Медовый Спас

Александр Абалихин, 2016

На Земле массово погибают пчёлы, поражённые смертоносным вирусом. Умирающий от неизлечимой болезни городской житель находит спасение в глухой таёжной деревне, где сохранилась пасека. В тех местах происходят странные явления.

Глава 1. Закат в городе

Павел проснулся в полдень. На улице весело чирикали воробьи. В распахнутое настежь окно врывался душный аромат сирени и цветущих возле дома старых яблонь.

Тридцатипятилетний мужчина в спортивном тренировочном костюме лежал на выцветшем диване в своей городской квартире, расположенной на пятом этаже старой девятиэтажки. Всю ночь и утро он провёл в полудрёме — то выходил из липкого сна, то снова проваливался в полузабытьё и попадал в мир ярких сновидений. Сон оставался его единственным спасением от нестерпимой Боли, которая не отпускала его, когда он бодрствовал. Во сне он отвлекался не только от Боли, но и от мучительных размышлений о приближающейся смерти. Очередной курс химиотерапии, закончившийся несколько дней назад, не принёс облегчения, а лишь ещё больше разрушил его измученный Болью организм.

Ближайшее будущее представлялось Павлу ужасным. Даже его научный труд, который он так и не завершил, теперь представлялся ему никчёмной тратой времени. А ведь совсем недавно он был всецело поглощён своей работой.

Институт, в котором он проработал более десяти лет после окончания биологического факультета университета, занимался изучением вирусных заболеваний насекомых. Отдел, который возглавлял Павел, бился над проблемой продолжающейся массовой гибели пчёл. Смертельный вирус апимортоза, переносимый паразитирующими на пчёлах клещами, уничтожал этих полезных насекомых по всей Земле. Вирус поражал в первую очередь пчелиных маток, а вскоре погибали все пчёлы в улье. Это привело не только к исчезновению такого продукта питания, как мёд, но и к гибели многих цветковых растений, опыляемых пчёлами. За пятнадцать лет, которые прошли с начала массовой гибели пчёл, с прилавков магазинов стали пропадать гречка, подсолнечное масло и многие другие продукты питания. Опустевшие пасеки были заброшены. И над цветущими яблонями, которые росли под окнами квартиры Павла, не кружили жужжащие пчёлы.

Павел подумал, что не только пчёлы, но и он сам тоже скоро покинет этот мир. Тогда, наконец, вместе с ним уйдёт и его Боль. И, всё же, несмотря на не отпускающую его проклятую Боль, ни на что не надеясь, он подсознательно стремился отдалить свой уход в небытие.

Зазвонил мобильник. Павел взял с тумбочки телефон и услышал встревоженный голос Натальи — его бывшей возлюбленной, с которой они уже давно не общались.

— Ты как себя чувствуешь? — спросила Наталья.

— Как обычно, — прохрипел Павел.

— Тебе плохо?

— Как всегда.

— Я к тебе приеду. Надо поговорить.

— Я устал. Мне хочется отдохнуть.

— Это очень важно. Ведь мы с тобой не расписаны, а у тебя трёхкомнатная квартира. Ты, прости, но ведь близких родственников у тебя нет.

— Не надо мне звонить. Мне хочется побыть одному, — попросил Павел.

В мобильнике послышались гудки. Наталья обиделась и прекратила разговор. Павел подумал, что так, наверно, даже лучше. Он удивился, что сам нисколько не обиделся на неё за вновь начатый разговор о его квартире. Вообще-то, можно было бы завещать квартиру Наталье, но Павлу казалось, что тем самым он подпишет себе смертный приговор. Когда он станет никому не нужен, жестокая Боль окончательно сомнёт, уничтожит его. Тогда он умрёт, и для него навсегда исчезнет удивительный мир вместе с чирикающими воробьями и пышно цветущими яблонями.

Павел встал с дивана приготовил овсяную кашу и без аппетита поел. Затем он выпил снотворное, снова лёг на диван и провалился в сон.

Проснувшись вечером, Павел не ощутил Боли. Он вышел на балкон и увидел алое солнце, садившееся за старый парк. По небу над кряжистыми дубами, величественными липами и белоствольными берёзами протянулась малиновая полоса.

Павел недолго любовался закатом — солнце быстро скрылось за парком. Желудок снова пронзила Боль.

Тут зазвонил телефон.

— Привет! Что делаешь? — поинтересовался Олег, школьный друг Павла.

— Любуюсь закатом. Закат в городе чудо, как хорош! — сказал Павел.

— Это потому, что твои окна выходят на парк. Выходили бы они на трубу котельной, как у меня, тебе бы нравилось больше смотреть на экран телевизора, а не на закат.

— Закаты и этот парк — то немногое, что у меня осталось.

— Не хандри. Лучше включи седьмой канал и посмотри передачу. Там мужик рассказывает, как вылечил рак желудка. В прошлом году он уехал в деревню и там целый месяц ел только землянику и пил парное молоко. Теперь вот уже год, как без онкологии живёт. Вот и тебе хорошо было бы уехать подальше из города в глухомань на четыре недели, — посоветовал Олег. — Набьёшь днём пузо земляникой, потом посидишь на крылечке деревенской избы. А на ночь молочка парного кружку выпьешь. Красотища! Да и закаты в деревне намного красивее, чем в городе. Не сдавайся! Ты ещё вполне можешь победить рак.

— Не произноси это слово! — попросил Павел. — Как его услышу, мне сразу становится хуже.

— Плюнь на всё и поезжай! — продолжал вещать Олег, не обращая внимания на жалобы друга.

— Да куда же я поеду? У меня не то, что избы в деревне, даже садового домика нет.

— А родственники, друзья или знакомые в деревне есть?

— Нет. Один я. Вот только ты у меня, единственный друг, да Наталья… Была.

— Тогда у меня есть предложение. Я свяжусь со своим дедом Игнатом, который живёт в деревне в полутора сотнях километрах от Красноярска. Он тебя с радостью примет. Хотя ему уже шестьдесят пять лет, но он ещё бодрый мужик, да и собеседник интересный — много охотничьих и рыбацких историй знает.

— Не утруждай ни его, ни себя. Я никуда не хочу ехать.

— Всё-таки я тебя к нему отправлю. Старик обрадуется — ведь он один живёт. Сейчас середина мая. Как раз, через месяц начнёт поспевать земляника. На природе восстановишь силы. А, главное — душа отдохнёт… Ладно. Жди звонка, — не допускавшим возражений тоном произнёс Олег.

Павел на некоторое время задумался, а потом сказал:

— Ладно, поговори со своим дедом. Может, действительно на природе покидать этот мир мне будет легче.

— Выброси из головы свои хмурые мысли. До встречи! Я завтра же тебе позвоню, — пообещал Олег.

«Олег — настоящий друг. Вот только жаль, что зря он старается. Болезнь меня не оставит. А вот поехать на природу надо. Хотя бы детство вспомню, когда каждое лето я отдыхал за городом, на даче», — размышлял Павел.

Он сделал себе обезболивающую инъекцию, а потом снова вышел на балкон и полной грудью вдохнул вечерний воздух, пропитанный густым пряным ароматом сирени и нежным благоуханием яблоневого сада. Павлу было грустно расставаться и с городскими закатами и даже, и с шумом и суетой большого города, к которым он уже привык. Но, при этом, покинув город, он забудет про надоевшую клинику и изматывающие процедуры, которые лишь оттягивали приближение его смерти. Профессор, наблюдавший его в клинике, обещал ему, в лучшем случае, ещё полгода жизни.

Павел вернулся в комнату и прилёг на диван. Резь в желудке утихла. Он вдруг представил, что ему удастся на некоторое время убежать от Боли, которая не успеет за улетающим самолётом. Он даже улыбнулся такой наивной мысли.

Павел взял пульт и включил телевизор. В новостной передаче показали мёртвых пчёл на пасеке в Словении. Потом корреспондент сообщил о гибели пчёл во Франции. Профессор-биолог из Лиона беспомощно разводил руками и растерянно комментировал гибель домашних пчёл в Европе и во всём мире. Затем диктор сказал, что пчёлы во многих уголках Земли стали вести себя чрезвычайно агрессивно. В Башкирии на людей напали домашние пчёлы, которые изжалили насмерть более ста человек. В Индии пчёлы не оставили в живых никого из жителей деревни, близ которой располагалась пасека.

Павел задумался. Раньше подобные сообщения об агрессивном поведении пчёл были редкостью.

Он выключил телевизор и успел провалиться в сон прежде, чем вернулась Боль. Во сне ему приснились огромные пчёлы, летавшие над необычными красивыми цветами.

Утром он проснулся. Действие обезболивающего препарата закончилось, и снова вернулась Боль. Павел направился в ванную комнату. Там он с трудом заставил себя взглянуть в зеркало. На него смотрел худой человек с редкими седыми волосами. Нос его заострился, а некогда голубые глаза приобрели мутный серый цвет. Ему стало неприятно смотреть на своё отражение. Он быстро побрился и вышел из ванной комнаты.

Раздался звонок. Павел открыл дверь и увидел Наталью. На ней был синий брючный костюм. Она была настроена решительно. Отстранив Павла и скинув туфли, гостья молча прошла в комнату. Павел закрыл дверь и последовал за ней.

— Привет! — плюхнувшись в кресло, бросила Наталья.

— Здравствуй! — сказал Павел и прилёг на диван.

Он невольно залюбовался стройной фигурой, волнистыми тёмными волосами и миндалевидными зелёными глазами Натальи.

Гостья закинула ногу на ногу и закурила. И тут Павел почувствовал её равнодушие к нему и к его Боли. Она не поцеловала его и не произнесла ему ни одного ласкового ободряющего слова. Он заметил её отчуждённый взгляд и стал смотреть в потолок.

— Я пришла серьёзно поговорить с тобой. Пора подумать о документах на квартиру, — вкрадчивым голосом проговорила Наталья.

— Ты имеешь в виду завещание? — прямо спросил Павел.

— Да, — сказала Наталья.

— Но ведь я ещё не умираю, — проговорил Павел.

— Потом будет поздно. Ведь у тебя никого нет ближе меня, правда, милый?

Слово «милый» она произнесла насмешливым тоном.

— Врач сказал, что у меня ещё есть полгода. Сначала я съезжу в деревню, в Сибирь, — сообщил Павел.

— Ты с ума сошёл! — почти взвизгнула Наталья.

— Олег посоветовал мне отдохнуть на природе.

— Твой Олег — кретин! — закричала Наталья.

— Он мой друг. И желает мне только добра.

— Я поняла, что с тобой сегодня бесполезно разговаривать, — заявила Наталья.

Она поднялась и вышла, громко хлопнув дверью.

Павел тяжело вздохнул. Наталья не удосужилась даже принести с собой еды, не говоря уже о малой частице тепла и участия. Как же изменилась его любимая после того, как к нему пришла Боль!

Павел снова провалился в тревожный сон, который прервал очередной звонок в дверь. Павел содрогнулся, представив, что это вернулась Наталья. Покачиваясь, он встал с дивана, подошёл к входной двери и открыл её.

Перед ним стоял широкоплечий лысый человек. Это был Олег. В руке он держал большую сумку.

— Ты почему в глазок не смотришь, и сразу распахиваешь дверь? — строго спросил гость и пожал другу руку.

— Кому нужен я и мои убогие пожитки? — махнул рукой Павел.

— Ты, может быть, и не нужен, а вот твоя квартира очень даже нужна, — сказал Олег.

Поставив сумку на тумбочку в коридоре, Олег прошёл в комнату и сел в кресло.

— Снова Наталья приходила?

— Как ты догадался?

— Я видел её на автобусной остановке неподалёку от твоего дома. К тому же, в комнате ощущается запах табака. Наверно она требовала подарить или завещать ей квартиру? Какой у неё к тебе теперь может быть интерес, кроме твоей жилплощади?

— Ты прав. Наталья просит составить на неё завещание, — сказал Павел и опять прилёг на диван.

— Тебе рано думать о завещании. Лет через сорок тебе, может, и потребуется завещание. На своих детишек его оформишь, — сказал Олег.

— Каких детишек? Теперь поздно о детях мечтать. Наталья вообще от меня шарахается.

— Ты о ней постепенно забывай. Найдёшь в Сибири молодую деревенскую красавицу, и заживёте с ней после того, как поправишься.

— Ты веришь, что можно победить рак на такой стадии?

— Если бы не верил, не говорил бы о тебе с дедом Игнатом. Кстати, он с нетерпением ждёт тебя. Собирается с тобой порыбачить на реке. Он уже снасти готовит.

— Какой из меня рыбак? Меня теперь и малый карасик за собой в реку утянет!

— Ерунду говоришь. Надо только поверить в свои силы и в выздоровление. И всё!

— Слушай, а что это ты про молодую деревенскую красавицу заговорил? — оживился Павел. — Я думал, в деревнях только старухи остались?

— Там в деревнях ещё и молодые девушки живут, — уверил друга Олег. — Закажешь билет на самолёт до Красноярска на середину июня. Раньше дед Игнат не может тебя принять. Он сам улетает в Сочи на месяц. Его друг, который в городе живёт, приобрёл для него путёвку в санаторий.

— Твой дед Игнат молодец!

— Он-то молодец, а вот ты зря постоянно лежишь. Вставай, чайку попьём. Я в коридоре сумку с продуктами оставил.

— А от Красноярска до деревни деда Игната далеко добираться? — поинтересовался Павел.

— Сначала на автобусе полторы сотни километров по шоссе, а затем ещё десяток километров на попутке по грунтовой дороге. Я потом тебе дам адрес деда Игната.

Потом друзья пили чай с бутербродами. Точнее, ел бутерброды и запивал их чаем только Олег, а Павел лишь прихлёбывал чай.

Проводив друга, Павел снова остался наедине со своей Болью…

Потянулись долгие дни и ночи. Боль не уходила, но каждый вечер красивые закаты радовали его.

Раз в неделю, он выходил из дома, чтобы купить продукты и посетить клинику. Старый седой профессор смотрел на него с трудно скрываемым сочувствием. Павел всё понимал и не расспрашивал о результатах своих анализов. Хотя Павлу не становилось хуже, но и улучшения не было. Профессор всякий раз рекомендовал ему пройти очередной курс химиотерапии. Павел просил подождать. Старый доктор не знал, что пациент замыслил побег в Сибирь, к деду Игнату.

Так прошёл месяц. За два дня до вылета его навестил Михаил Печёнкин сотрудник лаборатории, которой он руководил. Это был рыжеволосый молодой человек с внимательными серыми глазами.

Встретив гостя, Павел сел на диван. Печёнкин, не выпуская из рук прозрачную папку с бумагами, сел в кресло напротив него.

— Павел Витальевич, я провёл серию экспериментов, связанных с изучением влияния на здоровье пчелиной семьи различных мелодий. Так вот, мне удалось подобрать музыку, при которой поражённые вирусом апимортоза пчёлы выздоровели. Механизм этого процесса ещё предстоит изучить. Скорее всего, звуки определённой частоты, интенсивности, тембра и тональности воздействует на организм пчелы, побуждая её иммунную систему интенсивно сопротивляться болезни. Пожалуйста, ознакомьтесь с отчётом о своей экспериментальной работе, — попросил Печёнкин и протянул Павлу папку с бумагами.

Павел принялся читать отчёт, написанный мелким неровным почерком. Текст во многих местах оказался перечёркнут и переписан заново. Графики были изображены криво. Павел поморщился. Ему не нравилась небрежность в работе. Впрочем, раньше он с интересом прочитал бы ненадлежащим образом оформленный отчёт, но сейчас ему было не до этого. Его снова начала одолевать сильная Боль. Он не стал вдаваться в подробности отчёта и возвратил работу Михаилу.

— Советую напечатать отчёт и представить его в нормальном виде на заседание Учёного совета, — предложил Павел.

— Хорошо. Я подготовлю отчёт к двадцатому июня, — пообещал Печёнкин.

— Неужели для этого понадобится так много времени? — удивился Павел. — Ведь уже все данные есть. Надо только подготовить таблицы и графики и аккуратно напечатать текст. Разве нельзя было сразу подготовить отчёт на компьютере?

— Так ведь я ни на минуту не мог отойти от улья — наблюдал за поведением пчёл, когда рядом с ульем играла музыка. Отчёт писал на коленях, — оправдывался Михаил. — Как же пчёлки теперь бодро гудят в своём улье! Уже три дня прошло, как они выздоровели. А ведь эти пчёлы совсем недавно серьёзно болели, едва лапками шевелили.

— И какая же музыка столь благотворно повлияла на пчёл? — поинтересовался Павел.

— Эта жизнеутверждающая мелодия написана неизвестным мне автором. Кажется, его фамилия Свенссон. Периодически в той мелодии слышен звон колокольчиков.

— Ты исследовал пчёл на предмет наличия вируса апимортоза перед началом эксперимента и после его окончания? — поинтересовался Павел.

— Конечно.

— Всё же, мне непонятно — неужели понадобится так много времени, чтобы исправить отчёт? — поинтересовался Павел.

— Просто мне будет некогда. Ведь в середине июня мне ещё предстоит лететь в Красноярск на научную конференцию. Я должен подготовиться к выступлению на ней.

— Неужели ты полетишь на конференцию? — оживился Павел.

— Вы уж извините, но ваш заместитель — Иван Петрович направил в Красноярск меня. Он сказал, что вы не сможете туда полететь. Ведь вы серьёзно больны.

— Отчего же не смогу? Вполне мог бы полететь.

— Но это не я решаю.

— Миша, давай посмотрим на закат, — предложил Павел.

Они вышли на балкон.

— Сегодня удивительный закат. Солнце над парком необычное — янтарное, словно пропитано мёдом. А в последнее время солнце по вечерам было красным, — сказал Павел.

— Возможно, это происходит потому, что сегодня над городом не стоит смог, — предположил Печёнкин.

— А я думаю, что солнце будто налилось мёдом, приветствуя твой успех в борьбе с апимортозом.

— Вы романтик, Павел Витальевич!

— Я каждый вечер восхищаюсь чудесными закатами над городом, — сказал Павел.

Когда солнце скрылось за лесом, хозяин и гость вернулись в комнату.

— Расскажи, что происходит в нашей лаборатории? — поинтересовался Павел.

— На нашем опытном участке при лаборатории находились четыре пчелиные семьи. Одна недавно погибла из-за банального меланоза, а три другие заболели апимортозом. Один рой мне удалось вылечить. А вот больные пчёлы в последнее время стали агрессивными. Они покусали нескольких сотрудников. Теперь в лабораторию приходится заходить только в защитной одежде. Кстати, ваш защитный комбинезон висит в шкафу, на своём месте, — рассказал Михаил.

— Молодец! Так держать!

— Павел Витальевич, я сделаю доклад в Красноярске о результатах своих экспериментов.

— Непременно сделай, — поддержал Павел коллегу.

Павел проводил гостя и снова расположился на диване. Он долго не мог заснуть. Павлу передалась увлечённость работой Печёнкина, и он захотел вернуться в лабораторию и работать. Он даже на время забыл о Боли, но она тут же напомнила о себе резкими всплесками в желудке. Он сделал себе обезболивающий укол. Спустя полчаса Боль ушла, и он уснул. На этот раз сновидения его не посещали.

Утром позвонил Печёнкин и сообщил о резко возросшей агрессивности пчёл, заражённых апимортозом.

Павел решил немедленно ехать в лабораторию. Он вызвал такси, быстро оделся, подошёл к зеркалу и ужаснулся, увидев, как на нём висит одежда.

Павел вышел на улицу и сел в такси.

Возле входа в лабораторию, расположенную в центре Ботанического сада, его встретил взволнованный Печёнкин.

— Пару часов назад заражённые апимортозом пчёлы из двух ульев, которые были изолированы противошумовыми экранами, набросились на здоровых особей, и те все погибли. На проявивших агрессию пчёл не воздействовала чудодейственная мелодия. Все мои труды напрасны! Когда я снова смогу провести подобный эксперимент? На опытный участок страшно зайти без защитной одежды, — сообщил Михаил.

— Какие меры безопасности предприняты? — спросил Павел.

— Раздвижная крыша над опытным участком закрыта. Мы не допустим вылета агрессивных заражённых пчёл за пределы лаборатории. А что делать дальше, никто не знает. Ваш заместитель вылетел утром в Башкирию. Там ситуация критическая. Уже десятки людей погибли в результате нападения на них пчёл, заражённых смертоносным вирусом. В предсмертной агонии инфицированные домашние пчёлы стали нападать не только на людей и животных, но и на диких пчёл. И какими бы сильными и выносливыми ни были их дикие собратья, домашние пчёлы их уничтожают. На Земле скоро не останется пчёл. Ведь в итоге поражённые опасным вирусом пчёлы тоже погибают. И такое происходит не только в Башкирии, но и на всей планете. Вирус апимортоза совсем недавно стал вызывать приступы агрессии у заражённых пчёл перед их гибелью. Вначале заражённые пчёлы, как это бывало и раньше, становятся вялыми, но теперь за несколько часов перед смертью, они проявляют невероятную агрессию. Скоро последние оставшиеся на Земле пчёлы погибнут, — рассказывал Печёнкин, когда они с Павлом направлялись в лабораторию. — Полагаю, что по неизвестной причине произошла мутация вируса апимортоза, и он стал вызывать у заболевших пчёл повышенную агрессивность во время предсмертной агонии. Впрочем, несмотря на эти неприятные события, как я уже говорил, мне удалось вылечить пчелиную семью. Пчёлы были здоровыми трое суток, и при этом не проявляли агрессию.

— Принеси мой защитный комбинезон, — попросил Павел. — Пойдём на опытный участок.

— Сейчас, Павел Витальевич! — Печёнкин вытащил из шкафа белый комбинезон из плотной ткани и широкополую шляпу с лицевой сеткой.

Павел надел защитный комбинезон с нашивкой над правым карманом с надписью «П.В. Смирнов». Комбинезон оказался слишком свободным для него.

«Как же я похудел!» — испуганно подумал Павел.

Печёнкин также облачился в защитную одежду.

К Павлу вернулась Боль в желудке. Пересиливая себя, он направился на экспериментальный участок. Пройдя через турникет мимо бесстрастно смотревшего телевизор дежурного охранника, и открыв стеклянную дверь, Павел и Печёнкин оказались на опытном участке, представлявшем собой павильон с газоном и раздвижной прозрачной крышей. На участке стояли десять ульев, большинство из которых, пустовали. Возле стены стояла звуковая аппаратура.

Возле двух ульев, от которых исходил угрожающий резкий отрывистый гул, стояли сотрудники в защитных комбинезонах. Несмотря на то, что лица были закрыты сетками, Павел узнал Дмитрия, Кирилла и Веру.

— Добрый день! — приветствовал Павел сотрудников.

— Здравствуйте, Павел Витальевич! Как хорошо, что вы поправились! — обрадовалась Вера — миловидная молодая женщина с каштановыми волосами.

— Мне вряд ли удастся победить болезнь. Однако я решил проведать лабораторию. Слышал, у вас возникли проблемы, — сказал Павел.

— Да, проблемы появились. И день сегодня не совсем добрый, — вздохнув, сказал высокий худощавый Дмитрий, державший в руке дымарь.

— Михаил уже сообщил мне об ужасной гибели выздоровевшей пчелиной семьи. Что думаете делать? — поинтересовался Павел.

— Мнения разделились. Вера считает, что надо продолжить наблюдение за больными пчёлами, а мы с Кириллом собираемся их уничтожить, — сообщил Дмитрий. — Пчёлы стали слишком опасны перед своей гибелью от апимортоза.

— Но ведь ещё можно попытаться вылечить эти два роя. Правда, Миша? — обратилась к Печёнкину Вера. — Ведь мелодия, которую ты проигрывал пчёлам, способна творить чудеса.

— К сожалению, я не мог знать, что с выздоровевшими пчёлами расправятся больные особи, — вздохнув, сказал Печёнкин. — Кстати, теперь противошумовые экраны убраны. Можно включить музыку и попытаться вылечить этих агрессивных пчёл.

— Пчёлы всё время норовят вылететь и гудят необычно — резко и прерывисто, — сказал Дмитрий и поднёс дымарь к летку, из которого попыталась вылететь пчела.

Пчела всё же прорвалась сквозь дымовую завесу и стала носиться над головами людей. Рой в улье угрожающе загудел.

— Дымом этих пчёл не удастся успокоить, — сказал Кирилл — широкоплечий юноша.

— Ты прав. Михаил, включай музыку! — попросил Павел, и тут же резкая Боль скрутила его желудок. У него закружилась голова, и подкосились ноги. Печёнкин не дал ему упасть, поддержав его под локоть.

— Что с вами, Павел Витальевич? — встревожилась Вера.

— Душно стало, и голова кружится, — проговорил Павел и, сорвав себя шляпу с лицевой сеткой, швырнул её на газон.

— Здесь опасно находиться без сетки, — заволновался Печёнкин и повёл Павла к двери.

Кирилл подобрал шляпу и направился следом за ними. Пройдя мимо охранника, Печёнкин усадил Павла на стул, стоявший в помещении охраны.

— Принести воды? — взглянув на побледневшего шефа, спросил Кирилл.

Павел кивнул.

— Нужен валидол? — спросил Печёнкин.

— Сердце у меня в порядке. Просто от духоты мне плохо стало в этом костюме, — прохрипел Павел. — Не переживайте, мне уже лучше.

Кирилл принёс стакан холодной воды. Павел выпил воду и попросил:

— Надо предупредить Дмитрия, чтобы он не пользовался дымарём. Пусть закажет переносные водные распылители. И вентиляцию срочно включите, а то на участке нечем дышать.

В этот момент послышался пронзительный женский крик. Все, даже равнодушный охранник, взглянули через стеклянную дверь на опытный участок.

Вера бежала к выходу, размахивая руками. Незадолго до этого летавшая по павильону пчела забралась ей под лицевую сетку и ужалила в шею. Девушка взмахнула руками и случайно сдвинула крышку улья, из которого вырвался рой. Дмитрий не успел направить дым во второй улей, и из него тоже вылетела пчелиная семья. Каждый из двух зловеще гудящих пчелиных роёв выбрал свою жертву.

Ощутив острую боль от укуса, Вера инстинктивно сорвала с себя шляпу с сеткой. Гудящий рой облепил голову несчастной женщины, и она упала. Дмитрий отступал к стеклянной двери, размахивая над собой дымарём.

Растерявшиеся Михаил и Кирилл застыли. Охранник вытаращил глаза, лихорадочно соображая, насколько плотно подогнаны стеклянные двери. Лишь Павел сохранил хладнокровие. Он встал, подошёл к пульту, возле которого сидел охранник, и нажал сначала на тревожную красную кнопку, расположенную на пульте перед охранником, а затем — на синюю кнопку. Взвыла сирена, и множество мелких водяных струй ударили из стен павильона. За завесой из брызг стало плохо видно, что творится на опытном участке.

— Открывай дверь! — закричал Павел на оторопевшего охранника.

— Но после включения сигнала тревоги дверь была автоматически заблокирована, — проговорил охранник.

Павел подошёл к стеклянной двери и ударил её ногой. Толстое стекло не поддалось. Тогда Печёнкин схватил висевший на стене огнетушитель и с силой обрушил его на дверь. Стекло треснуло. Михаил ещё несколько раз нанёс удар по двери, и стекло рассыпалось.

Михаил и Кирилл кинулись к неподвижно лежавшей Вере, по которой ползали мокрые пчёлы. Молодые люди скинули с Веры пчёл и понесли её по коридору. Дмитрий, не выпуская из рук дымарь, шёл сам, стряхивая с одежды мокрых пчёл, которые падали на пол.

Рядом с Дмитрием шёл потрясённый происшедшим Павел.

— Кажется, пчёлы подыхают, — сказал Дмитрий. — Однако они успели натворить дел.

— Вызывай Скорую Помощь! — крикнул Павел суетливо бежавшему за ними охраннику.

Веру внесли в один из кабинетов и уложили её на диван.

— Она не дышит! — с ужасом произнёс Михаил.

Прибывший врач Скорой Помощи делал Вере уколы и массаж сердца. Но всё было тщетно. Санитары положили Веру на носилки, накрыли белой простынёй и унесли.

Павел стоял посреди кабинета и беззвучно плакал. Печёнкин и Кирилл усадили его на стул. В кабинет зашли сотрудники лаборатории. Всхлипывавшие женщины принялись совать под нос Павлу пузырьки с пахучими препаратами.

Спустя полчаса в кабинет зашли два человека в чёрных костюмах.

— Мы расследуем происшествие. Вы Павел Витальевич Смирнов? — предъявив Павлу удостоверение, спросил один из вошедших.

— Да, это я.

— Вы начальник лаборатории?

— Да, — ответил Павел.

— На удивление быстро отреагировали следственные органы, — тихо произнёс один из лаборантов.

— Павел Витальевич, нам надо задать вам несколько вопросов. Расскажите, как в вашей лаборатории соблюдаются правила техники безопасности? — спросил второй человек в чёрном костюме.

Павел ничего не ответил.

— Вы разве не видите, что Павел Витальевич серьёзно болен? — спросила одна из сотрудниц.

— Тогда почему он находится на территории института? — удивился первый следователь и спросил:

— Кто проводил эксперимент?

— Вообще-то, я занимался исследованиями, которые позволят… — начал Печёнкин.

— Эксперимент проводил я, — прервав Михаила, сказал Павел.

В это время Дмитрий попросил Печёнкина:

— Миша, проводи меня в медпункт. Меня пчёлы сильно изжалили, — попросил Дмитрий.

Михаил и Дмитрий вышли из кабинета.

— Эксперимент проводил я, — твёрдым голосом повторил Павел. — И я потрясён ужасной и нелепой смертью сотрудницы нашей лаборатории. Пчёлы, перед своей гибелью на последней стадии заболевания, вырабатывают смертельно опасный токсин.

И тут Боль вернулась к нему.

— А ведь я о тебе почти забыл, — прошептал Павел и поморщился.

— Вы с кем разговариваете? — удивился первый следователь.

— Сам с собой разговариваю. Если у вас больше нет вопросов…

— Вопросы у нас есть. Почему в вашей лаборатории не соблюдаются правила техники безопасности при проведении опасных экспериментов? — спросил первый следователь.

— Ситуация сложилась необычная. Такого агрессивного поведения от домашних пчёл мы не ожидали. Раньше только дикие пчёлы, обитавшие в Южной Америке, вели себя подобным образом. Яд заражённых вирусом апимортоза пчёл чрезвычайно токсичен и опасен для человека. Сейчас по всему миру происходит нечто подобное в природных условиях. Между прочим, пчёлы, которые атаковали наших сотрудников, уже подохли, — рассказал Павел и попросил:

— Вы позволите мне пойти домой? Я вам ничего больше не смогу рассказать.

— Идите! Только не покидайте пределы города, — сказал первый следователь и протянул Павлу бумагу и ручку:

— Вот здесь распишитесь.

Павел послушно поставил подпись.

— Да куда же он поедет из города? Ведь у него рак, — сказала заглянувшая в кабинет бодрая пожилая уборщица Марья Петровна, стоявшая со шваброй в руках.

— Тогда у меня будет вопрос к вам, — обратился к уборщице второй следователь.

— Вы задавайте вопросы, только быстрее, — попросила Марья Петровна, — а то мне битые стёкла надо убирать и подмести дохлых пчёл.

Павел встал со стула и вышел из кабинета.

С трудом перенеся путешествие в душной подземке и переполненном автобусе, уставший Павел ввалился в квартиру, сделал себе обезболивающий укол и лёг на диван. Он вспоминал события прошедшего дня и остро ощущал несправедливость — он, неизлечимо больной, измученный Болью, человек остался жив, а юная здоровая Вера нелепо погибла.

«Надо предупредить всех сотрудников, чтобы при посещении опытного участка надевали плотно подогнанные защитные комбинезоны, — размышлял Павел. — Хотя какие могут быть теперь советы? Наверняка, теперь исследования прекратят, а лабораторию закроют. И аппаратура после такого сильного душа, возможно, пришла в негодность. Жаль! Похоже, Печёнкин был на верном пути. Плохо, что я точно не запомнил ни одного абзаца текста, ни одной цифры, которые видел в отчёте Михаила. Память стала плохая. Да я и сам уже ни на что не годен».

И тут Павел заметил красный блик на оконном стекле. Он встал и вышел на балкон. Впервые он равнодушно смотрел на малиновый солнечный диск, опускающийся за парк.

Услышав звонок, Павел вернулся в комнату. В телефоне он услышал голос Дмитрия:

— Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, нормально, — отозвался Павел. — А как твоё здоровье? Пчёлы тебя сильно изжалили?

— Опухоль на лице и шее уже спала. Со мной всё в порядке… Веру жаль!

— Защитные костюмы и сетку впредь надо надевать плотно.

— Теперь уже не надо. Нашу лабораторию закрыли.

— Я предполагал, что это рано или поздно случится.

— Завтра утром Иван Петрович возвращается из Уфы. Он по телефону ругался и на меня, и на Печёнкина за то, что мы допустили вас на экспериментальный участок. Следователи не успокаиваются. Руководителей института и всех нас допрашивали. Не понимаю, почему они так рьяно взялись за нас, когда по телевизору все новостные передачи начинаются с сообщений о гибели людей от разъярённых пчёл? Во многих странах на разных континентах оставшиеся в живых домашние пчёлы атакуют деревни и посёлки и даже появляются в крупных городах. Пчёлы повсюду жалят людей. Множество несчастных случаев с летальным исходом. Думаю, что сегодняшние допросы в нашем институте неспроста.

— Я тоже так думаю. Скорее всего, наше нынешнее руководство института кому-то не угодило. Но хватит об этом. Лучше расскажи, что сообщают в новостях?

— Повсюду создаются военизированные подразделения, которые занимаются уничтожением пчелиных семей на оставшихся немногочисленных пасеках. Хозяева пасек сопротивляются. Ведь на ранних стадиях распознать апимортоз без лабораторных анализов невозможно. Один пасечник в Швейцарии даже открыл огонь из винтовки по спецподразделению, которое вторглось на его пасеку, — рассказал Дмитрий.

— Как себя чувствует Михаил?

— Он в шоке. Всё твердит, что вы ни в чём не виноваты. Печёнкин очень расстроен. Лаборатория опечатана. Но, при этом Михаил готовится к выступлению на конференции.

— Значит, Печёнкин полетит в Красноярск?

— Михаил сказал, что обязательно полетит. Он не давал подписку следователям. А вас, Павел Витальевич, больше никуда не вызывали?

— Не вызывали. Знаешь, Дима, а ведь я решил устроить побег из этой жизни. Устал я от Боли.

— Вы такие мысли выбросите из головы! — заволновался Дмитрий.

— Ты не понял. Несмотря на подписку, я решил уехать из города. Мне здесь стало тяжело. Я поймал себя на мысли, что перестал радоваться красивым закатам, которые я наблюдал с балкона по вечерам. Теперь меня не держат в городе ни эти закаты, ни работа.

— Но вы так просто говорите об этом по телефону, а между тем…

— Если даже наш разговор прослушивается, это не страшно. Следователи взяли с меня формальную подписку. Они ведь знают, что мои дни сочтены и не станут препятствовать исполнению моего последнего желания — покинуть перед смертью душный суетливый город.

— Вы придёте на похороны Веры?

— Не знаю, — тяжело вздохнув, сказал Павел.

— Ну, всего доброго, Павел Витальевич!

— До свиданья, Дима! Спасибо, что позвонил.

Павел положил трубку и посмотрел в окно. На улице уже сгустились синие сумерки.

— Ну вот, и зашло моё солнышко, — прошептал Павел, Он снова улёгся на диван и провалился в цветной сон, в котором увидел поле. Над розовым клевером кружили пчёлы. Во сне он даже слышал мерный гул, создаваемый крылышками насекомых-тружениц.

Когда на следующее утро Павел проснулся, перед его окном зависло гудящее тёмное облачко. Он закрыл окно и через стекло стал наблюдать за пчелиным роем, который стал снижаться и скрылся с глаз. Послышались крики соседей снизу. Павел набрал номер телефона городской службы спасения.

— Выезжайте скорее! Пчелиный рой проник в квартиру, расположенную этажом ниже. Там погибают люди! — сообщил взволнованный Павел и назвал адрес соседей снизу.

— За последний час это третий вызов на усмирение взбесившихся пчёл. Мы не можем сказать, когда сможем к вам выехать. Вроде бы, почти все пчёлы уже передохли или готовились сдохнуть, а теперь откуда-то снова появились, — ответил дежурный.

Павел прислушался. Криков из нижней квартиры не было слышно.

— Похоже, что уже не надо спешить. Там всё стихло, — проговорил потрясённый Павел и, положил трубку.

Тут же снова раздался телефонный звонок.

— Здравствуйте, Павел Витальевич! — сказал Печёнкин.

— Здравствуй, Миша! Как дела? — осведомился Павел. — Слышал, что ты сильно переживаешь из-за трагедии на опытном участке.

— Ну, да, я переживаю… Как ваше здоровье, Павел Витальевич? — спросил Печёнкин.

— Как обычно.

— А у меня началась депрессия, — признался Печёнкин. — Ведь меня тоже допрашивали. Следователи со всеми сотрудниками лаборатории беседовали. А инженера по техники безопасности даже с собой увели. Говорят, начальника нашего института уже сняли с должности.

— Что ещё произошло в институте? — поинтересовался Павел.

— У всех сотрудников лаборатории изъяли материалы, связанные с экспериментами. А ведь мы были почти у цели и скоро могли остановить распространение апимортоза. Но я всё равно со своим докладом полечу в Красноярск. Я всю ночь готовил тезисы доклада для выступления на конференции, а вот оформить отчёт, как вы просили, не успел. Правда, в тезисах приведены общие положения, а основные данные содержатся в моём отчёте. Я его возьму с собой. Пусть отчёт сырой и написан от руки, но при выступлении на конференции я именно из него буду приводить важные сведения.

— Когда вылетает самолёт?

— Сегодня днём.

Павел задумался. Ведь он тоже летел сегодня дневным рейсом в Красноярск.

— Почему замолчали, Павел Витальевич? Вам плохо? — забеспокоился Печёнкин.

— Нет. Просто подумал о твоём отчёте.

— Да оформлю я его, как положено! Как только вернусь, сразу им займусь, — пообещал Михаил.

— Удачи тебе, Миша!

— Выздоравливайте! Всего вам доброго!

Павел стал готовиться к поездке. Он заказал такси, в кожаный чемодан положил сменное бельё, пять пар носков, несколько упаковок шприцев, ампулы с болеутоляющим препаратом и бутылку дорогого коньяка, который взял в качестве подарка для деда Игната. Затем Павел надел камуфляжную куртку и брюки и вышел из дома.

В зале ожидания аэропорта Павел приметил Печёнкина. Он не стал подходить к Михаилу. Увидев своего начальника в аэропорту, мнительный Печёнкин мог предположить, что Смирнов бежит из Москвы, испугавшись ответственности.

В самолёте Павел занял своё место в середине салона. Сидя в кресле, он увидел проходившего в хвост самолёта Печёнкина. Павел не окликнул его, а Михаил не заметил Смирнова, так как был погружён в свои мысли. В руках у Печёнкина была толстая кожаная папка. Как догадался Павел, в папке находился отчёт.

— Надо набраться терпения. Нам сегодня придётся долго лететь. Вот месяц назад я летал в северную столицу, так не успели мы взлететь, как уже приземлились, — сказал сосед Павла — одетый в синюю куртку полный круглолицый мужчина с короткой стрижкой ёжиком и маслянистыми карими глазами.

Толстяк сразу не понравился Павлу.

— Хочу заметить, что столиц не может быть две. Нет никакой северной столицы. Столица у нас одна — Москва, — сказал Павел.

— Не вздумайте так сказать в Питере, а то вам не поздоровится! — сказал толстый пассажир.

— Вы не могли бы перестать давить на меня плечом и широко расставлять ноги? — попросил Павел. — С таким весом, как у вас, надо покупать два билета.

Обидевшийся толстяк и не подумал потесниться.

— А на таких тощих, как вы, надо в суд подавать за дискриминационные высказывания в отношении полных людей, — процедил сквозь зубы толстяк.

— Простите меня за несдержанность. Просто я болен и раздражён. У меня онкология, — признался Павел.

На лице у толстяка появился испуг, и он сразу же отодвинулся от соседа. При этом его плечи лишь немного сместились в сторону, а огромный живот заколыхался.

— Ещё неизвестно, возможно, рак заразен. Как только таким больным продают билеты? — прошипел толстяк.

— Вас не спросили! — буркнул Павел и стал смотреть в иллюминатор.

Самолёт начал разгон и оторвался от взлётной полосы. Полёт проходил нормально. Павел, невзирая на ноющую Боль, задремал, а проснулся оттого, что толстяк стукнул его локтём в бок.

— Что такое? — спросонья не понял Павел. — Зачем вы меня разбудили?

— Мы падаем! — сообщил толстяк.

— Издеваетесь? — нахмурился Павел.

— У меня есть подозрения, что скоро случится катастрофа.

— Пожалуйста, пересадите меня! Мой сосед мне мешает, — попросил Павел проходившую мимо стюардессу.

— У нас не автобус, все места заняты, — ответила стюардесса.

— Что-то происходит с двигателями. Я в этом разбираюсь, — сказал толстяк.

Самолёт тряхнуло.

— Что я говорил! Мы сейчас разобьёмся! — закричал толстяк.

— Успокойтесь! Сейчас я узнаю у пилотов, что происходит, — пообещала стюардесса и направилась в сторону кабины пилотов.

— Вы трус! — сказал Павел соседу.

Толстяк покосился на Павла и пообещал:

— Будешь выступать, могу и врезать! Не посмотрю, что ты больной, — пообещал толстяк. — У меня коричневый пояс!

— Вряд ли вы занимаетесь карате, — внимательно посмотрев на соседа, сказал Павел. — Судя по вашим габаритам, вы борец сумо.

Толстяк побагровел, сжал кулаки, на лбу его вздулись жилы. От возможной расправы Павла спасла возвратившаяся стюардесса.

— Не волнуйтесь! Командир просил передать, что ситуация находится под контролем, — улыбнувшись, сообщила стюардесса. — Правда, из-за грозового фронта, пришлось изменить курс. А ещё только что едва не произошло столкновение со стаей крупных птиц.

— Вот в чём дело! Птицы могли попасть в двигатели, — предположил толстый пассажир.

— Сразу в оба двигателя? Это исключено, — сказала стюардесса и удалилась.

— Не создавайте панику! — попросил Павел.

— Известны случаи, когда одновременно в оба двигателя попадали крупные птицы, — сказал толстяк.

— И чем же всё заканчивалось?

— Бывало по-разному, — хмуро проговорил толстяк.

В этот момент самолёт резко накренился. Многие пассажиры закричали. Павел взглянул в иллюминатор и сказал:

— Мы действительно снижаемся, а внизу не видно аэродрома. Только тайга.

— Сохраняйте спокойствие! Пристегните ремни. Мы совершаем экстренную посадку, — объявила стюардесса.

— Где мы? Куда мы совершаем посадку? Это не посадка! Мы терпим крушение над тайгой! — завопил толстяк.

— Судя по всему, мы на самом деле падаем, — спокойно произнёс Павел.

— Всё ясно! — взвизгнул толстяк. — Это крушение!

Павел закрыл глаза, и перед его мысленным взором возникли картины его детства, быстро сменявшие одна другую. Череда прекрасных видений резко оборвалась. Самолёт стало трясти ещё сильнее. Голова Павла моталась из стороны в сторону. Он подумал, что сейчас его не станет и тогда Боль навсегда покинет его.

Павел ощутил сильный удар. Послышался громкий треск. И тут же наступила тишина…

Павел открыл глаза и расстегнул ремень. Рядом собой он увидел толстяка, который кряхтел и, размахивая руками, пытался встать с кресла. Наконец, толстяк поднялся и побрёл в конец салона, к зияющему проёму. Павел пошёл за ним. Они проследовали мимо застывших в креслах пассажиров. Все они были мертвы. Некоторые места пустовали. Павел догадался, что многие пассажиры выпали из самолёта, когда у него отломилась хвостовая часть фюзеляжа.