И тут пришла беда

Анастасия Уварова (2024)

После долгих лет, проведённых в солнечном Валиоре, Евсей возвращается на родину — в далёкую Белию, полную нежити и чудес, где обитают языческие боги. Он давно потерял веру в людей, и его спасение — в боге. Вместе с учителем он собирается нести слово Калоса в эти дикие земли… И всё шло хорошо, пока на языческом празднике учитель Евсея бесследно не исчез.

Глава 8

*

Евсей вскочил с места и ринулся к посаднику.

— Господин! — В ужасе выдохнул он. — Учитель уходил в дом за кошельком, но должен был уже давным — давно вернуться! Вы не видели его?

Святослав Гневич махнул рукой, заставляя Евсея наклониться поближе.

— Я посылал за ним, — серьёзно вполголоса сказал ей, — стража не нашла. Нет его ни в доме, ни здесь. Куда! — Вскрикнул он, схватив Евсея за руку. — Ты куда припустил?

— Его надо срочно найти! — Воскликнул в панике тот. — С ним беда случилась! Это же учитель! Он никогда не нарушает своего слова — если бы мог, непременно бы пришёл!

— Тихо, — цыкнул на него Святослав Гневич, — уйдёшь сейчас — оскорбишь наше гостеприимство. В народе слухи так разгуляются… Знаешь, о чём будут говорить? Что ничуть вы не отличаетесь от тех дефенторов, что мы выгнали с позором. Не надо мне, чтоб в моих гостей на улицах плевались.

— Но учитель…

— Учителя твоего и так тут нет, — безжалостно завершил Святослав Гневич, — одного этого хватит, чтобы мои люди были недовольны. — Он вновь понизил голос. — Уйдёшь, когда все напьются.

Евсей недовольно вырвал руку из крепкой хватки посадника. Лицо того смягчилось.

— Думаешь, я за него не боюсь? — С горечью спросил он. — Дружина ищет его, и будет искать после пира. Я не брошу своего друга.

— Благодарю, — сухо ответил Евсей и вернулся на своё место.

Вдоль спины бежали неприятные мурашки, руки потряхивало. За те несколько лет, что они провели бок о бок, учитель стал для него всем — другом, наставником, отцом, и одна мысль о том, что могло с ним случиться, вгоняла Евсея в ужас. Что, если ему стало плохо, и он даже не смог подать голос, чтобы его нашли? Вдруг его похитили люди, те самые, что сейчас веселились на пиру, недовольные тем, что в их городе вновь оказался валиорец? Вдруг дружинники с ними заодно, и потому вовсе не стали его искать? Вдруг аурумы решили — таки избавиться от всех инакомыслящих, и их наёмники добрались до беззащитного учителя? Он спорил с ними в Таларе, он возражал им, не раз говорил, что война с Белией — грех…

Перед ним появлялись ароматные блюда, но в горло не лез кусок. Перед глазами вдруг мелькнул изумрудный отблеск, и Евсей заметил ту девчонку — ведьму. Она восседала неподалёку от жены посадника и смотрела на него с неудовольствием, словно он не давал ей наслаждаться праздником. «Точно! — Кипятком обожгла его мысль. — И как я раньше не понял?». Не бывает таких совпадений — сначала из Яра Огненная прогоняет из города презираемых всеми посланников Калоса, потом узнаёт, что в город прибыли новые и решает — почему бы не избавиться ещё и от этих? «Заигралась, старая ослица? Власть почувствовала? — В ярости подумал он. — Ну уж нет! Если ты только посмела хоть пальцем тронуть его, я изжарю твою голову на костре, будь ты хоть трижды ведьмой!»

Остаток пира Евсей просидел так, будто на скамье под ним разрослась колючая расторопша. Кажется, он даже что — то съел, но ни вида блюда, ни вкуса не запомнил. Он не отрывал взгляда от посадника, который казался безучастным к их беде — ел, пил, веселился, с кем — то шутил, а после вовсе отобрал у кого — то из скоморохов бубен и принялся залихватски стучать им об колено. Но вот, наконец, Евсей дождался — Святослав Гневич кинул на него мимолётный взгляд и едва заметно кивнул. Большего Евсею и не нужно было. Уже подбегая к столу с противоположной стороны, он заметил, что ведьмы на прежнем месте не оказалось.

«Может, стоило попросить помощи у посадника?», — мелькнул робкий голос в его голове. «Нет, — тут же жёстко оборвал он сам себя, — он мне попросту не поверит. Они же слова не посмеют против неё сказать!».

Что ж, по крайней мере, он знал, куда лежал его путь.

На город уже успела опуститься вечерняя мгла, и ветер забирался под свиту, заставляя Евсея ёжиться от холода и поплотнее в неё кутаться. По небу тонкой рекой разлилась нежно — розовая полоса, словно указывая ему путь.

Лес стоял перед ним плотной неприступной стеной. Сурово глядели на него дубы и клёны, берёзы, ясени и ели, безмолвно вопрошая — кто осмелился потревожить их многолетний покой?

Поймав себя на этой мысли, Евсей про себя усмехнулся. Пока он брёл сюда под порывами ледяного ветра, его ярость охладилось, и на её место пришла нерешительность. Вот уж чего допустить точно было нельзя!

— Ну же, ишак, — прошипел он сам себе, — не будь трусом!

Собрав всё мужество в кулак, он ступил в лес, на широкую приметную тропинку, что вилась между старым вязом и почти прижавшейся к земле берёзой. Шёл торопливо, отмахиваясь от крючковатых сучьев, что лезли прямиком в лицо, и порой слетавшей с них паутины. Деревья, при свете дня сверкавшие золотом и багрянцем, в сумерке казались порождениями мглы и чёрного колдовства. За ещё не облетевшими листьями скрывались последние лучи солнца, и становилось жутко, точно в старом чулане.

— Только ненормальные могли тут поселиться, — бурчал он себе под нос, храбрясь.

Вдруг откуда — то сбоку раздался страшный, дикий хохот, сердце Евсея рухнуло в пятки, и ноги, казалось, сами понесли его — он сам не знал куда, главное, подальше от этого проклятого места. Кровь билась в ушах, и ему казалось, будто он слышит топот погони, устремившейся за ним. Он боялся остановиться хоть на миг, боялся обернуться и встретиться глазами с нечеловеческой мордой преследующего его чудовища.

Как добрался до просторной поляны, на которой весело журчал ручеёк, и виднелось ещё синее небо, Евсей не запомнил. Остановившись, переведя дух и отругав себя последними словами, он замер в недоумении — дальше дорога разветвлялась на ещё четыре.

— Эх, ты, герой, — с горечью сплюнул он, — что теперь? Обратно возвращаться?

Ну уж нет — внутренне воспротивился он сам себе, — неужели он чего — нибудь да не придумает? Он оказался здесь не по собственной прихоти — самый дорогой человек мог сейчас умирать под пытками ведьм!

— Калос, — взмолился он, сложив руки в молитвенном жесте, — не оставь меня, слабого пред волей судьбы. Укажи мне перстом своим верный путь, и я не сойду с него.

Когда он открыл глаза, впереди между деревьев мелькнули тёмные косы.

— Что ты здесь делаешь? — Спросила его ведьма, ступив на поляну. — Я так и не дождалась твоего учителя — где он?

В Евсее всколыхнулась холодная волна ярости, но он не позволил ей выплеснуться наружу. Вместо этого он натянул самую скромную и приветливую улыбку и робким голосом спросил:

— Госпожа, я не видел учителя с самого начала праздника. Осмелился подумать, что он уже отправился к твоей… Эээ…

— Неважно, — прервала она его, выставив перед собой ладонь поистине княжеским жестом, — Агафон Мисерикордский никак не мог попасть к Яре раньше меня — попросту не нашёл бы дорогу. Да и твой господин никак не мог узнать, что ему нужно идти сюда — если, конечно, ты и впрямь с ним не виделся.

Сомнения скользкими змеями заползли к нему в голову. Осторожность занимала своё привычное место, гася ненависть и безрассудство. Но, в самом деле, где ещё учитель мог быть?..

— Тогда, — сказал он, медленно вздохнув, — я хотел бы знать, куда он пропал. Госпожа Ярина Вадимовна, — от волнения он вновь начал заикаться и путаться в буквах, — говорят, одна из лучших ведьм в ваших краях — так пускай скажет, где он! Клянусь, чем угодно отплачу!

Ведьма задумчиво постучала пальцем по подбородку.

— Гляди, — задумчиво протянула она, — врёшь из глупости или из злости — мало тебе не покажется. Костей уж точно не соберёшь.

— Клянусь священными знаками, не лгу! — Воскликнул он, прижав руку к Знаку под свитой. — Забава Твердятична, — ему с трудом верилось, что ещё с час назад он весело бегал с ней по поляне, — говаривала, что Огненная Ведьма никому в помощи не отказывала.

— Хочешь подмоги — не зови её так. — Отрезала ведьма. — Ну, что поделать, пойдём.

Она махнула рукой и ступила на тропинку, которую до того Евсей даже не заметил. Та поросла мхом и напоминала ему старое болото, потому он сначала робко опустил на неё одну ногу, и лишь потом — другую. К счастью, он не провалился и не оказался немедленно в пыточной ведьмы, а дорожка ничем не отличалась от прежде им исхоженных — лишь была мягкой, точно заморский ковёр.

Шла ведьма настоящей госпожой — ветви, казалось, сами ускользают прочь от её лица, деревья расступаются, а кусты уважительно пропускают дальше, даже не пытаясь уцепиться за край сарафана. Евсей плёлся следом, старательно прокручивая в голове невесёлые мысли. Когда страх и злоба застлали его разум, у него не возникало сомнений. Теперь же в остуженной голове они роились перепуганной мошкарой. «С другой стороны, — подбадривал он себя, — кому, если не ведьме, знать, как отыскать учителя?». Конечно, в Бонуме осуждали тех, кто имел дело с «рабынями Песмноса»… Но Евсей помнил вчерашний разговор с учителем. Помнил он и слова Забавы, и то, с каким трепетом говорил об этой их Ярине посадник. «Если она поможет мне, — горячо подумал он, — до конца жизни буду молиться о спасении её души!».

Изба ведьм стояла в небольшом осиннике, окружённая кустами волчьих ягод и черники. Евсей ожидал увидеть хоромы не меньшие, чем у Святослава Гневича или Забавы, но дом был простенький, небольшой, но добротный и прочный. Ничего зловещего в нём не было. Над дверью висел небольшой колокольчик, а на крыше глядел на заходящее солнце медный петух.

Ведьма повернулась к нему только у самого порога. Вместо привычного уже льдисто — строгого выражения, лицо её было полно сочувствия.

— Скверные новости для тебя, но ни одна ведающая по мановению пальца не сможет найти человека. Но, — быстро добавила она, заметив его отчаявшиеся глаза, — есть и хорошее — у Яры достаточно влиятельныхдолжников, чтобы уже завтра вы спокойно вместе распивали медовуху.

— Мы не пьём, — рассеянно отозвался Евсей.

— Не суть дело, — хмыкнула она и распахнула дверь, — Яра, это я, выходи! Я тут гостя привела…

Внутри пахло травами и мёдом. Убранство избы было скромным — всё, что смог разглядеть Евсей в тусклом свете заходящего солнца — широкий стол, накрытый богато вышитой скатертью, белёная печь, ещё один столик, уставленный необычного вида посудой и усыпанный чёрной и зелёной пылью, две кровати с высокими подушками, по стенам развешаны пучки сушащихся трав. И — ни одной живой души.

— Яра? — Неуверенно спросила девушка.

Никто не отозвался. Ведьма щёлкнула пальцами, и вспыхнули ярким пламенем многочисленные свечи, расставленные по всей избе.

— Если и ушла, то скоро вернётся, — спокойно сказала она, усаживая его за стол, — сядь пока, поешь, а то ведь с пира голодным ушёл.

Она дважды стукнула пальцем по скатерти, и на ней в мгновение ока оказались самые разные яства — пельмени в ароматном бульоне, наваристые щи, осетрина, пареная репа, ватрушки с творогом, кисель и квас. Когда его взгляд упал на яблоки, Евсей почувствовал, как внутри сворачивается холодный склизкий комок.

Он опустился на скамью за столом, так и не почувствовав голода. Вместо этого внутри у него копошилось дурное предчувствие. «Она ждала учителя, не собиралась никуда уходить, — всполошенными белками метались мысли, — а теперь вдруг куда — то пропала?».

Ведьма безмолвно наблюдала за ним, сложив руки на груди.

— Скажи мне, — спросила она, — кто мог бы желать его пропажи?

— Твоя госпожа, — бездумно фыркнул Евсей, но тут же опомнился, — в смысле…

— Это было очень подозрительно, — кивнула ведьма, — но Яре незачем красть его исподтишка. Если бы твой учитель и вправду был опасен, ей не посмел бы возразить и сам посадник. А если нет — незачем ещё сильнее портить отношения с Валиором.

Кажется, она говорила что — то ещё, но Евсей уже не слушал. Внутри, казалось, поселился маятник, который отсчитывал каждый миг. Тук — тук, надежды нет. Тук — тук, она всё ещё не пришла. Тук — тук, да где же эта хвалёная Огненная ведьма?

Её ученица тем временем закончила болтать и присела на край кровати. Раздался перепуганный вопль, они оба подскочили на месте. В центр комнаты вылетел перепуганный зверёк, вереща и вертясь, не останавливаясь ни на секунду. Ведьма резво подскочила и опустилась на колени.

— Душенька! — Ласково позвала она, постукивая пальцами по полу. — Милая, я тут. Не бойся, иди сюда!

Зверь, услышав знакомый голос, перестал вопить и спустя миг свернулся в клубочек в ведьминых ладонях. Евсей торопливо подошёл и опустился рядом с ней — зверёк оказался лаской, и, кажется, больной — с тусклой шерстью, в которой виднелись проплешины, уморёнными глазами — бусинками, она тяжело дышала, приоткрыв пасть и слабо попискивала. Ведьма держала её осторожно и ласково. Евсей поднял глаза и увидел её потрясённый взгляд, который тут же сменился привычно ледяным.

— А вот это очень плохо, — сказала она.

— Что? — Почти истерично спросил Евсей.

Ведьма осторожно поднялась, переложив ласку на подушку.

— Ласка — душа хозяйки дома, — сказала она, проведя большим пальцем по голове зверя, — если ей так плохо, значит, Яра явно не в порядке. — Она сжала руки в кулаки. — Кажется, пропал не только твой учитель.

В избе раздался странный, захлёбывающийся смех. «Кажется, это я», — с удивлением понял Евсей, но перестать хохотать никак не получалось.

— Калос! — Воскликнул он, ухватившись рукой за край стола. — Милость твоя покинула нас!

Перед глазами мелькнуло строгое лицо молодой ведьмы. Кажется, она пыталась обхватить его руками, но он легко вывернулся.

— Успокойся, — строго произнесла она.

— Да? Успокоиться? — Воскликнул он. Кажется, он сам не заметил, как перешёл на Валиорский. — Ярина то, Ярина это! Какая могучая, какая сильная, какая непобедимая ведьма, как её все расхваливали! А теперь её нет, понимаешь? — Выкрикнул он прямо в перекосившееся лицо. — Единственной, кто могла бы мне помочь, нет! Мы никогда их не найдём, понимаешь ты?

Ведьма вдруг дунула на свою ладонь, поднесённую близко к губам, и Евсея окутала странная чёрная пыльца. «Отравила!», — пронеслось в его голове. Он рванулся было к двери, но ноги не слушались. На плечи вдруг навалилась огромная усталость, словно он снова был на экзамене в Бонуме, перед которым не спал три ночи. «Я прилягу на минуту, — пронеслось в его голове, пока он опускался на пол, — даже глаза закрывать не буду, просто прилягу»…

Очнулся он уже в постели. С трудом оторвав голову от подушки, он огляделся — когда всё перестало кружиться перед глазами, он увидел ведьму, сидевшую около него на низком табурете с глиняной миской в руках.

— Что это было? — Спросил он, прижав руку к затылку.

— Заговорённые маковые семена, — ответила она, протянув ему миску, — пей.

Внутри плавал зеленоватый отвар, от которого вверх поднимался горько пахнущий пар. Евсей выдохнул и залпом выпил, поморщившись от мерзкого привкуса, зато головокружение вмиг отступило. Остались лишь слабость, усталость, страх и сменившее его бессилие.

— Нужно идти обратно, — с трудом ворочая языком, проговорил он, откидывая одеяло, — сказать Святославу Гневичу…

— Нечего, — ответила ведьма, с лёгкостью уложив его обратно, — ночью в лесу ты и со светом пальцев своих не увидишь. Ложись, переночуешь здесь.

— Время утекает, — пробурчал он.

— Утро вечера мудренее, — непреклонно ответила ведьма, и почти в тот же миг Евсей уснул.