Му-му. Кровавая линия

Андрей Воронин, 2010

В секретной лаборатории в одной из «горячих точек» проводятся смертельно опасные биологические эксперименты, которые страшным эхом отзовутся на мирных жителях Москвы. Внештатный агент ГРУ Сергей Дорогин поможет отыскать не только московский след заговора, но и с помощью ученых предотвратить теракт с использованием биологического оружия.

© Харвест, 2010

Глава 1

Жизнь научила Сергея Дорогина тому, что бдительность никогда не бывает излишней. Всего лишь неделю назад на его глазах рванула мина в одном из банков. Сам он там оказался по чистой случайности — зашел обменять на рубли доллары. И до сих пор не мог себе простить, что не обратил внимания на якобы забытую у одного из окошек дамскую сумочку, где и находилось взрывное устройство. Сила взрыва оказалась незначительной, да и людей в зале было немного. Однако Дорогин едва успел оттащить в сторону от падающей перегородки израненную осколками стекла молоденькую кассиршу. Тем же вечером в теленовостях сообщили, что следствие разрабатывает несколько версий, при этом не исключалась и возможность чеченского теракта.

Вообще осень — та благодатная пора, когда москвичи возвращаются из отпусков, начинается учеба в школах и вузах, когда полно людей в магазинах и на рынках, а главное, в транспорте, который еще только перестраивается с летнего на осенне-зимний режим, — представляет собой едва ли не идеальное время для терактов. И, учитывая последние события, всем не помешает вести себя осторожнее. А ему, Сергею Дорогину, человеку, как любит шутить один его знакомый, с остросюжетным прошлым, приходится удваивать бдительность. Ведь, что греха таить, за годы ответственной, но крайне опасной работы он успел нажить себе предостаточно врагов, которые не прочь от него избавиться и как от опасного противника, и как от ненужного свидетеля.

И этой расслабляюще-уютной, еще по-летнему теплой сентябрьской ночью, после воскресной поездки за город с шашлыками под отличное грузинское вино и песнями под гитару, когда мечталось лишь об одном — как следует выспаться, Сергей Дорогин держал ухо востро. Открыв двери в свой полутемный, опять без лампочки, подъезд, при свете уличного фонаря он тут же заметил стоящий на полу у почтовых ящиков рюкзак. В подъезде царила тишина. В два часа ночи обзванивать квартиры или кричать: «Кто забыл рюкзак?!» — было, по меньшей мере, глупо. Дорогин на всякий случай прислушался и, не уловив никаких посторонних шумов или шорохов, вынес рюкзак на улицу.

И уже там, на лавочке, при свете фонаря осмотрел, а потом привычными, выверенными движениями ощупал случайную, а возможно, и не случайную свою находку. Это был синего цвета студенческий рюкзачок с черной шнуровкой и двумя яркими значками. На одном под улыбающейся рожицей с хвостиками было написано «Настя». Сторонний наблюдатель, возможно, иронически усмехнулся бы, глядя на то, как осторожно обращается Дорогин с рюкзачком, похожим на те, с какими не только в Москве, но и повсюду в мире ходят миллионы студентов и школьников. Но Дорогин, которого лишь несколько человек в высших эшелонах власти знали как уникального агента Муму, на собственном опыте убедился, что опасность, как правило, подстерегает там, где ее не ждешь. Поэтому каким бы безобидным ни выглядел забытый в его подъезде рюкзачок, он ощупывал и открывал один за другим его замочки с повышенной осторожностью. Тем более что, кроме книг и тетрадей, в нем нащупывалось нечто похожее на небольшую цилиндрическую емкость. Ее он первой и извлек.

Емкость оказалась пол-литровой стеклянной банкой с плотной полиэтиленовой крышкой, в которой были проделаны дырочки. Облегченно вздохнув, Дорогин приподнял банку, пригляделся и при свете фонаря увидел, что в банке среди насыпанной туда травы ползает довольно большой крылатый муравей. Дорогин покачал головой и, поставив банку на скамейку, принялся вынимать из рюкзака и пролистывать тетради и учебники. Он надеялся найти хоть какую-то надпись. Пусть не адрес, так хоть телефон, в конце концов, фамилию, название вуза, гимназии, школы. Хотя бы что-нибудь… Тетради были исписаны в основном химическими формулами. И писал эти формулы, судя по довольно размашистому почерку, парень, а не девушка. Учебники, один на русском — «Анатомия», другой на английском — «Микробиология», свидетельствовали о том, что рюкзачок принадлежит студенту биологу или медику. Аккуратно осмотрев все до одного, даже самые маленькие кармашки, Дорогин нашел лишь несколько ручек, поломанный карандаш, ключи без брелока, то есть не нашел ничего, что хоть как-то подсказало бы, где искать владельца. Тетради были не подписаны, на книгах библиотечных печатей не стояло. В общем, чтобы найти владельца, придется писать объявление и расклеивать на дверях подъезда и ближайших остановках. Ведь если оставить рюкзачок в подъезде, он попросту пропадет — утром уборщица или бомжи, которые сюда нередко захаживают, все равно заберут его.

А что, если этот рюкзачок забыл не просто студент, а рассеянный юный гений, а в этой банке не просто насекомое, а представитель редчайшей, неизвестной еще науке породы?.. Дорогин сложил в рюкзак тетради и книги и, взяв в руки банку, еще раз внимательно посмотрел на муравья. Под светом фонаря тот оживился и, помогая себе крыльями, резво перебрался с травинки на травинку. Рассматривая насекомое, Дорогин вспомнил выуженные им недавно из Интернета сведения о том, что американцы научились использовать жуков, тараканов и даже мух в качестве управляемых киберразведчиков, и усмехнулся. Скоро эти парни и до муравьев доберутся. Хотя этого муравьишку посадили в банку явно для каких-то других целей.

Засмотревшись, Дорогин не сразу заметил, как открылись двери подъезда, но, когда они хлопнули, он спрятал банку в рюкзачок.

— О, слава богу! Это вы его взяли! А я уж перепугался… — радостно и слишком уж звонко для двух часов ночи воскликнул долговязый длинноносый парень в очках и вытянутом почти до украшенных модными потрепанными надрезами джинсовых колен сером свитере.

— Твой, что ли? — спросил Дорогин и тут же добавил: — А че ты его в подъезде бросил-то?

— Че-че… целоваться неудобно было, — сказал парень и, чуть покраснев, усмехнулся.

И тут сверху раздался звонкий девичий голос:

— Ну че, Степа, нашел?

На балконе третьего этажа стояла растрепанная светловолосая девушка, похоже, в одной ночной сорочке.

— Нашел, Настена! Все в порядке! — крикнул парень.

— Ну, тогда пока! Завтра позвоню! — все так же звонко отозвалась девушка.

— Вы бы хоть кричали потише, что ли… — покачал головой Дорогин, заметив, что в доме зажглось несколько окон.

— Ладно, давайте рюкзак, я пошел, а то сейчас ее мать с ночной смены вернется, — сказал Степан.

— Ну, пошел так пошел, — пожал плечами Дорогин.

— А вы че в моем рюкзаке искали? — поинтересовался Степан, закидывая рюкзак за плечи.

— Мину, — серьезно ответил Дорогин.

— Ну, оч-чень смешно! — усмехнулся Степан.

— И все-таки я бы тебе посоветовал не бросать свои вещи где попало, — сказал Дорогин.

— Я обязательно прислушаюсь к вашему совету, — ухмыльнулся Степан, радуясь благополучному исходу своего ночного приключения.

Дорогина подмывало спросить, что за насекомое парень возит с собой на свидания, но это предполагало продолжение разговора, на который молодой человек явно не был настроен. Да и сам Дорогин теперь, после разрядки весьма напряженной ситуации, вдруг почувствовал, что сон буквально валит его с ног. Студент руки не подал и, поправив рюкзачок, лишь гордо кивнул на прощание.

Дорогин поднялся на четвертый этаж, открыл двери и, даже не включая в коридоре света, прошел в комнату, расстелил постель, разделся и нырнул под одеяло. Завтра, то есть уже сегодня, был тот редкий день, когда можно наконец отоспаться за все долгие дни и ночи напряженной, рискованной работы. Да, кому-то судьба подарила возможность работать в теплом уютном кабинете, за компьютером, кто-то по утрам спешит в современно обставленный офис или студенческую аудиторию. А ему, ничего не поделаешь, то и дело приходится рисковать не только здоровьем, но и жизнью. Но ведь без его пусть и не всем заметной работы сколько бизнесменов не дошли бы до своих офисов, сколько чиновников и людей при погонах оказались бы не у дел… но чаще ему приходилось спасать простых людей, тех, кто ни сном ни духом не чувствовал подстерегающей опасности. Муму знал, что главное его достоинство в том, что он, в отличие он многих, не боится рисковать. И судьба, как ни странно, до сих пор не дает ему пинка под зад. Значит, полагал Дорогин, готовит для него новые и новые испытания, из которых он должен, иначе быть не может, обязательно должен выйти победителем.

Наверняка современные психологи назвали бы эти мысли, с которыми он засыпал и просыпался, отличным, высокопрофессионально организованным аутотренингом, помогающим справиться со страхами, поддерживающим решительность и укрепляющим силу воли. Но сам Сергей Дорогин, пережив не одну трагедию, знал, что, настраивая себя на преодоление трудностей, на выполнение рискованных заданий, он просто гонит подальше от себя мысли и воспоминания, которые ранят душу острее скальпеля. Он приучил себя спать не только без кошмаров, но и без сновидений, давая организму возможность восстановиться за минимальное время. Единственное, что он делал, когда выпадала редкая возможность отоспаться, — это отключал телефон и мобильник.

Но в этот раз отключить мобильник он забыл. И уже в восемь утра вынужден был все еще сослепу нашарить трубку. Звонил его давний друг — майор ГРУ Алексей Плетнев. Не ответить ему Дорогин не мог: слишком много их связывало. Да и Плетнев просто так, да еще в такую рань, его не побеспокоил бы. Когда-то в молодости они были очень близки. Не раз выбирались из таких кровавых передряг, которые прочим людям и не снились. Но Плетнев, переехав в Москву, женился и в своей новой, как принято говорить, «штабной» жизни пытался забыть о том жестоком и страшном, что пришлось когда-то пережить. Недавно, как слышал Дорогин, у него родилась двойня. Но Сергей понимал, что всякая их встреча с Плетневым, хотят они того или нет, будет возвращать их к болезненным воспоминаниям о прошлом. Ведь только он, Дорогин, точно знает, как появился на лице Алексея шрам. И сколько бы ни говорили о том, что шрамы украшают мужчину, только тот, кто побывал в таких, как они с Плетневым, передрягах, знает действительную цену страшных отметин на лице. Прекрасно понимая, что есть в их прошлом вещи, о которых и в самом деле лучше забыть, Дорогин сам Плетневу не звонил и в гости не набивался.

И вот теперь вдруг этот ранний звонок, да еще на мобильный, номер которого знали немногие.

— Я не хотел тебя будить… — пробормотал Алексей Плетнев.

— Уже разбудил, — ответил Дорогин, стараясь быть поприветливей.

— Ну, извини, старик, у меня времени всего ничего — час, не больше.

— То есть? — насторожился Дорогин, почувствовав сквозящее в голосе Плетнева напряжение.

— Еду в командировку, — сухо объяснил Плетнев и деловито добавил: — Пацанов с женой отправил к родственникам, им здесь оставаться небезопасно. А сам — туда, где мы с тобой пудом соли давились…

— Ты же собирался… — начал было Дорогин.

Но Плетнев его оборвал:

— Это теперь не имеет значения. Хочу попросить тебя, чтобы ты присмотрел за моей квартирой. Ключи, если разминемся, оставлю под ковриком.

— Хорошо. Я все понял. Но чего тебя туда понесло? Там что, своих спецов не хватает? — удивился Дорогин, понимая, что Плетнев едет не куда-нибудь, а в самое горячее, можно сказать, гиблое для всякого русского на сегодня в Закавказье место.

— Да, похоже, кому-то в Москве выгодно дестабилизировать обстановку.

— Где? Там? — уточнил Дорогин.

— В том-то все и дело, что и там и здесь. Я нащупал след. И никому не могу доверять… Разве что тебе.

— Ты же знаешь, если что, ты всегда можешь на меня положиться, — сказал Дорогин.

— Видишь ли, они там, судя по всему, разводят ежиков… — произнес Плетнев.

Эта фраза была понятна только им двоим. «Разводить ежиков» — значит готовить биологическое оружие. Об этом не хотелось вспоминать, но много лет назад, когда они с Плетневым отправлялись под видом наемников в один из горных лагерей чеченских «борцов за свободу», в какую-то горячую голову при погонах пришла бредовая мысль дать им с собой контейнер с зараженными смертельной заразой ежиками. Об этом они узнали, когда их привезли в закрытую лабораторию, где за толстым пуленепробиваемым стеклом действительно копошились ежики.

— Ежик чихнет — и зараза пойдет гулять, не остановишь… — с гордостью говорил майор в белом халате. — Вакцина против этой ежиковой чумы уже проходит последнюю проверку. Мирному населению можно будет сделать прививки…

Страшно подумать, что могло бы быть, если бы некая рука сверху не остановила того бравого майора.

Лагерь боевиков был уничтожен тогда без участия ежиков. Но то, что подобные лаборатории, где разрабатывается биологическое оружие, существуют, до сих пор приводило Дорогина в ужас. Ведь не нужно быть биологом, чтобы понимать, что вирус, выпущенный на волю, это уже не тот вирус, который был в пробирке. Он тут же начинает мутировать, приспосабливаться, и бороться с ним крайне сложно. Неужели боевики решили использовать это коварное оружие, которое готовили против них? Но Плетнев сказал, что нащупал след и там и здесь… Это значит, что в Москве появились силы, заинтересованные в дестабилизации обстановки. Дорогину не по себе делалось от таких мыслей. Но особо раздумывать времени не было. Он натянул свой кожаный байкерский «скафандр», взял шлем и бандану. У Плетнева много знакомых байкеров. И даже если он находится, как говорится, под колпаком (ведь не зря же он решил вывезти из города свою семью), Дорогин был уверен, что сможет, забрав ключ и попетляв по городу, сбить с толку тех, кто поспешит сесть ему на хвост.