По-настоящему

Анна Белинская (2024)

Заключить сделку с самым наглым мажором нашего универа? Легко, когда фиктивные отношения выгодны нам обоим. Но безумно сложно, когда внезапно начинает казаться, что между нами всё…по-настоящему. Эмоционально, чувственно, трепетно.

Глава 15.

Герман

Она смотрит на меня исподлобья. Опасливо бросает обеспокоенные взгляды, а потом прячет глаза. Думает, что я этого не вижу, но я вижу, потому что тоже на нее смотрю, но в отличие от нее не прячусь.

Водитель такси косится на меня в зеркало заднего вида.

У обоих я вызываю опасение, ведь у меня под носом кровяная лужа, которую периодически смахиваю пальцами свободной руки и отираю о белые шорты.

Десять минут в дороге мы едем исключительно молча. Но это обоюдное молчание такое осязаемое, что, сидя от меня на пионерском расстоянии, я чувствую, как Даша напряжена. От нее волнами исходит это напряжение.

От меня тоже нехило искрило. И первые несколько минут после того, как мы покинули Дашкину квартиру, я тупо старался прийти в себя и угомонить бешеную энергию, которая распирала от встречи с чокнутым старлеем.

Ну спасибо тебе, дорогая женушка, за такого родственника!

Охренеть!

Подстава, конечно, капитальная. Вообще, о таких проблемных с головой родственниках предупреждать заранее надо.

Смотрю на нее. Пытаюсь найти в ее профиле хоть что-то доказывающее их родство, но они ни черта не похожи, что радует. Жить с ней под одной крышей несколько месяцев и каждый день видеть в ней придурка-гайца — развлечение не самое приятное.

— У тебя кровь… — еле слышно бурчит себе под нос Даша.

— Переживаешь за меня? — усмехаюсь, наблюдая за тем, как ее правая щека вспыхивает румянцем. Это прикольно. Давно не видел такого. Обычно у девчонок на лице слой макияжа, разглядеть что-либо под ним можно только под микроскопом, а у этой как на ладони. Бери и смотри.

Беру и смотрю.

— Это не смешно, — глухо бормочет и отворачивается к окну.

Блин, это очень забавляет! Забавляет, с какой тщательностью она пытается скрыть заботу и эмоции, потому что я вдруг вспоминаю, как она набросилась на своего брата и лупила его по спине.

Улыбаюсь, млин. Смотрю на девчонку и не могу сдержать улыбку. Она меня защищала! Твою мать! Мелкая хрупкая девчонка так самоотверженно защищала меня!

И не потому, что она рассчитывала произвести на меня впечатление, но я, черт…я впечатлен. Она просто вот такая. Она и сейчас переживает. И не только за меня. Уверен, она нервничает и за придурка-брата, перемалывает в голове мысли, в которых сомневается, считая, что поступила неправильно, когда уехала со мной.

Я бы на ее месте не сомневался. Я бы на ее месте уже давно бы свалил. С таким душевнобольным жить-то опасно, мне даже ее животину стало жалко оставлять с ним.

Клетка с хомяком стоит на сидении между нами. Мы больше десяти минут в пути, но в салоне им не воняет. Если он настолько чистоплотный, как говорила его хозяйка, пусть живет, но не отсвечивает.

На голых, крепко стиснутых коленках Даши — аквариум. Она бережно прижимает его к животу и большими пальцами водит по прозрачному стеклу. Нервничает.

Нагло скольжу взглядом по девчонке то вверх, то вниз. Рассматриваю, и она, будто чувствуя, плечом вжимается в заднюю дверь.

Когда подъезжаем к моему дому, минуя шлагбаум, на улице темень и легкая вечерняя свежесть.

Дашка все время плетется сзади, пока пересекаем подъездный холл в сторону лифтов.Здесь всегда тихо. В любое время суток наш подъезд — пример для подражания. Не в курсе, кто мои соседи, кажется, их тут вообще нет, потому что пересекаюсь с ними очень редко и то на парковке. Когда еще имел под задницей колеса.

Как только заходим в лифт, Даша встает напротив меня на противоположном конце лифтовой кабинки. Смотрит по сторонам, прижимает к груди аквариум, но не смотрит на меня. А я смотрю. На нее.

— Ты не говорила, что у тебя брат гаишник, — нарушаю молчание.

Даша резко вскидывает голову, наконец, ловит мой взгляд и виновато краснеет.

— Я стараюсь не акцентировать внимание на этом неприятном факте моей биографии, — сообщает она, вызывая у меня улыбку. Понимаю ее, я бы тоже хотел забыть о существовании в своей жизни такого родственника. — Откуда вы знаете друг друга? — бросает встречный вопрос.

Даю себе пару секунд на раздумье. Что ей сказать?

— Да так, как-то не сошлись в понятиях. Давно это было, — отвечаю уклончиво в тот момент, когда лифт останавливается на моем этаже.

Выхожу первым и подхожу к двери. Поправив на плече Дашкин рюкзак, открываю замок и толкаю дверь вперед. Делаю шаг в сторону, пропуская внутрь гостью.

Быстро на меня взглянув, она трусливо входит. Сразу у входа опускает на пол свои причиндалы, оставляя аквариум на ладони.

— Пройди, — подталкиваю вперед, заставляя сделать несколько опасливых шагов в глубину прихожей.

Наступив на задники кроссовок, снимаю их и иду в гостиную, которая объединена с кухней, по пути врубая свет. Ставлю клетку с притихшим хомяком на глянцевую столешницу. Под нее опускаю пакеты.

Даша бесшумно входит в комнату. Задрав голову, разглядывает лампочки на потолке. У нее слегка приоткрыт рот, а глаза широко распахнуты. Прижимает к себе аквариум так, будто его у нее сейчас отнимут. Чудная.

— Это гитара Клингхоффера*, — подсказываю, когда девчонка задерживает внимание на висящей на стене электрогитаре.

Она поворачивается ко мне и непонимающе хмурит брови.

— Гитарист Red Hot Chili Peppers** — уточняю, решая, что и эта информация ей ничего не даст, вряд ли она любитель олдскула и знает легенду рока.

— Ты серьезно? — вспыхивают глаза девчонки. — Californication***?

Теперь мои брови от удивления ползут вверх.

Киваю.

— На ней он исполнял знаменитую Калифорноманию.

Дашкины глаза нереально округляются. Со мной примерно похожее происходило, когда в десять лет отец привез из Штатов эксклюзивную гитару самого Джоша, которую урвал на аукционе. Тогда я чуть не обоссался от счастья.

— Ничего себе! — восхищается Даша.

— Ей больше сорока лет.

— Ого!

Она с интересом ждет от меня продолжения рассказа, а я затыкаюсь, поймав себя на мысли, что впервые рассказываю девушке в моей квартире об этой гитаре. И впервые эта девушка меня слушает, а не лезет мне в штаны. Обычно подруги сразу затаскивали меня в постель, им была интересна штука в моих трусах, но даже на утро ни одна из них не обращала внимания на легендарный инструмент, от которого даже на расстоянии веет грандиозностью.

Обрываю наш с девчонкой зрительный контакт, ибо не стоит на этих рассуждениях зацикливаться.

— Пошли, я покажу тебе твою комнату, — резко произношу и чувствую, как начинаю раздражаться. То ли на себя, то ли на нее — всю такую правильную и будто настоящую.

— Как…комнату? — Дашка замирает и смотрит на меня с глубоким непониманием.

— Твою комнату, — повторяю.

— Подожди-пожди, — она крутит головой. — Я не поняла. Мы что, здесь будем жить вместе?

— Предлагаешь мне съехать? — усмехаюсь, поражаясь ее наглости. — Это, вообще-то, моя хата, и я здесь живу.

— Но…ты же говорил, что у тебя есть квартира…

— А чем тебе здесь не квартира? — обвожу комнату рукой.

— Я думала, у тебя есть свободная… — расстроенно лопочет.

— Ну правильно. Свободная комната. Одна моя, в другой будешь жить ты. Как договорились.

— Но мы так не договаривались! — дергается девчонка, отчего вода в аквариуме приходит в движение.

— Поставь аквариум, — показываю на него пальцем.

— Ты меня обманул! — ее глаза опасно сужаются. Дашка делает шаг ко мне. — Я не буду с тобой жить.

— Ты сейчас его уронишь, — предупреждаю и делаю шаг назад.

— Ты лживый мерзавец! — делает два шага вперед. — Подлый обманщик! — еще один шаг, и я вжимаюсь в край столешницы кухонного гарнитура. — Господи! Замри! — Дашка выкидывает руку вперед, и я от неожиданности каменею.

Она срывается с места, быстро ставит на стол аквариум и подлетает ко мне.

— У тебя кровь… Есть полотенце? — Дашка тяжело дышит рядом со мной, пока я ни хрена не понимаю.

— Ох черт… — суетится она, делает вокруг себя круг и подхватывает со спинки высокого барного стула мое полотенце, которое повесил туда еще утром.

Подрывается к раковине в тот момент, когда замечаю на полу первые капли крови.

Мать твою.

Закидываю башку назад.

— Нет! Нельзя! Нужно вперед, — орет на меня мелкая. — Быстро сядь на стул и голову вниз.

На автомате выполняю команду.

Опускаю голову и смотрю на кровь под ногами. А потом на девчонку, которая просачивается между коленями и разводит мои бедра в стороны. Усаживается на полу и сует мне в нос холодное полотенце.

Что же ты творишь-то?

— Зажми, — требовательно просит и поднимает ко мне лицо. Розовощекое. А глаза серые. Цвета неба перед дождем. И эта розовая родинка над левой бровью… снова теснит мне шорты в паху.

— Что? — тихо спрашивает, а я залипаю на том, как шевелятся ее губы.

— У тебя…ресница выпала, — говорю с дуру.

— Где?

Черт.

Черт, черт, черт…

Резко вскакиваю на ноги и отбрасываю в сторону полотенце.

Вылетаю в прихожую, сую ноги в кроссовки и выметываюсь из квартиры так быстро, что плюю на свой вешний вид.

На дворе ночь. Никто не заметит. А у меня кипяток…везде. Мне проветриться надо.

*Джош Клингхоффер — гитарист группы Red Hot Chili Peppers

** Red Hot Chili Peppers — американская рок-группа

*** Californication —

Конец ознакомительного фрагмента.