НА КРЮЧКЕ

Андрей Щупов

Повесть «На крючке» продолжает повествование романа «Время стай». Выживший киллер Лумарь начинает свою собственную игру, замышляя отнять у спецназовцев агентства «Кандагар» похищенные изумруды и золото. Однако легкой и стремительной операции отъема не получается. Схватка перерастает в жестокое противостояние двух сторон…

ПРОЛОГ

Стянутые за спиной кисти Лумаря подцепили крюком, и жилистый Иприт с натугой подтянул пленника на десяток сантиметров повыше. Аналогичную процедуру он видел в каком-то историческом фильме. Сюжета Иприт не запомнил, а вот занимательная пытка с щипчиками, раскаленными прутами и устрашающей дыбой в душу запала.

Напрягая вывернутые за спину руки, Лумарь продолжал терпеть. Обойдя его кругом Иприт коротко и сильно ударил висящего под дых. Тело пленника дрогнуло и провисло, из груди вырвался обреченный сип:

— За что, братки! Мы же с вами в одной команде были.

— Вот именно, что были… — Глядя в бледное лицо Лумаря, Сивый вдруг припомнил, как всего несколько дней назад до дрожи в коленях боялся этого человека. Бывает же такое! То ли действовал гипноз Шмеля, с уважением отзывавшегося о мастерстве снайпера, то ли в самом деле люди разительно меняются с обстоятельствами. В лесу да еще с винтовкой в руках Лумарь выглядел более чем зловеще — говорил рублеными фразами, каждой интонацией намекал на свое первенство. Тех же пацанов разглядывал в бинокль с явным небрежением. А как же! Стрелок высшей квалификации, киллер, которому заказывали самых крутых и именитых! Однако здесь — в гараже Главбуха роли враз поменялись. Связанный и опухший от побоев, Лумарь смотрелся бледно и жалко. Даже говорил он теперь с каким-то щенячьим пришепетыванием. Сивый никогда не считал себя садистом, но сейчас ощутил в груди сладкое предвкушение возмездия. Помнится, с таким же злым восторгом они выдумывали в далеком детстве разновидности казни, которой подвергли бы увиденных в фильмах злодеев. Это было смешно, но это действительно доставляло удовольствие.

— Ты, козел, не кого-нибудь — пахана грохнул! — зло проговорил он. — А потому братков в другом месте ищи.

— Да сам он умер! Падлой буду!

— Может, и будешь…

Видя, с каким ужасом Лумарь смотрит на его руки, Сивый поднял с пола металлический прут, чуть покачивая увесистой железякой, приблизился к пленнику.

— Да вали его, чего тянуть, — посоветовал сзади Киса. Небритая челюсть приятеля ходила ходуном. Ничуть не смущаясь мрачноватой обстановки, подельник преспокойно утолял голод толстенным бутербродом.

— Зачем же спешить. Сначала он нам про камушки все выложит, а заодно колонется подробнее насчет смерти Шмеля.

— Е-мое! Я же тысячу раз все рассказывал! Сердце у Шмеля не выдержало, а может, почки — не знаю. Только, когда мы бродили по лесу, он за грудь постоянно хватался.

— А машина, значит, мимо проехала?

— Проехала, — потерянно пробормотал Лумарь. Судя по всему он и сам чувствовал, что слова его звучат неубедительно. — Откуда мне знать, с чего Шмель вдруг загнулся. Я же не лепила. А тех ребяток я бы точно сковырнул. Первой же пулей. Они уже, считай, в прицеле были…

— Ну и?

— Что «ну и»! Тут как раз Шмель на меня и повалился. Я даже не вкурил сперва, что с ним такое. Весь белый стал, захрипел, за винтарь мой ухватился. Короче, пока то да се, машина и укатила.

— Красиво поет, а? — Сивый оглянулся на помощников. Главбух с Кисой стояли возле дверей гаража с каменными лицами. С бутербродом было уже покончено, и Киса медлительно вытирал волосатые руки о скомканную салфетку. На человека, вздернутого к потолку, он глядел с тем же выражением, с каким еще недавно смотрел на поедаемый бутерброд.

— Выходит, камушки уплыли, машина уехала, и Шмель вовремя загнулся. Так, получается?

— Ясное дело, грузит! За лохов нас держит.

— Огонек под ним распалить, и сразу все вспомнит.

— Слыхал, что кореша толкуют? — Сивый вновь обернулся к снайперу. — Не верят они тебе.

— Но я же правду говорю.

— А мне сдается, другая правда была. Рассказать, какая? — Сивый приблизился к Лумарю еще на шаг. — Так вот, голубь. Камушки у тех ментов вы в конце концов добыли. Наверняка, и долю тебе Шмель отстегнул. Он пахан правильный был, не жадничал. А вот тебе, сучонку, мало показалось. Ты же у нас крутой! Вот и решил оприходовать товар целиком — Шмеля там же на месте и кончил, а камушки прибрал. Я ведь знаю, на какие деньжата тот чемоданчик тянул. От такой суммы у кого хочешь крыша поедет.

— Не брал я никаких камней!

Сивый хлестко ударил прутом. Лумарь взвыл, извиваясь, закачался на тросе.

— Были бы мозги, давно бы из города смылся… — Главбух почесал в затылке. — С такими-то бабульками.

— Пусть лучше скажет, почему вора зарыл как пса бездомного! — прорычал Киса.

— А куда мне было его девать? Лес же кругом, а у меня только мотоцикл. Опять же менты могли нагрянуть. Вот я и закопал его. Типа, значит, похоронил.

— Хороши похороны! — Главбух сплюнул себе под ноги. — А может, он и камушки того? В смысле — там же зарыл? Где-нибудь возле покойника. Некоторые уроды любят так делать.

— Ну хотите, поедем туда, — плачущим голосом предложил Лумарь. — Откопаете Шмеля, сами увидите, что я его не трогал.

— А камни?

Лицо снайпера как-то враз обмякло. Словно решаясь на что-то, он тоненько выкрикнул:

— И камни там!

— Колонулся гнида… — удовлетворенно процедил Сивый. Глянув на подельников, сухо распорядился: — Берем машины и жмем туда. Прямо сейчас.

— Может, пацанов кликнуть?

— Не надо. К таким бабкам толпу подпускать не следует. Разве что Станка вызвоним. Он про содержимое чемоданчика в курсе. В случае чего проверит — все ли на месте.

***

Нужное место нашли быстро. Машины свернули с шоссе в пролесок, и выбравшийся из кабины Лумарь покорно указал на участочек земли, где, по его словам, он захоронил бывшего авторитета.

— Глубоко? — Главбух вытащил из багажника лопату.

— Да нет. Некогда было глубоко копать.

— Вот я и толкую — как пса зарыл. — Главбух ковырнул первую земляную порцию.

— Ты что, сам копать собрался? — удивился Сивый. — Вот же негр рядом стоит — здоровый и живой покуда.

— И то верно, — Главбух швырнул Лумарю лопату, демонстративно похлопал себе по висящей под мышкой кобуре. — Только без шуток, щегол крашенный. Если что, враз успокою.

— Да не смогу я копать, руки болят.

— Ничего, справишься.

Лумарь кое-как подобрал с земли лопату, с видимым усилием взялся за дело. Глядя на его работу Киса с Ипритом присели на корточки, Главбух прислонился спиной к дереву. Сивый тем временем отошел со Станком чуть в сторону.

— Шмель говорил, там камушков — на миллионы баксов. Правда или нет?

Рыхлое лицо Станка озабоченно скривилось. Смахнув с щеки случайного комара, он пожал плечами.

— Смотря каких покупателей найдем. Если западные фирмы заинтересовать, можно и впрямь круглую сумму выгадать. Но сколько именно — не в курсах. Там вроде платина была, обработанные изумруды, порция рыжья. Тут надо спеца вызывать по всем этим цацкам.

Сивый мечтательно улыбнулся. То есть улыбаться он не хотел — тем более перед этим двурушником, но получилось как-то само собой. Трудно слышать про золото и не улыбаться…

— Как думаешь, получится быстро все сплавить?

— А чего спешить? В наше время это надежнее любой валюты будет. Пусть лежит.

— Наверное, ты прав…

— Ешкин кот! Никак — пахан показался… — Киса привстал с земли, и все словно по команде повернули головы. Из земли под пыхтение Лумаря появилась синюшная рука мертвеца.

— Шмель, — сипло выговорил Главбух. — Его татуировка.

Собравшиеся возле могилы молча взирали, как из земли все более проступают контуры человеческого тела.

— Дернуть бы надо, — устало выдохнул Лумарь. — А то лопатой могу зацепить. Давайте, я приподниму, а вы вытягивайте.

— А камни где?

— В одежде, конечно. Там кулечки такие были, вот я и рассовал по карманам.

— От, сука! — Сивый взглянул на Иприта. — Помоги ему.

Согнувшись над покойником, Лумарь обхватил его за талию рывком приподнял. Ругаясь, Иприт потянул Шмеля за плечи. С шорохом земля посыпалась вниз. Еще немного, и бывший уголовный авторитет оказался на жухлой осенней траве. С содроганием вглядываясь в знакомые черты, присутствующие обступили мертвого вора. И никто не заметил, как из той же могилы, Лумарь быстрым движением выхватил обернутую в ветошь винтовку — тот самый «Винторез», из которого совсем недавно киллеру пришлось уложить с полдюжины ребяток Краевого. Счастье его, что времени прошло совсем немного. Ни заржаветь, ни прийти в негодность винтовка не успела.

Первого выстрела они вообще не услышали. Только Сивый удивленно ругнулся, подхватив повалившегося на него Иприта.

— Ты чего, братан?..

И только когда вскинулся от пули Киса, а Главбух, взболтнув руками, опрокинулся прямо на труп Шмеля, стало ясно, что их расстреливают в упор. Как обычно «Винторез» работал бесшумно и надежно, а Лумарь лишний раз порадовался тому, что догадался сунуть винтовку под захороненный труп. Словно наперед знал, что оружие может еще пригодиться. Впрочем, тогда он далеко не заглядывал. Просто спешил избавиться от опасной улики самым простейшим образом.

Рассмотрев дымящийся зрачок ружейного ствола, Станок взвизгнул и бросился было бежать, но его остановил окрик снайпера.

— Стоять, рябчики! Я и с покалеченными руками достану вас из любого положения. Давай, давай, жирный! Ножками — и назад!

Станок заторможенным шагом двинулся к могиле.

— А ты, Сивый, аккуратно верни Шмеля на место. Мужик он действительно был правильный — не чета такой швали, как вы. — Лумарь поморщился. Плечи у него продолжали ныть. — Тумана у него в башке тоже, правда, хватало: все в благородство любил поиграть. Вот и доигрался.

Трясущимися руками Сивый потянул тело пахана обратно в яму. На преобразившегося Лумаря он старался не смотреть. Только жарко шевелились в голове мысли, наперебой подсказывая способы бегства. На снисхождение снайпера он не рассчитывал. Как говорится, не тот человек. Глазом не моргнув, шлепнул троих, шлепнет и их со Станком. Или все-таки пощадит?.. Не выстрелил же он в них сразу. Может, зачем-то ему они еще нужны?

Слабая надежда ворохнулась в груде, и, словно угадав его мысли, Лумарь снова заговорил:

— Гадаешь, наверное, почему все еще дышишь? А я и выдумывать ничего не буду. Я Шмеля откопал, а ты закопаешь. Считай, Сивый, что это твой долг. Тоже ведь под ним ходил. Но после и тебя пущу в расход.

— Может, не надо? Могли бы договориться, — презирая себя, Сивый выдавил: — Ну, ошиблись, брат, прости. Теперь-то я верю, не ты убивал Шмеля.

— Ишь ты, поверил он! — губы Лумаря криво изогнулись. — Нет, Сивый, договориться мы могли там в гараже, а тут ты как вошь на гребешке — юлишь да дергаешься. Так что копай, сука блохастая, и не вякай. А будешь ерепениться, отстрелю палец на ноге. Их у тебя много. Или не веришь?

Массивный ствол «Винтореза» чуть качнулся, и Сивый, не прекословя, взялся за лопату. Теперь уже не было в голове ни мыслей, ни надежд. Только крупными каплями по всему телу обильно выступал тяжелый предсмертный пот. Секунды казались калеными шариками, скатывающимися в вечность, и непривычно вдруг заныло в груди сердце. Раньше знать не знал, где оно там находится, а теперь вот почувствовал…

Движением робота Сивый утирал лицо рукавом, сипло дыша, продолжал забрасывать землей своего бывшего хозяина.

— Вот так. Вижу умеешь работать, когда захочешь. Теперь подровняй маленько — и хватит.

Лопата еще постукивала по земле, когда очередная пуля, пробив лоб Сивого, в крошево разнесла затылок. Выронив лопату, бандит рухнул на колени, медлительно запрокинулся набок.

— Как там в считалочке про негров? А, Станок? — удерживая винтовку одной рукой, Лумарь сорвал травинку, задумчиво сунул в рот. — Смотрел фильм «Десять негритят»?

Голова Станка обморочно затряслась. От краешка губ протянулась ниточка слюны, но он ничего не чувствовал.

— Не смотрел, значит. Жаль. Короче, один куда-то там упал, и их осталось двое. Это, значит, в считалочке так говорилось… — Лумарь хмыкнул, но Станок пребывал все в том же ступоре, возможно, не слыша его слов вовсе.

— Да не трясись так. Ты ведь меня в гараже не пытал, по балде не бил, верно? К тому же у нас общее теперь дело. Камушки надо добывать, прикидываешь?

— Значит, ты их не брал? — Станок ощутил, как жизнь вновь к нему возвращается. На глазах выступили слезы умиления, дрожь прошла по всему телу. Пожелай этого Лумарь, и он запросто опустился бы перед ним на колени, с готовностью перецеловал бы замызганную обувку киллера.

— Еще один пень гороховый! Я вам сразу об этом талдычил. Будь у меня камушки, разве надумал бы я в город возвращаться? И уж тем более, не стал бы их пихать в карманы жмурика. Камушки у ментов, и добыть их будет непросто.

— А как же быть с ними? — Станок кивнул на лежащие вокруг тела. — Их же будут искать.

— Это пожалуйста! Если есть лишнее время, пусть ищут. Никто ведь не знает про нас с тобой верно? — Лумарь подмигнул Станку, и тот неестественно хихикнул. — Нет, корешок! Мы этот город еще в бараний рог свернем. И хрена, у нас кто пикнет! — Лумарь выплюнул изжеванную травинку. — Обшарь-ка их. Вон у того со шрамом вроде «тэтэшник» за поясом маячил. Зачем пропадать стволу? Заодно деньжат поищи.

Со скучающей миной Лумарь наблюдал, как, ползая на коленях, рыхлый Станок усердно обшаривает мертвых. На пухлом лице отражалась деловитость и готовность услужить. Никаких угрызений совести и никакой брезгливости. Так, впрочем, и должно быть. Потому что страшно. Лумарь по себе знал, что страх — великая сила. Может быть, главная движущая сила в этом поганом мире. Кто умеет повелевать такой силой, тот повелевает и миром. И Шмель, не раз называвший его «вечным третьи номером», был, конечно, не прав. Отныне он перестанет быть третьим. Уже хотя бы потому, что узнал, сколь легко и просто заканчивают свою жизнь вторые и первые. И если он в состоянии простым движением указательного пальца обращать их в пыль, в холодное мясо, в поскуливающих животных, то он УЖЕ далеко не третий номер! Произошла рокировка, которую он с ясностью прочувствовал только сейчас.

— Молодец! Пока отложи барахлишко в сторону. Потом заберем.

— Ага, конечно. — Станок беспрекословно выполнил команду и с ожиданием взглянул на своего нового хозяина.

— А теперь хватай жмуриков за ноги и волоки вон туда. За березнячком, помнится, болотце было. Там их и притопим.

Забросив винтовку за спину, Лумарь также взял за ноги одного из мертвецов. Причем выбрал Иприта — самого худосочного и легкого.

По счастью, болото и впрямь оказалось неподалеку. В несколько приемов трупы перетащили к камышам. Когда последнее тело с хлюпаньем ушло в темную жижу, остановились отдышаться.

— У тебя, я слышал, тоже своя команда имеется?

— Да какая там команда! Молодняк один. Помогают по пустякам. Бизнес-то почти цивильный.

— Молодняк — он тоже разный бывает. Может, все-таки найдутся надежные пацаны? На кого, значит, можно положиться?

— Ну, пара ребяток вроде ничего. Пока держу в охране, — Станок натянуто улыбнулся. — Хотя, честно говоря, именно их собирался рассчитать.

— Что так?

— Да-а… Продавщицы, телки молодые, жалуются, что пристают. Да и пивом без меры балуются. Раньше, конечно, помогали в щекотливых делах, а сейчас спокойнее стало, никаких терок. Все под крышами укрылись. Если что, то на них и ссылаются.

— Крыши — это да… А у тебя, стало быть, бизнес свой?

— Ну-у… Магазинчик один есть, несколько ларьков, на рынке рядок… — Станок растерянно пожал плечами. Он и сам не знал, что следовало говорить — то ли умалять по возможности свое богатство, то ли наоборот максимально приукрасить.

— Магазин с ларьками — тоже неплохо, — Лумарь задумался. — А знаешь что, черкни-ка ты своим бакланам маляву.

— Какую маляву?

— Ну, надо же им как-то объяснить кто я такой. Тебе, сам понимаешь, пока в подполье придется отсидеться, а я народ к делу пристрою, бизнесу боевому обучу. Так что, черкнешь?

Лицо Станка вновь посерело. Покосившись на болотную жижу, так скоро проглотившую трупы, он сдавленно произнес:

— Зачем же писать, можно позвонить! Это проще.

— Тогда звони прямо сейчас. У тебя ведь сотовый, верно?

Дрожащей рукой Станок достал из кармана плоскую трубку телефона.

— Опишешь им меня, поручишься, а после передашь трубку, — коротко разъяснил Лумарь.

Вяло кивнув, Станок перепачканным пальцем начал стучать по клавишам. Рассеянно прислушиваясь к пению лесных пичуг, Лумарь ладонью огладил цевье «Винтореза». Сердце в груди билось ровно и размеренно. Пошел последний отсчет, и это радовало, поскольку трудный денек изрядно затянулся. Пора было заканчивать с этой кутерьмой, и финиш был не за горами.

Пока Станок сбивчиво объяснял какому-то Лешику, что мальчику временно придется перейти в подчинение другого хозяина, киллер медлительным движением развернул на ремне винтовку. Теперь она смотрела не в землю, а значительно выше.

— Ну, хватит. Давай трубку, — Лумарь взял телефон, в очередной раз поразившись легкости этой радиопустышки. Вот истинная разница между настоящим и поддельным! Оружие никогда не было легким — будь то бердыши, сабли или револьверы. Наверное, никогда и не будет. Электроника же шла по пути минимизации габаритов и веса, тем самым снижая собственную мировую значимость. Легкое — оно и есть легкое. Пользоваться такими фитюльками, конечно, можно, но уважать их вряд ли когда захочется…

— Але, Лешик? Значит, пересекаемся сегодня. Ты понял меня? Часиков в одиннадцать, в «Бабслее». Знаешь такую забегаловку?.. Вот и молодец. Побрейся, подмойся и подгребай туда к одиннадцати…

Лумарь лишь чуток скосил глаза, поправляя ствол «Винтореза». Курок сам подтолкнул палец, и пуля беззвучно впилась в переносицу Станка, швырнув незадачливого владельца магазина в хрусткие камыши. Тяжелая вода нехотя расступилась, принимая очередного гостя, какая-то лягушка с кваком скакнула в сторону. На глазах киллера изуродованная голова медленно погрузилась в болотную жижу, едва заметно окрасилась розовым.

— Вот и ладушки, договорились! Как зайдешь в «Бабслей», двигай к бару-тотализатору… Ну да, это возле стрип-сцены… Как меня узнать? А никак. Я сам тебя узнаю. Держи в руках какие-нибудь ключики с брелочком, я и подойду.

Сунув телефонную трубку в карман, какое-то время Лумарь смотрел на тонущий труп Станка, затем перевел взгляд на винтовку. Жаль, конечно, но свою роль эта пукалка уже сыграла. Придется утешать себя тем, что подобных игрушек на свете еще много. Швырнув «Винторез» подальше в болото, Лумарь улыбнулся тонущему телу Станка.

— Извини, чувачок, свидетелей я не оставляю. Не то нынче время, не тот, понимаешь, век…