Мертвая голова

Амелия Грэмм, 2022

Флинн умер, но вернулся в мир живых. Теперь его ждет Инферсити – жестокий и двуликий город, который он так ненавидел. По мрачным улицам там бродят те, кто притворяется людьми, но в чьих сердцах давно живет лишь кромешная тьма. Они смогли обмануть саму Смерть, но им больше не место среди живых. Чтобы вернуть власть над своей судьбой, Флинн должен поймать их и заключить в тюрьму на границе миров. Отныне ему предстоит бороться не с собственными демонами, а с чужими; и если он не справится, то весь Инферсити сгорит в огне Безумия. Вторая книга цикла «Хроники Инферсити», в котором каждая из книг названа по роду бабочек. Мертвая голова – предвестница несчастий, что она принесет нашим героям? Флинн Морфо продолжает свой путь. Новые герои и призраки прошлого, чужие демоны и собственные страхи. И Инферсити… все такой же, темный и беспощадный. «Мертвая голова» – роман, который продолжает трилогию о юноше Флинне, попавшем в загробный мир. Но в то же время эту книгу можно читать отдельно.

5

Дева со шрамом

Надпись напротив кнопки с номером 1 не обманула: они и в самом деле очутились в космосе. В бесконечном темном пространстве неторопливо летали звезды, клубились облака сияющего газа, закручивались спиралями галактики. Здесь обосновалась настолько нерушимая тишина, что, казалось, произнеси хоть звук — и она тут же его поглотит.

Граф Л первым вышел из лифта, Флинн и Танат последовали за ним. Между верхней частью космоса и нижней было нечто вроде толстого стекла, но от него не отражался свет звезд, поэтому складывалось впечатление, что под ногами ничего нет. Танцующие внизу светила выглядели что-то слишком уж маленькими: одни не больше футбольного мяча, другие размером с колесо мотоцикла. Флинна нельзя было назвать самым прилежным учеником, но что-то ему подсказывало, что вряд ли в древние времена звезды были настолько крошечными.

— А почему звезды такие маленькие? — повторил он свои мысли вслух.

— Усохли от времени, — ответил идущий впереди Граф Л.

— Правда, что ли? — удивился Флинн.

Граф Л остановился, повернулся к Танату и спросил у него:

— Он всегда такой доверчивый?

— Не всегда, но довольно часто.

— Паршиво, — сказал Граф Л и продолжил свой путь.

Флинну пришлось собрать все терпение без остатка, чтобы проглотить рвущиеся наружу слова. Весь оставшийся путь он прожигал спину Графа Л пламенеющим от злобы взглядом.

Совсем скоро они подошли к разноцветным дверям, одиноко стоящим в пустоте. Не было ни стен, ни крыш — просто двери, каждую из которых украшал уникальный светящийся рисунок. Флинн подумал, что все это напоминает инсталляцию какого-то модного художника, когда ходишь среди кучи странных вещей с одной лишь мыслью: «Непонятно, что хотел донести автор, но все равно очень красиво… наверное».

— Хольда, открывай, начальство пришло, — произнес Граф Л, настойчиво постучав в красную дверь с золотистой стрелой. После двух минут тишины он снова постучал: — Хольда, не делай вид, что тебя нет в своей комнате. Одноглазая Гейша доложила, что ты давно на месте. Мои граффити никогда мне не врут.

Замок щелкнул, и дверь распахнула девушка с таким разъяренным видом, точно ее отвлекли от крайне важного дела, от которого зависела судьба всего человечества. Еще больше суровости ей придавал белый шрам, рассекавший левую половину ее лица ото лба до середины щеки.

— Что случилось? — спросила она.

— Ох, ну и видок у тебя, — покачал головой Граф Л.

Девушка и вправду выглядела немного потрепанной: темно-рыжие волосы, заплетенные в десятки тонких косичек, слегка дымились, на черной футболке с белыми рунами виднелись дыры с опаленными краями, щеки, усыпанные веснушками, были испачканы сажей, словно совсем недавно она сражалась с огнедышащим драконом или пыталась справиться с разбушевавшимся пламенем в камине. Одно из двух.

За ее спиной Флинн увидел небольшую комнату: мягкая мебель, кровать с балдахином, окно, занавешенное тяжелыми бархатными портьерами, шкаф, разрисованный белыми цветами, а еще большой стол, где обосновался полный беспорядок (кипы порванных и заляпанных чернилами бумаг лежали как попало). Здесь все было как в обычной комнате. Кроме потолка. Его вообще не было.

— Я к тебе не с пустыми руками, — сказал Граф Л, потеснил девушку и вошел к ней в комнату как к себе домой.

Он упал в кресло, откинулся на спинку и, прикрыв глаза, издал болезненный стон, будто целый день отработал на руднике — и теперь у него ныла каждая клеточка.

— «Не с пустыми руками», конечно же, — пробурчала девушка, — только и приносишь в них кучу проблем. И все на мою голову сваливаешь.

— Неправда, — отозвался Граф Л, закинув ноги на журнальный столик, — один раз я принес тебе торт.

— И сам же его съел, — напомнила Хольда, с подозрением уставившись на Флинна.

Один глаз у нее был карим, а другой, через который проходил шрам, — янтарным.

— Не моя вина, что ты не любишь сладкое.

— Вообще-то люблю, — возразила Хольда. — Просто тогда у меня не было настроения для душевного чаепития.

— Тогда с меня еще один торт, — зевнул Граф Л, почесывая бок. — Ладно, сразу перейдем к делу. Флинн, иди сюда, не стой в дверях, а то продует на межзвездном сквозняке.

Флинн — под изучающим взглядом Хольды — переступил порог, Танат беззвучно проследовал за ним.

— Хольда, знакомься, это Флинн, твоя новая головная боль. Дарю, — махнув рукой, сказал Граф Л.

— Черта с два! Я не собираюсь возиться с новичком, тем более с парнем, — фыркнула Хольда. Ее глаза угрожающе блеснули, и она с силой захлопнула дверь — стены испуганно задрожали.

— Хольда, прекращай эти капризы, ты же знаешь, что я их терпеть не могу, — перегнувшись через подлокотник кресла, строго произнес Граф Л. — Тебе надо ввести Флинна в курс дела, всему обучить, проследить, как он самостоятельно выполняет задания, справляется ли, а потом можешь спокойно отправлять его в одиночное плавание.

— Мне некогда. — Хольда скрестила руки на груди, пытаясь совладать с раздражением, пересекла комнату и принялась разбирать завал на столе. — У меня куча дел, поручи это сверхважное задание кому-нибудь другому. Тигмонду, например, да кому угодно, но только не мне! И вообще, ты ведь знаешь, что я не люблю работать вместе с парнями! От них одни проблемы…

Вот тут Флинна кольнула обида: впервые он слышал упреки в свой адрес из-за пола.

— Тигмонду? Хольда, ты, наверное, сама долго стояла на межзвездном сквозняке. Умоляю, скажи, что у тебя жар, иначе я не могу объяснить, почему ты несешь этот вздор. Тигмонду самому нужна нянька: он постоянно спит на заданиях. Нет, я, конечно, согласен, что, несмотря на это, справляется он на удивление неплохо, но доверить ему новичка я все равно не рискну. — Граф Л неохотно поднялся на ноги и подошел к столу сбоку. — Хольда, твоя Монета Судьбы у меня, правильно? Правильно.

Он, словно фокусник, достал из воздуха небольшую золотую монету, на одной стороне которой была изображена бабочка, а на другой — череп, дымящий сигарой. Недолго повертев Монету Судьбы между пальцами, Граф Л подкинул ее, и та пропала прямо в воздухе.

— Ты ведь помнишь наш уговор? — спросил он.

С лица девушки мигом сошла вся краска, даже веснушки стали какими-то блеклыми. Она медленно кивнула.

— Если ты будешь себя плохо вести, — продолжил Граф Л, — я верну тебе то, что отнял. И ты снова будешь как-то жить с этими воспоминаниями. Поняла?

Хольда плотно сжала губы и перевела взгляд, полный боли и ненависти, на Графа Л.

— Уговор есть уговор. Я заключаю только честные соглашения. Тебе не в чем меня упрекнуть. А теперь, — Граф Л подошел к ней вплотную и поцеловал в висок, — будь умницей и делай то, что я тебе приказываю. Нам очень нужны люди, мы уже не справляемся. Ты это понимаешь? На кону стоит все. И еще… — Он перешел на шепот, но Флинн смог расслышать каждое его слово: — Ною уже не вернуть, забудь о ней. Для своего же блага — забудь.

Хольда сжала в руках исчерканный лист бумаги и посмотрела на Флинна.

— И что он уже знает о своем будущем занятии? — спросила она.

— Да почти ни черта, — внезапно сменив тон, беззаботно сказал Граф Л. — Тебе же прекрасно известно, как я не люблю разжевывать одно и то же по миллиону раз.

— Здорово, просто зашибись, — почти прорычала Хольда. — Мне еще и лекции ему читать.

— Я всегда думал, что из тебя вышел бы отличный учитель, если бы ты не умерла так рано. Сколько тебе тогда было? Напомни.

— Девятнадцать.

— Самый расцвет юности, — произнес Граф Л и взял со стола красное яблоко. — Ладно, я удаляюсь, у меня еще гора дел: надо бы все граффити в Инферсити проверить, одежду в прачечную отнести. А ты, — он обратился к стене, точнее, к нарисованной на стене гейше (Флинн почему-то сразу не заметил ее); она держала в руках катану, а ее левый глаз закрывала белая повязка, — внимательно следи за нашей воинственной девой. А то она еще сгоряча дров наломает и подожжет их своим гневом. Такой пожар начнется, уф! — Граф Л несколько раз провел по своим густым черным волосам рукой, как будто те загорелись от несуществующих искр и теперь он тушил их.

— Будет исполнено, хозяин. — Одноглазая Гейша с почтением склонила голову.

— Предательница, — сквозь зубы произнесла Хольда и бросила на нее презрительный взгляд.

Гейша ответила таким же взглядом и повернула катану так, чтобы сверкнуло лезвие.

— Я не могу быть предательницей, потому что я предана своему хозяину, а не тебе. Если я не давала слова, то и сдерживать его не обязана, — грозно ответила Одноглазая Гейша.

— Мои прекрасные воинственные девы, прошу вас, не ссорьтесь, — остановил их Граф Л, примирительно подняв руки. — Все, Хольда, бери Флинна и иди знакомить его с Хебель, а по пути расскажи обо всем, что ему нужно знать. Он теперь твоя ответственность.

— А ведь полчаса назад мне казалось, что этот день хуже стать не может, — шумно вздохнув, сказала Хольда.

— Пожила бы ты с мое, знала бы, что проблемам всегда есть куда расти. Они ненасытные твари, — надкусив яблоко, пробормотал Граф Л. Он размашистым шагом подошел к двери и уже было потянулся к ручке, как вдруг как-то странно взглянул на Флинна. — Чуть не забыл!

Граф Л подкинул яблоко, которое зависло в воздухе, а после задрал правый рукав своей мантии. Всю его кожу от запястья до локтя покрывали одинаковые татуировки — в виде глаза с пятью ресницами. Флинн сразу вспомнил о всевидящем оке — знаке ипокрианства.

— А это, случаем, не вы основали ипокрианство тысячу лет назад? — спросил он и заметил, как перекосилось лицо Хольды.

— Нет, это точно был не я, — помотал головой Граф Л. — Я бы никогда не совершил такую глупость. Религии меня никогда не интересовали. — Он потряс рукой, и одна из татуировок опустилась ему на ладонь. — Держи, Флинн Морфо. Это подарок от меня. — Он крепко пожал правую руку Флинна. — Теперь у тебя есть полный набор: новое тело, душа-напарник и духовное зрение.

Флинн посмотрел на свою ладонь, когда Граф Л отпустил ее, — на ней появилась татуировка в виде глаза.

— Здорово, конечно, но что это зна… — не договорил он.

В комнате внезапно появился кто-то еще. Он стоял за плечом Хольды и бесстрастно смотрел в пространство перед собой. Черные волосы чуть выше плеч, овальное лицо с правильными чертами, безупречная осанка. Это был ее Танат.

— Но ведь… — начал Флинн, выдавливая слова: из-за потрясения все они застряли в горле.

— Чужую Смерть увидеть нельзя, да-да, все так, — закивал Граф Л, подхватывая висевшее в воздухе яблоко. — Но для моих глазастых птенчиков нет ничего такого, что бы скрылось от их пристального взгляда. Наслаждайся своим чудесным прозрением, — сказал он напоследок и покинул комнату, закрыв за собой дверь.

— Ты увидел только моего Таната? Больше ничего странного не заметил? — Хольда скрестила руки на груди и нервно застучала ладонью по левому плечу.

— Нет, — признался Флинн, бегло осмотрев комнату. — Больше ничего не вижу.

— Да уж, духовное зрение у тебя откровенно фиговое.

— А что еще я должен был увидеть?

— Ауру! — воскликнула Хольда, всплеснув руками. — Я сейчас источаю такой гнев, что в твоих глазах должна сиять, как факел. Ладно, пойдем уже к Хебель.

Она быстро подошла к двери, распахнула ее и вышла наружу. Флинн не стал испытывать терпение Хольды и без промедления последовал за ней. А вот их Танаты остались в комнате, они смотрели друг на друга и совсем не шевелились, точно превратились в статуи.

— Кто такие посыльные Смерти? — спросил Флинн, пытаясь не отставать от девушки: она почти перешла на бег.

— Граф Л тебе даже это не пояснил? — С губ Хольды сорвался нервный смешок.

— Я даже не знаю, кто он сам!

— Это в его манере — напустить таинственности, чтобы новички умирали от страха перед неизвестностью. — Хольда закатила глаза. — Граф Л — живой призрак, как теперь и мы с тобой. Только он, в отличие от нас, никогда не был человеком. Он, как и загробные судьи, — создание Творца. Граф Л следит за тем, чтобы в мире живых и мире мертвых все шло так, как задумал Творец. Он — страж порядка. Если представить, что мир — это часы, то Творец — их создатель, а Граф Л должен контролировать, чтобы все шестеренки не прекращали двигаться и стрелки показывали точное время.

— Так вот почему он следит за Инферсити с помощью живых граффити и кальяна со сплетнями. — Теперь для Флинна многое стало на свои места.

— Именно. А еще все духовидцы тоже работают на него.

— Раз Граф Л все так хорошо продумал, зачем ему мы?

— Там, — она замялась, — сложная ситуация.

— Расскажи! — Флинну так осточертела диета из недомолвок, что, наконец дорвавшись до ответов, он никак не мог насытиться.

— Тут не рассказывать надо, а показывать.

Вдалеке внезапно появилась белая звезда, точно вынырнула из тьмы космоса. Она медленно вращалась вокруг своей оси в нескольких метрах от почти невидимого стеклянного пола. Флинн поднял голову и так засмотрелся на нее, что чуть не споткнулся.

— Ого, ничего себе! — восторженно воскликнул он. — А нам точно можно подходить ближе? Она не спалит нас? Мы же вроде как почти живые.

— Не переживай, Хебель нас не тронет, — усмехнулась Хольда. — Мы же сейчас находимся в древнем космосе, это своеобразный мир мертвых для первых звезд. Так что не стоит бояться. Мертвые звезды не могут навредить «почти живым» людям.

— Это и есть Хебель?! — У Флинна от удивления отвисла челюсть.

— Да, это наша помощница. С Хебель и началось все Потусторонье. Она была первой во Вселенной, за кем явилась Смерть…

— И в чем заключается ее помощь?

— Она сдерживает вот это… — ответила Хольда и указала вперед.

Там, подтянув к себе колени и положив на них голову, сидела девушка, одетая в белое платье. Ее темные глянцевые волосы касались стеклянного пола. Флинн не видел лица девушки, но почему-то решил, что она очень несчастна, что она невыносимо страдает.

— Фанабер, — подойдя ближе, обратилась к ней Хольда.

Девушка встрепенулась и подняла голову. Настолько божественную красоту Флинн видел впервые, у него захватило дух. Большие черные глаза, пухлые губы с опущенными вниз уголками, родинка на щеке, фарфоровая кожа — девушка была идеальной. В такую можно влюбиться от одного лишь взгляда. И в чем же она провинилась? Почему на ней металлический ошейник с сияющим белым глазом? Флинну стало так жалко ее. Но, как только она открыла рот, вся жалость мигом испарилась.

— Что это за мерзость? — смотря прямо на Флинна, спросила Фанабер надменным тоном, и из уголков ее безупречных губ потекла черная слюна.