Планета Крампус. Роман

Анатолий Иванович Коридоров

В захваченном немцами Стругаже развернута секретная лаборатория. В ней над советскими военнопленными проводятся странные и бесчеловечные опыты. Доктор Отто Вернер, руководитель лаборатории, разработал методику изменения сознания и личности человека,. «Перепрограммированные» нацистами люди – идеальное «пушечное мясо» для передовой и агенты для внедрения в партизанский отряд.Найти и уничтожить лабораторию – эта задача объединяет усилия НКВД, фронтовой разведки и партизан в фашистском тылу.

26

На четвертый день пребывания Алексея в отделении Ждановского, в период очередного затишья, в вечерний час в их землянку явился комвзвода старший лейтенант Коломийченко.

— Отделение, смирно! — скомандовал находившийся в это время с частью своих бойцов старший сержант Ждановский. — Товарищ старший лейтенант…

— Вольно. Отставить, — распорядился тот. И продолжил, обращаясь ко всем. — Ну как она, окопная жизнь, не надоела?

— Опостылела до чертиков… Пропади она пропадом… Да чтоб ей тошно было… — оживленно и дружно загалдели бойцы.

Алексей к этой окопной жизни только принюхивался, отзываться о ней во всеуслышание ему казалось не совсем ловко.

— Ну что ж, добре, — произнес Коломийченко. — Тогда готовьтесь к выполнению боевого задания. Завтра заполночь — вперед. А на ваше место прибудет отделение сержанта Ефремова. А ты, старший сержант Ждановский, сейчас зайди ко мне. Надо загодя обсудить все детали.

— Есть, — ответил командир отделения.

И они вместе покинули землянку.

Ждановский вернулся минут через сорок.

— Ну что? Ну как? Куда? — посыпались на него нетерпеливые вопросы.

— Да ничего нового, — ответил Ждановский. — Задание обычное, наблюдать в оба глаза за передвижением техники и живой силы противника. Выдвигаемся, как уже сказал командир взвода, завтра заполночь. Так что всем к этому времени быть в полной боевой готовности.

— Это что же, за кустиками сидеть и за немцами подглядывать? — разочарованно произнес кто-то. — А более-то ничего серьезного нам предложить не могут? Или не хотят? А мы бы могли… А, верно, мужики?

— С горы оно виднее, — примирительно отозвался рядовой Самоха. — Наше дело что? — исполнять и не рассуждать.

Следующим вечером в траншеях наступило оживление. С полевой кухни бойцы начали подтаскивать термосы с горячим питанием. Но шума не было. Раздавались тихие разговоры да приглушенное звяканье известной универсальной солдатской посуды. Бойцам, утомленным за день да изголодавшимся по горячей пище, было не до баек да прибауток. Самым заветным и единственным желанием у всех было — набить середку да вздремнуть часок-другой. По ночам немцы шибко не шалили, так что более-менее спокойный сон мог быть обеспечен.

Отделение сержанта Ефремова, вернувшееся с выполненного задания, располагалось частью на нарах в землянке, а другой — под открытым небом в траншее под высоткой.

— Выдвигаемся. Пора, — тихо подал команду Ждановский, посветив фонариком на наручные часы. Группа покинула землянку, наскоро попрощавшись с оставшимися там бойцами.

Ночь была тихая и ясная. Над головами разведчиков мирно мерцали звезды. Иногда, споря со звездами, вспыхивали осветительные ракеты, запускаемые с немецких траншей.

Путь в тыл к немцам был знаком разведчикам и хорошо проверен. В его надежности никто не сомневался. Перед немецкими траншеями в низкорослом осиннике, где начинаются зыбучие мхи, а за ними темные воды болот с торчащими травяными и мшистыми кочками, запасливыми разведчиками загодя припасены и припрятаны от посторонних глаз жерди для прощупывания дна при передвижении по этим труднодоступным местам.

Группа Ждановского в потемках подошла к краю заболоченного пространства. Здесь бойцам предстояло сделать окончательную проверку всей своей амуниции, прежде чем шагнуть с твердого берега в топкое болото. На ногах каждого разведчика должны быть ношенные, бэушные сапоги, которые только и годятся по топям шлепать. А нормальная, повседневная пара сапог с портянками в них, связанная между собой, должна была висеть или на шее, или через плечо.

Убедившись, что с этим ни у кого недоразумений нет, группа, наконец, начала переход по знакомому маршруту через зыбкие топи в глубину немецкого тыла. Впереди шел командир отделения Ждановский. За ним десять разведчиков.

Алексей шел легко. Рана его не доставала. Он даже начал о ней забывать. Сейчас он не уступал в группе, пожалуй, никому. Держался на равных. Это его радовало и успокаивало, вносило смысл и равновесие в фронтовую жизнь. Он шел, и глаза его, уже привыкшие к темноте, чуть разбавленной лунным светом, упирались в смутную тень спины шедшего перед ним бойца Храмцова.

Храмцов был дюжим парнем, в прошлом футболист, всегда улыбчивый, с постоянно добродушным взглядом. Казалось, разозлить, вывести его из себя не сможет никто и ничто, но это было не так. Он столь неистово ненавидел всю немецкую фашистскую сволочь, что становился неузнаваем, если речь заходила о них, о немцах. А что говорить, если он с ними встречался в разведке. Храмцов шел, казалось, не торопясь, но Алексей, пытаясь безошибочно, насколько это было возможно, ступать след в след, едва поспевал за ним.

Следом за Алексеем боролся в темноте с болотной трясиной боец Самоха. В прошлой мирной жизни Самоха тоже имел спортивную биографию. Он был боксер. И вполне приличный, поскольку, как оказалось, не раз успешно выступал на всесоюзных турнирах по боксу. Но роста Самоха, по сравнению с Храмцовым, был незавидного.

Группа шла тихо. Слышно было только, как хлюпала под ногами вода. Из-под ног вздымались и лопались пузыри, изливая наружу зловонные запахи. Пока ноги проваливались в трясину чуть выше колена. Но все, кто ходил по этой болотине раньше, знали, что еще придется идти в этой грязной жиже и по пояс, и даже по грудь.

Слева, через низкорослый соснячок, едва приметно заблестела при робком лунном свете черная гладь Глухого озера. К его берегам подойти никому и никогда не удавалось. Группе следовало на достаточном расстоянии обогнуть это озеро и пройти еще с полкилометра, чтобы ступить на твердую почву.

Не упуская ни на мгновение маячивший перед ним темный силуэт Храмцова, Алексей занимал себя мыслями о прошлом. Ему вспомнились строчки о разведке, записанные в заветную тетрадку еще в госпитале. Он думал тогда о прошлых вылазках с сослуживцами, которые сейчас воюют где-то без него.

След в след.

За отметкой отметка.

Чу! Если что —

выстрел меткий

в цель.

Но лучше тихо, без шума —

Угу?!

Идет разведка,

проникает, как в щель,

в тыл к врагу —

узнать о тайных

коварных замыслах фрицев.

И для того же намять бока,

не щадя кулака,

чтобы взять языка

и возвратиться.

— Ну, твари поганые, — позади Алексея Самоха клял немцев в хвост и в гриву. — Из-за этой проклятой падали приходится по своей земле гнилыми болотами шастать. Ну, суки, погодите у меня.

Говорил ли что впереди идущий Храмцов, Алексей не слышал. Наверняка тоже передавал приветы фашистской нечисти.

Небо уже посерело, когда под ногами у разведчиков оказалась хрустящая мелкими веточками и шелестящая сухими листьями земля, на которой росли разлапистая ель, пара осинок, да две-три тонких березки. Впереди оставались сущие пустяки — метров чуть более ста до лесного массива. А сейчас бойцам предстояло переобуться в сухие сапоги, которые они бережно и заботливо донесли на своих шеях и плечах. А грязные и промокшие «болотники» оставить здесь до возвращения с боевого задания.

И зачвакали, захлюпали снимаемые с ног «болотники». Бойцы помогали друг другу стаскивать вымокшую обувь.

— Сапоги-то мы переобуем, — пошутил один из бойцов, — а вот как быть с подмоченной репутацией?

— На ходу подсушишь, — откликнулся другой. — Посмотрим, как бы нам жарко не стало.

— Разговорчики, — урезонил бойцов Ждановский.

Когда «болотники» были надеты голенищами вниз на «тычки» из прутов и веток, воткнутых под елью, а жерди — прислонены к березкам, командир отделения отрядил первую тройку бойцов, в их числе и Алексея, зайти в лес и осмотреться — нет ли где случайной или неслучайной неприятельской засады. И если все в порядке, то дать знак — махнуть пилоткой следующему за ними на расстоянии разведчику. Ну, а тот, соответственно, передаст сигнал основной группе.

Алексей с двумя разведчиками, перескакивая с кочки на кочку, обходя промоины по качающемуся мху, скоро достигли плотного лесного массива. Ступив на твердый, покрытый росистой зеленью грунт, разведчики спешно разошлись по сторонам. Алексею выпало двинуться вправо. Все вокруг оказалось спокойным, озарялось утренним светом, разбавленным легким туманом. Получив условный сигнал, в лес передислоцировалась вся группа Ждановского. Шли долго. И вот короткий привал. Все повалились на траву, унимая шумное дыхание. Алексей лежал, привалившись головой к дереву. Он хоть и заметно подустал от ночного марафона, но вместе с тем чувствовал прилив сил и радость. Он снова в разведке.

Небо высветлело окончательно. Ждановский изучал вынутую из планшетки карту, сверяя по ней дальнейший маршрут. Куда идти и что предстоит делать, знал только он. И бойцы сейчас не лезли, не донимали командира ненужными вопросами. Дело каждого в эти минуты — отдыхать, набираться сил для дальнейшего марш-броска.

Конец ознакомительного фрагмента.