Мертвая голова

Амелия Грэмм, 2022

Флинн умер, но вернулся в мир живых. Теперь его ждет Инферсити – жестокий и двуликий город, который он так ненавидел. По мрачным улицам там бродят те, кто притворяется людьми, но в чьих сердцах давно живет лишь кромешная тьма. Они смогли обмануть саму Смерть, но им больше не место среди живых. Чтобы вернуть власть над своей судьбой, Флинн должен поймать их и заключить в тюрьму на границе миров. Отныне ему предстоит бороться не с собственными демонами, а с чужими; и если он не справится, то весь Инферсити сгорит в огне Безумия. Вторая книга цикла «Хроники Инферсити», в котором каждая из книг названа по роду бабочек. Мертвая голова – предвестница несчастий, что она принесет нашим героям? Флинн Морфо продолжает свой путь. Новые герои и призраки прошлого, чужие демоны и собственные страхи. И Инферсити… все такой же, темный и беспощадный. «Мертвая голова» – роман, который продолжает трилогию о юноше Флинне, попавшем в загробный мир. Но в то же время эту книгу можно читать отдельно.

7

Нить мертвеца

Голос Хольды пробивался сквозь пелену боли, и Флинн уцепился за него, чтобы не сорваться в бездну беспамятства. Он не различал слов: все они превратились в жужжащий рой из отдельных звуков, который влетал в его голову и тут же вылетал обратно, не оставляя после себя ни капли смысла. Флинн попытался открыть веки, но они будто срослись. Весь его мир сузился до невыносимой боли, захватившей каждую клеточку тела, и неразборчивого шепота Хольды.

Резкий вдох расправил легкие, и Флинну захотелось закричать, как новорожденному, но крик застрял в районе кадыка и обернулся кашлем.

— Наконец-то оклемался, — сказал Граф Л совершенно безмятежным голосом.

Распахнув глаза, Флинн увидел, как в чернильном океане над головой вальяжно плавали звезды: одни сбивались в плотные стайки, а другие, наоборот, предпочитали сиять в полном одиночестве. От яркого света захотелось зажмуриться, но он боялся, что тогда сознание снова попытается отключиться.

— Мы уже хотели тебя землей забросать, — опять заговорил Граф Л. — Я понимаю, что умирать для тебя дело далеко не новое, но не превращай этот процесс в привычку. У нас звездной пыли не хватит, если ты будешь каждый день отдавать концы.

Флинн открыл рот, но вместо ответа из него вырвался болезненный стон. Он повернул голову, и хруст позвонков врезался ему в уши.

Граф Л сидел на стуле и дымил кальяном со сплетнями, который покоился рядом, на маленьком пуфике. Флинн лежал на кровати в комнате без потолка. Он хотел рассмотреть ее получше, но от каждого движения плыло перед глазами, поэтому он решил оставить это занятие на потом: когда душа прекратит попытки отделиться от тела.

— Я из-за тебя, между прочим, не успел отнести вещи в прачечную, — с упреком продолжил Граф Л. — Ну и как следить за порядком, если вокруг одни болваны? Только подумаешь, что все у тебя под контролем, что ни одна пылинка не ляжет там, где чисто, как нате вам — целая гора проблем. Разгребай как хочешь. Хольда, солнце мое, поведай мне как на духу, каким таким волшебным образом Фанабер смогла преодолеть гравитацию Хебель?

— Да пес ее знает, — ответила Хольда. Она стояла у двери, накрытая густой тенью. — Фанабер увидела у Флинна синюю заколку на груди и так захотела ее, что демон Высокомерия просто взбесился. Все настолько быстро произошло, что я не успела вовремя среагировать.

— Хорошо, что хоть подоспела, когда наша проказница Фанабер еще не начала рвать новое тело Флинна на куски. Собирали бы его потом по всему древнему космосу. Ладно, с Фанабер я потом сам разберусь: нужно понять, что случилось, чтобы больше не допустить подобного. Будет крайне неприятно, если все наши одержимые товарищи вдруг сорвутся с гравитационной цепи Хебель. Такой бедлам начнется, — хмыкнул Граф Л и выпустил струю сиреневого дыма — послышался знакомый гомон всех сплетников Инферсити.

— Мне так плохо, — только и смог выдавить Флинн.

— Конечно, плохо. Я бы очень удивился, если бы тебе сейчас было хорошо.

— Когда мне полегчает?

— Надеюсь, что завтра. А если нет, то, как и планировали, мы тебя закопаем.

Флинн хотел ответить, но хриплый кашель помешал ему.

— Хватит тратить силы впустую. — Граф Л встал, засунул под мышку кальян со сплетнями и направился к Хольде. — Давай, закрывай глаза и постарайся уснуть. И не умереть во сне тоже постарайся, — бросил он, даже не обернувшись.

Уговаривать Флинна не пришлось: усталость потянула веки вниз. Хлопнула дверь: Граф Л и Хольда ушли, а вот желанный сон никак не приходил. Вместо него явились странные, какие-то посторонние мысли, как будто кто-то насильно влил их в голову. Флинн думал о том, что он полное ничтожество, что он слабак, раз не смог противостоять Фанабер, а поэтому пользы от него никакой. Что он сделал? Сбежал! Как и много раз до этого. Он постоянно убегал от проблем, а они все множились и множились — и уже целой ненасытной стаей преследовали его. Быть посыльным самой Смерти? Смех, да и только! Он даже курьером мистера Баедда был откровенно хреновым. Потерять чертов конверт — это же надо было так проколоться! Да ему нужно дать премию «Идиот года»! Можно даже не проводить конкурс, все равно большего идиота во всем мире не сыщешь.

В мыслях всплыли слова Хольды о том, что демоны на его испытаниях были намного слабее, чем те, которые управляют одержимыми. А ему ведь даже не пояснили, что нужно делать, чтобы побороть их! Что, если у него не получится? Если у него не хватит сил? Ни духовных, ни физических. Как он сможет победить чужих демонов, если и своих до конца так и не усмирил? Вдруг Граф Л все же не шутил? Вдруг у него действительно заберут тело, а его душу сошлют в Лимб? Все эти мысли клевали голову, не давая забыться сном, и сердце сжималось так сильно — намного сильнее, чем когда его схватила Фанабер своей омерзительной рукой. Но вскоре что-то теплое легло ему на грудь, и все прекратилось: сердце забилось ровно, а хищные мысли, перестав терзать Флинна, улетели в небытие. Мир сновидений одеялом укрыл его, наконец-то подарив долгожданный покой.

— Утро-о‐о, чуде-е‐есное-е‐е утро-о‐о, — пропел бархатный голос.

«Что происходит? В кого швырнуть кроссовку, чтобы он заткнулся? — лениво подумал Флинн. — Пора бы ввести уголовную ответственность за прерванный сон…»

— Пре-е‐екра-а‐аснейшее утро-о‐о.

— А можно потише? — так и не открыв глаза, пробормотал Флинн. — И вообще… какое, к черту, утро? Мы же в космосе, тут не бывает рассвета… Дайте поспать еще…

— Это правда, — мягко ответил все тот же голос, — в древнем космосе действительно не бывает рассвета, но вот в моем мире он наступает каждый день.

«В моем мире? Что? Бред какой-то!» — мелькнуло в голове Флинна.

А может… Граф Л вчера отволок его в какой-то аналог больницы? И тут вместе с ним лежат всякие — как любил выражаться его отец — душевнонездоровые? Чтобы проверить свою догадку, Флинн заставил себя открыть глаза, но в них сразу же ударил яркий звездный свет — и веки сомкнулись сами собой. Нужно попробовать еще. Нет, не получается, ресницы будто в свинец окунули: веки не поднять.

— Сла-а‐авное утро-о‐о…

Раздражение, зародившееся где-то в груди, поднялось вверх и помогло Флинну широко распахнуть глаза.

— Я же просил потише! — сев в кровати, воскликнул он.

От резкого подъема закружилась голова, и звезды плыли уже не только вверху, но и внизу — вдоль стен. Правда, они ему лишь мерещились. Когда белые точки перестали назойливо плясать перед глазами, Флинн осмотрелся в поисках того, кто прервал его сон. По правую сторону была синяя входная дверь, рядом на крючке висел зонт лимонного цвета, напротив кровати находился камин, где вместо огня парила небольшая комета с белым хвостом, на каминной полке в склеенной вазе благоухали белые лилии, а слева — у занавешенного окна — стоял шкаф… тот самый, который был в его комнате в квартале Убийц, — шкаф с секретами.

— Нет, только не снова, — прошептал Флинн и яростно сжал простыню. У него будто вынули все внутренности и вложили вместо них ледяную глыбу. — Вы издеваетесь? — спросил он, взглянув на звезды, словно это им принадлежала идея поставить этот проклятый шкаф сюда.

Флинн подтянул к себе ноги, посильнее сдавил руками голову, точно хотел расколоть ее, как грецкий орех, и резанул пространство криком отчаяния. Неужели им было мало его страданий в Чистилище? Нет, хватит! Он больше не позволит терзать себя! Флинн резко повернулся, прожигая шкаф ненавидящим взглядом, а потом вскочил с кровати и вмиг оказался перед ним.

— Я покончу с этим. Здесь и сейчас. Летите куда угодно, только подальше от меня! — прорычал он, думая, что сейчас из шкафа выпорхнут его тайны в виде синекрылых бабочек и разлетятся по всему древнему космосу.

Флинна уже не пугало то, что всякий, на кого они сядут, сможет узнать все его темные секреты. Лучше уж жить с душой нараспашку и ловить на себе осуждающие взгляды, чем вечно бояться своего прошлого.

Он без колебаний распахнул дверцы и увидел треклятых бабочек. Вот только не настоящих, а нарисованных на внутренних стенках шкафа.

— Граф Л… — прошипел Флинн, сжимая зубы до скрежета. — Уверен, это его рук дело.

— О, вовсе нет, — ответил все тот же голос, что и разбудил его. — Он не настолько жесток, чтобы шутить подобным образом. Эта комната — плод твоего подсознания. Это оно ее создало, так уж тут заведено.

— Ты бы показался, что ли, а то мне кажется, что я сам с собой разговариваю. — Флинн завертел головой, но в комнате по-прежнему никого не было, если не считать его самого.

— Раздвинь портьеры — и я предстану перед тобой, — произнес незримый собеседник.

Флинн подошел к окну и сделал так, как ему сказали. Окна он не увидел: вместо него была глухая стена, а на ней нарисованный енот, одетый в желто-оранжевую накидку, перекинутую через одно плечо; его шею украшали нефритовые бусы, а в когтистых лапах, сложенных лодочкой, покоился розовый лотос. Енот сидел на траве, скрестив задние лапы, а за его спиной простиралось цветущее поле, упиравшееся в горную гряду, из-за которой уже вынырнуло солнце.

— До-о‐оброе-е‐е утро-о‐о, Фли-и‐инн Морфо-о‐о, — пропел енот, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

— Граф Л послал тебя следить за мной? — Флинн нашел глазами подпись под граффити: «Божественный Енот, работа Графа Л».

— Не следить, — возразил Божественный Енот, — а помогать держать связь с моим хозяином, отвечать на вопросы, да и просто составить компанию. Ведь всем нужны друзья.

— Мне никто не нужен, — сказал Флинн и задвинул портьеры обратно. Даже в космосе ему не дали побыть наедине с собой!

— Ты заблуждаешься, всем нужны друзья, — не отступал Божественный Енот.

— Мне сейчас необходим только покой. Но, видимо, здесь я его не найду, — проворчал Флинн, развернулся и подошел к камину. Он подставил руки к хвосту кометы, но тепла не ощутил.

— Покой нужно искать не снаружи, а внутри, — умиротворенным голосом ответил Божественный Енот. — Кстати, к тебе гости, — добавил он.

Входная дверь со стуком отворилась, и висевший рядом зонт содрогнулся. На пороге с воинственным видом стояла Хольда. Ей только не хватало развевающегося плаща за спиной, меча в руках и грозной музыки на фоне, а так — вылитая валькирия.

— Собирайся, мы идем, — выдала она без лишних объяснений.

— Куда? — спросил Флинн. — И почему ты вошла без стука? А если бы я тут голышом ходил?

— Не беспокойся, я бы как-нибудь пережила эту психологическую травму, — съязвила Хольда. — Пошевеливайся!

Флинн схватил свою куртку, лежавшую на кровати, проверил, на месте ли заколка-бабочка (она по-прежнему была во внутреннем кармане, куда он спрятал ее от Фанабер), и подошел к Хольде.

— Спасибо, — сказал он, пристально посмотрев ей в глаза, в глубине которых полыхал огонь.

— За что? — растерялась Хольда, и ее редкие брови изогнулись.

— За то, что спасла меня от Фанабер, — ответил Флинн.

— Если бы ты умер в первый же день, когда Граф Л доверил твое обучение мне, он бы с меня шкуру спустил, так что не благодари. Это моя обязанность, — не отводя взгляда, произнесла Хольда.

— Тогда бы нам обоим не поздоровилось, — заулыбался Флинн. — Тебе бы влетело от Графа Л, а мне бы пришлось идти за новым телом и терпеть всю ту дичайшую боль. — Его передернуло от воспоминаний.

— Да, процесс не из приятных, но на пятый раз привыкаешь.

— Ты теряла тело пять раз?!

— Нет, целых двенадцать. — Хольда сжала губы и посмотрела на свои ботинки со шнуровкой. — Я же говорила, что одержимые намного опаснее демонов в Чистилище.

— Говорила, — подтвердил Флинн, — но так и не сказала, как же их побороть.

— Пойдем уже, — поторопила Хольда. — Расскажу тебе обо всем по дороге в Инферсити.

— Э‐э‐э… в Инферсити? — У Флинна от удивления язык чуть не отнялся. — Так скоро? Я думал, что сначала буду учиться бороться с одержимыми…

— Чтобы бороться с ними, их сперва нужно выследить, а это не так уж и просто, поверь мне.

Хольда развернулась и напряженно зашагала. Флинн быстро накинул на себя куртку, вышел из комнаты и закрыл дверь, на внешней стороне которой обнаружил нарисованного змея. Флинн замер. В его голове завертелись кусочки мозаики и сложились в единую картину: Фанабер усмирили, проткнув золотистой стрелой, и на двери в комнату Хольды тоже изображена стрела. Он все понял!

— Ты использовала душу-напарника, чтобы подавить демона Высокомерия, так ведь? — догнав Хольду, спросил Флинн.

— Да, все так, — кивнула она, не сбавляя темпа. — Представь, что мы ружье, а они — наши патроны.

— То есть надо просто «пальнуть» душой-напарником по одержимому, надеть на него ошейник — и все? — У Флинна даже настроение поднялось. Все не так сложно, как он себе представлял!

— Ты кое о чем забыл.

— О чем же?

— О том, что заставляет патрон вылететь из ружья! — Хольда остановилась, и Флинн непонимающе глянул на нее. — О порохе! — воскликнула она, всплеснув руками. — В этом и состоит вся сложность: чтобы древняя душа смогла пронзить одержимого, ей нужен заряд. И его должны дать мы, а это очень непросто, учитывая, что заряд — это наши добродетели. Справедливость, мужество, сила воли, скромность, терпение! Как считаешь, в тебе всего этого достаточно, чтобы древняя душа смогла сразить одержимого?

— Вряд ли. — Флинн поник, от его хорошего настроения и следа не осталось.

Хольда смерила его изучающим взглядом, будто искала в нем какой-то изъян, и продолжила идти.

— Правильно думаешь, — через плечо бросила она. — Я знала людей, которые были лучше тебя, но и они не всегда справлялись с этим. Скажи, твой напарник еще не общался с тобой?

— Нет, — ответил Флинн, пытаясь увернуться от мелких метеороидов, возникших на пути. — После Призрачного грота он вообще не подавал признаков жизни. Застыл в виде татуировки на моей руке — и все.

— Ошибаешься. Именно он вчера спас тебя после нападения Фанабер. Духовные напарники — не только оружие против одержимых, они еще и наши защитники, наши целители. — Хольда отмахнулась от кружившего рядом с ее головой метеороида, как от назойливой мухи. — Ты вчера чувствовал себя паршиво? Наверное, всякие гадкие мысли в голову лезли? Я же права?

— Права, — согласился Флинн. Он еще тогда заподозрил, что все эти мысли были какими-то посторонними, пришедшими извне.

— Фанабер вчера отравила тебя. Одержимые умеют залезать в душу и очернять ее. — Хольда щелкнула языком. — Короче, они те еще мерзкие твари.

Вдалеке показался огромный медный столб, с вершины которого вниз спускались сияющие нити. Сначала Флинн решил, что это какая-то телефонная станция, но, подойдя ближе, понял, что ошибся. Над столбом парила голова — тоже медная. Она медленно вращалась вокруг своей оси, и Флинн насчитал на ней аж восемь женских лиц. Увидев всю картину целиком, он подумал, что эта странная «особа» в окружении сияющих нитей напоминала ему танцовщиц в платьях с бахромой, тех самых, которые лет шестьдесят назад выступали в ночных клубах Шикаго (одного из городов мира живых, отделенного от Инферсити океаном).

— Знакомься, Флинн, это Ариадна — хранительница всех дорог Потусторонья, — произнесла Хольда.

— Как? Та самая, из путеводителя? — изумился Флинн. Он почему-то и представить себе не мог, что у Ариадны где-то есть подобие тела: для него она всегда была просто голосом, подсказывающим, куда идти.

— Да, та самая. Без Ариадны нам никак не обойтись. Она с помощью своих нитей привяжет нас к Потусторонью: только так мы сможем покинуть его.

— Но ты же говорила, что таких, как мы, мир живых принимает с распростертыми объятиями.

— Мы не должны терять связь с Потустороньем, иначе мир живых может взять нас в плен, а это чревато…

— А нити не помешают нам передвигаться? — Флинн представил себе, как золотые нити опутывают все улицы Инферсити, превращая город в паучье гнездо.

— Нет, они умеют проходить сквозь препятствия. — Хольда повернулась к Ариадне спиной и подняла темно-рыжие волосы, оголив шею. — Ариадна, привяжи меня к миру мертвых.

Медная голова перестала вращаться, и одна из нитей осторожно, точно питон, боящийся спугнуть свою жертву, подползла к Хольде и стремительно вцепилась в ее шею. Девушка даже не вздрогнула; она опустила волосы, слегка пригладила их и поправила черную замшевую куртку.

— Твоя очередь, — сказала она и уступила свое место Флинну.

Прочистив горло, он сделал неуверенный шаг, встал точно там, где только что была Хольда, и повернулся к Ариадне спиной.

— Ариадна… — Флинн запнулся, от волнения забыв нужные слова.

— Привяжи меня к миру мертвых, — терпеливо подсказала Хольда.

Флинн выпрямил спину и уже более уверенно произнес:

— Ариадна, привяжи меня к миру мертвых.

Он не видел, как к нему подползала сияющая нить, но почувствовал ее на расстоянии. Его голова против воли наклонилась назад; ледяная игла проткнула шею, и знакомый холод растекся по венам. Тот же холод царил и в костяном коридоре резиденции Смерти. Флинн будто оказался на вершине горы, где свирепствовал буран.

— А почему тебе не холодно? — стуча зубами, спросил Флинн.

— Опыт, — сказала Хольда, пожав плечами. Она залезла во внутренний карман своей куртки и достала серебристую флягу с выгравированным на ней кроликом. — Выпей, это поможет согреться.

Он трясущейся рукой взял флягу, кое-как открутил крышку и сделал глоток. Внутренности обдало таким жаром, словно где-то в районе его живота растопили камин. Изо рта повалил дым, и когда Флинн закашлялся, то к дыму присоединились еще и оранжевые искры.

— Круто, да? — заулыбалась Хольда. — Ты только не увлекайся, а не то и самовоспламениться можно, — предупредила она, забирая флягу.

— Что это было? — еле выговорил Флинн осипшим голосом.

— Коктейль «Дыхание дракона». — Хольда тоже отпила из фляги и, выпустив изо рта несколько искр, спрятала ее обратно во внутренний карман куртки.

— Очень сильная штука.

— Шивонн других и не делает.

— Кто такой Шивонн? — спросил Флинн, стуча ладонью по своей груди: искры все никак не хотели покидать ее. Они поднимались вверх, трещали где-то в горле, а потом снова опускались вниз. Ох, ну и адская изжога у него будет!

— Скоро узнаешь, — загадочно ответила Хольда. Она подняла голову и сощурилась. — О, наши уже едут.

Из темноты космоса, противно скрипя, опустился лифт. Решетку отодвинул Танат Флинна, рядом с ним стоял Танат Хольды.

— Как прошла партия? — поинтересовалась Хольда, зайдя в лифт.

— Если бы я мог испытывать эмоции, то абсолютно точно ответил бы, что было весьма занимательно, — ответил Танат Хольды.

— Но так как ты бесчувственный чурбан, то было никак, да? — рассмеялась Хольда, и Флинн удивился тому, насколько фамильярно она общалась со своей Смертью.

— Какая еще партия? — спросил Флинн, тоже зайдя в кабину лифта.

— Партия в покер, — бесцветным голосом сказал его Танат. — Граф Л каждую пятницу устраивает вечер покера, где собираются все Танаты посыльных Смерти.

Флинн с улыбкой представил себе эту картину: Граф Л сидит за круглым столом и пытается обыграть не одну Смерть, а сразу несколько. Рисковый парень этот Граф Л.

Фантазии Флинна прервала Хольда: она задвинула решетку и нажала на кнопку с номером 0. Лифт издал звон и двинулся вниз. Сияющая нить, приросшая к шее, немного натянулась, и сердце Флинна затрепетало от предвкушения. Мир живых ждал его.