Мёртвые не кусают?! Долг платежом кровью красен

Александр Черенов

Следователь прокуратуры обвинён в совершении преступления, которого не совершал. Дальше – суд и приговор. Жизнь окончена? Нет: бывший следователь идёт по стопам графа Монте-Кристо в духе установки «Никто не забыт – и ничто не забыто». Долг платежом кровью красен… Книга содержит нецензурную брань.

Глава пятая

Через тридцать пять минут, почти уложившись в «плановые сроки», Александр Сергеевич вернулся. Девчонки, с сигаретами в зубах, встретили его в палисаде у входа в прокуратуру. Встретили, как и курили: вразброд, каждая сама по себе.

— Ну, вот, — без энтузиазма покривил щекой Иванов: надеялся, всё же, на другой исход. На исход заявительниц в неизвестном направлении. — Как сказал один товарищ: «Не пройдёт и полгода — и я появлюсь».

На ходу, перед самыми дверями, он подхватил под локоть Анну.

— Мамзели, прошу на второй тайм!

Подружки молча выстроились в затылок друг другу и тронулись согласно «табели о рангах»: первой — Анна, второй — Келлер, «пока ещё незнакомка» — замыкающая. Не соблюдая этикета — войдя в кабинет первым — Иванов рухнул в кресло, и, как наждачной бумагой, прошёлся скрежещущим «ветеранистым» носовым платком по мокрому лбу.

— Продолжим… Итак: картина под названием «случайная встреча у входа в „гадючник“». Докладчик — Прохорова Анна Николаевна… Сударыня — Вам слово.

С почти достоверной застенчивостью «докладчик» потупила взор.

— Ну, меня… всех нас у входа в… пусть будет в «гадючник»… встретили Руслан с Магомедом… Там, внутри, мы познакомились с остальными… хм… как бы это…?

— Членами трудового коллектива, — полусонным голосом «помог» Иванов. Анна и остальные девчонки рассмеялись. Контакт намечался — к установлению самого себя. Для дела, пусть ещё и не существующего, это было хорошо. А, если и не хорошо, то полезно.

— Да, спасибо, товарищ следователь… Александр Сергеевич…

Уточнение было многозначительным. Ещё многозначительней оказался взгляд Анны, «обещавший радости рая», и уже не из романса.

— И каковы были числом те, остальные? — мужественно преодолел искушение Иванов.

Девица поморщилась: вспоминания явно не относились к числу приятных.

— Ещё двое…

— То есть, всего — четверо?

— Да.

— И?

Анна в очередной раз замялась.

— Ну… всё было нормально…

— В каком смысле?

Иванов и не подумал отказаться от роли «банного листа». Осознав бесперспективность афронта, «докладчица» принялась шумно отдуваться.

— А, если углубить? — опять «не снизошёл» Иванов.

Девица «смущённо» уставилась в пол.

— Ну… мы… это…

— Вы — «это», а я — «не»! — вдруг оппонировала молчавшая доселе третья подружка, самая неказистая из всех: ниже среднего роста, с рядовым лицом, рядовыми ногами, обычными тёмно-русыми волосами, правда, с хорошо сформировавшейся грудью и коварным взглядом.

— Представьтесь, пожалуйста.

Иванов опять вернул щеку «в объятия ладони».

— Михалёва Люда… Людмила… двадцать два года.

— И что Вы «не», Люда… она же — Людмила?

Михалёва покраснела.

— Ну… в том смысле… что я с ни с кем…

Девушка искала слово — и не находила его. Пауза затягивалась — и Александр Сергеевич «пошёл на джентльмена»:

— Ни с кем не уединилась. Так?

— Да.

Михалёва отметилась в следователя тёплым, почти благодарным взглядом. Контрастируя с ним, взгляды подружек, обращённые на Людмилу, были совсем другой энергетики. Подружки и не скрывали осуждения «третьей из трёх» за её афронт, как сегодняшний, так и тогдашний.

— В переводе на русский язык, — продолжил киснуть лицом Иванов, — Анна Прохорова и Елена Келлер вступили в половую связь с «лицами кавказской национальности» ещё в «гадючнике», официально именуемом Домом культуры Старого города?

Испепеляемая «дружелюбными взглядами подружек», Михалёва уклонилась только глазами, но не текстом:

— Да.

— Ты просто нам завидуешь! — нервически покосилась в её сторону Келлер, сколь красивая, столь и недалёкая, как и большинство красивых женщин.

— Было бы, чему! — не осталась в долгу Михалёва. Келлер моментально вспыхнула, обещая «подружке» совсем не «прелести рая».

Прохорова удержалась, но только от текста. Оба взгляда, которыми она последовательно обошла Келлер и Михалёву, явно не относились к числу одобрительных. Неконтролируемой откровенности девица явно предпочитала дозированную правду, наверняка полагая её более полезной для судьбы дела и всех его фигурантов.

— Могу я узнать состав «творческих» дуэтов? — поморщился Иванов: дело нагромождалось, как снежный ком, и этим только запутывалось.

Прохорова и Келлер исподлобья обменялись смущёнными взглядами: не разучились ещё. Михалёва, как «третий лишний», «отсутствовала». Первой отсмущалась Келлер — и захихикала, что её реальному образу подходило много больше потуг на мысль. Правда, хихикала она соло: Анна в этот момент «боролась сама с собой». И, только, «проиграв схватку», махнула рукой.

— А, ладно: всё равно узнаете… В общем, я была с Русланом, а Ленка — с Магомедом…

— Хотя Ленка не возражала бы и против обратного «расклада», — неожиданно хмыкнула Михалёва. Задетая за живое, Келлер ещё раз «задействовала огнемёт». Прохорова лишь усмехнулась. Тоже — молча.

Иванов вздохнул, и, презрев эстетику, совсем «не по-дворянски» почесал за ухом, недовольно кривя при этом щекой.

— Подробности, если можно.

Поскольку Анна молчала, взгляд следователя переключился на Михалёву. Та, если и вспыхнула румянцем, то в глубине души.

— Лена… ну, Келлер… встречалась с Русланом и раньше…

— Иначе говоря, вступала с ним в половую связь?

— Да.

— А Прохорова?

Михалёва неожиданно закашлялась, чересчур старательно «для борьбы с инородным телом в горле». С десяток секунд Иванов терпеливо ждал восстановления потерпевшей рабочих кондиций. Так и не дождавшись, он обратился за разъяснением «к первоисточнику» — одними глазами, без текста. Анна, только что испепелявшая взглядом подругу — заразилась от Келлер — опустила глаза.

— Да, я тоже была с ним…

— «In flagranti delicti»? — почти зевнул Иванов. Глаза Прохоровой честно округлились.

— Виноват, — покривил душой Иванов. — Вы не обязаны знать «Похождения бравого солдата Швейка». Большинству хватает «Букваря». Поэтому даю перевод: «In flagranti delicti» — значит: «в постели». То есть, Вы тоже были с упомянутым Русланом в постели.

К удивлению Иванова, Анна неожиданно покраснела. Честно говоря, тот и не рассчитывал на подобную реакцию. За неимением оснований.

— Ну… в общем… да…

— А с Ибрагимом?

Брови Анны стремительно выгнулись.

— С каким Ибрагимом?!

— Тьфу, ты! — хлопнул себя по ляжке Иванов. — Вертится в мозгах: «Все они — Ибрагимы!»… как в «Белом солнце пустыни»… Ну, вот я и… Конечно же, не с Ибрагимом — с Магомедом?

Анна нахмурилась — и покосилась на Келлер.

— С ним была только Лена…

Келлер вспыхнула, но вступить в дискуссию не успела: Иванов решительно хлопнул ладонью по столу.

— Ну, вот мы и закончили с предисловием! Подведём, так сказать, промежуточный баланс: до рандеву в «очаге культуры» Келлер имела половую связь с Русланом и Магомедом, Прохорова — с Русланом, Михалёва половых связей…

— А… — попыталась возмутиться Келлер. Попытка не удалась: Иванов «сыграл на опережение»:

–… с указанными лицами…

–… А-а-а!

–… не имела. Так?

За отсутствием реплик Иванов «огласил приговор»:

— Так! Ну, а теперь мы переходим к тому, что было после… Кстати — «после чего»?

Общий для всех, вопрос адресовался одной Прохоровой. Вероятно, как наиболее сообразительной. Откровенно недоумевая, та пожала плечами:

— Ну… после вечера… разумеется.

— Значит, Вы были до самого «финального свистка»?

— Ну, да.

— И когда он раздался?

Анна попыталась обменяться взглядами с Келлер. С тем же успехом она могла обмениваться взглядами и с письменным столом Иванова — настолько «мужественно» отразила этот взгляд Келлер, сама пребывающая в растерянности, правда, «бараньего» типа.

— В начале первого ночи, — «вошла» Михалёва, явно не сострадая растерянности подруг.

— Почему это помните только Вы? — «плеснул бензинчику» Иванов.

Усмешка на лице Михалёвой стала злорадной и почти мстительной.

— Потому что они и не могли ничего помнить.

— Обе?

— Да.

— Это ты «лепишь» потому, что тебя никто не захотел! — не выдержала Келлер. — И правильно: кто на тебя позарится?!

— Нет, не потому! — не дрогнула Михалёва. — Будь вы не «в дугу», меня бы не «трахнули за компанию» уже в другом «гадючнике»!

— Ну, вот, и радуйся, что хоть кто-то на тебя польстился, стерва!

Прохорова не поддержала товарку, и обмен мнениями закончился так же быстро, как и начался. Михалёва и Келлер напоследок обменялись «дружелюбными» взглядами, «пожелали друг другу всего хорошего» — и разошлись головами, как пристяжные в упряжке.

Александр Сергеевич «окончательно проснулся», некоторое время хмыкал и водил головой из стороны в сторону.

— Да, ничего не скажешь: хороши подружки… Вот, уж, действительно: «убереги нас, Господь, от таких друзей, а от врагов мы как-нибудь сами убережёмся»…

— А мы и не друзья, — потемнела глазами Михалёва. — И никогда ими не были… Были когда-то подружками… Вернее, думали, что были…

Случайно познакомились на какой-то вечеринке. Так и узнали, что живём в одном доме. «Вот и вся любовь»…

— А чего же ты за нами потащилась?!

Даже не стерпев «понижения уровня», Прохорова снизошла лишь до полуоборота головы. Разумеется, Михалёва — «настоящая подруга» — не осталась без адекватной реакции.

— Дура была!

— А сейчас?

— Да, если бы не твоя мамаша!.. Пристала, как банный лист!

Убийственная — по замыслу автора — ирония ужала глаза Анны.

— То есть, ты — не в претензии? За всё?

— Не в претензии!

Плюя на гордыню, Михалёва не ограничилась полуоборотом.

— В отличие от вас, мне такая реклама ни к чему! Это с вас, шлюх — как с гуся вода! А маманя твоя делает вид, будто не знает, кто ты такая!

— Да я тебя, сучка…

Прохорова не успела «реализовать дружеские намерения»: только что полусонный Иванов уже делал «брек».

— Ну, и реакция у Вас! — уважительно хмыкнула Анна. — Хотя, чему удивляться: вас же обучают…. всяким, там, карате…

Иванов не стал разубеждать пребывающую в заблуждении потерпевшую в том, что «всяким, там, карате обучают» исключительно «оперов» — а «мы — мирные люди». Из тактических соображений не стал: заблуждения людей по ту сторону барьера нередко оказывались полезными для следствия.

— Ладно, Анна…

— Николаевна.

— Николаевна. О себе мы поговорим чуть позже, а сейчас давайте закругляться с поводом, который привёл вас сюда. Итак, если я правильно понял: четыре лица кавказской национальности, двое из которых вам — за исключением Михалёвой — были знакомы прежде, предложили, так сказать, продолжить вечер. Так?

Прохорова и Келлер в очередной раз покосились друг в друга: сомнениями делились. Михалёва привычно «отсутствовала».

«По совокупности доказательств» нетрудно было понять, что «дружный коллектив единомышленников» — всего лишь «сборная». Как в футболе.

А ещё было ясно, что совместным приключением «дружба» этих, таких разных людей, уже закончилась… и не начавшись.

— Так? — поднажал голосом Иванов. Анна «очнулась», но зазвучала не слишком уверенно.

— Ну, не совсем так… Нам предложили… ну, довезти нас до дому.

— Не нам, а мы! — жёстко отзвенела Михалёва, и даже «огнедышащий» взгляд Прохоров не смог её опалить. — Точнее — вы: ты и Келлер!

— «Келлер»? — «многообещающе» усмехнулась Прохорова, «замещая на реакции» подругу, которая вряд ли смогла бы выдать качественную иронию. — Ты даже не хочешь называть её по имени?

Михалёва не уклонилась только от обмена взглядами. Диалог не состоялся, и Иванов «на законных основаниях» поморщился.

— Так, граждане потерпевшие: отношения будете выяснять за пределами этого кабинета… А сейчас — вернёмся к нашим баранам… Значит, вы сели к ним в машину?

— В автобус, — сухо поправила Михалёва.

— В автобус?!

— Да, в «ЛАЗ».

— И?

Михалёва покосила глазами в Прохорову, словно передавая той эстафету. Анна усмехнулась и покачала головой.

— Спасибо… «подруга»… Ладно: возможно, мы и сами попросили довезти нас. Я не помню.

«Предлагая объяснение амнезии», Иванов бестактно щёлкнул себя указательным пальцем по кадыку.

— Возможно, — покривила щекой Анна. Мы там действительно… хм… выпили.

— «Выпили»?

— Хорошо: напились… Чего и сколько, не помню… Но в том, что мы попросили нас довезти, ведь нет криминала?

— Разумеется, нет.

— Спасибо, Александр Сергеевич, — в очередной раз многообещающе подалась вперёд Анна. — Иначе как бы мы добрались домой? Как бы мы выбрались из этой «дыры»?

— А вы собирались?

Иванов перебрался удивлённым взглядом на Михалёву: это ведь она озвучила «провокационный» вопрос, которым надлежало «глушить» ему.

И вопрос получился. Он оказался не просто «ударом вразрез перчаток»: он произвёл эффект. Классический: разорвавшейся бомбы. Келлер вздрогнула и ещё ниже опустила голову. А Прохорова закусила губу и сжала кулаки, лишь усилием воли удерживая себя от «воздаяния» подруге.

Афронт Михалёвой всё больше смахивал на «подарок судьбы».

И Иванов не стал противиться фортуне.

— А они действительно не собирались?

— Не собирались. Действительно.

Зашикать девчонку не удалось бы и с третьей попытки. Но «подруги» не сделали и одной: «всё — суета сует». Условия для работы складывались творческие — и Иванов «принялся творить»… и вытворять.

— Прошу подробности.

Михалёва покосила глазом в направлении Анны, уже частично подавленной и хмурой.

— Аня спросила Лену: «Как обратно добираться будем?». А Ленка засмеялась: «Не наша проблема. В крайнем случае, «заночуем в гостях»…

По её голосу я сразу поняла, что это значит…

— А Прохорова? Она поняла?

Не поворачивая головы, Михалёва ухмыльнулась.

— Так она у нас — самая сообразительная… С Ленкой хохотали на пару…

— А какого же хуя ты с нами поехала?! — взорвалась Анна. — Такая «небесно чистая» — с такими «грязными шлюхами»?!

Глаза у Михалёвой потемнели, но текста не последовало.

— Вы можете ответить на этот вопрос, Михалёва? — в очередной раз «перебежал» Иванов.

— Могу… Я — ничем не лучше… Я знала… предполагала… допускала, чем это закончится.

— И не возражали против этого?

Попытка отмолчаться не прошла: Иванов «дал дубля».

— Если бы разбились по парам — нет…

— А разбились не по парам?

Михалёва неуверенно двинула плечом.

— Ну, вначале… да, вначале было по парам…

— А, кстати, где было «по парам»? А то у нас получается, как у дедушки Крылова: «Слона-то я и не приметил!».

Людмила честно наморщила лоб.

— Честное слово, товарищ следователь: я там никогда раньше не была… Но показать могу.

— Я была, — под изумлённый взгляд Анны, ни с того, ни с сего «проявилась» Келлер. — Раза два, по-моему.

— А…

— С Русланом, если Вас это интересует.

Келлер позволила Иванову лишь открыть рот — без текста.

— Мы с ним там… ну… хм… хм…

— «Мы с ним там»? — немедленно взял реванш Иванов.

— Занимались любовью…

— Адрес?

— Садовая, двадцать четыре…

Ироническая усмешка, столь несвойственная простоватой девице, основательно потрудилась над красивым личиком.

— «Садовая»! Надо же было обозвать этот «гадючник» таким красивым именем!

— «Садовая»? — наморщил лоб Иванов. — Это в «Шанхае», что ли?

— Да.

Теперь пришёл черёд Иванова кривить щекой в усмешке.

— Знакомый домик: «та ещё малина»! И жильцов его я знаю: и маму, и дочку.

— Шлюхи!

Пока Келлер усваивала реплику следователя, Анна сходу «въехала в тему». Столько презрения было в её голосе, что, будь пол за дверью кабинета, обязательно удостоился бы плевка. — «Ковырялки» хреновы!

— Может, и так, — бесстрастно двинул плечом Иванов. — Только «не судите — да не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы»!

Анна моментально «ушла в запас».

— Так-то лучше… Вернёмся к нашим баранам…. Итак, вас привезли на эту «малину»? Анна, Вы, часом, не уснули?

— Нет.

— А как — насчёт ответа?

— Да, нас привезли на «малину».

— Дальше!

Прохорова замешкалась с ответом, и Иванов немедленно «обратился в следователя»:

— Я, что, клещами должен из вас вытягивать?! Не хотите заявлять — «вот вам Бог, вот порог»! Изнасилование — категория дел частно-публичного обвинения: нет заявления — нет дела! Вопросы?

«Всё осознав», Анна решительно… откашлялась.

— Знаете, я сразу поняла, что одним Русланом дело не обойдётся…

–??? — приподнял бровь Иванов. Анна опустила глаза.

— Ну, на Магомеда я ещё была согласна: красивый… горит желанием… стоит, как у коня…

— Но нашлись соискатели и кроме Магомеда?

— Да.

Вероятно, реминисценции оказались настолько «яркими», что Анну передёрнуло от брезгливости.

— Ладно — хозяин: мужик, хоть и с пузом, но толк в любви понимает. Я — не в претензии: «долбил» так, что я за раз трижды кончала… Будет, о чём вспомнить в старости… Но попался ещё один… дегенерат…

Тут все девчонки «в унисон» содрогнулись от отвращения.

— Страшилище со сломанной челюстью… Со слов Руслана, он в детстве упал с коня. Ему нас больше всех хотелось…

— Особенно тебя, — хмыкнула Михалёва.

— Ну, не тебя же! — не задержалась Анна, в том числе, и на подруге.

— Обслюнявил всю, как малолетний щенок…

«Завидую ему!» — «открытым текстом» выдали глаза Иванова, но этим «откровением» следователь и ограничился. Образовавшуюся паузу заполнила барабанная дробь пальцами по столу.

— А этому… уродцу… «давать» нужно было обязательно?

Подружки немедленно «рассредоточились» взглядами. В очередной раз «брошенная под танк», Анна неопределённо повела плечами.

— Ну, как Вам сказать, Александр Сергеевич… Меня лично Руслан попросил. Не знаю, что он говорил Ленке и Люде, но мне сказал так: «Побудь с ним. Он, конечно, отвратный, но нужный человек и очень щедрый: озолотит. И с бабами давно не был»… Ну, вот я и…

Иванов не успел ещё перевести взгляд на Михалёву, а та уже не задержалась с оппозицией.

— Не знаю, что Руслан «напел» Ане, но со мной разговор был короткий: «Иди в комнату!»… А там на мне друг друга меняли Руслан, Магомед, хозяин дома и это страшилище…

Михалёва закусила губу.

— Против Руслана и Магомеда я не возражала: красивые парни… Правильно сказала Анька: будет, что в старости вспомнить… Да и у хозяина член оказался… хм… да… Но этот!.. Даже сейчас я содрогаюсь от ужаса…

— Но хотя бы кончить он смог? — лениво приподнял бровь Иванов.

Людмила согласилась молча, а Анна не ограничилась мимикой:

— Ну, Александр Сергеевич, грешить не стану: член у него оказался в порядке…. Не член — дубинка! Другой вопрос, что это чудовище лезло целоваться. И, ладно бы, в сиську, или хотя бы в шею: в губы! Бррр! Как вспомню — так вздрогну!

Товарки «в унисон» поддержали Аню дрожью и минами отвращения.

— Так, девчонки, — в очередной раз «приговорил» ладонью по столу Иванов. — Подведём очередной неутешительный итог. Значит, когда вы садились в автобус, вы не исключали для себя вероятности половых актов?

Иванов настолько бесцеремонно уставился в Прохорову, что та вынуждена была обойти глазами подружек, но зря. Не получив «шпаргалки», она взяла на себя и ответ, и ответственность.

— Нет…

— Больше того, вы не только допускали, но и желали половых актов?

— Гражданин следователь…

— Я имею в виду, с лицами, с которыми находились на вечеринке?

Анна поникла головой.

— Да…

— Насилие… какое-нибудь насилие в отношении вас применялось?

Анна скосила глаз в Михалёву, словно «доверяя» ответ именно ей. Хотя, возможно, причина заключалась не столько в «доверии», сколько в нежелании вновь наткнуться на ехидный афронт. Люда, пусть и молча, «акцептировала приглашение» — и отрицательно помотала головой.

— Нет… Но мы понимали, что… ну, что мы… ну… не имеем права уклониться…

— Вас били?

— Нет.

— Оскорбляли?

— Нет.

— Словом или действием?

— Нет.

Иванов протяжно вздохнул, и красноречиво поцокал языком.

— То есть, при взгляде со стороны это… как бы точнее выразиться… мероприятие… не произвело бы впечатления изнасилования? Ну, если предположить, что на «малине» оказался бы посторонний человек?

Михалёва замялась — и переадресовала глазами вопрос Прохоровой. Та скорбно покачала головой.

— Я понимаю, Александр Сергеевич, что Вы можете так думать…

— Отвечайте на вопрос! Могло ли у стороннего наблюдателя…

–… сложиться впечатление о нас, как о шлюхах? — «отработала на перехват» Анна.

— «Ты говоришь», — обставился руками Иванов.

–??? — не стала притворяться Анна.

— Это — из Библии… Как иллюстрация к тому, что я, вообще-то, запрашивал не характеристики… Но можно и так.

— Ну, что ж…

Анна тоже недалеко убежала взглядом.

— Тогда на Ваш вопрос я отвечу так: не знаю… Может быть…

— То есть, среднестатистический советский гражданин имел основание подумать о вас, как о шлюхах?

— Среднестатистический — да, — усмехнулась Анна. — Вы, Александр Сергеевич — нет.

— Оскорбление? — покосил глазом Иванов. — При исполнении?

— Нет: констатация факта. Вы, Александр Сергеевич — не «среднестатистический советский гражданин». И не только потому, что Вы — следователь, который обязан непредвзято рассмотреть наше заявление.

— Которого ещё и нет.

Иванов «поставил точку» и лениво покривил щекой.

— Ладно, Анна… Николаевна: Вы не остались непонятой. Но о себе — как-нибудь после… А сейчас — вопрос «по существу»: сколько времени вы там пробыли, и сколько половых актов пришлось «на душу населения»?

Не отводя глаз от Иванова, Анна усмехнулась.

— Были мы там сутки «с копейками»… Точнее, около полутора суток… А насчёт «любви на душу населения»…

Она неуверенно пожала плечами.

— Ну, Вы сами понимаете, что «не любовью единой жив человек»…

— Понимаю — и учитываю «перерывы на обед».

— Вот именно: «перерывы на обед» — хмыкнула Анна. — Именно так нас и «драли»: с «перерывом на обед». Да и сами они куда-то отлучались. Дома оставался только хозяин… «Я вам не скажу за всю Одессу», но лично меня «отодрали» четверо, по три раза каждый. То есть, всего — двенадцать «палок».

— А что у нас — по линии извращений?

Усмешка Анны прибавила в кривизне.

— Ну, что Вы: благородные люди! Только — «фас»!..

— А как — насчёт кормёжки?

— Как на убой. Грех жаловаться…

Иванов удручённо покачал головой.

— Но хоть кто-нибудь из них вас ударил? Хоть один? Хотя бы одну?

«Народ безмолвствовал» не хуже, чем в пьесе классика.

— Может, ножом угрожали? Или ещё, каким, смертоубийством?..

Опять нет?

Иванов совсем не благородным образом взлохматил шевелюру на затылке.

— Ну, на волю вы хотя бы просились? О свободе молили своих мучителей?

Одна за всех, Анна неуверенно пожала плечами.

— Ну… вообще-то… после того, как поняли, что… двумя мужиками не обойдётся… Ну, да: просили отпустить…

— Мда: дела-а…

Иванов покачал головой. Уже не удручённо — сокрушённо.

— И каким же образом вам удалось вырваться?

«Шарик — налево» — и «микрофон» вновь оказался в руках Людмилы.

— Хозяин… как его… Салман… уснул с перепоя… остальные куда-то уехали. Ну, мы и ушли.

— Погони не было?

Михалёва промолчала, а Прохорова и Келлер «в унисон» неожиданно смутились.

— Не понял? — старательно, так, «не понял Александр Сергеевич. — Как прикажете это понимать?

Анна покосилась на Келлер. Старательно «уступая дорогу», та «съехала на обочину» — и Прохорова махнула рукой.

— А, один чёрт, узнаете!.. В общем… на следующий день Руслан позвонил Ленке, и назначил встречу. Ленка перезвонила мне. Ну, мы встретились…. Поговорили…

— Предмет разговора?

Анна замялась.

— Ну-у… Так… вообще…

— А конкретно?

На этот раз Анна покосилась на Келлер требовательно и сурово, и той пришлось включиться:

— Ну, он просил нас не обижаться…

— Не «дёргаться» или не обижаться?

— И то, и другое… Нам пришлось рассказать о том, что… нам пришлось рассказать маме…

— А он?

— Сказал, что если мы будем вести себя хорошо, то получим хорошие подарки: джинсы, там, косметику… Всё — фирменное…

— И Вы решили «не обижаться»?

— Получается, что так…

— И в благодарность за это он предложил вам прокатиться до ближайшей кровати?

Келлер густо покраснела.

— Да… Но… Откуда Вы…

— А я — телепат, — почти не хмыкнул Иванов. — Дар у меня такой… Ну, и в каком формате вы встречались на этот раз?

Келлер старательно наморщила лоб. Поскольку морщин там было явно больше извилин, то Александр Сергеевич дожидался ответа так же напрасно, как и песенная старушка — «сына домой».

— На квартире нас уже ждал Магомед, — усмехнулась, куда более догадливая Анна.

— Амур а труа в виде квартета, — «подвёл черту» Иванов.

— Примерно так.

— И от перемены мест слагаемых сумма не меняется.

Иванов даже не стал обставляться знаком вопроса. Анна усмехнулась — и застряла порочным взглядом на лице следователя.

— Александр Сергеевич, когда мы останемся наедине…

–… то оформим Ваши показания протоколом, — скучным голосом закончил Иванов. — Вопрос на посошок: если всё — тихо-мирно, то какого хрена вас сюда принесло?!

Прохорова и Келлер дружно «ушли в запас», и на авансцену выдвинулась Михалёва.

— Всё просто, Александр Сергеевич: мама Анны.

— А урегулировать нельзя было? Ну, объяснить, что… ну, как это: «не пропадёт наш скорбный труд, и дум высокое стремленье»?

— Это — насчёт обещанных подарков? — усмехнулась Михалёва, явно не последняя по интеллекту. — «Дохлый номер»: мама Ани полагает, что её дочка — «синенький, скромный чулочек». Ну, как же: студентка музучилища! Она же не знает, что музучилище — это синоним публичного дома.

Пронизывающим насквозь взглядом Анна тут же пообещала товарке многое и ничего хорошего. Но та не смутилась. Разгадка не составляла труда: эта встреча была официальной, неофициальные закончились третьего дня и новых встреч не предвиделось. Как и «дружбы между народов на все времена».

— Разумеется, Анина мама встревожилась отсутствием «благовоспитанной» дочки, и начала бить во все колокола. Она же не знает о «дружбе между народов», как Вы точно подметили, Александр Сергеевич.

— Вернее, она не знает об участии дочери в этой «дружбе»?

— Да.

— А почему она встревожилась настолько «географически точно»?

Михалёва даже не стала задумываться.

— Наверняка, «точку» «сдал» кто-то из наших общих знакомых, не слишком симпатизирующих Анне. Она ведь не делала секрета из своей «дружбы» с этим «черномазым».

— У меня — хотя бы «черномазый», а у тебя и «белобрысого» нет!

Уже не сдерживаясь, Анна вскочила со стула. Кулаки её были сжаты, а намерения — очевидны. Пришлось Иванову вновь развести «подружек» «по разным углам ринга».

— Так, девчонки: брэк! Все действия непроцессуального характера — пожалуйста, за дверями этого кабинета!

Зад Анны вернулся на место, а взгляд Иванова — на Михалёву.

— Если я верно понял, мама Прохоровой не ошиблась адресом?

— Больше, чем, — усмехнулась Люда. — Она встретила нас в нескольких шагах от «малины». Разумеется, сказка о том, как мы «заблудились», уже «не катила». Пришлось рассказать правду. Вернее, часть её: от всей правды с мамой Анечки случился бы удар.

— Ну, ты и сука! — то ли восхитилась, то ли констатировала Анна.

Ни один из «вариантов перевода» не произвёл впечатления на Михалёву: девчонка уже работала исключительно на себя. Неодобрение Келлер — в виде нецензурного шипения — также оказалось «гласом вопиющего в пустыне».

— Фу-у-у, — шумно выдохнул Иванов. — Чего только не бывает в биологии!.. То есть, инициатором вашего похода в прокуратуру явилась гражданка Прохорова…

–… Наталья Михайловна.

— А сами бы вы…

— Ещё чего! — буркнула Келлер.

— В том числе, из-за обещанных подарков и Руслана? — отработал «самой невинностью» Иванов.

— И Магомеда, — солидаризировалась с ним Михалёва, игнорируя ядовитое шипение с обеих сторон.

Некоторое время Иванов молча барабанил пальцами по столешнице, пока, наконец, звучно не опустил на неё ладонь.

— Значит, так, девчонки… Сейчас я выпишу вам постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы… на каждую. Вот по этому адресу поедете в бюро СМЭ.

Он быстро вставил чистый бланк в допотопную «Украину» и застрочил, как из пулемёта, стенографическими талантами вызывая непритворное восхищение всей троицы.

— Значит, вопрос о дефлорации я перед экспертом не ставлю…

— О чём? — наморщила явно не сократовский лоб Келлер.

— Ну, о лишении вас невинности. Этот исторический момент, насколько я понимаю, для каждой из вас имел место в далёком уже прошлом. А, вот, вопрос о наличии спермы…

Иванов оторвал взгляд от листа. В глазах его «прорисовалось» беспокойство.

— Вы после этого… «забега в ширину»… принимали ванну?

Девчонки переглянулись.

— Разумеется, — за всех троих пожала плечами Анна.

— И… подмывались? — дрогнул голосом Иванов.

— Ну, а как же! Мы…

Наконец, догадавшись, Анна оборвала себя, отвесив челюсть и широко открыв глаза. Иванов обречённо махнул рукой.

— И нижнее бельё, конечно, тоже постирали…

Убеждённый в отсутствии альтернативы, он даже не поставил вопросительного знака. Девчонки ещё ниже опустили головы.

— Когда же вы всё это успели?! Когда вы ушли с той «малины»?

Анна наморщила лоб.

— Дня два… Сегодня у нас что: среда?

— Ну?

— Значит, то было в понедельник утром, часов в десять.

Иванов звучно выразился, не расставляя запятых. Единственным цензурным выражением в его речи оказался вопрос:

— А почему не пришли в понедельник?

Анна отмолчалась, но Михалёва не задержалась с оппозицией.

— Так мама Анны ещё не дожала нас.

— А во вторник?

— По той же причине.

Ещё раз отведя душу, Иванов вернулся к машинке.

— Ладно, может, хоть какие-то телесные повреждения обнаружат… Или какое-нибудь венерическое заболевание.

Заявительницы дружно вздрогнули: маленький реванш Иванова состоялся.

— Одежду, в которой были на «малине», хоть не постирали? Ну, слава Богу! Тогда будьте добры принести её мне… ну, хотя бы завтра… Готово!

Иванов вытащил последний лист из каретки, расписался и вручил по экземпляру каждой из девчонок.

— А теперь садитесь к столу, пишите заявления.

Девчонки полумесяцем расселись вокруг стола.

— Что писать? — первой взялась за ручку Прохорова.

Иванов устало откинулся на спинку кресла, жалобно заскрипевшего под его тяжестью всеми своими немощными конечностями.

— В правом верхнем углу: «Прокурору Старогородского района от… дальше — фамилии, имя, отчество, домашний адрес — заявление…

Иванов прикрыл глаза — и махнул рукой.

— «Такого-то числа в такое-то время такие-то люди доставили меня по такому-то адресу, где в течение… укажите продолжительность… заставляли меня вступать с ними в половую связь»… Так ведь было дело?

— Так, — без отрыва от производства буркнула Анна. — А как закончить?

— «Прошу привлечь указанных лиц к уголовной ответственности». Число, подпись… Закончили? Давайте сюда!

Иванов быстро пробежал глазами написанное.

— Всё правильно. А теперь быстро дуйте на экспертизу: через час она закрывается. Завтра утром жду вас у себя с вещами. А за это время я оформлю Ваши показания, и, если возникнет необходимость, завтра же и доработаем.

Девчонки только начали греметь стульями, как дверь в кабинет приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова секретарши.

— Александр Сергеевич, можно Вас на минутку?

— Ждать! — на ходу бросил Иванов. Затворив за собой дверь, он поднял глаза на Машу.

— Ну?

Маша якобы смущённо отвела взгляд.

— Саш, Пётр Николаевич уже не вернётся… ну, и мне тоже надо… пораньше…

Взгляд Иванов скользнул в направлении приёмной.

— Ты, что, уже закрыла дверь?!

— Да.

— Тьфу, ты!

Сберегая народное имущество, а также в силу воспитания, Иванов по-джентльменски ограничился всего лишь «объявлением плевка».

— А что? — не слишком расстроилась Маша.

— Да я хотел зарегистрировать бумажки… ну, заявления девиц!

— Тьфу, ты! — с видимым облегчением продублировала секретарша. — Я-то думала! Завтра с утра и зарегистрируешь!

— Завтра? — сдаваясь, поморщился Иванов.

— Ну, не возвращается же мне из-за этого?! Плохая примета! А, Саш?

Маша обеими руками подержалась за плечо Иванова. Рукам активно подрабатывали глаза. Почти — классика: «А взгляд её так много обещает…».

— А! — махнул уже своей рукой Иванов, обречённо и великодушно «в одном флаконе». — Ладно. В конце концов, заявление каши не просит.

— Спасибо, Саш! — уже на бегу махнула рукой секретарша.

— Иди, уж, — буркнул Иванов, и открыв дверь кабинета, так и не переступил порога.

— Так, девчонки: быстро — на экспертизу! Завтра в девять утра жду всех троих! Общий привет!

Первой, не глядя на следователя, вышла Михалёва, выдав прононсом что-то вроде «До свидания». Келлер прошла впритирку с Ивановым, и не буркнула, а хихикнула. Наиболее зрелищным… и ощутимым стал выход Прохоровой: ей «не хватило пространства дверного проёма», и она буквально протиснулась между дверным косяком и Ивановым, обеими своими грудями проехавшись по груди следователя. Глаза её при этом совсем не походили на глаза «жертвы преступления». Контакт оказался настолько тесным и продолжительным по времени, что Иванову пришлось даже «отступить во вторую линию оборону», уступая оперативное пространство атакующей стороне. «Не по уставу развернувшийся» член также пришлось «демонтировать»…