И тут пришла беда

Анастасия Уварова (2024)

После долгих лет, проведённых в солнечном Валиоре, Евсей возвращается на родину — в далёкую Белию, полную нежити и чудес, где обитают языческие боги. Он давно потерял веру в людей, и его спасение — в боге. Вместе с учителем он собирается нести слово Калоса в эти дикие земли… И всё шло хорошо, пока на языческом празднике учитель Евсея бесследно не исчез.

Глава 16

*

Сколько прошло времени, Евсей не знал — под землю не заглядывало солнце — и голова у него пухла от новых знаний, которые в него вливала Велимира. Поначалу он слушал с жадным интересом, но усталость взяла своё, и теперь у него почти слипались глаза. «Похоже, она нашла дело, которое ей по душе», — подумал он, выслушав рассказ о том, как Велимира с Ярой переупокаивали всех утопленников и самоубийц, чтобы избавить Зубец от засухи.

— В следующий раз, — сказала она, переведя дух, — ты будешь рассказывать мне о своём Валиоре.

— Тебе интересно? — Евсей воспрял духом. — В самом деле?

Не зря учитель говорил, что лучше всего наставлять своим примером! Если ведьма послушает о мудрости Калоса, может, однажды она оставит поклонение языческим богам и греховное колдовство…

— Конечно, — спокойно ответила та, — буду знать в следующий раз, что ответить дефенторам, если они ещё раз придут к нашему дому. Или хоть слово скажут Беривою. — Она сжала руки в кулаки.

Евсей нахмурился.

— Они причинили вам вред? — Настороженно спросил он.

— Пытались, — кивнула она, — Яра их в печке сварила. — Она взглянула на его вытянувшееся лицо и ухмыльнулась. — Шучу, не бойся — от человеческого тела знаешь, как чадит? Потом ещё печь мыть устанешь… Выгнала она их взашей, как псов поганых — уж это они надолго запомнили. — Она довольно потёрла руки.

Раздался громкий стук в дверь и послышался звонкий голос, в котором Евсей узнал Бажена:

— Открывай, гостюшка дорогой! Время за маменькиным подарком отправляться!

— Не ори, — поморщилась Велимира, глядя, как подскочила Душенька, — разбудил дитятко.

Она осторожно вынула ласку из горшка и ласково подула ей на мордочку. Та забавно чихнула, потянулась и взобралась хозяйке на плечо.

Дверь распахнулась — на пороге стояли Бажен с Беривоем в окружении десятка змей.

— О, и ты тут, душа моя! — Воскликнул Бажен, прошёл в комнату и звонко поцеловал её в лоб, отчего она лишь поморщилась. — Удалось твоё колдовство?

— Если бы, — фыркнула Велимира, — он упрямее тура.

— Незачем с-сопротивляться, — сказал Беривой, оперевшись плечом о дверной косяк, — Велим-мира тебе з-зла не сделает, она п-помочь желает.

— Я знаю, господин, — устало ответил Евсей, — но я не желаю брать грех на душу.

— Разве з-защищать свою ж-жизнь — грех? — Удивился Беривой. — Я д-думал, что в-вы не спешите покидать этот м-мир…

— Это всё так неважно, — протянул, почти пропел Бажен и легонько хлопнул Евсея по плечу, — маменька не даст тебе умереть, уж не переживай. Милые мои, — обернулся он к змеям, замершим за ногами Беривоя, — унесите — ка это в покои моей драгоценной невесты. — Он указал на горшки и травы Велимиры.

Евсею было очень интересно, как змеи понесут все вещи, но они просто обвились вокруг них кольцом и с негромким хлопком… исчезли.

— Что это? — Ошарашенно спросил он. — Все ваши подданные так могут?

— Вовсе нет, — Бажен улыбался, как гордый отец, чей ребёнок на его глазах сделал первые шаги, — лишь лучшие из лучших. Эти молодые ещё, — махнул он рукой туда, где секунду назад был небольшой чёрный ужик, — пускай учатся. Душеньку здесь оставь, — обратился он к Велимире.

— Ей страшно будет, — насупилась та, — она не любит незнакомых мест.

— Ну, милая, — развёл руками Бажен, — ты же не потащишь её вниз.

— А что там, внизу? — Шёпотом спросил Евсей у Беривоя.

— Ж-жарко очень, — коротко ответил тот, — и шумно. Л-лучше кафтан здесь оставь.

Лестница, ведущая вниз, была узкой и тёмной. Желтоватые неровные ступени слегка подрагивали от глухих ударов, доносившихся откуда — то из сокрытой тьмой пустоты. С каждым шагом в самом деле становилось всё жарче и жарче — Евсей закатал рукава рубахи и чуть ослабил ворот. По лицу Беривоя тонкими струйками стекал пот, Велимира обмахивалась ладонями, один Бажен шёл как ни в чём не бывало, звонко цокая каблуками сафьяновых сапог и освещая всё вокруг белым камнем, что был зажат у него в руке.

Снизу забрезжил рыже — жёлтый свет и грохот раздался громче — Евсей, наконец, понял, что это такое — с таким шумом кузнецы бьют молотом по наковальне.

Лестница закончилась длинным коридором, тёмно — коричневые стены которого были погружены в полумрак. В углах Евсей разглядел поблёскивавшие в свете вылетающих в коридор искр змей, что не отрываясь глядели вперёд, слегка покачиваясь, точно заворожённые.

Когда глаза привыкли к полумраку, Евсей разглядел в одной из стен медную дверь, сверху донизу покрытую горельефами — звериными мордами, вьющимися лозами, какими — то незнакомыми Евсею знаками.

— Подойди ближжже, — вдруг услышал Евсей из — за этой двери вкрадчивый, манящий голос, — подойди, не бойссся…

Но Евсей лишь отодвинулся ближе к Беривою, стараясь не обращать внимания.

— Умница, Евсей, — с ласковой улыбкой сказал ему Бажен, — не пропадёшь, раз куда попало не суёшь свой нос. Эй, батюшка! Как поживаешь?

Отчего — то ему даже не приходилось повышать голос — его негромкие слова были слышны даже через дикий грохот, стоявший в коридоре.

Из — за двери раздалось яростное, свистящее шипение.

— Я понял, понял, — засмеялся Бажен, — доброго здравия тебе!

Евсей глядел на Бажена широко распахнутыми глазами.

–Батюшка? — Удивлённым шёпотом переспросил он у Беривоя.

— Ну да, — беззаботно ответил Бажен, каким — то чудом услышавший его, — маменька его с престола свергла, а сама воцарилась. Пощадила вот только — на кой — то ляд.

Евсей перевёл удивлённый взгляд на Велимиру, но та лишь пожала плечами, утерев пот со лба.

— Перестаньте трепаться! — Воскликнула она. — Чего ради мы сюда спустились, лясы точить?

Бажен со смехом поднял руки вверх.

— Всё — всё, матушка, идём, — ответил он, — молча идём, по сторонам не глядим, слушаем и повинуемся!

— Почти пришли, — негромко сказал Евсею Беривой, — держись меня да уши не зажимай — хуже будет.

Искры и ярко — рыжий огонь прорывались наружу из пещеры, своды которой нависали острыми зубами над Евсеем. Там, в глубине, виднелся исполинский человеческий силуэт, склонившийся над наковальней, и неторопливо поднимавший и опускавший руку с тяжеленным даже на вид кузнецким молотом, от которого и шёл чудовищный грохот.

— За мной! — Сказал — шепнул Бажен, подмигнул и юркнул под грозные своды.

Следом за ним шагнула Велимира, нахмурив точёные брови. Евсей, охваченный привычным уже чувством страха, держался рядом с Беривоем, как тот и сказал, но в безопасности себя не чувствовал — уж на что двоедушник был высок, а рядом с кузнецом смотрелся былинкой.

— Здравствуй, брат! — Воскликнул Бажен, и голос его разнёсся по всей пещере, заглушив рёв молота. — Как живёшь — поживаешь? Хорошо ли дела идут?

«Все — то тут друг другу братья, сватья и кумовья, — развеселился Евсей, — будет ли тут хоть один, кто не придётся другим родственником?». Кузнец даже не обернулся — всё так же медленно поднимал — опускал руку. На наковальне Евсей разглядел раскалённый докрасна меч, что пришёлся бы впору подземному великану.

Он в нетерпении переминался с ноги на ногу. Беривой положил ему руку на плечо и, когда Евсей перевёл на него взгляд, покачал головой — жди, мол. Долго ли они стояли, коротко — а только ему, изнывающему от беспокойства, это время показалось вечностью.

Наконец, кузнец отложил молот на тёмную чугунную подставку, утёр лоб рушником, и обернулся к ним. Евсей с облегчением выдохнул — наконец ужасающий грохот стих. В свете пылающей жаром печи, занимавшей всю противоположную стену, Евсей разглядел его лицо — покрасневшее, испещрённое морщинами, с ярко — рыжей бородой и курчавыми волосами, с широким приплюснутым носом и небольшими, равнодушными ко всему глазами, тяжело глядевшими из — под густых ресниц. Он ни капли не походил на тонкого, изящного Бажена.

— И тебе не хворать, — густым ровным басом протянул тот, — дорогой брат, наследник всех богатств подземных. И тебе здравствовать, Велимира — безотцовщина, и тебе, Беривой, медвежью шкуру примеривший, и тебе, — повернулся он к Евсею, выглядывавшему из — под руки Беривоя, — потерянная душа, чьего имени я не ведаю. Кто это, Бажен? — Нахмурил он брови на брата.

— Это Евсей, — ласково ответил он, подходя ближе, — гость заморский. Ну, рассказывай — как дела твои? Как отец — не досаждает?

— Евсей, — повторил кузнец, — твой учитель вовремя заметил тебя. Было бы скверно, если бы твоя душа заблудилась во мраке.

От удивления Евсей даже забыл бояться и выбрался из — за плеча Беривоя.

— Господин, — несмело заговорил он, — ты уж прости меня, глупого, но раз тебе и такое ведомо, скажи — знаешь ли, где мой учитель сейчас?

Но кузнец уже равнодушно отвернулся от него, отряхивая друг о друга рукавицы.

— Беривой, — тем же тоном повторил он, — недолго ждать тебе осталось.

Евсей в страхе обернулся к нему — могучая голова Беривоя смиренно склонилась на грудь.

— Чего ждать недолго? — Строго спросила Велимира.

— Да кто ж его з-знает, — с грустной усмешкой ответил тот, — если б он н-напрямую говорил…

— Бажен, — позвал кузнец брата и строго погрозил ему пальцем, — береги жену.

С этими словами он отвернулся от них и снял со стены грубоватые щипцы, пощёлкал ими, удовлетворённо хмыкнул и повесил обратно. Евсей недоумённо взглянул на Бажена — у того на лице были написаны неожиданные смирение и горечь.

— Милый брат, — сказал он, — тебе послание от матушки.

Плечи кузнеца вдруг напряглись, точно он услышал что — то неприятное. Бажен зашипел по — змеиному, и этот звук был неприятнее гула молота, он точно проникал в саму голову, выворачивая её наизнанку. Евсей хотел было зажать уши, но вспомнил наставление Беривоя и терпел молча, крепко — накрепко зажмурившись и стиснув руки в кулаки. Казалось, ещё секунда, и пещера рухнет, не выдержав режущего свиста, и они все провалятся.

Когда всё закончилось, Евсей несмело приоткрыл один глаз. Велимира утирала выступившие слёзы, Беривой тёр руками уши, а братья стояли так же, словно ничего и не было, только кузнец сверлил взглядом Бажена.

— Так и быть, — наконец, сказал тот, — выполню.

Тяжёлым шагом он направился к Евсею, и ему ужасно хотелось сжаться в комочек или вовсе выскользнуть из этого пугающего места, но он заставил себя стоять прямо, про себя молясь Всеблагому. Подойдя к нему вплотную, кузнец схватил его за подбородок и заставил смотреть себе в глаза, пристально вглядываясь, будто бы что — то выискивая. Евсей замер, точно лягушонок, по глупости попавшийся ужу — холодные, тёмные глаза кузнеца, казалось, были родными братьями камням, поблёскивавшим в стенах подземных пещер.

— Я вижу твоё настоящее имя, — тяжеловесно уронил он, отпустив Евсея, и тот отшатнулся назад, тяжело и прерывисто дыша, — к вечеру готово будет.

Снова застучал тяжёлый молот по наковальне.

Выйдя из подземелья, Евсей почувствовал, будто стало легче дышать.

— Он что, пророк их? — Вполголоса спросил он у мрачной Велимиры.

— Про… кто? — Недоумённо переспросила она.

— Тот, кто будущее зрит, — таинственно прошептал вновь развеселившийся Бажен, — кому тайны мира земного ведомы!

— Вроде того, — отмахнулась Велимира, — блаженный он. Только ты вполуха его слушай — он порой такого наговорит, каши не поемши — не разберёшься.

— Это верно, — сказал Бажен, и лицо его озарилось светом и любовью, — да только дело он своё знает. С его — то оберегами, милый друг, вам ни одно проклятье не страшно будет!

К вечеру уже знакомая Евсею Лазоревка принесла с почётом, на синей бархатной подушке, оберег — маленький олень цвета липового мёда висел на грубой верёвке. Лазоревка с поклоном ускользнула, а Евсей стал разглядывать фигурку — с трудом верилось, что толстые, грубые пальцы кузнеца могли с таким искусством вырезать его. Олень был точно настоящий — хитро блестели крошечные глаза, игриво присогнуто переднее копытце, сверкают широкие острые рога.

— Красота, — восхищённо выдохнул он и убрал оберег в сумку. «Учитель не зря нашёл меня, — упорно повторил он за змеиным кузнецом, — когда я во всём отчаялся. И пусть я пойду на всё, чтобы спасти его, погубить при этом свою душу я не хочу — иначе все его старания пойдут прахом».