Сделка Политова

Александр Субботин

Герой книги, уверенный в своей исключительности, выводит теорию, по которой ставит себя выше общества. За помощью в реализации идеи он обращается к сверхъестественным силам. Классический сюжет основан на переплетении реальности и мистики: убийства, самоубийства, тайные общества и колдовство. Детективное расследование и мистические события, происходящие на фоне непрекращающегося дождя, наполняют произведение атмосферой загадочности и интереса, который не оставляет читателя до последней страницы.

Глава 2. Минкомпресс

Министерство коммуникаций и прессы, а сокращённо Минкомпресс, находилось возле станции метро Китай-город. Политов и без карты, которую он по наставлению Ланца всё ж таки предварительно изучил, легко бы нашёл это здание. Это было высокое длинное строение, растянувшееся почти во всю улицу и уходящее своей громадой куда-то вглубь двора, отгороженного чугунными прутьями ворот. Высокий, в человеческий рост, цоколь дома был облицован гладким коричневым мрамором, а над ним поднимался тяжёлый выкрашенный в белый цвет фасад с жёлтыми пилястрами и широкими пластиковыми окнами.

Этажей у здания было девять, но, по всей видимости, потолки в кабинетах и коридорах были такие высокие, а лестничные пролёты такие большие и просторные, что высота строения казалась равносильной высоте жилой башни, имеющей в себе этажей как минимум пятнадцать. Все эти массивные архитектурные качества здания существенно увеличивали вес и придавали суровость и значимость организации, которая там располагалась.

Было безветренно. Политов стоял у ступенек главного подъезда министерства и, подняв лицо кверху, навстречу падающему дождю, задумчиво разглядывал учреждение. Часто летящие с неба капли сливались в тонкие водяные линии и перспективой спускались вниз на Политова откуда-то сверху, с серого и однотонного потолка туч. Иван Александрович ощущал, как влага уже начала пропитывать его волосы, заползать за ворот плаща, а с лица начали скатываться первые холодные ручейки, но он не уходил. Он словно всматривался сквозь, пытаясь угадать, что именно может скрываться за этими толстыми стенами, и что ожидает его самого, если он только переступит порог Минкомпресса. Но всё было тщетно, — министерство оставалось неприступным и делиться своими тайнами, вынося всё на вид перед каждым мимо идущим зевакой, не собиралось. Тогда, постояв так минут с пять, Иван Александрович легко взбежал по ступенькам, открыл податливую стеклянную дверь и очутился внутри, в шумном и тёплом холле Минкомпресса.

Было многолюдно. Посетители и служащие, поодиночке или же мелкими группами, стояли, рассредоточившись по всему широкому отделанному серым мрамором холлу и громко разговаривали, подняв под потолок многозвучный гомон. Те, кто был в одиночестве, говорили либо по мобильным аппаратам, либо по местным телефонам, которые крепились на стене в углу, а те же, кто был в обществе, вели беседы, шелестели бумагами, пожимали руки и восклицали в приветствиях. Чувствовался разгар рабочего, бюрократического дня. Политов после нескольких месяцев плотного одиночества даже застыл на месте в растерянности от многолюдья перед ним представшего. Очнулся он не сразу, а когда это произошло, первое, что привлекло его внимание, это была отдельная группа граждан, которая, выстроившись в очередь, расположилась возле окошка с надписью «Бюро пропусков». Иван Александрович больше не стал медлить и занял место в хвосте этой человеческой вереницы. Предъявив в окошке паспорт, Политов получил от вежливой сотрудницы небольшой листок со своей фамилией, временем прибытия и номером кабинета, куда он должен был проследовать. После этого Иван Александрович пересёк холл и, сняв трубку с одного из местных телефонов, набрал номер 1213.

— Алло, — почти сразу ответил безразличный женский голос, но уже совсем не той женщины, с которой Политов говорил намедни.

— Добрый день, — ответил Политов. — Меня зовут Иван Политов. Мне назначено сегодня на двенадцать. Мне сказали, чтобы я позвонил по этому номеру, и тогда меня встретят.

— А… — лениво протянула девушка на другом конце провода и как-то смягчилась. — Да, сейчас. Только вам, скорее всего, придётся ждать.

— То есть? — переспросил Политов.

— Жигина в данный момент нет на месте, и когда он будет — неизвестно. Ждите, сейчас спущусь.

Политов остался несколько расстроенным, потому что терять время на ожидания чиновника ему совсем не хотелось и это даже при отсутствии иных дел запланированных на сегодня. Дивный парадокс: только становясь безработным, человек по-настоящему начинает ценить своё время.

Через несколько минут у проходной, где вблизи хромированных створок пропускного пункта и рамки металлоискателя сидел седой круглолицый охранник, появилась тоненькая фигурка миниатюрной девушки. Фигурка без каких-либо замешательств и оглядывания посетителей прямиком устремилась к Политову, словно хорошо его знала, при этом искусно проскальзывая между собравшимися в холле людьми. Подойдя к Политову, девушка мягко в приветствии протянула ему руку и представилась:

— Меня зовут Марина. Я помощница Жигина. Пойдёмте?

Политов осторожно пожал руку и, не успев отрекомендоваться в ответ, поспешил за девушкой, которая к тому времени уже развернулась и начала быстро удаляться.

Иван Александрович несколько смешался от такой спешки и поторопился вслед за помощницей, заодно стараясь рассмотреть её хотя бы со спины. Это была девушка очень небольшого роста, наверно, по грудь самому Политову, хотя сам он не считал себя высоким. Её длинные прямые волосы каштанового цвета были прилежно расчёсаны и лежали на спине и плечах. По виду ей было не больше восемнадцати-двадцати лет. Лицо, насколько успел заметить Политов, было милое и даже детское. За это говорили и весело вздёрнутый носик, и алые пухлые губки, и небольшие, но пронзительные тёмные глазки, которые смотрели очень внимательно и испытующе, так, как это часто делают дети. Да и в целом она была вся какая-то кукольная, хрупкая, с повадками, напоминавшими двенадцатилетнего мальчугана, впрочем, не обделённая вовсе и типичной женской утончённости.

Они прошли пропускной пункт с охранником и зашли в зеркальный лифт. Марина нажал на кнопку с номером четыре и обернулась.

— Значит, к нам на службу? — с любопытством спросила она. — От Ланца?

— Да. А вы его знаете? — осведомился Политов.

— Конечно! Кто его здесь не знает?! Интересный мужчина.

— Чем же? — спросил Политов.

— Сложно сказать. Наверное, костюмом, — усмехнулась девушка. — Сегодня мало кто так оригинально одевается.

При этих словах Марина как-то оценивающе оглядела Политова. Осмотрев гостя, она заметно расстроилась — это было написано на её лице. Иван Александрович несколько смутился от такого откровенного его исследования, машинально поправил галстук на всё такой же неглаженой рубашке и переступил с ноги на ногу в своих не очень начищенных ботинках.

— Весьма приятно, — продолжала Марина, — смотреть на мужчину, который умеет следить за собой. — К тому же Ланц весёлый, — добавила она. — Умеет пошутить. Ты его друг?

В это время лифт остановился и просигналил, что приехали на нужный этаж, и Марина, не дожидаясь ответа, вышла на площадку.

— Да, друг, — вновь догоняя девушку, подтвердил Политов.

С лестничной площадки они вошли в какой-то длинный коридор со множеством выходящих в него кабинетных дверей и стремительно зашагали по нему, старательно обходя служащих, которые поминутно оказывались на пути.

Как показалось в тот день Политову, вокруг царил аврал и хаос, отчего, в отличие от многолюдного холла, он испытал нечто похожее на тошноту, а на его лбу вдруг выступила холодная испарина.

Двери тут непрерывно стучали, клацали задвижки дверных замков, шуршала и цокала по паркету обувь сотрудников. Повсюду раздавались какие-то окрики, восклицания. Какие-то люди совсем не к месту стояли возле стены и, раскрыв на руках папки, водили пальцами по бумагам, другие же просто, будто соревнуясь, перебегали из одного кабинета в другой. В целом создавалось впечатление, что все здание, весь Минкомпресс раскачивался и дрожал от подготовки второпях какого-то необыкновенно важного отчёта, который необходимо было сдать со сроком «ещё вчера», но работа над которым только-только начиналась.

Вдруг какой-то раскрасневшийся служащий в белой рубашке, но без пиджака, летевший по коридору им навстречу, поравнявшись с ними, неожиданно что-то буркнул девушке, очевидно, что-то похожее на приветствие, и сунул ей в руки какие-то бумаги, а затем также стремительно исчез за их спинами.

Всё произошло так внезапно, что Политов даже не сумел разглядеть этого бегуна, а когда обернулся, то тот уже успел скрыться в одном из кабинетов, добавив в общий шум ещё один звонкий хлопок дверью.

Марина невозмутимо и на ходу пробежала взглядом полученные бумаги, приподняла брови и ничего не сказала.

Наконец, коридор закончился, и они вдруг опять вышли на лестничную площадку, где стали быстро взбегать по лестнице вверх.

— А зачем мы опять тут? Разве нельзя было приехать сюда на лифте? — поинтересовался Политов.

— Нельзя, Иван. У нас тут просто хитрая архитектура: одна лестница только внутренняя — вот эта, а вторая, которая была, — внешняя. Но это ничего. Сам потом разберёшься и привыкнешь. Но вот мы и дошли.

Они остановились перед деревянными дверьми с непрозрачными стёклами, на которых чудаковато было изображено гусиное перо, воткнутое в печатную машинку. Марина достала своё удостоверение и приложила его к прямоугольному датчику на стене. Горящий на нём красный огонёк сменился зелёным, раздался звуковой сигнал, и, отворив дверь, двое молодых людей вошли в проём.

То, что увидел Политов внутри, по облику сильно отличалось от всего того, что он наблюдал чуть ранее. Первое, что его поразило, — эта была тишина. Тишина звенящая и одновременно глухая. Словно в одно мгновение, переступив через порог, он очутился в вакуумном пространстве. Тут уже не было той беготни и суеты, что преобладали на других этажах учреждения, да и людей тоже не было. Второе — это отделка, его окружившая. Хотя по назначению это был всё тот же коридор с выходящими в него дверьми, но вот только смысл его резко сменился. На место дешёвых офисных отделочных панелей пришло дорогое дерево. Кабинеты закрывали тяжёлые и массивные двери с вычурными натёртыми золотом ручками. Под ногами стелился пушистый красный ковёр.

Политов приподнял брови.

Марина осторожно покосилась на него, стараясь с пониманием уловить его удивления, словно она показывала ему нечто ею созданное или ей принадлежащее.

Дойдя почти до конца коридора, где он завершался большим окном, Марина остановилась у последней двери и, открыв её, впустила Политова внутрь. Он вошёл в большое и светлое помещение. Оно полностью совпадало по духу с коридором: тут тоже всё было отделано дорогим деревом, декор и обстановка были такими же массивными, тяжёлыми и помпезными. В одном углу стояли украшенные объёмной резьбой шкафы, в которых за толстыми стёклами хранились пухлые разноцветные папки с подписанными корешками. Напротив них помещался тяжёлый диван и пара глубоких кресел, обтянутых натуральной кожей, из этого же гарнитура. У окна, за широким массивным столом перед огромным монитором сидела сухощавая женщина. На вид ей было около пятидесяти лет. Волосы были окрашены в рыжий цвет, черты лица резкие. Особенно выделялся длинный заострённый нос, на котором сидели поблёскивающие продолговатые очки.

— Инесса Карловна, вот и он — наш новый сотрудник, — сообщила Марина, закрывая за собой дверь.

Женщина за столом колко посмотрела поверх очков на Политова и отвернулась обратно к монитору.

— Знакомься, это наш секретарь — Инесса Карловна! — Марина указала на женщину за столом и добавила характеристику: — С виду строгая женщина, но ровно настолько, насколько добрая внутри, правда, Инесса Карловна?

Женщина так же колко, как только секунды назад на Политова, посмотрела на Марину и громким голосом отчётливо проговорила:

— Будь серьёзней, Марина.

— Хорошо, Инесса Карловна, — небрежно ответила Марина и, обратившись уже к Политову, предложила: — Иван, давай пока я напою тебя кофе? Пойдём.

Только тут Политов заметил, что в приёмной имеется ещё два хода. Первый он приметил почти сейчас же и сообразил, что это вход в кабинет его будущего начальника, а вот второй располагался напротив первого и был заслонён шкафом. Дверь оказалась открытой. Они прошли в этот кабинет, который оказался вдвое меньше приёмной. Там находилось два простых широких стола с компьютерными мониторами, обычный дешёвый шкаф с полками, уставленными папками, и высокая узкая тумбочка, на которой теснились поднос с чашками и кофеварка странной конструкции, которую Политов доселе ещё никогда не видел. Все стены помещения были увешаны бумагами, приколотыми канцелярскими кнопками и заклеены разноцветными стикерами, а прямо посередине кабинета, напротив входа, в скромной деревянной раме висел портрет.

— Можешь сесть за стол, — указав на свободный от бумаг стол у окна, предложила Марина. — Сейчас сделаю кофе.

Она проделала какие-то манипуляции на кофеварке и через несколько минут перед Политовым уже стояла чашка с горячим ароматным напитком.

— А долго придётся ждать? — поинтересовался Политов и отпил кофе.

Марина тоже взяла себе чашку и села за другой стол.

— Сложно сказать что-то определённое. Может быть, час или два. А может быть, и совсем скоро. Всё бывает по-разному.

Марина улыбнулась.

— А часто у вас тут такое? — Политов показал куда-то в сторону выхода.

— Что именно? Не поняла.

— Часто у вас тут такая горячка? Та, что мы видели на этажах?

Марина рассмеялась.

— Горячка? Нет. Совсем нет. Даже ещё наоборот, — она указала на стену за своей спиной, на которой висел какой-то график. — Многие ещё из отпуска не вышли, поэтому сотрудников, сказать по правде, сейчас не так много. А вот, как ты назвал, горячка у нас случается ближе к зиме. К примеру, прошлой зимой у нас сложности действительно случились. Принимали поправки, вот тогда все на головах стояли. А сейчас совсем нет.

Политов задумался и вздохнул.

— Марина, а вы давно тут работаете? И как тут? Как начальник?

— Я служу тут не так давно. В ноябре будет только год. Кадры быстро меняются. Но зато народ у нас, по большей части, приходит простой. Отношение доброжелательное. Все милые и приятные люди. Про начальника ничего плохого сказать не могу, но врать не стану, чудаковатости случаются, особенно если ему от его руководства попадает. Хотя, с другой стороны, в некотором смысле это даже норма, — она лукаво улыбнулась. — Тем более, если чин позволяет. Вот предыдущий мой начальник, вот это был фрукт. Так, ни рыба ни мясо, а строил из себя настоящего прокурора.

Они замолчали. Было хорошо слышно, как в приёмной своими натруженными и быстрыми пальцами стучит по клавишам Инесса Павловна, да ещё как бесполезно бьётся в оконное стекло дождь. Политова охватывали два противоположных чувства. Первое свидетельствовало о том, что всё увиденное им тут сегодня, кажется, даже понравилось: и словоохотливая Марина, и строгий секретарь. Ко всему прочему при положительном решении о его назначении в должность Политов получал добротный уютный и тихий кабинет в соседстве с высоким руководством. Ивану Александровичу в некотором роде даже суета на этажах пришлась по душе, потому что намного интереснее работать в организации с живыми, бойкими людьми, нежели попасть в сонное царство. Но со всеми этими плюсами появились и сомнения. Подписавшись тут на работу, ему придётся забыть свой размеренный, пусть даже, как может показаться, пустой и бесцельный распорядок жизни. Забыть свою привычку валяться в скомканной кровати до обеда и дремать или думать, рассматривая знакомый до каждой мелочи свой желтоватый потолок. Уже не будет тех беззаботных ночей, которые Иван Александрович любил проводить за монитором компьютера. Также уйдут навсегда в прошлое дневные телевизионные шоу для домохозяек, которые Политов каждый раз с интересом просматривал за чашкой горячего чая и от души посмеивался над номерами героев этого безобразного современного шапито.

Политов посмотрел на часы. Было половина первого. Он глубоко вздохнул.

— Марина, а где тут можно покурить?

Она обернулась.

— С этим у нас плохо, — ответила девушка. — Сам он курит, но только в кабинете. Иногда приглашает, по вечерам, когда все расходятся, поговорить. А вообще нужно выходить на лестницу.

— Ясно, — расстроился Политов.

В это мгновение раздался телефонный звонок, и Марина ловко сняла трубку с аппарата.

— Да, слушаю. Всё уже у вас на столе. Подготовила, — она прислушалась. — Конечно, Евгений Павлович. Да, да! Он уже тут, — она посмотрела на Политова. — Хорошо.

— Прибыл, — произнесла она, положив трубку. — Сейчас придёт.

Марина вышла из-за стола и, выглянув в приёмную, сказала:

— Инесса Карловна, Евгений Павлович звонил и сказал набрать Панарину и передать, что совещание на завтра необходимо перенести на три часа.

— Ну как я ему скажу! — возмутилась секретарь. — Всё уже разослано!

— Ничего не знаю, Инесса Карловна, — разведя руками и состроив смешную гримасу, ответила Марина.

Не успела девушка занять прежнее место, как в приёмной, судя по звуку, резко отворилась дверь, и послышались грубые мужские голоса. Дверь, по-видимому, распахнулась настолько стремительно, что Политову в эту минуту даже показалось, что в помещении поднялось атмосферное давление. Вслед за этим в проёме перед Иваном Александровичем возникли двое. Первый был низенький, щуплый, но шустрый мужчина со стреляющими маленькими глазками и небольшой лысиной на голове. Всё лицо его покрывала рыжая щетина, которая плавно переходила на голову, где смешивалась с короткими в цвет растительности на лице волосами, что превращало голову субъекта в круглый волосатый шарик с видимой плешью на затылке. Вторую же персону Иван Александрович поначалу принял не то за мужчину, не то за мужеподобную уборщицу. Она была много выше первого субъекта, носила мешковатую застиранную до белёсости чёрную футболку, штаны, походившие на те, что надевают в туристические походы, и потёртые разношенные кроссовки. Голова персоны обладала густой вьющейся шевелюрой чёрного, смоляного цвета, а само тело горбилось и было сложено непропорционально до чрезвычайности.

— Политов?! — вопросом вдруг воскликнул мужчина, обращаясь к Ивану Александровичу, и махнул рукой, приглашая выходить. — А ну, пойдём-ка!

— Евгений Павлович, — вдруг забасила прокуренным голосом персона неизвестного пола, по всей видимости, продолжая разговор, который, очевидно, по лицу Жигина, ему уже успел наскучить. — Я вам врать не стану. Нам просто необходимо, понимаете, необходимо передать дела по Финляндии. Завтра Цветков уволится, и мы сорвём переговоры по бумаге. Мы уже не можем найти протокол предыдущей встречи, а завтра…

Персона хотела добавить что-то ещё, но Жигин перебил её и как можно более властно, хотя в связи с разницей в росте это выглядело скорее комично, заявил:

— Ирина Викторовна, Ирина Викторовна! Успокойся, не заводись! Видишь, кто у меня? — он указал на Политова, который уже встал и был готов следовать за чиновником, но видя, что сцена ещё не закончилась, стоял в нерешительности. — Человек! При этом ты знаешь мою политику в отношении замов. У вас есть свой директор, с ним и говори.

— Он ничего не решит, — отмахнулась персона неизвестного пола и, посмотрев на Политова, спросила, хамовато кивнув в его сторону головой: — А кто это?

— А это, возможно, мой будущий помощник, — ответил Жигин.

— А откуда? — осведомилась персона.

— Пока не знаю. Я бы и сам рад узнать, но ты мне вот не даёшь порасспросить. Ланц посоветовал.

— А-а, Ланц. Ну, Ланц тебе посоветует, — как товар, оглядывая Политова, пробурчала персона.

Иван Александрович остался сильно задетый таким отношением к себе: ему ничуть не понравилось слушать о себе в третьем лице, когда сам он присутствовал тут же, да ещё в манере явно пренебрежительной.

— Политов, пойдём! — вновь скомандовал Жигин и уже Ирине Викторовне повторил. — Ты мою политику знаешь, все вопросы — к своему руководству. Я в ваши дела лезть не собираюсь.

Втроём они вышли из кабинета в приёмную, там Ирина Викторовна ещё что-то буркнула про себя и резко развернувшись, быстро вышла в коридор, громко хлопнув дверью.

— Вот с кем приходится работать, — посетовал Жигин, указывая на дверь, но прибавил. — А ведь, в своём роде, хороший человек, профессионал. Ну-с, да ладно, идём-идём.

Он открыл дверь своего кабинета и, обернувшись, крикнул:

— Мариночка!

— Да, Евгений Павлович, — отозвалась девушка.

— Кофе нам, и пока не пускай никого. Всё что на подпись — собирай у себя. Мы ненадолго.

— Хорошо, Евгений Павлович!

Входя вслед за Жигиным в его кабинет, Политов ожидал увидеть нечто изысканное и даже грандиозное в его оформлении, в мебели, ощутить невероятную атмосферу рабочего места высокого чиновника, но всё оказалось намного прозаичней ожиданий. Кабинет заместителя министра представлял собой большое квадратное помещение с одним, но очень широким окном и с пушистым, но более свежим на вид, чем в коридоре, красным ковром. На ковре в самом центре стоял круглый стол, окружённый шестью стульями. Кроме него во всю противоположную стену растянулся длинный книжный шкаф, в котором покоились многотомные собрания книг в красивых переплётах, расставленные в художественном порядке. Часть помещения у стены напротив окна занимал кожаный диван и отдельно стоящий стул с кожаной обивкой. Боком к окну располагался стол владельца кабинета, к которому ещё был приставлен небольшой продолговатый столик для рабочих совещаний. Это было практически всё, что предстало глазам Политова. Разве только надо упомянуть ещё вырывающийся из ансамбля высокий стальной сейф, стоявший на полу у стола, большую карту России, висевшую за спинкой кресла владельца кабинета, и значительных размеров портрет над ней.

— Садитесь… Э… Как вас по батюшке? — уточнил Жигин.

— Иван Александрович.

— Садитесь, Иван Александрович, — предложил Жигин, указывая на один из стульев за столом для совещаний. Как только Политов сел, Жигин тоже юркнул за своё рабочее место.

— Иван Александрович, — начал чиновник. — Я не люблю долго ходить вокруг да около, а поэтому сразу спрошу — вы представляете, чем мы тут занимаемся? В чём будет заключаться ваша работа?

Политов промолчал, потому как ничего не мог сказать на такой неправильный и не имеющий ясного ответа вопрос, а Жигин продолжил:

— То, что Ланц дал прекрасные за вас рекомендации — это без сомнения большой плюс. Но заступая на ту ответственную должность, которая может вам достаться, мне бы всё-таки хотелось уточнить ряд важных вопросов. В конце концов, нам двоим придётся проводить массу времени вместе и чувствовать друг друга, можно сказать, на расстоянии.

Всё это Жигин проговорил с некоторой излишней торжественностью, словно сообщал Политову о том, что тот находится в одном шаге от выигрыша главного приза в лотерею, но при этом сам ещё не понимает своего счастья. Правда, окончив, Жигин вдруг замолчал и в ожидании чего-то тупо уставился на своего гостя.

Так, смотря друг на друга, они молча просидели с минуту, пока пауза не стала затягиваться, что называется, до неприличия, и тогда Жигин громко хлопнул ладонью по столу и сказал:

— Хорошо. Вы видимо не из разговорчивых. Это, в некотором роде, тоже плюс. Однако всё же хотелось бы понять, что вы знаете о предстоящей вам работе? Чем, по-вашему, вы будете заниматься в должности?

— Видимо, бумагами, — предположил Политов.

— Совершенно верно, Иван Александрович! — радостно воскликнул чиновник. — Вы будете заниматься бумагами. И при этом, хочу вам заметить, — как в прямом смысле этого слова, так и в переносном. Вы знакомы с делопроизводством?

— Да, — ответил Политов. — Я служил в Московском департаменте, а ещё раньше я работал в одной юридической конторе.

— Тоже в Москве? — осведомился Жигин.

— Да.

— Так, так. Хорошо. А что вы знаете о бумаге в целом?

Политов не понял вопроса и только приподнял брови и скривил рот.

— Нет, я почему вас спрашиваю, — продолжил чиновник. — Нам требуются многогранные специалисты, разбирающиеся во всём: от производства до обыкновенной бюрократии.

— С производством я, к сожалению, не знаком, — сообщил Политов.

— Да, да, это печально, — заключил Жигин, а потом снисходительно, даже фамильярно заговорил. — Буду с вами откровенным: вот приди вы ко мне вот так, скажем, с улицы или же от какого другого человека, я бы, конечно, указал вам на дверь. Даже можете не сомневаться.

Он усмехнулся.

— Но так как вы пришли от Андрея Ланца, который является крупной фигурой, без которой нам бы пришлось весьма тяжело, я, конечно, вас приму на службу.

Политову стало противно.

— А вообще, Иван Александрович, мне бы в будущем, конечно, хотелось бы видеть в вас больше рвения, если так можно выразиться, — Жигин опёрся на стол и мечтательно заговорил. — Вы же понимаете, Иван Александрович, что сегодняшняя наша жизнь, она такая… — он поводил рукой по воздуху. — Она требует от нас решений. Решений и ответственности, которую кому-то следует на себя взять. Вы понимаете, о чём я говорю?

Политов понимал, но, кажется, не совсем так, как хотелось бы Жигину.

— Сегодня никто ничего никому просто так не даёт. Никто никому, — повторил он. — И если не будет старания, то и результата никакого ждать не приходится. Вот взгляните на меня: с виду обычный человек, ростом не вышел, хе-хе, лысоват, хе-хе, а кто я? А я, знаете ли, уважаемый человек. А почему? А потому что я всего добился старанием и трудами, которые я жду от каждого своего сотрудника. От каждого! И мне бы хотелось, чтобы каждый сотрудник, работающий под моим началом, понимал, что это — как серьёзная ответственность, так и высокое доверие, которое я ему оказываю. А в моем лице и всё государство. Да, вот, дорогой Иван Александрович.

Политов смотрел на чиновника своим странным взглядом и начинал испытывать глубокую неприязнь к этому рыжему чванливому субъекту. Жигин же, словно напротив, глядел с каким-то любопытством или даже с вызовом.

— Так сколько вы говорите проработали в департаменте? — осведомился Жигин.

— Я не говорил. Два года, — холодно ответил Политов.

— А рекомендации вы сможете взять у тамошнего руководства?

Но ответить на этот вопрос Политову не пришлось, ибо раздался телефонный звонок, и Жигин взял трубку. До Политова стали доноситься отрывки разговора.

— Да, Жигин. Нет. Нет, Виктор Аркадьевич. Нет, нет. А что он говорит? И в чём же разница? Я, например, не вижу никакой разницы. Тогда пусть за всё это и отвечает. Нет, я даже смотреть не стану. Потому что тогда это не моё дело! Так я ещё в глаза не видел, я только прибыл. Хорошо. Ознакомлюсь, перезвоню.

Жигин положил трубку.

— Да, вот, Иван Александрович, такие дела, — задумчиво произнёс он. Очевидно, он уже забыл о своём вопросе, и Политов стал ему неинтересен и даже обременителен.

— Так, хорошо, — встрепенулся он. — Сегодня у нас вторник? Значит, в пятницу… Нет, постойте, лучше завтра вы приносите все необходимые документы. У Марины есть список, она вам его передаст. И оформляйтесь. Для начала будете отвечать только за почту. Людей у нас мало, а работы много. По ходу вы втянитесь и будете ловить всё на лету.

Жигин поднялся, а за ним и Политов, который остался совершенно недовольным ни таким знакомством с надутым будущим своим патроном, ни таким странным собеседованием.

— Сейчас я передам вас Марине, — быстро заговорил Жигин, первым выходя в приёмную. — Марина, закажи на завтра Ивану Александровичу пропуск.

Девушка в это время выходила из своего кабинета и несла поднос, на котором стояли две чашки горячего кофе.

— Нет, кофе уже не надо, — озабоченно посмотрев на поднос, часто замахал рукой Жигин. — Сегодня проводи Ивана Александровича, отметь пропуск, а завтра твоя задача его оформить и ввести в курс дела.

С этими словами Жигин развернулся и скрылся за дверьми своего кабинета.

— Быстро вы, — удивилась Марина. — О чём вы там говорили? Окончательно приняли?

— По-видимому, да, — ответил Политов, почувствовав себя раздражённым.

В это время Инесса Карловна оторвала свой взгляд от монитора, снова зорко исследовала новичка, и, ничего не сказав, отвернулась обратно.