Мой холодный парфюмейстер

Александр Ланс, 2023

Девятнадцатилетняя Кассандра Левелла Вангальм, представительница древнего аристократического клана, ненароком умудряется прогневить священную Праматерь Рода, за что её отправляют учиться в самую северную точку Королевства Ругиленд – в Колледж Хордаланн, считающийся не очень престижным полу магическим учебным заведением. В это время за тяжкий проступок Король высылает из столицы придворного королевского парфюмейстера – Эккехарда Эриха Локнеста – красавца-блондина и одаренного мага. Он отправляет его в Колледж Хордаланн, чтобы тот обучал студентов парфюмерному искусству. Своенравная и высокомерная Кассандра пытается всячески унизить молодого преподавателя, ведь она аристократка, и думает, что ей всё позволено. Она считает, что он ещё не дорос до того уровня, чтобы иметь золотые нашивки мага. Но Эккехард оказывается не так-то прост, он слишком горд, чтобы сносить издевательства. Что же ждет студентку, так опрометчиво настроившую против себя властного и не прощающего обид преподавателя?

Глава 5. Дежурный

— Вы соизволите сами лечь в постель или мне снова наказать вас? — спрашивает он.

— Сама, — бурчу я.

Выключаю планшет и кладу его на тумбочку рядом с настольной лампой, забираюсь под одеяло, натягивая его до самого подбородка. Смотрю на Локнеста, жду, когда он уйдет.

— Фрау Вангальм, вы спите в одежде? — осведомляется он.

— Угу, — хмыкаю я.

— Всё же я прошу вас раздеться, — строго говорит он.

— Но тогда я замерзну, — возражаю я.

— Не замерзните, у вас в комнате тепло, — спокойно отвечает он.

— Я не хочу, — бурчу я.

— Всё же я настаиваю, — холодно отзывается Локнест. — Иначе я буду вынужден вновь наказать вас, — с угрозой в голосе добавляет он.

— Это уже вмешательство в мою личную жизнь, — бурчу я.

— Я жду, — твердым голосом говорит он, и его руки снова дотрагиваются до пряжки ремня.

— Ладно, — сдаюсь я.

Ныряю под одеяло и там стягиваю с себя брючки и худи, оставаясь в футболке и трусиках, выползаю на воздух и кидаю свою одежду на кресло.

— Вы довольны, герр Локнест? — осведомляюсь я.

— Вполне, — отвечает он. — Как ваша попа после моего наказания, сильно болит? Признаюсь, я слишком переусердствовал в наказании, но вы сами довели меня до этого.

Непроизвольно хватаюсь рукой за свою попку, провожу по ягодице через трусики, и морщусь от боли.

— Совсем не болит, — вру я.

— Давайте я смажу ваши ягодицы, чтобы ночью боль не беспокоила вас, и вы хорошо выспались, — предлагает он, вынимая из кармана мантии стеклянный пузырек.

— Не нужно, — надменно произношу я. — У меня всё отлично.

— Всё же прошу фрау самой показать мне вашу попку, — настаивает он. — Иначе я буду вынужден сам насильно стянуть с вас трусики.

Судорожно сглатываю.

— У меня, правда, всё уже зажило, герр Локнест, — жалобно произношу я, — не нужно смазывать.

Мне стыдно снимать трусики и показывать ему свою попу, хотя он её уже сегодня видел, но всё же — я приличная девушка из древнего рода с хорошим воспитанием. В нашей семье считается, что показывать оголенные участки своего тела чужому мужчине могут только падшие женщины.

Он нагибается и рывком сдергивает с меня одеяло, я не ожидала от него такого, не успеваю перехватить, и со страхом сажусь на постели, прижимая попку ближе к подушке, натягиваю полу футболки, чтобы прикрыть трусики.

— Ложитесь на живот и спустите трусики, или я сам сделаю это, — с нажимом произносит он. — Но тогда я ещё добавлю ремня вашей попке. Вы этого добиваетесь, фрау Вангальм?

Молчу, хмуро на него смотрю.

— Я считаю до трех, фрау Вангальм, — говорит он, садясь ко мне на постель.

Я испугано отползаю от него на подушки.

— Раз! — громко считает он, и с этими словами стальной хваткой цепляет мою лодыжку и резко тянет на себя. Моя попка соскальзывает с подушек, и я опрокидываюсь навзничь. — Два!

— Я сама, — чуть не плача, быстро произношу я.

— Хорошо, — кивает он и отпускает мою ногу.

Я переворачиваюсь на живот и, сгорая от стыда, немного приспускаю трусики, оголяя верхнюю часть ягодиц. Он хватается за резинку и рывком стягивает их ниже, обнажая полностью мою попку. Утыкаюсь носом в подушку и зажмуриваюсь.

— Зря вы отказывались, фрау Вангальм, у вас распухла кожа, — говорит Локнест, слегка касаясь пальцем болезненных полос. — Нужно обязательно смазать, — цокает он языком.

Он откупоривает колпачок, и в воздухе появляется сильный аромат эфирных масел. Я чувствую, как на мои горячие ягодицы падают капли холодного геля. Вздрагиваю, сильнее зажмуриваюсь. Он начинает ладонями размазывать гель по моей попе, его пальцы порой попадают в мою щелочку между ягодицами, и я снова вздрагиваю. Прикусываю нижнюю губу и терпеливо жду конца его манипуляций. Надеюсь, что он скоро закончит и уйдет из моей комнаты.

— Это гель моего собственного производства, — гордо сообщает он, продолжая мазать мою попку, — охлаждает и заживляет кожу именно после порки.

Надо же, даже гель придумал, чтобы лечить тех, кого выпорет. От лекарства, и правда, становится легче, но я бы предпочла, чтобы Локнест не прикасался ко мне.

Вдруг он двумя пальцами прощупывает косточку на моем копчике, ведет вниз, затем по щелочке, чуть углубляясь, но не достигая анальной дырочки. От этого у меня внизу живота разливается какая-то непонятная волна, сжимаются пальцы на ногах, и я непроизвольно сдвигаю вместе колени. Он ведет ещё ниже, пока не выскальзывает возле уже женской щелочки, не лезет туда, но всё же подушечки его пальцев слегка касаются её. Я вздрагиваю, изгибаюсь, выскальзываю из-под его рук, хочу натянуть обратно свои трусики, но он мне не дает — сильным рывком он стаскивает их ниже коленей.

— Фрау Вангальм, из-за нарушения вами режима я вынужден принять кое-какие меры, — суровым голосом произносит он, переворачивая меня на бок, попой к себе. — Лежите и не двигайтесь, иначе занесу в журнал, как прямое неподчинение.

Испуганно смотрю на него, прикрывая ладонями пах. Мне до ужаса стыдно лежать перед ним со спущенными трусиками, слезы выкатываются из моих глаз. Но теперь я страшусь оказывать ему сопротивление не только из-за возможного исключения, а ещё из-за того, что начинаю бояться его самого, что на уме у этого жестокого человека?

Он хватает мою ягодичку, оттягивает, второй рукой лезет в щелочку в попе, я чувствую его горячие пальцы и что-то ещё: твердое и холодное. Он быстро просовывает это в мою анальную дырочку. Я вскрикиваю и изгибаюсь, больно, когда проходит через сфинктер.

— Тише-тише, — успокаивающе говорит он. Вынимает свою руку и похлопывает по моей ягодичке. — Это всего лишь свеча, чтобы ты успокоилась и спокойно заснула. Ночью нужно спать. А больно, потому что ты вся в напряжении. Вот если бы расслабилась…

Всхлипываю, вытираю одной рукой с лица слезы, вторую так и держу на своем паху, чтобы он не смотрел туда. В попе уже не больно, свеча проскользнула в анус и стала там быстро таять, я уже не чувствую её холодного твердого тела, а наоборот, там теперь горячая кашица.

— Значит, любишь нарушать порядки? — вдруг говорит он, поглаживая мой бок, ведет по футболке от ребер и опускается ниже, гладит обнаженное бедро. — Но знай, я не приемлю этого. В следующий раз я накажу тебя намного суровее, чем сегодня.

Ничего ему не отвечаю, снова всхлипываю, прикрываю ладонью глаза, чтобы не видеть его. В попке чуть-чуть жжет. Я отчаянно хочу, чтобы Локнест наконец ушел, тогда я убегу в ванную и промою свою попку. Но он не уходит. Ему будто нравится сидеть на моей постели и смотреть на мою голую попу.

— Фрау Вангальм, надеюсь, вы усвоили этот урок? — строго спрашивает он, снова переходя на «вы», легонько шлепает меня по ягодице. — Нужно соблюдать режим дня, обязательно ходить в столовую в положенное время и ложиться спать сразу после отбоя. Это ясно?

Хочу ему ответить, что да, чтобы он отстал, но язык словно немеет, не могу им пошевелить, в ушах нарастает непонятный шум, голос Локнеста будто бы отдаляется от меня, и я проваливаюсь в темноту.

Удар колокола вырывает меня из сна. Я несколько секунд тупо таращусь в темноту, мне кажется, что я мгновение назад только провалилась в сон, и что Локнест всё ещё здесь, сидит на моей постели, я до сих пор ощущаю его шершавые руки на своих ягодицах и чувствую тонкий шлейф его горьковатых духов. Я вздрагиваю, тянусь к настольной лампе и врубаю свет — в комнате никого нет, если не считать Марко, который, широко зевнув, снова занавешивается шторкой. Удар колокола повторяется вновь, я смотрю на время — 7 утра — пора вставать.

Я отбрасываю одеяло и тут вдруг вспоминаю, что уснула я со спущенными трусиками, а сейчас они на моей попе. Неужели Локнест натянул их на меня? Смотрел ли он туда, трогал ли меня, когда усыпил своей свечой? От этой мысли у меня вспыхивают щеки.

Я выбираюсь из постели и топаю в ванную. Там снимаю трусики и осматриваю себя в зеркало. Практически не видно следов от порки, так немного розоватые и припухлые полосы, его гель помог, даже не больно прикасаться, хотя чешется. Сначала избил, а потом пришел предложить свои услуги по скорому излечению. Недовольно фыркаю. В его услугах никто и не нуждался! Как он вообще мог, придворный, который никогда не станет аристократом, даже если женится на аристократке, то он так и останется консортом, Праматерь Рода не позволит, как он мог поднять на меня руку? Я ему этого не прощу!

С остервенением стаскиваю футболку и залажу в душ, после чищу зубы, расчесываю волосы, по-прежнему укладывая их на правую сторону. Надеваю форму Колледжа и иду в столовую, переполненную заспанными и зевающими студентами.

Сажусь на свое обычное место, беру кофе и намазываю бутерброд с креветочным сыром, мой взгляд случайно попадает на столы преподавателей, и я вижу Локнеста. Он о чем-то важно разговаривает с фрау Когль. Это суровая женщина с длинными темными волосами, которые она всегда собирает в пучок. Фрау Когль примерно лет сорок, она преподает нам историю духо́в, нумерологию, рунологию, астрологию и ещё является нашим куратором. Всегда строга и сдержанна, но сейчас, беседуя с Локнестом, она словно сияет, одаряя его улыбкой. И он тоже улыбается ей в ответ. Вижу его ненавистную слащавую рожу, вспоминаю, как я лежала перед ним со спущенными трусиками, и у меня всё холодеет изнутри, сразу пропадает аппетит, хотя я очень сильно хотела есть, когда шла на завтрак. С трудом дожевываю бутерброд, допиваю кофе и выхожу из столовой, топаю в учебный корпус.

Первая пара — история духо́в, проходит в той же аудитории-лаборатории, что и прикладная аромаграфия. Занимаем свои места, ждем фрау Когль. Недалеко от меня о чем-то шепчутся Тея и Алуна, до меня доносится фамилия придворного мага, и я вся обращаюсь в слух — между собой они решают, что было бы здорово, если бы Локнест вел и историю духо́в, всё же это один из основных предметов по парфюмерии. Недовольно фыркаю, втюрились эти клуши что ли? Они ещё не знают, на какие жестокости он способен, и что о нем шепчутся в Королевстве.

Звенит звонок, открывается дверь из лаборантской, и в класс заходит Локнест, у меня тут же ойкает сердце. Нет, этого не может быть, зачем он здесь? Локнест идет к своему месту, озаряя нас всех своей холодной улыбкой.

— Здравствуйте, ребята, — говорит он.

— Здравствуйте, герр Локнест, — хором отзываются ребята.

А я молчу, хмуро на него смотрю исподлобья.

— С этого дня я буду у вас преподавать историю духо́в, — сообщает он и ставит на учительский стол свой черный сундучок.

— А как же фрау Когль? — удивленно спрашивает Свен.

— У фрау Когль и так много предметов, она решила отдать историю духо́в мне, а самой больше сконцентрироваться на эзотерических предметах, — с легкой улыбкой отвечает Локнест, — к тому же она предложила мне взять кураторство вашей группы, и я согласился.

С этими словами его взгляд скользит по классу, останавливается на мне, и его глаза не по-доброму сверкают. Я судорожно сглатываю, и мои ягодицы сами собой сжимаются в нехорошем предчувствии.