Бронзовый роман

Анастасия Бекей (2025)

Этот Петербург по утрам затягивает паром, а величественный Исаакиевский собор украшен шестеренками и трубами. Удивительный город, с дирижаблями, паровыми машинами и… убийствами. Но убивают не людей, нет. Убивают львов. Огромных механизированных львов, установленных в Петербурге для контроля за горожанами. Кто-то догадался, что их глаза — это новейшие камеры, следящие за жителями. И именно во все это оказывается втянут Аластер, человек, который когда-то занимал не последнее место в Петербурге, но покинул его, ища спокойной жизни, вдали от львов и всех модернизаций. Теперь ему придется помочь начальнику Департамента Разработки разобраться во всем, что происходит в городе. Ведь Аластер — начало.

Глава 5. Аластер

Аластер снял телефонную трубку, посмотрел на ее витиеватый провод, ведущий к базе из зеленого пластика, и вздохнул. Потом набрал номер и прижал холодную трубку к уху.

— Алло? — отозвался в динамике тихий женский голос.

— Лая, это я, — сказал он.

— Привет.

— Да… привет.

— Ты уже закончил с делами?

Аластер прикрыл глаза.

— Не совсем.

Девушка на другом конце провода хмыкнула.

— Значит, домой тебя в ближайшее время не ждать?

— Тут происходят неприятные вещи, — ответил он, — мне придется задержаться. Демид просил…

— Демид, — протянула Лая, — я должна была догадаться.

Моментально появившийся холод в ее голосе неприятно кольнул Аластера. Внутренне проклиная сам себя, он поспешил оправдать Демида и его команду.

— Им со всем этим самим не разобраться. Я не могу говорить об этом по телефону, но, подозреваю, что дело будет не простое.

— Ты ведь уже не занимаешься ничем таким. — Устало заметила девушка. — Зачем тогда снова решил во все это влезть?

— Потому что мне не все равно, — просто ответил Аластер.

— Даже Совет? Даже на Совет тебе не все равно?

Мужчина скрипнул зубами. Лая всегда умела ловко ткнуть в «правильное» место, так ловко, что у него потом все болело. Вот и сейчас ее едкие слова про Совет ударили прямо в цель.

— На Совет — все равно, — прохладно ответил он, — и ты сама это прекрасно знаешь. Но у меня остались еще кое-какие обязательства.

Девушка вздохнула и какое-то время телефонная трубка хранила гробовое молчание, которое даже не нарушали помехи на линии. Аластер терпеливо ждал.

— И сколько тебя не будет? — наконец, спросила Лая. Мужчина прикрыл глаза и нервно потер переносицу.

— Я пока не могу даже предположить, — ответил он, — но постараюсь побыстрее.

Лая устало вздохнула.

— Аластер, — вкрадчиво протянула она, — у нас же были планы… В пятницу приедут мастера, мне с ними одной пытаться договориться? Ты же знаешь, что я все это не люблю, у меня не получается… Почему ты в очередной раз бросаешь меня одну с нашими домашними делами?

Аластеру моментально стало стыдно: она была права. Такое ранее уже случалось, и Лая потом с ним несколько дней не разговаривала. И эта ее молчаливая обида всегда безумно его угнетала. Уж лучше бы кричала, разбила тарелку, а не так… не молчанием. Молчание — самое страшное наказание.

— Я все тебе расскажу и объясню, когда приеду, — пообещал Аластер, — обещаю побыстрее со всем разобраться. Не сердись, ладно?

Он представил, что она поморщилась.

— Это того стоит? — спросила девушка. — Вы же с Демидом дано не общались.

Аластер не стал уточнять, что иногда они обменивались письмами, и с каждым разом письма, приходящие от Демида, были все сильнее пропитаны горечью и какой-то обреченностью.

Тем не менее, он постарался ответить максимально честно.

— Я просто должен, Лая, — сказал Аластер, стараясь, чтобы голос звучал мягко, — я обязан.

Девушка на другом конце провода вздохнула.

— Хорошо… раз ты так считаешь. Может мне стоит тогда отправить тебе с курьерским поездом какие-то вещи? Вдруг тебе тут, в Петербурге, что-то понадобится? Ты ведь уехал почти без вещей.

Аластер непроизвольно улыбнулся.

— Все необходимое у меня есть. Щетка, белье, сменная одежда кое-какая. Если понадобится остальное, то куплю в городе. Не переживай. И… спасибо.

— Не за что. Аластер… — Лая замолчала, не договорив, и ее тревожный голос напряг мужчину. Он тут же, сам того не замечая, сел ровнее и нахмурился.

— Что такое?

— Я сегодня вытирала пыль в твоем кабинете… — осторожно сказала Лая, а потом вздохнула, — и не обнаружила на столе твою зеленую тетрадь. Ну… ту самую, ты понял про какую я. Ты взял ее с собой или… переложил?

— Взял с собой.

Девушка выдохнула в трубку.

— То, из-за чего ты задерживаешься в Петербурге, как-то связано с… ты знаешь с чем? Да?

«Всегда проницательна, — подумал Аластер и усмехнулся, — все видишь».

— Да. Теперь понимаешь причины, по которым я не могу рассказать тебе об этом по телефону?

— Понимаю. Аластер, я только тебя прошу… будь осторожен, хорошо? У меня паршивое предчувствие.

Мужчина кивнул, а потом, когда понял, что Лая его не видит, быстро добавил уже вслух:

— Конечно.

— Ты ведь знаешь, я отнюдь не суеверна, но…

Аластер перебил.

— Я знаю, Лая, знаю. Не переживай, все будет хорошо.

Где-то далеко, в небольшом городке в Карелии, сидела девушка. Аластер очень хорошо представлял ее за небольшим столиком с мраморной столешницей, который Лая купила в симпатичной антикварной лавке, где-то пять лет назад. Подумав про столик, в голову сразу полезли дурацкие и незначительные мысли: Аластер вспомнил, что тогда, в тот вечер, когда Лая притащила этого «мраморно-металлического уродца» в дом, он разозлился на нее. Мало того, что тащит всякий ненужный хлам, так еще и делает это сама! Сказала бы ему, он бы поругался, скорее для вида, но помог…

Теперь от этого, внезапно нахлынувшего, воспоминания стало как-то грустно и мучительно. Словно над ними всеми нависло нечто плохое… И это плохое неизбежно должно было случиться.

Аластер тряхнул головой, отгоняя от себя тревожные мысли, которые были ему совершенно несвойственны. Безумно захотелось перевести тему.

— Лая, — сказал он, перебив ее и даже не обратив на это внимания, — какой породы ты там собаку хотела завести?

* * *

Аластер сидел в кресле в своем гостиничном номере, и равнодушно рассматривал слишком пестрый узор на обоях. После вопроса о породе собаки Лая смягчилась и повеселела, а Аластеру теперь казалось, что он пытался купить ее лояльность.

И ему это ощущение совершенно не понравилось.

Сам по себе, Аластер был человеком довольно скрытным, и совершенно не сантиментальным. Но здесь, в Петербурге, который по утрам затягивало паром, он чувствовал себя максимально странно. Будто и не было того времени, которое он провел за его пределами. Существовали только они двое: он и холодный осенний Петербург.

И как долго так будет, Аластер не знал.