Смешанные чувства

Альвина Мико (2024)

Молодая ведьма Мария-Луиза не привыкла жаловаться на жизнь, хотя сложностей в этой жизни хватает. Мачеха всегда ей недовольна, у сводных сестер и брата непростые характеры, всем нужно помогать, мирить и успокаивать. Но когда Марию-Луизу с сестрами приглашают принять участие в отборе невест для принца, у девушки появляется шанс выгодно распорядиться своей судьбой. Удастся ли ей воплотить свои планы, или там, где могут проснуться чувства, нельзя быть ни в чем уверенной?

Глава 1

Каменная стена, увенчанная черными металлическими зубцами, как всегда казалась бесконечной. В детстве Марилу нравилось, что, чтобы дойти до ворот, надо сделать вдоль стены немало шагов. Казалось, чем сложнее сюда попасть, тем более важным становится визит. А если по дороге смотреть на ряды плотно уложенных камней, можно почувствовать, как неприятные мысли уносятся из головы, остается только путь, цель и свежий воздух. Сейчас Марилу думала об этой стене как о неизбежной детали бытия. Неприятных мыслей с годами прибавилось, так что смотреть на камни было почти бесполезно. Но оставались путь и цель. Да и воздух на исходе октября был, пожалуй, слишком свежим. Марилу плотнее закуталась в плащ. В отличие от сестер она не боялась холода. Однако вечер выдался ветренный, поэтому Марилу была рада, что надела теплые перчатки и шерстяной шарф. Тем более, ей предстоит еще путь домой. И пролегать он будет вновь вдоль бесконечной стены. Слева показалась кованая калитка. Запертая столько лет, сколько Марилу могла помнить. Значит, совсем скоро она дойдет до цели. Через множество шагов и один поворот Марилу оказалась перед гостеприимно распахнутыми коваными воротами. Девушка выдохнула, стараясь оставить дурные мысли здесь, на пороге. Многолетний опыт подсказывал, что на кладбище стоит приходить только с лучшими мыслями и намерениями.

Кладбище встретило Марилу привычной тишиной и спокойствием. Сухие листья приятно шуршали под ногами. Ряды каменных надгробий были хорошо изучены за много лет. Раньше Марилу нравилось рассматривать памятники. Некоторые были с хорошенькими завитушками, другие строгими, прямоугольными, без лишних деталей. Некоторые надгробия выглядели как ствол срубленного дерева, что всегда казалось Марилу очень трогательным и поэтичным. Некоторые надгробия представляли собой статуи. От простых плакальщиц в тогах до сложных многофигурных композиций с непростым сюжетом. С годами Марилу начала различать, в какие годы какая форма надгробий была особенно популярна и даже могла бы прочитать лекцию об этом. Вот только никого не интересовали надгробия. И, кажется, мало кого интересовала сама Марилу.

Небо в этот вечер было особенно красивым. Розовым ближе к линии горизонта, чуть выше бледно-желтым, а потом, до самого небесного предела нежно-голубым. Впрочем, Марилу, попадая на кладбище, в уединении и покое, начинала видеть красоту повсюду. Сейчас ей казались необыкновенно красивыми и тополя с порыжевшими листьями, и старенькая скромная церковь, и птица, присевшая на ветку неподалеку. Марилу неспешно двигалась по кладбищу, взглядом хозяйки подмечая, все ли хорошо с могилами. Не пробился ли где коварный сорняк. Не занесло ли последнее пристанище какого-нибудь достойного гражданина опавшими листьями. Сегодня все выглядело благопристойно.

Наконец Марилу дошла до цели. Матушкино надгробие было красивым и скромным. Над ним раскинуло ветви большое дерево, словно защищая вечный покой от непрошенных гостей. Птицы, часто сидящие на этом дереве, с детства радовали Марилу тем, что матушка в покое, но не в одиночестве. Девушка придирчиво осмотрела могилу. Благодаря частым визитам, поправлять и убирать было особо нечего. Лишь убрать листья и веточки, заменить старые засохшие цветы новыми. Летом Марилу приносила живые цветы, но в этот раз, в преддверии зимы, принесла те, что смастерила из ткани. Забота и любовь остаются заботой и любовью даже после смерти. Умирая, матушка попросила ее быть доброй, заботиться о людях и любить их. Бедная наивная матушка! Знала бы она, как сложно это сделать в этом мире. Заботиться, впрочем, получалось. Для того, чтобы быть доброй, требовались усилия. А вот с тем, чтобы любить окружающих, иногда было совсем тяжело.

Закончив наводить порядок, Марилу присела на землю. Ненадолго, чтобы не почувствовать холода. Она редко говорила с матушкой, но важно было не только ощутить близость, почтить память, но и побыть немного в тихом спокойном месте, где намного чаще приходилось встречать белок и птиц, а не людей. Марилу в целом были интересны люди, но то безумие, в которое несколько лет назад превратился родной дом, заставляло ценить уединение. Наконец Марилу встала, отряхнула юбку и плащ, бросила последний взгляд на могилу. Все было хорошо. Предстоял путь домой.

Многие бывалые путешественники, и даже люди, которые не считают себя таковыми, но много перемещаются между разными местами, подтвердят: обратный путь всегда кажется более коротким. Марилу согласилась бы с этим. Вот только в случае с визитами на кладбище краткость обратного пути ее неизменно расстраивала. Обратный путь вдоль каменной стены был довольно приятным. Обратный путь по городу был радостным и интересным, в городе всегда что-то происходило. Марилу нравилось подмечать странных прохожих, подслушивать смешные обрывки чужих разговоров и подмечать, как изысканно одеты некоторые дамы и кавалеры. Иногда ее внимание привлекала нарядная витрина магазина. Иной раз, когда в ее распоряжении оказывалось достаточно денег, она могла провести немало времени, перемещаясь между магазинами и рассматривая интересные вещицы. Нередко она покупала себе нечто приятное и желанное. А иногда даже позволяла себе смелые фантазии о том, что будет, когда она заживет своим домом. Конечно же, у нее будет самый щедрый и понимающий муж. Желательно, молчаливый, но неглупый. Гостиную они оформят в зеленых тонах. Библиотека в их доме будет наполнена редкими книгами. Возможно, они заведут пару кошек. И проведут немало прекрасных вечеров, сидя у камина с книгами. Возможно, она даже могла бы научиться прилично музицировать. Чтобы было чем развлекать многочисленных друзей и подруг, которые будут приходить в этот самый лучший дом.

Увы, до этой прекрасной поры еще предстояло дожить. А пока перед Марилу был ее родной дом со всеми его проблемами. Когда-то дом был действительно родным. Она смутно помнила, как было при матушке, но казалось, что хорошо. Отец, конечно, не был силен в создании уюта. Большую часть детства Марилу дом казался немного запущенным. Словно недоделанным. В нем было все нужное для жизни, но, если бы дом был картиной, к нему следовало бы добавить несколько завершающих мазков. Отец вполне искренне старался, но не преуспел. Марилу сначала была слишком мала. Потом постепенно ее ощущения поменялись. Дом как будто настойчиво просил внимания, а она оказалась единственным отозвавшимся человеком. Где-то она поместила свой рисунок. Для какого-то столика связала салфетку. В одну из комнат поставила цветы в вазе. Так она приручала дом. Так дом становился все более живым и приятным. Самое главное, что и при сомнительных успехах отца, и при маленьких действиях Марилу дом был живым и теплым. За несколько лет многое изменилось.

Анна появилась в их доме неожиданно. Марилу на отца за внезапную женитьбу не обижалась. Чувствовала, что он просто не знал, как ей сказать. Анна по природе своей не была злой или жестокой. Но с Марилу у нее поладить не получилось. Все, сказанное ими друг другу, получалось как-то неловко и невпопад. Стараясь быть справедливой, Анна хвалила Марилу за особые успехи. Не имея глубокой любви, Анна отчитывала падчерицу за малейший промах и неаккуратность. Говоря себе, что совершает великое благо. Воспитывает приличную девушку из чужой дочери.

Переехала Анна не одна. Строгая и отстраненная Диана была на пару лет старше Марилу. Ее светлые, как у матери, кудри напоминали прически кукол из магазина с игрушками. А глаза были голубыми и холодными. Диана любила читать, но не отличалась особой сердечностью и предпочитала любой компании одиночество. Так что дружбы с Марилу у них не вышло. Вышло молчаливое принятие. Близнецы Антуан и Антуанетта были одногодками Марилу, но им было настолько весело друг с другом, что сводную сестру они замечали только когда нуждались в помощи. Дом был просторным, комнат хватало на всех, поэтому при желании можно было проводить дни так, как будто в доме нет еще четырех людей, с которыми не очень-то просто ужиться. Только дом становился все менее своим, искажаясь и меняясь под тяжестью чужих вещей и характеров новых жильцов. Вскоре Марилу заметила, что дом остается хоть сколько-то уютным только ее стараниями. Потом поняла, что Анна и ее дети нередко готовы поругаться друг с другом по самым нелепым поводам. Отец, волевой и решительный в делах, терялся перед самыми простыми человеческими переживаниями. Поэтому Марилу кроме забот о доме начала заботиться о том, чтобы никто ни с кем не поругался. Попутно взращивала свой сад, вязала все новые салфетки, старалась быть хорошей, чтобы Анна не шпыняла, а только хвалила. Когда родился крошка Пип, у Анны стало еще меньше любви и сердечности для падчерицы. Отец всегда на проявления эмоций был скуп. Сводные брат и сестры с появлением нового члена семьи приятнее не стали, даже наоборот. Поэтому Марилу с появлением младшего брата лишь вздохнула и продолжила свой молчаливый труд, обеспечивающий всем более спокойную жизнь.

Отец, конечно, старался обеспечить ей лучшую жизнь. У нее всегда были лучшие учителя. Подарки от отца были неизменно щедрыми. Он никогда не критиковал и не требовал. Когда родился Пип и потребовалось переобустроить дом, Анна в сердцах отправила падчерицу жить на чердак. Отец тогда свел недовольно брови, жене ничего не сказал, но позволил Марилу обставить чердак так, как она захочет, ни на что не поскупился. Теперь это была, пожалуй, самая уютная комната в доме. Если дело касалось модных нарядов, новых книг, украшений и прочих капризов, которые можно удовлетворить с помощью туго набитого кошелька, Марилу не знала отказа. Такая вот плата за то, что дом больше не был домом. За то, что все силы уходили на поддержание хрупкого уюта. За то, что все вечно чем-то недовольны, и надо выслушивать, помогать, убаюкивать, успокаивать…

Марилу даже рада была жить на чердаке. Ведь там, вдали от странной семьи, которая по какой-то случайности оказалась ее семьей, можно было не думать о том, насколько она в эту семью не вписывается. Спокойный черноволосый отец. Худая и высокая Анна, хихикающая, как совсем юная девчонка и жеманно накручивающая светлый локон на палец. Тонкая бледная Диана, пристально всматривающаяся в книжные страницы. Хорошенькие, как херувимчики, близнецы. Со светлыми кудряшками и загадочными шепотками. Крошка Пип, черноволосый, в отца. Но с материнской улыбкой. И она. Бледненькая маленькая Марилу. С волосами, отливающими медью. С бледными веснушками. Всегда с вышивкой или вязанием. Какая-то совсем чужая. То ли обслуга, то ли заплатка, нужная для того, чтобы не расползлась ткань дома, в котором живет эта семья. Живет вот уже десять не самых простых лет.

Войдя в дом Марилу как всегда прислушалась. Это была ее привычка, слушать, кто где. Смотреть, чьи плащи висят в прихожей. Прикидывать, удастся ли проскользнуть к себе на чердак незамеченной. Судя по звукам, близнецы крутились на кухне, стремясь, как обычно, полакомиться чем-нибудь перед ужином. Пип играл в саду. Отец и Диана, видно, были на втором этаже, так как их не было слышно. А вот Анна…

— Марилу, наконец-то ты пришла. — мачеха вышла из гостиной с таким видом, будто поджидала там нерадивую падчерицу не меньше часа.

— Что-то случилось, Анна? — растерянно спросила Марилу, снимая плащ. Наверное, могла бы и не спрашивать. В этом доме постоянно что-то случается. У всех, кроме самой Марилу, которая должна всем помогать.

— Случилось. — кивнула мачеха. — Очень важное письмо! — на этих словах она потрясла конвертом для большей убедительности. — Так что изволь разделить сегодня ужин с семьей. Это письмо и тебя касается.