Криабал. Апофеоз

Александр Рудазов, 2020

Искатели Криабала продолжают свою эпопею, но теперь уже под патронажем лорда Бельзедора. Брат Массено и мэтр Танзен объединяют силы, видя совпадение интересов церкви и волшебников. Дракон пытается сожрать маленького кобольда. Кроме того, на сцене появляется новая героиня, а действие время от времени переносится в глубокое прошлое, к древнему создателю Криабала.

Глава 11

Танзен и Массено шли по улице Алхимиков. Одной из самых длинных улиц Валестры, столицы Мистерии. По сторонам толком не глядели — Танзен знал город, как свои пять пальцев, а Массено вполне налюбовался на достопримечательности в прошлое посещение. Танзен был в своей форме № 50 (сорокалетний человек), Массено — в багровой рясе и повязке на глазах.

Отсюда, с Мистерии, расследование предложил начать Танзен. То есть, да, теперь они знают, что источник Тьмы Антикатисто — Хиард… но в Хиард просто так не нагрянешь и не спросишь. Возможно, проще попасть на луну, чем в эту тюрьму для бессмертных.

Остается искать ответы в прошлом. И в городе Мухзаза, родине Антикатисто, Массено уже побывал, ничего там не найдя. За столько веков от самого города-то осталось немного.

Что же до башни Антикатисто, то она ответов дала множество, но больше не даст ни одного. Да и к тому же она разрушена до основания самим же Антикатисто.

А вот в Мистерии… Радож Токхабаяж здесь учился. Здесь прожил много лет. Здесь стал магистром и профессором, а потом одну за другой получал премии Бриара всех трех степеней. Мистерия — настоящее сердце парифатского волшебства.

И теперь, когда они получили новую информацию, следует снова ее навестить.

Вчера Массено побывал у Танзена в гостях. Волшебнику требовалось прихватить какие-то вещицы. Монах с удовольствием познакомился с его престарелой матушкой и двумя доброжелательными горничными, а на следующее утро вернулся в Валестру верхом на виверне. Именно такое обличье приобрел агент Кустодиана, чтобы сократить путь.

— Хотите заглянуть в музей? — предложил Танзен, указывая на вывеску. — Там есть стенд, посвященный нашему общему знакомому.

— Стенд Антикатисто? — удивился Массено.

— Да, он ведь важная часть нашей истории. Не то чтобы там было что-то, чего мы не знаем, но, знаете, иногда полезно взглянуть на очевидное свежим взглядом. Вы ведь не бывали в нашем научно-историческом музее?

— Не довелось.

— О, это интересно. И по утрам там обычно немного посетителей.

Посетителей и впрямь было немного. В огромном зале сидел один-единственный человек — пожилая билетерша. Она мазнула быстрым взглядом по Танзену, распознала в нем гражданина Мистерии и денег не спросила. Мазнула таким же по Массено, распознала гостя страны и предложила купить билет.

— Какое просторное здание, — вежливо прокомментировал монах. — Снаружи оно таким не казалось.

В музее Массено видел почти так же странно, как в библиотеке Клеверного Ансамбля. Пространство преломлялось, двоилось и троилось. Солнечное Зрение порой пасовало перед хитросплетениями чародеев-зодчих.

Но многочисленные картины и статуи это рассматривать не мешало. Крупнейший музей Мистерии собрал немыслимых размеров коллекцию экспонатов. Здесь были как образцы современного искусства, так и очень древние, еще времен Парифатской империи.

Эти последние отличались монументальностью. Большая часть творений имперских скульпторов сгинула в пучине тысячелетий — до наших дней дожили только самые прочные, закаленные специальными чарами. Нержавеющие сплавы, особый чародейский камень и вещество, чей секрет поныне не раскрыт — архитектурный кристалл. В империи из него делали в основном элементы декора, но здания, наверное, выглядели потрясающе.

Остатки той старой архитектуры можно увидеть в каменных порталах и мертвых городах. Ее до сих пор хранит величественный Реликтаун. Но сейчас так строить не умеют. Даже волшебники Мистерии, вернувшие из небытия многие забытые знания.

Были в музее и природные диковины. Чучела и скелеты редких зверей, образцы минералов и совсем загадочные предметы, что разыскивают по всему миру агенты Тезароквадики.

— Взгляните, это любопытно, — остановился перед большим стендом Танзен. — Остановленные стихии.

Массено чуть повернул угол зрения и с интересом рассмотрел ряды полок. Там застыли в неподвижности языки пламени, порывы ветра, слепящие молнии. Пойманные в поле застывшего времени, они навечно замерли здесь, на обозрении зевак.

Перед этим стендом публики было побольше, чем перед другими. Галдела группа детей, записывали что-то в книжечки студенты, стояла разинув рот престарелая пара паломников. Они часто посещают Мистерию, хоть этот остров и не может похвастаться святыми местами.

Многие сейчас, увы, совершают паломничества не ради поклонения реликвиям, не ради приобщения к сакральному, а просто так. Поглазеть на достопримечательности, послушать байки ушлых проводников, привезти друзьям подарки из далеких краев. Для этих целей Мистерия подходит не хуже, а в чем-то и лучше большинства святых мест.

Чего-чего, а достопримечательностей и подарков в этой стране хоть отбавляй.

— У этого стенда всегда полно народу, — прокомментировал Танзен. — Вон тех троих видите? Молодые метаморфы. Подыскивают себе новые формы.

— Молнии и огонь?.. — переспросил Массено.

— Ну да. Самый доступный способ снять с них матрицу. Я сам взял тут формы № 96 и № 97. Удобно же.

Стенд, посвященный Антикатисто, Танзен и Массено нашли в зале лауреатов премии Бриара. Точнее, таких залов в музее оказалось целых три — для третьей, второй и первой степеней.

У лауреатов третьей степени были даже не стенды, а крохотные полочки. Бюст, пара личных вещей и табличка с датами жизни и основными фактами. Неудивительно — ведь третью степень вручают каждый год, так что бюстов накопилось уже полторы тысячи. И этот зал был двухэтажным, с шеренгами стеллажей, как в библиотеке.

Лауреаты второй степени чувствовали себя вольготнее, занимая уже целые отделения. Их-то в десять раз меньше… точнее, в девять. Ведь вторую степень присваивают кому-то из обладателей третьей.

Ну а каждому лауреату первой степени выделили по сути отдельную комнатку. Пятнадцать штук — со статуей в полный рост, с подробной биографией, со множеством экспонатов.

Массено прогуливался по залу, читая имена мертвых и живых волшебников. Эльфийская дева Галлерия Лискардерасс — первая лауреатка премии Бриара первой степени. Карликовый тролль Данду, ставший первым председателем ученого совета. Инкромодох Мазетти, что обитает сейчас в библиотеке Клеверного Ансамбля. Трагично скончавшаяся Плезия Лиадонни. Бесподобная Ма Нери, вторая председательница ученого совета. Прандаксенгид, великан-отшельник, живущий сейчас где-то за облаками. Ордор Бецалли, третий председатель ученого совета, который ценой собственной жизни уничтожил Антикатисто. Радож Токхабаяж, которого все знают под другим именем. Лазурный дракон Уль-Шаам, четвертый председатель ученого совета. Освельдек Арминатти, пятый председатель ученого совета. Аристинда, покойная супруга Бельзедора. Огр Ябудаг, один из самых страшных магиозов в истории. Зодер Локателли, нынешний председатель ученого совета. Медариэн, величайший из добрых волшебников. Полудракон Хаштубал Огнерукий, сильнейший боевой маг.

— А когда объявят шестнадцатого? — с любопытством спросил монах.

— Через двадцать лет, — ответил Танзен. — В тридцать восьмом году.

— И кого именно? У вас есть предположения?

— У всех есть, — хмыкнул Танзен. — Имена следующих лауреатов — это самая благодатная тема для обсуждений. Даже насчет третьих и вторых степеней спорят иногда до хрипоты. А уж первая степень… я еще в институте обсуждал это с соучениками, святой отец. А это было полвека назад, когда до следующего многие еще не знали, доживут ли. Ну а сейчас, когда осталось уже не так долго…

— Так все-таки?

— Сложно сказать, — подумав, сказал Танзен. — Это будет обладатель второй степени. Скорее всего, кто-то из уже получивших. Хотя вторую степень еще будут выдавать в следующем году и в двадцать восьмом — у них тоже будет шанс. Но если из уже получивших… нет, сложно сказать. Даректы, Ганцара, Чу, Альянетти… кто-то из них, наверное. Сейчас среди кандидатов нет кого-то, на голову превосходящего остальных, так что выбирать будут долго и трудно. Вот если бы Россильяни не сошел с ума, или Яркен не поставил себя вне закона… безумцам и магиозам премий не вручают, как вы понимаете.

— Сумасшедший гений Бельзедора… мэтр Курдамоль. Как вы считаете, он бы получил такую премию? Если забыть о том, что он… ну… безумец и магиоз одновременно.

— Наверняка, — без сомнений ответил Танзен. — Курдамоль Адорази — один из самых одаренных волшебников-исследователей. У него бы наверняка уже была третья степень. Насчет второй вот не уверен.

— Почему он вообще стал работать на Темного Властелина? — задумался Массено. — Он не очень похож на злодея.

— А вы видели его исследования, святой отец? Среди волшебников нередки такие, кому знания важнее законов. Им кажется, что Мистерия заключает их в слишком жесткие рамки — и они ее покидают. Многие из них находят приют у Бельзедора — и это еще относительно безобидный вариант, скажу я вам. Потому что альтернатива… альтернатива вот.

Танзен и Массено стояли у стенда Токхабаяжа, восьмого лауреата премии Бриара первой степени. Здесь высилась его статуя — того, каким он был при жизни. Заурядного довольно мужчины среднего роста и средних лет — смуглого, горбоносого, с высоким лбом и редкими волосами. В самой обычной одежде, в самой обычной обуви. Без посоха, без шляпы, без каких-либо иных аксессуаров.

Встретишь такого на улице — скользнешь равнодушным взглядом и тут же забудешь. Даже не подумаешь, что мимо прошел будущий Антикатисто.

Конечно, ничего нового они здесь не узнали. Массено уже видел портрет Токхабаяжа и читал его биографию. Даже несколько биографий. Но все же ознакомиться с его стендом в музее тоже оказалось нелишним.

Монах смотрел на его инструменты и личные вещи, на старую тунику, сандалии и набор для маноры, и размышлял о том, что ведь когда-то это существо было нормальным человеком. Талантливым волшебником. Исследователем. Искателем нового.

Смотрел — и пытался понять, что его побудило стать таким. Что заставило объявить войну всему волшебному миру. Почему он с таким маниакальным упорством это делает, что даже сумел возродиться из мертвых. И не единожды, а дважды. Или даже трижды, если верна теория Медариэна.

Очень важно понять побуждения того, с кем сражаешься. Главные враги солнцегляда — создания, что боятся лучей Золотой Императрицы. Ночные твари. Нечисть. Восставшие трупы. Злые духи. Но даже среди тех, чьи души отравлены Тьмой, не бывает таких, что злы просто потому, что злы. Даже самыми ужасными существами движут какие-то чувства или помыслы.

Одни голодны и стремятся этот голод утолить. Другие обезумели и слепо разрушают все на своем пути. Третьи претерпели некую обиду и охвачены мстительной ненавистью. Четвертые имеют прибыль с бессмертной души и жаждут эту душу заполучить. Пятые извратились настолько, что испытывают удовольствие от чужих страданий.

А что движет Антикатисто?

Здесь, на стенде, об этом ничего не сообщалось. Да и вообще он был посвящен больше смертной жизни волшебника Токхабаяжа, а о том, кем тот стал, впрямую даже не говорилось. У чужестранного паломника вполне могло создаться впечатление, что сей ученый муж был не более чем талантливым чародеем-изыскателем, который просто совершил к концу жизни некоторую оплошность, за которую коллеги его дружески пожурили.

Подробности же… они оставались за кулисами.

— У нас не любят выливать помои из окон, — кисло заметил Танзен, смотревший на тот же стенд. — В этом музее часто бывают дети и иностранцы. Не нужно им знать, как иногда заканчивают волшебники. Ябудаг, Аристинда, даже Лиадонни… заметьте, как изящно в их биографиях обойдены неудобные моменты.

— До недавнего времени я даже не подозревал о том, что Антикатисто когда-то существовал, — согласился Массено. — Хотя, кажется, это не тайна. Мэтр Мазетти выдал мне множество книг о нем…

— Не тайна, конечно, — отвел взгляд Танзен. — Просто мы это не афишируем. Не хочется вспоминать лишний раз, знаете ли. Наверняка и в истории церкви есть эпизоды, которые вы предпочитаете не ворошить…

Массено ничего не ответил, но его молчание было красноречивей любых слов.

— Вот видите, — криво усмехнулся Танзен. — Мы не такие уж разные.

— Я никогда и не утверждал, что мы разные, мэтр.

— Конкретно вы, может, и не утверждали…

Мимо прошла группа школьников, и Танзен смолк. Дети остановились у соседнего стенда — Уль-Шаама, великого волшебника-дракона. Его статуя и впрямь была зрелищней всех — почти до потолка, с лазурной чешуей, ветвистыми рогами и длиннющими сомовьими усами. Бывший волшебник Радож Токхабаяж рядом с ней совершенно терялся.

— Пойдемте, — негромко предложил Танзен. — Вряд ли мы здесь что-нибудь почерпнем.

— Одну минуточку, — попросил Массено, опуская точку зрения и немного поворачивая угол. — Вот эти украшения… что это?

— Где?.. — переспросил Танзен. — А, это просто медальоны, которые вручают лауреатам премии Бриара. Медный и серебряный — за третью и вторую степени. Золотой пропал, когда Токхабаяж стал Антикатисто.

— То есть он носил только золотой?

— А все три никто не носит. Лауреаты второй степени ограничиваются серебряным, первой — золотым.

— Это просто памятные знаки или в них есть что-то особенное?

— Сейчас — просто украшения. Если в этих медальонах и есть какая-то магия, она исчезает после смерти владельца или получения им более высокой премии. Возможно, в них и изначально нет никакой магии, возможно, это просто памятный знак. Что-то вроде вашего кулона нунция.

Массено невольно коснулся священной пайцзы под рясой.

— Любопытно, — произнес он. — А нет ли какого-нибудь способа найти этот пропавший золотой медальон? Или хотя бы узнать, цел ли он все еще?

— Нету, — усмехнулся Танзен. — Наши историки из Тезароквадики за эти медальоны готовы собственные уши отдать. Даже за медные. А уж за золотые… если когда-нибудь найдете один из пропавших золотых медальонов, получите кучу орбов, святой отец.

— А что, их много пропало?

— Три. Еще пять по-прежнему носят владельцы и шесть здесь, в музее.

— А пятнадцатый? — быстро сосчитал Массено.

— Медальон Аристинды у Темного Властелина. Она же была его женой, вы знаете? После ее смерти он забрал его и отказался отдавать. Агенты Тезароквадики несколько раз пытались его выкрасть, но тщетно.

— Удивительное дело, — задумчиво кивнул Массено. — Выходит, Бельзедору тоже не чужды человеческие чувства.

— Не чужды… когда он не пытается разрушить Клеверный Ансамбль, — передернуло Танзена. — Я же вам рассказывал, святой отец? Кстати, его стенд здесь тоже есть, хотите взглянуть?

— Почту за великое удовольствие, мэтр.

Стенд Бельзедора располагался в другой секции… собственно, носящей его имя. Она была посвящена всей Империи Зла, ее истории, но называлась: «Бельзедор. Как с ним бороться».

Конечно, сюда Массено зашел уже из чистого любопытства. В Империи Зла он до недавнего времени не бывал, но знать о ней знал многое. Чрезвычайно богатая нечистой силой, эта страна всегда привлекала внимание солнцеглядов. Собратьев Массено там встретить не в диковину.

Но самого Бельзедора солнечные монахи истребить не пытаются. Ранее пытались, Массено о том знал, но не преуспели. Темный Властелин по природе своей не оказался созданием Тьмы, и Солнечное Зрение его не сразило.

— Антикатисто победил Бельзедора, — произнес Массено. — Убил его. Причем неоднократно, если верить словам Темного Властелина. Однако он по-прежнему жив и здоров. Какими же средствами с ним борются волшебники?

— О, всевозможными, — ухмыльнулся Танзен. — Вы знаете, одно время в Кустодиане был целый отдел по борьбе с ним. Потом его сократили за явной безрезультатностью, но просуществовал он долго.

— И что же, они не нашли способа его убить?

— Почему, нашли. Множество. Целую картотеку составили. В общем-то, это совсем не сложно сделать, если предварительно уничтожить его Артефакт Силы. Без него Бельзедор ослабевает и становится уязвим. Его класс опасности ПОСС снижается с двадцатого до… до весьма умеренного. После этого его неоднократно убивали самые обычные люди, иногда не особо-то и хорошие бойцы. Крестьяне, пастухи… даже дети пару раз. Школяры. Главная проблема в том, что спустя какое-то время он возрождается из мертвых. Каждый раз. Возрождается — и очень быстро обзаводится новым Артефактом Силы.

— И ничего нельзя сделать?

— Мы так и не сумели расшифровать механизм его возрождения, — честно признался Танзен. — И принципы действия Артефакта Силы тоже. Мы даже не выяснили, сам он возвращается к жизни или его оживляют приспешники. Его управляющий сказал, что они воскресили его кровью слуги, плотью отца… не помню, чем еще, но он явно врал.

— Почему вы так уверены, мэтр?

— А вы ему верите?

— Не слишком сильно, но должна же быть какая-то причина, чтобы обвинять индивида во лжи. Нельзя делать это просто руководствуясь той логикой, что раз он служит злу, то обязан лгать каждой своей фразой.

— Справедливо, — согласился Танзен. — Я… не знаю, просто чутье. Я же агент Кустодиана, я умею распознавать ложь… хотя не с такими существами, конечно… Вы вот поняли, кто этот управляющий?

— Печати Тьмы на нем не было, — сказал Массено. — Я бы заметил. Он либо человек, либо нечто, с чем я раньше не сталкивался.

— Вот и я тоже не понял. Но он очень древний, так что точно не обычный человек. Возможно, именно в нем и кроется секрет возрождения Бельзедора… раньше я даже подозревал, что этот управляющий — и есть подлинный Темный Властелин, а тот, кого им считают, просто подставная фигура, которую меняют после каждой «гибели». Какой-нибудь тролль в черных доспехах.

— Больше вы так не думаете?

— Нет, я понял ошибку, как только увидел Бельзедора своими глазами, — слабо улыбнулся Танзен. — Он настоящий. Не знаю уж, что творится внутри его черепа, но он настоящий. И тоже очень-очень древний.

— Он ведь волшебник, верно? — спросил Массено. — Черный чародей?

— Он отлично умеет колдовать, это бесспорно. Но вообще он не волшебник… не в первую очередь. Или, по крайней мере, волшебник домистерийский. Собственно, без Бельзедора Мистерия и вовсе могла не возникнуть…

— В самом деле? — удивился Массено. — Почему же?

— А вы не знаете эту историю, святой отец? — обернулся Танзен. — Ну как же. Две с половиной тысячи лет назад Бельзедор пытался захватить весь мир. Не слышали?

— Насколько я знаю, он все время пытается это сделать, — вежливо заметил Массено.

— Да, но в тот раз он был особенно к этому близок. Ну вы же знаете, нет?..

— Кажется, это было на уроках древней истории, но детали из моей памяти истерлись. Не освежите ли?

— С удовольствием. Бельзедор хотел завоевать мир. Весь. И начал он с того же, чем сейчас занимается Антикатисто — с истребления волшебников. Они были единственными, кто мог ему противостоять. Но в те времена волшебники были разобщены. Их было гораздо меньше, чем сейчас, они были рассеяны по всему миру, многие были весьма могущественны, некоторые правили целыми странами и народами… но они были разобщены. Более того — они сами постоянно воевали друг с другом. И Бельзедор стал расправляться с ними поодиночке. Убивал одного за другим — и поодиночке они ничего не могли ему сделать. Да и мелкими группами тоже.

— И они объединились? — предположил Массено.

— Это было единственным выходом. На острове Мистерия в то время уже существовало что-то вроде общины волшебников. Здесь же когда-то располагался магический центр Парифатской империи, вы знаете? Сам остров получил название от какой-то древней волшебной школы. Поэтому именно здесь стоит один из трех улучшенных порталов, которым не нужна точка выхода. И поэтому именно сюда стали стекаться волшебники со всего мира. Сбиваться вокруг единственного тогда университета — Мистегральда. Кстати, и Бурый Криабал попал в Мистерию именно тогда — его принес один из беглецов. Мистерия в кратчайшие сроки превратилась в настоящую магическую крепость — волшебники собирали все силы в кулак, готовясь держать оборону против Бельзедора.

— И тот напал?

— Нет, — довольно ухмыльнулся Танзен. — Он совершил ошибку. Не заметил вовремя, что волшебники создают союз, продолжал истреблять тех, кто не присоединился. Поодиночке. А к тому моменту, когда неприсоединившиеся закончились, Мистерия уже накопила такую силу, что Бельзедор просто не посмел на нас нападать. Понял, что ему не победить. Так волшебники поняли, что в единстве — сила.

— Верно ли я понимаю, что в Мистерии эту историю знают даже маленькие дети? — уточнил Массено.

— Да, она одна из первых в «Хрестоматии для юных волшебников». Я, конечно, изложил только краткое содержание, вы понимаете. Но это реальное историческое событие. И с тех самых пор в день Медного Осьминога Мистерия отмечает День Волшебного Единства. Общенародный праздник, между прочим.

— Непременно поздравлю вас с ним, если к тому времени мы еще будем действовать вместе. Но что же, собравшиеся в Мистерии волшебники так здесь и остались?

— Поначалу они сидели здесь, как в осажденной крепости, со дня на день ожидая прихода Бельзедора. Но это ожидание нападения так затянулось, что успело смениться целое поколение. Для детей беглецов Мистерия была уже родным домом, они не собирались никуда уезжать. Со временем волшебники перестали ждать войны и начали просто жить. Установилось что-то вроде негласного соглашения: Бельзедор не трогает Мистерию — волшебники не трогают Империю Зла.

— Но волшебники по-прежнему часто встревают в дела Империи Зла, — напомнил Массено. — Добрый волшебник Медариэн…

— Бельзедор тоже встревает, — перебил Танзен. — Он постоянно засылает к нам своих агентов Зла, а изредка является и лично. Его Легионы Страха стабильно раз в столетие пробуют нас на прочность. Он все надеется, что мы ослабнем.

— Но сейчас мы союзники с этим чудовищем.

— Временные. И ненадежные. Антикатисто — враг более страшный, поэтому мы примем помощь темного лорда. Но я бы на вашем месте ни на миг не терял бдительности, святой отец. Это все-таки Бельзедор.

Просветившись насчет основания Мистерии, брат Массено стал как-то по-новому смотреть на эту страну. Конечно, он всегда знал, что остров волшебников — место особенное, во многом даже уникальное, но прежде это знание было несколько отвлеченным. А теперь, выйдя из музея, он смотрел на здания, на прохожих и понимал: вот, предки этих людей когда-то сбились в кучку, ища убежище, но из великой беды выросла великая держава.

Странная она, конечно, Мистерия. Необычная. Даже экономическая система здесь словно перевернута с ног на голову. Во всем мире большая часть населения — трудники. Пахари, пастухи, рыбари, мастеровые. Простые индивиды, что растят хлеб, пасут скот, ловят рыбу, кладут кирпичи. Всякое войско состоит в основном из рядовых воинов.

А здесь наоборот. Все завязано на волшебстве. Один-единственный великий маг заменяет целое крестьянское село, целую артель каменщиков, целую рать копейщиков. Один-единственный великий маг способен прокормить, одеть и защитить множество ртов. Всякую черную работу здесь делают вообще не люди, а нежить, големы, разные духи и тому подобные волшебные существа.

Поэтому Мистерия издревле привлекала любителей пожить за чужой счет. Многим кажется, что здесь можно существовать на всем готовом, под боком у добрых чародеев. Но это не так. Мистерия не любит прихлебателей и бездельников. Их монеты, орбы — это самые тяжелые и дорогие монеты в мире. Потому что и цены тут самые высокие в мире. Даже многие волшебники предпочитают покидать Мистерию и искать счастья в чужедальних королевствах — поскольку не могут заработать здесь на жизнь.

Что уж говорить о тех, кто колдовать не умеет?

Конечно, многие все-таки находят тут себе место. Занимаются торговлей, обслуживают и развлекают. Есть целая организация магохранителей — элитных воинов, охраняющих тех чародеев, что не уделяли внимания защитному волшебству. Универсальных магов не бывает — многим нужны лакеи, повара, возницы. Их дети нуждаются в нянях, учителях. Жалованья в Мистерии такие же высокие, как и цены, и если ты владеешь полезным здесь навыком — прокормиться сможешь.

Но лодыри тут долго не протягивают.

Поэтому Массено особенно удивился, увидев шествие «двадцать седьмых». Предвестники этого нерожденного божества шагали по улице, улыбаясь прохожим — а те хоть и смотрели без приязни, но не тревожились, стражу не звали.

— Это же культ Двадцать Седьмого, мэтр, — с недоумением произнес Массено.

— Они, верочумцы, — рассеянно ответил Танзен, изучая вывески. — Я уверен, что она была где-то здесь…

— Но разве у вас им позволено проповедовать свое учение?

— Позволено, — без энтузиазма ответил Танзен. — У нас разрешены любые культы, в том числе и ваш.

— Это несколько…

— Простите, не хотел обидеть, — спохватился Танзен. — Я просто имею в виду, что мы не придаем этому значения. Пока вы не причиняете никому вреда — можете поклоняться кому хотите.

— Но «двадцать седьмые»…

— От них много хлопот, — признал Танзен. — Я сам с ними дела не имел, но вообще для Кустодиана они головная боль. Все время творят какую-то кирню. Но сама принадлежность к «двадцать седьмым» не противозаконна, наказываем только виновных в чем-то конкретном. Говорят, даже их лидер проживает где-то в Мистерии, но это неподтвержденные слухи… а, вот она!

Массено и Танзен стояли перед темно-фиолетовым зданием в форме причудливого конуса. Как будто расплывшийся цилиндр увенчали высокой ведьминской шляпой. Зажатый с двух сторон более высокими зданиями, он действительно не сразу бросался в глаза, да и вывески на дверях не было — висел только странный знак, похожий на дымящийся череп.

— Зайдем, святой отец? — предложил Танзен. — Ненадолго.

— А что это за место?

— Духоводческая контора. Хочу побеседовать со старыми друзьями.

— Называйся это место как-то иначе, я бы предположил, что они тут работают, но в данном случае… они мертвы, не так ли?

— К сожалению, — мрачно ответил Танзен. — Их убил Антикатисто.