетом жреца перед священной реликвией. А вкусная копченая рыба, презентованная им в знак внимания, обеспечила мне бесперебойную поставку свежего чая.

Двое суток стучал я по клавишам ноутбука без всяких помех. Но после того как поезд, дернувшись, отошел от станции с чисто сибирским названием «Листвянка», в мое купе тихонько постучались. Проводница Верочка, извинившись за беспокойство, попросила меня приютить на одну ночь пассажирку, та ехала куда-то на юго-восток Сибири. Вначале её просьба слегка покоробила мое самолюбие, как же так, купе все мое, но пока я придумывал способ, как проще отказать, сохранив при этом свое и чужое самолюбие, что-то подсказало мне лучше уступить и приютить на одну ночь человека. Червячок любопытства, засевший в каждом журналисте, требовал пищи общения, требовал новой информации. Новый человек всегда любопытен любому из пишущей братии. Пассажир оказался женщиной лет 35—40, невысокого роста, но слаженных пропорций.

— Клавдия, можно просто Клава, — представилась она, ища глазами, куда примостить свой чемодан, перетянутый двумя ремнями зеленого цвета. Пожав протянутую руку, я удивился крепости и мужской хваткости её ладони.

— Девчонки-проводницы говорят мне, всё купе занял московский писатель, если не пустит, будем ехать втроем, в купе проводниц, спать по очереди.

Пока прилаживал я чемодан под нижнюю полку, она успела снять толстый самосвязанный свитер из овечьей шерсти серого цвета и осталась в платье, которое выгодно подчеркивало её крупную грудь.

— Да какой я писатель, так, несколько сценариев для фильмов, журналист больше.

— А я вам чаю принесла. — Верочка светилась от радости за пристроенную пассажирку.

Поблагодарив проводницу, предложил я своей попутчице немного коньяку в чай.

— Нет, если пить, то отдельно от чая и лучше водку.

Жест, которым она быстро огладила свою талию, показался мне странно знакомым.

— Тогда давайте коньячку выпьем, водочку купим на ближайшей станции, поезд там стоит минут двадцать, — нашелся я.

— Хорошо! — все-таки вела она себя как-то просто и уверенно.

Коньяк выпила залпом за пару глотков.

— Спасибо, — поблагодарила она, одобрительно оглядывая предложенную закуску, — когда будем проезжать Забайкальск, купим копченого омуля, я всегда там покупаю, вкуснейшая рыбка!

— И часто приходилось вот так поездом путешествовать?

— Да почти каждый год, служба моя под Магаданом, в отпуск в теплые края манит, отогреться, фруктов вволю поесть, у нас на Северах ни солнышка вволю, ни тепла!

Вот что меня настораживало в её жестах, они похожи были на жест нашего армейского старшины, когда он поправлял гимнастерку под ремнем.

— Связистка, наверное, или санчасть? — Профессиональная привычка накапливать информацию направляла разговор в нужное русло.

— Нет, надзиратель в женской колонии, на жаргоне зеков — вертухай.

Моя информационная привычка сразу сделала стойку, как сибирская лайка, увидевшая белку. Узнать почти изнутри тюремные нравы и быт — это ж клад для любого писателя!

— Что-то ты как будто насторожился, эту работу кто-то должен делать? Да и к тому же ранняя пенсия, у нас северные надбавки, год службы идет за полтора!

— Так вы отслужили?

— Давай не будем на «вы», у нас так — если выпили вместе, то на «ты», а потом дембель у меня, отслужила, оттянула лямку вчистую!

«Сколько же тебе лет, голубушка», — начал я прикидывать в уме возраст своей попутчицы.

— Да не считай, служить надо двадцать пять лет, год идет за полтора, так что провела я за колючкой почти семнадцать лет!

Да она еще и мысли угадывает! Наверное, изумление все-таки читалось на моем лице.

— Я таких людей повидала, охраняла, знаю, что они думают или скрывают, вот ты, наверное, просчитываешь мой возраст? Или одногодки, или ты чуть младше меня!

— Мне тридцать семь, — начал я приходить в себя после изумления.

— А мне тридцать шесть!

«Наверное, мороз действует так на организм», — подумал я, мне она показалась моложе.

— Работа меня не напрягала сильно, в отпуск за два года один раз получалось съездить, а вот теперь домой насовсем, убываю.

Привычка говорить по-военному была у нее, что называется, в крови.

— Купила я недалеко от Новосибирска домик, там в поселке родня живет, вот и у меня есть дом, если можно так назвать!

— Семья уже там живет?

— С семьей как-то не получилось. Мужа подходящего не нашла, за кого попало замуж не хотелось, службу, думала, отслужу и устроюсь. А ты почему не женат?

— «Определенно мысли читает, прямо Вольф Мессинг в юбке». — Изумление все-таки читалось на моем лице.

— Кольца на руке нет, следа от него тоже не видно, командировочные либо снимают, либо не берут в командировку. Получается, ты не женат или в разводе, — пояснила она.

— Здорово, я подумал, мысли читаешь, — восхитился я столь простому объяснению.

— Читать не читаю, а просчитать можно, вот ты как писатель любопытен должен быть, что да как, узнаешь — в книжечку тиснешь или куда-то в статью пристроишь. В дороге скучно одному, а здесь встреча с человеком, завтра расстались и навсегда. Можно пооткровенничать. Меня мои зэчки выучили, за базар нужно отвечать, а взялся делать, будь добра, выполни до конца!

— Давай еще по одной, — она сама разлила коньяк в стаканы, — разговор веселей пойдет, а то станция скоро.

Выпили.

Я прислушивался к теплоте, разливающейся по телу. Нет, она определенно хороша, вот только замашки надзирательские, самостоятельные и решительные.

— Все думаю, почему надзирателей вертухаями зовут?

Раз уж пропала работа на эти сутки, так узнаю о ней как можно больше.

— Сначала вертухаями звали не всех, а только тех, кто дежурит на вышке, — вышкарей, они были опасны для заключенных. Видно им далеко, ночью прожектором вертит, сам по площадке ходит — вращается, вот отсюда и погоняло такое.

— А что, в женских колониях блатной жаргон такой же, как и на мужской зоне?

Кажется, я тоже перешел на лагерные термины!

— Да один перец, только на женской зоне не такой приблатненный, но злее, жестче!

Нельзя баб загонять за колючку, противоестественно это, дом, семья, дети, вот где должна царствовать женщина! Там есть такие сиделицы, пуля по ним плачет, не на одной мокрухе замешаны, да ещё детей гробили, такие на зоне не в почете, любая зэчка обидит, и ей с рук это сойдет!

Поезд стал замедлять ход возле станционных построек. Наш вагон остановился возле здания вокзала.

— Пойду в буфет, сделаю покупки, — собрался я на выход.

— Подожди, возьми деньги, купим пополам, — остановила она меня.

— Зачем? У меня есть. — Я с недоумением посмотрел на неё.

— Ну, мне тоже обязанной перед тобой незачем быть! Или ты надумал за мной поухаживать?

— Давай я куплю, а потом разберемся, кто кому и сколько должен, — слегка смутился я. Признаюсь, мысль о необременительном флирте, так сказать, о дорожном приключении, мелькнула у меня во время нашей беседы.

— «Вот ведьма, все знает», — размышлял я, шагая к буфету.

Один коньяк, пару литров водки.

— «Вдруг пьет, не свалить с одного, запас всегда пригодится, в вагоне-ресторане дороже», — просчитывал я свои покупки.

Консервы, сладости, сдачу в ладонь и назад в вагон. Моей попутчицы в купе не было, только серый свитер лежал на своем месте, указывая, что хозяйка скоро вернется. Через окно увидел, как она покупала в киоске сигареты.

— «Не догадался взять ей сам, люди такого круга курят, да и пить умеют крепко, интересно, в сексе она тоже должна понимать толк», — расслабился я в мыслях.

Сильно обиженный женским вниманием я не был. В юности женился на довольно красивой особе, но, как говорят в народе, — оказалась она столь «слабой на передок», что к концу года носил я ветвистые рога. Поняв, что никакого кальция для дальнейшей совместной жизни не хватит, мы мирно разошлись, благо детей не завели. Бестолково и беспутно погибла она в каком-то кабаке, и по-человечески жаль мне ее, когда нахлынут воспоминания.

Во Владивостоке на теткиной вечеринке взяла меня в оборот одна из приглашенных дамочек, грозила мне тетка пальчиком, а толку?

Дамочка задернула меня в какой-то кабинет, после мне объяснили, что он для таких случаев, и оторвалась со мной по полной. Казалось бы, срубила сама московского мужичка, пользуйся. Нет, передала меня как эстафетную палочку подружке, та крутила попочкой передо мной на другой день, навестив мою тетю. Как истинный джентльмен проводил я её до дому. Вцепилась она в мой рукав и потащила в квартиру показывать китайский фарфор. «Китайский фарфор» оказался упакованный в бюстгальтер второго размера. Рассматривали мы его часа три. Ещё трое знакомых моей новой знакомой в оставшееся до отъезда время показывали ковры, хрусталь, хвастались хорошими книгами. Пока, наконец, моя тетя не обратилась ко мне с пламенной речью:

— Вольдемар, — отчитывая меня, она переделывала мое имя на свой лад, — Вольдемар, прекрати кобелировать, эти дамочки растащат тебя на сувениры. Их мужья в плавании, так они клуб организовали, передают мужичка с рук на руки. А ты лакомый кусочек, уехал, и нет проблем, сплетен не будет, да и мужьям в случае чего не достать!»

Тетю я послушал и прекратил осматривать всякие коллекции только за два дня до отъезда, когда рассмотрел у одной обделенной мужской лаской особы собрание дисков, а у другой марок. Так что мое мужское естество сильно не буянило, но, почуяв добычу, встрепенулось.

Поезд, дернувшись, плавно стал набирать ход. Попутчица вошла в купе минут через пять, когда колеса мерно отстукивали свой ритм.

— Купила семечек, всегда скучаю по ним, — она простенько улыбнулась мне. — А ты чего задержался так долго?

— Очередь в буфете, такая водка подойдет? — Я развернул пакет.

— Хорошее качество. — Она совсем не удивилась моему запасу.

— Я в киоске картишки прикупила, ты играешь? — выложила она колоду на стол.

— На деньги принципиально нет, а для развлечения, да времяпрепровождения отчего бы не сыграть?

— Проигрывался, что ли?

— Просто деньги нужно заработать, тогда они не твои гости, а твои друзья, ими дорожишь!

— Мудрено ты рассуждаешь! У нас, на зоне, другая поговорка: «Хочешь жить — верти умелкой!» — За разговором она открыла банку с маринованными огурчиками, нарезала хлеб, колбасу, все не по-городскому, тонкими ломтиками, а солидными кусками, взял, нескоро за другим потянешься. Нравилась мне в ней вот эта основательность поступков, умение жить не торопясь.

— Слушай, почему ты говоришь «у нас на зоне», ты ведь не была в заключении?

— Да один компот, только из разной посуды: они по ту сторону колючки, а мы по эту. Их приговорили срок мотать, а мы сами себя приговорили. У них по зоне километр вправо, километр влево, у нас по поселку такая же дистанция. Власти у нас чуть более, так и мы перед отцами командирами в струнку тянемся. Срок у нас — любая рецидивистка ахнет!

Легкая тень пробежала по её лицу.

Она просмотрела стаканы на свет, крутанула колпачок бутылки, наполнила стаканы водкой.

— Давай по-нашему, сегодня есть, завтра не будет, за прошлое наше, ушло и пусть катится!

Я отпил пару глотков, водка жгла язык, сушила гортань.

— Э, да ты совсем пить не умеешь!

Моя попутчица не спеша выпила жгучий напиток да дна, похрустела огурчиком, заела ломтиком колбасы и после всей этой процедуры понюхала корочку хлеба.

— Спирт злее идет, давали нам в мороз по пятьдесят граммов, когда вахту стоишь. Да толку от него мало, морозище за сорок, а то и выше, полушубок не спасает, через десять минут уже не помнишь, что и выпил. Свое отстоишь — в вахтовку, девки чифирю поднесут да спирт разбавленный, отходишь — хорошо! Я крепким чайком не особо баловалась. Подруги, бывало, дурели. Раскумарит какую — все выболтает. Давай помогу тебе, — она разлила остаток водки из моего стакана, — ты не думай, я не алкашка какая. Вот это выпью, и все. Поговорим, в карты перебросимся. Ехать еще далеко, суток трое, если не выгонишь, допьем не торопясь.

— Не выгоню. Но с условием, на мои расспросы не обижаться!

— Понимаю. Профессиональное любопытство! Считай, договорились.

Карты она тасовала быстро, как бы ощупывая при броске каждую кончиками пальцев. Первую игру я выиграл.

— А давай на интерес, раз не хочешь на деньги! — Я лукаво подмигнул ей.

— Да знаю я ваши мужичьи «интересы», либо на поцелуи, либо на раздевание!

— Тогда придумай сама, свои интересы выставляй на кон.

— Зачем выдумывать новое, давай на раздевание и на поцелуи, только выигравший сам назначает, что снять и куда поцеловать, и время поцелуя тоже за сорвавшим банк!

«Нормальные условия!» — подумал я.

— Хорошо, согласен на твое предложение, но после десяти игр перерыв.

— Лады, считай, договорились!

Карты в эту игру как взбесились! Проигрался я вчистую. Вроде всегда умел играть, а тут с двумя козырями на руках остался в «дураках».

Попутчица моя, мысленно я звал её Клавочка, не спеша подняла свитер и пальчиком указала на свой чуть-чуть выпуклый животик:

— Вот сюда целуй, пять минут!

«Вот чертовка, придется облизывать её живот!» — не хотелось мне выполнять каприз подвыпившей бабенки. Странно, живот её имел запах здорового, с каким-то приятным, «сенным» ароматом женского тела. Я стал покрывать мелкими поцелуями назначенную для меня область поцелуев.

— Чего ты, как щенок, мокрым носом возишь?

Моя попутчица сделала мне замечание, недовольная моими поцелуями.

— Научи, как тебе будет приятно, а не предъявляй претензии!

Я тоже не полез за словом в карман.

Она небрежно толкнула меня на застланную одеялом вагонную полку. Быстро выдернула рубашку, заправленную в брюки, и оставила на моем пупке горячий влажный поцелуй. Потом погладила щекочущими движениями языка место поцелуя и перенесла эту приятную процедуру чуть-чуть ниже. Я стал «заводиться».

— Э, погоди, миленький, кто из нас проигрался? Давай, работай!

Она откинулась на подушку. Наверно, я оказался прилежным учеником, в конце отработки своей провинности она стала слегка постанывать. Но когда я перенес свои поцелуи поближе к низу живота, слегка оттолкнула меня.

— Давай играй, может, повезет тебе, тогда будешь «тащиться» вместо меня!

Её жаргон уже не так коробил меня. Проиграть при трех дамах и козырной десятке против двух её валетов и девяток, конечно, с козырями, это надо умудриться! Утешало одно — не знал я её карт.

— Снимай рубашку и целуй вот сюда. — Место было назначено выше её упругой груди.

Не торопясь сняла она свитер и, чуть прогнувшись, подставила грудь, спрятанную в ажурно-аккуратный бюстгальтер. Ох, и люблю я снимать такие кружевные тряпочки! Но не позволено пока условиями игры. В азарте поцелуев погладил я было рукой её грудь, приятно ощутив набухшие «пуговички» сосков, но получил легкий шлепок по рукам.

«Умеет бабец держать мужика на дистанции», — мелькнула мысль. Что-то подсказывало мне, что сегодня у меня будет нехилый секс.

«Отработав» свое, сосредоточился на розданных картах. Этот кон игры был мой! Выдав полный набор королей, я небрежно бросил ей двух шестерок на «погоны».

— Ты так хорошо целовала мой животик, вот тебе новое задание, — показал ладонью на низ живота.

Без тени смущения она расстегнула брючный ремень, дернула виз молнию брюк и, слегка приспустив плавки, принялась целовать низ моего живота, доходя горячими губами до волос на лобке. Мой член взбунтовался и, окончательно проснувшись, стал рваться в бой. Слегка прогнувшись, я опустил плавки пониже, отчего член, пружинно распрямившись, ударился о её щеку. Взяв голову своей попутчицы в руки, я направил её рот к головке члена. Резкая боль заставила меня замереть без движения. Надзирательница жестко и уверенно сжала ладонью мои яйца.

— Послушай, ты, «журналюга», лучше не торопи события, надо будет, я отполирую твой х…й по первому разряду! Да и не привыкла я делать это первой, всегда мне выглаживали языком! Сдавай карты, игрок!

Еще минут пять медленно отпускала меня тупая боль. Следующая партия игры мною была бездарно проиграна. Партнерша медленно встала, выключила верхний свет, оставив только один плафон в изголовье полки, не спеша, с вызовом глядя на меня, сняла с себя трусики.

— Давай, займись делом, — бесцеремонно похлопала ладонью себе между ног.

Не скрою, раньше имел я опыт по части доставки такого удовольствия женщинам. Сейчас примешивалась обида карточного поражения.

«Карточный долг — превыше всего», — вспомнилась некстати фраза из какого-то фильма про гусар.

Я не спеша, мелкими поцелуями, прошелся по её внутренней части бедра, приближаясь к ложбине между ног.

«Молодец бабенка, заранее готовилась тащиться от удовольствия, успела чистоту навести, да и запах какого-то парфюма обеспечила, опытная в делах секса, стерва!»

— Хватит елозить где попало. — Она подтянула мою голову к нужному месту.

«Ну, держись, задам я тебе жару!»

Минут десять я мозолил свой язык об её клитор. Стонала она и охала с чувством наслаждения, а не металась в показной страсти. Я быстро переместился выше, когда она потянула ладонями мою голову вверх. Член мой, который к тому времени больше ощущался как рог молодого быка, гладко и уверенно вошел в её влагалище.

«Хорошо, что во Владивостоке бабенки меня разрядили, а то бы кончил сразу после такой трепки!» — двигая бедрами, подумал я.

Партнерша сильными движениями навстречу помогала мне, задавая темп. Момент экстаза застал её чуть раньше, чем успел «взорваться» я.

— Не уходи! — попросила она, когда мой член перестал трепыхаться, сливая в неё горячую жидкость.

— Получила все как хотела, а ты не обижайся, мы вместе ещё трое суток будем ехать, я доставлю тебе удовольствие! Понимаешь, на зоне нет настоящих мужиков, ну пошоркать кое-как всегда найдется парочка, а вот так довести, чтобы душа зазвенела как струна, этого не дождешься! А ласки ох как хочется! Приходилось выбирать зэчек себе по вкусу, ну женщина знает, как женщине лучше доставить удовольствие, вот «лебсом» и занимались! А ты ничего, с понятием, я думала, откажешься меня так ласкать. — Она легонько, с нежностью поцеловала меня.

— Да ладно, — смутился я, — мне тоже понравилась эта процедура, — немного соврал я. Конечно, как и большинство мужчин, я предпочел, чтобы мне как следует отгладили член, а не я вылизывал некоторые места. Нет, после того как тебя заведут, отчего бы и нет?

Постепенно мой аппарат терял свою былую твердость, но странное дело, её влагалище сжимало его сильнее, как бы не желая выпускать.

— Все, все, ты устал, давай иди в туалет, я вторая, после тебя.

Она слегка оттолкнула меня.

— Возьми вот гигиеническую салфетку, — подала мне какой-то не то матерчатый, не то бумажный пакет.

Приводя в туалете себя в порядок, понял я причину её чистоты. Салфетка была пропитана каким-то ароматическим спиртом и начисто вытирала тело.

Выпили мы с ней после ещё немного водки и как ни пробовали улечься на одной полке, а пришлось из-за тесноты разойтись по разным местам.

Проснулся я от нежного прикосновения языка к головке моего члена. Подружка моя, словно кошечка, ласкала мой аппарат. Тот, разнежившись, не торопился принять нужную твердость, за которую я так всегда его хвалил. И только когда она взяла его в рот и как следует не отсосала, я почувствовал сильное желание. Я встал, развернул её к себе попочкой, и когда она нагнулась, опираясь руками на столик, медленно, но уверенно вставил его в нужное место. Вы пробовали окончательно стряхнуть остатки сна с помощью секса? Классная вещь, скажу вам!

В такой позе никто из партнеров не ограничивает действий друг друга. Знай держи свою даму за бедра покрепче, «чтобы не сорвалась», как говорил мой друг, и наслаждайся плавным скольжением своего бодрого дружка! Минут двадцать делали мы такую утреннюю гимнастику. Если говорить о моем литературном творчестве, то день не удался, сексуальный выпал мне день. После того как мы проделали все виды зарядки в пятый раз, она, ласково потрепав меня по щеке, сказала:

— Давай отдохни, я похлопочу покормить тебя, сил тебе еще ох как много надо!

За следующие два дня я вспомнил всю Камасутру. Такого сексуального марафона у меня еще не было.

На её станции поезд стоял двадцать минут. Женщина всегда останется женщиной, даже если она служила в армии.

— Знаешь, мой миленький, если я буду от тебя беременной, то рожу обязательно!

Вот черт! Такой поворот событий меня не обрадовал.

— Чего ты хмурый стал? Словно тучка набежала на твое лицо? А ты как хотел? В деревне этой, где мне жить, мужичков раз-два и обчелся, а мне ребеночка родить надо, возраст подпирает, его еще и воспитать надо. Да не бери на себя забот, мужик ты правильный, не алкаш, здоровый вот и умный к тому же.

— Возьми мой адрес, может, будешь в Москве, заедешь, — пытался я сбить её на другую тему.

— Да твой адрес я давно срисовала, когда ты отлучался, только тебе это надо? Живи спокойно! В столице девок да баб не счесть, что тебе случайная любовь вертухая?

— Поезд отходит! — тянула за рукав меня проводница Верочка.

— Я тебе напишу!

Кричал и махал я рукой женской фигурке, одиноко стоявшей на перроне.

Как-то стерлось из памяти мое сексуальное приключение. Года через два тетушка взмолилась в письме: «Приезжай!» Сам не знаю, почему обратный билет я взял на поезд и только до станции, где так быстро разлучила жизнь меня со случайной попутчицей.

Как думаете — может, зря?