Я его отец. Наследник миллиардера

Алиса Ковалевская

— Меня зовут Ян Соколовский, — мужчина оперся о столешницу ладонями, смотря на меня со снисходительностью. — А это — тест ДНК. — Я не понимаю, что это значит… — Это значит, девочка, — усмешка в уголке жесткого рта. — Что шесть лет назад, когда вы с моим сыном решили сделать ЭКО, донором стал я. — Это невозможно! — выкрикнула я в отчаянии. — Факты, Адель, говорят сами за себя, — он подхватил результаты ДНК и сунул мне в лицо. — Я — настоящий отец твоего сына. И я его забираю. Я в ужасе смотрела на Соколовского и не верила ушам своим. Как… как такое могло случиться?! Почему муж никогда не упоминал, что биологический отец Артёма — его собственный отец?!

Глава 4

Аделина

— Куда вы меня везете? — дрожа, задала я вопрос, ответ на который боялась получить.

Слезы текли не переставая, но Соколовского они не трогали. Он вообще не замечал меня, будто я — пустое место. Пустое…

Я смотрела в лобовое стекло, боясь упустить из вида едущий впереди внедорожник, в котором находился Артём.

— Высажу в первой забегаловке, которая нам попадется, — все же ответил Ян, не отрывая взгляда от дороги. — Я же не монстр, — добавил с ухмылкой.

Монстр. Самый настоящий.

— Зачем вы так поступаете?

— Тебе нет места в жизни моего сына, — отрезал он.

Я едва не задохнулась от гнева.

— Он мой сын! — воскликнула, вытирая слезы. — Мой! Как вы можете так поступать?! Меня вам не жалко — пожалейте Артема! — Кажется, я уже кричала, не отдавая себе отчета в том, что творю.

Мелькнувшая было мысль, что терпению Соколовского наступит конец и он высадит меня на трассе, была похоронена под волной гнева, горечи и отчаяния, сплётшимися в единый ком.

Соколовский не ответил.

— Он отца потерял! Вы хотите, чтобы он и матери лишился?! — Я схватила его за рукав пальто.

Он дернулся от меня, окатил ледяным взглядом. Будто я была прокаженной. Будто даже взгляда его недостойна, не говоря уж о прикосновениях…

— Ян, умоляю, — просипела я в отчаянии. — Что мне сделать, чтобы вы не отобрали у меня сына?

— Для начала — заткнуться! — рявкнул он так, что я вжалась в кресло. И тут же достал зазвонивший телефон из кармана пальто. Приложил к уху и все с тем же гневом произнес: — Да!

Я наблюдала за ним, пытаясь остановить слезы, но подбородок предательски дрожал, истерика не отступала. Запах дорогой жизни, до отказа наполняющий салон внедорожника, бил по нервам напоминанием — я никто. Захочет — вышвырнет меня прямо сейчас из машины. Захочет — отдаст охране. А захочет… Захочет, и меня никто никогда не найдет.

— Черт подери, да! Давай, — выругался Соколовский и вывернул руль.

Внедорожник впереди, мигнув поворотником, съехал на обочину. Ян тоже сбавил скорость и остановил машину.

Я тут же попыталась выйти, но дверцы были заблокированы.

— Дайте мне выйти! — воскликнула, увидев, как из внедорожника буквально вываливается Артем. Изо всех сил пытается вырваться из рук ведущего его к нашему автомобилю охранника. — Дайте выйти! — Дернув ручку, уставилась на Соколовского.

Он перевел на меня тяжелый взгляд. Я нервно сглотнула.

Щелчок — и я выскочила на улицу. Мимо проносились автомобили, но я ничего не видела и ничего не слышала, кроме голосящего сына.

— Отпустите его! — кинулась я к сыну.

— Мама! — получив свободу, бросился ко мне Тёма. — Мама! — захлёбываясь слезами.

В момент, когда мой ребенок оказался в моих руках, я сама едва не завыла в голос. Осела на снег и шумно выдохнула, пряча слезы в капюшоне его куртки.

— Все хорошо, малыш, ты чего? Все хорошо, — пыталась успокоить, а сама вся тряслась. И вовсе не от вновь пробравшегося под кожу холода.

— Почему ты со мной не поехала? Почему одного оставила? — плакал мой ребенок, а я не знала, что ответить.

Прижимала к себе так крепко, насколько могла. Не отпущу. Не отдам. Пусть Соколовский угрожает, пусть хоть пистолет к затылку приставит — не отдам сына!

— Нам… нам с дядей Яном нужно было поговорить. Наедине. Я не хотела тебя бросать, сынок.

— Зачем вам говорить наедине? — Кажется, он начинал немного успокаиваться, да и я… Краем глаза заметила Соколовского, остановившегося в паре шагов, и снова напряглась.

— Встань, — услышала суровое и все такое же злое.

Знала, что обращается он ко мне. Поднялась на ноги и, не выпуская прижавшегося ко мне Артёма, с непоколебимой решимостью посмотрела на Яна.

Он тоже смотрел мне в глаза. Не знаю, чего хотел — запугать или что еще, но я взгляда не отвела, лишь поджала губы.

— Езжайте вперед. — Он отвел взгляд первым — посмотрел через мое плечо на застывшего каменным изваянием охранника.

— Да, Ян Игоревич.

Я услышала, как заскрипел снег под ногами удаляющегося цербера, и ждала, какое же решение Соколовский примет относительно нас с Темой. Плечики сына продолжали подрагивать, руки обвивали мою талию, но он уже не рыдал в голос. Знал — мама рядом. Мама не бросит. Хотелось бы, чтобы это знал и стоящий напротив мужчина, но это было уже не в моих силах.

— Садитесь, — наконец нарушил молчание отец Миши и направился к машине. Открыл заднюю дверцу.

— Пошли, — потянула я сына.

Тот до боли стиснул мою ладонь, боясь, что я снова оставлю его одного. Я ободряюще сжала его в ответ.

Стоило нам забраться на заднее сиденье, Соколовских закрыл дверь и уселся за руль. Глянул на меня сквозь зеркало заднего вида. Артем прижался к моей груди и шумно, судорожно вздохнул.

— Мам, — протянул он.

— Что?

— Давай вернемся домой, пожалуйста.

Я продолжала смотреть в глаза Соколовского сквозь зеркало. Не знаю, о чем он думал, чего желал. Да о его желаниях я знать и не хотела. Мне важно было услышать от него, что он не станет отбирать у меня сына. Ни сейчас, ни когда-либо после.

— На что ты готова пойти ради этого? — будто прочитав мои мысли, задал вопрос Ян.

— На все, — ответила, не раздумывая. Прижала Темыча крепче.

Наконец Соколовский тронул автомобиль с места. Больше он ничего не сказал и не смотрел на меня. Только на дорогу. А я знала. Знала, что в данный момент решается моя судьба. Моя и моего сына.