Наш корякский Рембрандт. Мои встречи с человеком и художником Кириллом Васильевичем Килпалиным и мои мимолетние беседы с ним. Эссе о Человеке и его Времени, о себе и нашем с ним Пространстве

Александр Северодонецкий, 2023

Автором описаны встречи с Килпалиным Кириллом Васильевичем.Автор говорит о Времени, об их месте, начиная с Тополевки, где прошел расцвет творчества, где он творил, и где он страдал от его непризнания.Этих встреч было много, автор делится впечатлениями от оказания ему врачебной помощи при ранении медведицей и он говорит о последовавшем небывалом взлете творчества, когда тот теряет правый глаз – инструмент художника и для него Пространство, и его Мир становится плоским, теряет объемность. Он так страдал от безденежья, от мизерной оплаты его труда и он грозился культработникам, что он закопает на Тополевке все свои картины. В конце автор спрашивает: был ли клад Килпалина К.В. и где он сегодня? В платине ли Левтырынываяма где добыто более 43 тонн платины с 1991 года или в горе Аметистового месторождения где запасено 200 тонн золота и серебра, или его особый клад в самих особенных людях Хаилино?

У всех северных народов мир круглый, а у нас с Вами он квадратный.

Да собственно ведь и во всех Северных народов, восприятие мира такое же объемное. У всех у них мир — круглый, как и наша планета Земля, как и наше вечное Солнце, как и ночная Луна, да и как голова любимой девушки.

— Нет, не верно это! — возмущаюсь теперь я.

— Его восприятие мира после ранения медведицей, было еще более насыщеннее, еще глубже. Именно теперь его восприятие мирового Времени было другим, он видел, что с годами его (мирового Времени) быстрое теченье необыкновенно ускорялось, ускорялось как и течение воды на перекате Вывенки и, чтобы ему успеть за этим вечным течением Времени и даже воды здешней речной, ему хотелось не только рисовать, но еще ему хотелось и писать, и сказки, и создавать словари, и бороться за Камчатский и одновременно Российский народ, будь-то эвен, ительмен, нымылан, олюторец, коряк, чукча, нивх или даже бурят. Он видел такие глубокие аспекты человеческих и межличностных взаимоотношений, которые были недоступны моему восприятию европейца и в мои 30 лет, когда я только приехал и познакомился с ним, и в мои 37 лет, когда я оказывал ему первую врачебную помощь, да и в мои 41 год, когда я провожал его в последний путь в морозном декабре 1991 года у погребального костра, легко, возносившего его трепетную душу далеко от нас на небеса, откуда все мы, когда-то будем взирать на Землю нашу и соплеменников наших многочисленных. Откуда все мы затем вернемся некими струями, того ручья, который тек у его небольшого тополиного домина на его же Тополевке, так как сам этот домик он сделал из недолговечного и хрупкого в этих краях дерева — тополя. Тополя, который белизной своей коры и своим гордым одиночеством всегда меня здесь завораживал, тополя который он так умело, изобразил в своей картине «Вынры». Одинокого тополя, которого всегда в тундре облюбует парочка влюбленных камчатских красно книжных кречетов и продолжая свой род, они будут затем носить в своё уютное гнездо на этом тополе и еврашку, и зайчика, и другую мясную живность, что увидит их зоркий взор на этих бескрайних коричневых тундряных просторах. Ведь потому, коричневый цвет и предпочитал сам Кирилл, сам творец, как бы создавая внове на своих многочисленных картинах наше Солнце.

А уж он художник всегда как тот же кречет, легко в своих мыслях парил, над нашей повседневной камчатскою действительностью, над нашей заботой о земном: то о деньгах, то о доме, то об учебе детей и их дальнейшей судьбе, то о своём таком хлипком здоровье, то о приобретении холодильника или даже машины, то о поезде в отпуск или в санаторий.

Глава 8

.