Наш корякский Рембрандт. Мои встречи с человеком и художником Кириллом Васильевичем Килпалиным и мои мимолетние беседы с ним. Эссе о Человеке и его Времени, о себе и нашем с ним Пространстве

Александр Северодонецкий, 2023

Автором описаны встречи с Килпалиным Кириллом Васильевичем.Автор говорит о Времени, об их месте, начиная с Тополевки, где прошел расцвет творчества, где он творил, и где он страдал от его непризнания.Этих встреч было много, автор делится впечатлениями от оказания ему врачебной помощи при ранении медведицей и он говорит о последовавшем небывалом взлете творчества, когда тот теряет правый глаз – инструмент художника и для него Пространство, и его Мир становится плоским, теряет объемность. Он так страдал от безденежья, от мизерной оплаты его труда и он грозился культработникам, что он закопает на Тополевке все свои картины. В конце автор спрашивает: был ли клад Килпалина К.В. и где он сегодня? В платине ли Левтырынываяма где добыто более 43 тонн платины с 1991 года или в горе Аметистового месторождения где запасено 200 тонн золота и серебра, или его особый клад в самих особенных людях Хаилино?

Глава 5.

Остался жить на этом свете, что-то я

недоделал в

жизни?

— А затем? — в очередной раз вопрошаю тебя мой читатель я автор этой книги о Великом человеке, о неповторимом художнике, о небывалом нымыланском творце и одновременно о здешнем Тополевском затворнике.

— Затем, как всегда на этом далеком Крайнем Севере оранжево-красный санитарный вертолет, сегодня, после, сделанного ранее промедола цвет этого санитарного вертолета ему казался его нарисованной картиной «Вынры», а живительная капельница прямо на борту вертолета, давала ему, как его здешний Тополиный ручей, влагу чтобы он мог еще дышать, затем хирургическое отделение Олюторской ЦРБ, наркоз и забытье, и от наркоза, и от той неимоверной боли, которую он тогда сам испытал, и уже минуя его осознанную волю и минуя его сопротивление, где умелые молодые руки Еремина Игоря и опытные руки Мельникова Юрия Спиридоновича, все, что могли, восстановили на его разорванной и скальпированной голове и самое главное, восстановили его порванное той медведицей лицо, что для любого художника важно и значимо, и уж только через пару или может через три недели хирургическое отделение Камчатской областной больницы, а уж затем эта его приметная коричневая, вероятно из кожи оленя, как всегда на севере, окрашенная настоем коры ольхи, как и все кожаное здесь, повязка… Повязка, с которой он у многих и сегодня остался в памяти. Его особая повязка, которая затем так изменила его мировосприятие и все его художественное мироощущение…

Мысли К. В. Килпалина:

О том, почему же остался жить в этом Мире, может еще что-то не доделал в жизни до ранения этим коварным и таким злым медведем, и о своем теперешнем подобии Тихоокеанскому идолу:

«…Пишу из Тиличикской больницы, сюда я попал по несчастью, прямо с охоты. Медведь искусал, лицо разорвал, но медведя убили. Полтора месяца лечусь в больнице. Голова заживает постепенно и то же лицо. Остался один глаз, левый, которым вижу — правый глаз вытек в первый же день.

…Теперь я выгляжу идолом, раскопанным на Тихоокеанском архипелаге из эпохи неолита, кого угодно с крепкими нервами напугать можно.

…Остался жить на этом свете, что-то я недоделал в жизни?..»

(Из писем К.В. Килпалина)

Глава 6

.