По-настоящему

Анна Белинская (2024)

Заключить сделку с самым наглым мажором нашего универа? Легко, когда фиктивные отношения выгодны нам обоим. Но безумно сложно, когда внезапно начинает казаться, что между нами всё…по-настоящему. Эмоционально, чувственно, трепетно.

Глава 4.

Даша

В рабочем Форде, на котором Артем подвозит меня до универа, давит тишина, периодически разбавляемая чертыханиями брата в ответ на маневры участников дорожного движения. Тем не менее это лучше, чем если бы мы поехали на его пятнашке, ведь в ней нет кондера. С утра палит так, что видно, как дрожат струи знойного воздуха над раскаленным асфальтом.

Я ненавижу ездить с Артемом. Не знаю, как он работает инспектором ДПС, лично я бы лишила его прав за подобную манеру вождения.

Мы со вчерашнего вечера не разговариваем. Он попытался сегодня утром завести разговор, но я сделала вид, что оглохла.

Артем не в духе, это привычно.

Не знаю, что должно произойти, чтобы увидеть на его лице, кроме отросшей щетины, что-то новое. К примеру, улыбку.

Артем паркуется прямо под запрещающим знаком, ПДД ему не писаны.

Отцепив ремень безопасности, хватаюсь за дверную ручку, чтобы покинуть этот склеп, но получаю в затылок приказ:

— После занятий сразу домой.

Оборачиваюсь и свожу брови вместе.

— После занятий у меня фотосессия, — сообщаю.

— Дарья… — предупреждающе цедит Артём, укладываясь левым предплечьем на руль. — На Центральном стадионе сегодня полуфинал, ты представляешь, что такое толпа футбольных фанатов, беспорядочно движущаяся по улицам?

Представляю. Как будто впервые. После Олимпиады большинство важных матчей проводятся в нашем городе. Ну и что?

— И что? — озвучиваю вопрос. — Разве вас сгоняют не для того, чтобы контролировать эту толпу? У. Меня. Сегодня. Съемка. — Повторяю максимально чеканно.

Скулы на лице брата напрягаются. Вена чуть выше виска надувается — это тот признак, когда мне стоит начать сбавлять обороты, но я устала сдаваться. Просто устала.

Не ожидаю, как лицо Артема оказывается непозволительно близко к моему.

— Футбольные фанаты — это не те милые ребята, которые приходят поддержать любимую команду. Это кучка отморозков, которым глубоко плевать, выиграет ли по итогу их клуб или просрет. Они приходят крушить, потолкаться. Устроить драку и беспредел.

— Да у тебя все отморозки! Все плохие! Всюду опасность! Как можно так жить? Ты сам не устаешь от себя? — выкрикиваю в сердцах. — У меня работа, Артем! Нравится тебе это или нет, но после занятий я пойду по своим делам!

Мне хочется зарубить эту истину ему на носу, достучаться до него! Но…

— Че тебе не хватает? Ты голодаешь? Нуждаешься в чем-то? Сейчас твоя работа — учиться! Вот и учись! Не хрен мотаться неизвестно к кому и непонятно где, — брызжет слюной брат.

— Господи, Артем, ты серьезно?! Я работаю фотографом, а не в эскорте! И нуждаюсь в свободе! В самостоятельности, в которой ты меня ограничиваешь! Ты просто достал меня своей нездоровой заботой.

— Я каждый день торможу долбо…идиотов. Они либо под чем-то, либо вообще без всего. Без мозгов! Зато свободны, — матерится Артем и лупит ладонью по рулю, отчего вздрагиваю. Это такой мощный толчок, что мне хватает двух секунд, чтобы пробкой вылететь из машины, с силой шарахнув дверью.

Артем требовательно сигналит мне вслед, но, закинув на плечо рюкзак, в котором таскаю помимо тетрадей камеру и к ней причиндалы, перебегаю дорогу и не оглядываюсь.

Бесит!

Сил больше нет.

Какая-то чокнутая параноидальная боязнь, что все вокруг злодеи. Всюду подстерегает опасность и каждый норовит обидеть его младшенькую сестренку. Клинический дурак!

Барахтаясь в мыслях, не замечаю, как добираюсь до учебного корпуса, но на подходе к крыльцу замедляю шаг, а потом останавливаюсь. Его фигура, как школьный звонок, я реагирую на нее сорвавшимся пульсом. Он меня, к счастью, не видит, но определенно выслеживает.

Еще один ненормальный.

Разворачиваюсь и стремглав уношусь к боковому входу, давая себе фантомный подзатыльник. Надо было сразу идти этим ходом! Просто брат все мои мысли спутал.

В корпус захожу одновременно с двумя девочками. Внутри вся тарахчу: от оголтелого сердцебиения, от сбившегося дыхания и пульсирующих болевых спазмов в затылке. Я натянута и будто завернута в пленку, но оказываюсь совершенно не готовой к тому, что мой локоть перехватывают острые пальцы и насильно утягивают под лестницу.

Сердце колошматит в горле, я пытаюсь сглотнуть комок ледяного страха, когда смотрю на насмешливо-гадливую физиономию Юсупова, прижавшего меня спиной к стене.

— Че бегаешь от меня? — скрипят его отвратительные губы на уровне моих глаз, которые не поднимаю выше, чтобы не видеть его глаз. Обычно в них черно-черно и пугающе дико.

Он меня все же заметил?

— Юсупов, я тебе все сказала. Ты проблем хочешь? — выжимаю из себя.

Он достает меня весь второй курс. Придумал себе любовь, прицепился как репей к заднему месту. Когда со мной рядом Зара, он хотя бы не так активничает, а без нее совсем обнаглел.

Он предлагал мне встречаться, я отказала. Видимо, мой ответ его не устроил, раз целый год он портит мне жизнь. Дома — брат, в универе — Тимур Юсупов. Он на курс старше, но по мозгам на несколько эпох ниже. У его семьи сеть прибрежных отелей и прочные влиятельные связи, именно этот факт сдерживает меня от того, чтобы не пожаловаться Артему. Он его убьет, это точно. Брат, конечно, еще тот паршивец, но я бы не хотела, чтобы его посадили. У мамы сердце барахлит.

— А ты мне можешь их устроить? — ядовито-насмешливо Тимур выгибает смоляную широкую бровь и наваливается теснее, не оставляя между нашими телами просвета.

В нос бьет запах его одеколона, чего-то пряного и восточного, похожего на специи.

Меня тошнит. И от этого запаха, и от растянутых полных губ напротив моих глаз.

— Тебе их может устроить мой… жених, понял? — ляпаю первое, что приходит на ум.

— Воу! Правда? Целый жених! И даже живой? — неприкрытый сарказм сочится из его мерзкого рта.

— Он сломает тебе нос, — предупреждаю.

— Ты вчера об этом говорила.

— А ты, видимо, не понял. Так вот я повторяю. Если ты не отстанешь от меня, я расскажу своему жениху, и он размажет тебя по этой стенке, — хлопаю раскрытой ладонью по крашеной стене слева.

— И когда же он успел появиться? За ночь? — веселится Тимур.

Вздрагиваю от трезвонящего, раздирающего барабанные перепонки звонка на пару.

Ловлю момент, когда Юсупов подвисает, и, оттолкнув его от себя, срываюсь с места. Несусь, перепрыгивая ступени через одну, взлетаю на второй этаж.

Пульс судорожно скачет. Мысли тоже.

Увидев свою галдящую группу у двери в аудиторию, выдыхаю, но не успокаиваюсь, потому что… кажется, я по уши в дерьме.