Медовый Спас

Александр Абалихин, 2016

На Земле массово погибают пчёлы, поражённые смертоносным вирусом. Умирающий от неизлечимой болезни городской житель находит спасение в глухой таёжной деревне, где сохранилась пасека. В тех местах происходят странные явления.

Глава 2. В тайге

Толстяк подошёл к месту, где отвалилась хвостовая часть самолёта, и плюхнулся в речку с ледяной водой и каменистым дном. Павел тоже прыгнул в воду, которая доходила ему до пояса.

Они вышли на берег и оглянулись. Самолёт без хвостовой части лежал в мелководной речке.

— Передняя часть самолёта сильно смята. Похоже, никто, кроме нас не выжил. Радуйся, тщедушный! Нам с тобой, придурок, невероятно повезло, — сказал толстяк.

— Сам ты придурок! — обиделся Павел. — Между прочим, меня зовут Павлом.

— А я Анатолий.

— Почему я выжил? Ведь я, наверно, был единственный тяжелобольной пассажир на борту самолёта, — сокрушённо покачав головой, проговорил Павел.

— Значит, такая у тебя судьба. Да не убивайся ты так! Или на борту находились твои знакомые?

— В этом самолёте летел мой юный коллега — биолог Михаил Печёнкин. У него с собой был важный отчёт. Он сидел в конце салона. Сейчас я Михаила не видел. Наверно он выпал из самолёта.

— Как думаешь, нас найдут, если мы останемся возле самолёта? Ведь спасатели уже должны были вылететь на поиски самолёта, — предположил Анатолий.

— Вылететь-то они, может, и вылетели, а вот найти нас будет не так просто, — сказал Павел.

— Почему? Ведь самолёт лежит в речке. Тайга к нему вплотную не подступает, и его можно заметить с воздуха.

— Нас быстро отыщут, если самолёт незначительно отклонился от курса. В противном случае нас могут никогда не найти. Тайга слишком велика, а селений в ней мало. Нам повезёт, если на нас наткнутся охотники или геологи, — сказал Павел.

Толстяк занервничал. Он достал из кармана мобильник, прислонил его к уху и растерянно произнёс:

— Молчит. Похоже, здесь нет связи.

— Может, в кабине уцелела рация? — предположил Павел.

— Вряд ли, кабина смята… Интересно, где мы сейчас находимся?

— Даже приблизительно трудно определить наше местонахождение.

— Никогда не попадал в такую передрягу, — упавшим голосом произнёс Анатолий.

Самоуверенный и наглый толстяк теперь был растерян и подавлен.

— У нас два выхода — ждать спасателей или идти по тайге, — сказал Павел.

— Куда идти? У тебя хоть есть карта и компас? Места здесь дикие, — сказал Анатолий и с остервенением стал бить ладонью садившихся на лицо комаров и мошек.

— Это верно. Места тут дикие, — согласился Павел. — Слышно только, как гудят комары, да журчит речка.

— Возможно, всё же, удастся выйти к людям?

— Если пойдём вниз по течению реки, можем выйти к какой-нибудь деревне или охотничьей избе.

— Но ведь идти по тайге без оружия опасно.

— В тайге и с оружием небезопасно. У нас мало шансов выжить.

— Как ты хладнокровно произносишь эти слова! Впрочем, тебе с такой болезнью почти всё равно.

Павел никак не отреагировал на эти слова Анатолия. Он смотрел на искрящееся солнце, садившееся за тёмные маковки елей, и думал, что его любимые закаты в городе, при всей их красоте, не идут ни в какое сравнение с чудесным закатом в тайге. Золотистый, малиновый, алый и багровый цвета огромного солнечного диска сменяли друг друга. Потрясённый завораживающим закатом, журчанием речных струй и пряных ароматов хвои и трав Павел проговорил:

— Как же здесь спокойно и хорошо! Если бы здесь была еда, и не было так много комаров и мошек, то можно было сколь угодно долго дожидаться спасателей.

Анатолий хлопнул себя по щеке, посмотрел на окровавленную ладонь, испачканную раздавленными насекомыми, и, тяжело вздохнув, сказал:

— Нас тут быстро сожрут кровососы.

Павел направился к вещам, раскиданным на берегу.

— Ты куда? — с опаской осматриваясь по сторонам, спросил Анатолий.

— Поищу свою сумку, в которой лежат ампулы с болеутоляющим препаратом и шприцы, — отозвался Павел.

Толстяк последовал за Павлом. Среди камней лежали сумки, чемоданы, а также разноцветные баллончики, тюбики и другие мелкие предметы. Павел поднял баллончик с репеллентом, опрыскал свою одежду и кисти рук, а затем передал его Анатолию, который тоже обработал себя едкой жидкостью.

— Тут много бесполезных вещей. Я нашёл два тюбика с кремом для загара и один от загара. Зачем они нужны в Красноярске? Это же не курорт, — ворчал Анатолий.

— Летом в Сибири бывает очень жарко, — заметил Павел.

И тут Анатолий воскликнул:

— Ведь это моя сумка!

Он открыл большую синюю сумку, порылся в ней и вытащил банку с тушёнкой и нож.

— Толя, не волнуйся! — тихо сказал Павел, глядя за спину Анатолию.

— Почему я должен волноваться? — удивился толстяк.

— Потому что по тому берегу реки бродит медведь.

Толстяк оглянулся и застыл от изумления. Угрюмо посматривая на людей, к упавшему в речку самолёту направлялся матёрый медведь.

— Плохи наши дела, — прошептал Павел. — Медведь нас не боится. Скорее всего, он раньше не встречал людей. Видно зверь, непуганый охотниками.

Медведь по воде подошёл к покорёженному самолёту и забрался в салон. Павел и Анатолий услышали довольное урчание зверя, доносившееся из самолёта.

— Что он делает? — дрогнувшим голосом спросил Анатолий.

— Похоже, пожирает трупы. Плохо, что он отведал человечины.

— Это ужасно! — прошептал Анатолий, пряча консервную банку в карман куртки.

— Было бы хуже, если бы зверь напал на нас.

— Неужели ему в тайге не хватает еды?

— Медведь предпочитает пожирать несопротивляющуюся добычу.

— Я это учту. Я буду сопротивляться, — забормотал Анатолий, сжимая в руке нож.

— Вот с этим ножиком ты намерен справиться с медведем? Или ты собрался задушить зверя своим коричневым поясом? — насмешливо посмотрев на Анатолия, поинтересовался Павел. — Вообще-то, когда я говорил о несопротивляющейся добыче, то имел в виду падаль, а не застывшего, словно истукан, перепуганного толстяка.

— Заткнись, скелет ходячий!

— Я тебе не завидую, Толик. Сейчас у меня перед тобой большое преимущество.

— О чём ты? — снисходительно посмотрев на Павла, спросил толстяк.

— Как думаешь, кого первым сожрут медведи? Меня, похожего на ходячий скелет, или тебя, аппетитного кабанчика?

— Давай пойдём отсюда, пока медведь не вылез из самолёта, — предложил Анатолий.

Из покорёженного салона самолёта в реку с плеском свалилось человеческое тело. Следом, подняв множество брызг, в воду спрыгнул медведь. Хищник склонился над трупом и, довольно заурчав, принялся рвать труп.

— Смотри! — Павел указал рукой на противоположный берег речки. — Сюда направляется медведица с двумя подросшими медвежатами. Сейчас они дождутся, когда медведь закончит свою жуткую трапезу, и сами примутся за еду. Пока не поздно, нам лучше незаметно уйти отсюда.

Преодолев заросли росшей вдоль речки ольхи, Павел и Анатолий углубились в чащу. Пробираться через бурелом было нелегко. К счастью, комары и мошки не донимали путников — репеллент оказался качественным.

— Ты же говорил, что надо следовать вдоль речки — так можно скорее к жилью выйти. А мы теперь тащимся по глухой чаще! — ворчал Анатолий.

— Как видишь, медведи облюбовали берега речки. Наверно, они ловят рыбу. А от медведей нам с тобой надо держаться подальше, — сказал Павел.

Было тихо, только гудели комары. Тишину нарушил донёсшийся издалека вой.

— Кто это воет? — спросил Анатолий.

— Волки, — определил Павел.

— Этого ещё не хватало! Хорошо, хоть вой доносится издалека.

— Волкам в тайге преодолеть большое расстояние — не проблема. Ты когда-нибудь видел волков на воле или только в зоопарке?

— Только в зоопарке и по телевизору. Я больше не могу идти. Давай отдохнём, — предложил Анатолий.

— Хорошо, — согласился Павел и сел на поваленную ель.

Рядом с ним, пыхтя и покряхтывая, расположился Анатолий. Павел удивился, что он, смертельно больной человек, идёт и почти не устал, а его спутник раскис.

— Как думаешь, нас могут заметить с вертолёта? — спросил Анатолий.

— Даже днём это нелегко сделать, а скоро наступит ночь. Надо разжечь костёр, чтобы нас заметили, — сказал Павел.

— У меня нет ни спичек, ни зажигалки.

— У меня тоже. Это скверно. Скорее всего, нам предстоит провести в тайге не одну ночь.

— Я проголодался, — заявил Анатолий.

Он вытащил из кармана банку с консервами, поставил её на пень и ножом вскрыл её. Громко сопя, толстяк выковырял ножом из консервной банки, наполненной желеобразной массой, обмазанный салом кусок бледно-розового мяса, подцепил его на кончик лезвия и отправил себе в рот. С довольным видом жуя мясо, Анатолий передал ополовиненную консервную банку и нож Павлу. Павел вытащил из банки маленький кусочек мяса, без аппетита прожевал его и проглотил, а затем вытряхнул себе в рот остатки консервов — серое солёное желе и белоснежные ломтики, похожие на кусочки сала.

Закончив скудную трапезу, Павел похвалил своего спутника:

— Толя, ты молодец!

— Мне тоже понравилась тушёнка. Знаешь, как я обрадовался, когда нашёл эту банку!

— Ты не понял. Ты молодец, что открыл банку на этом пне и привлёк к нему моё внимание. Это не простой, а замечательный пень.

— Чем же он замечателен? — удивился Анатолий.

— Тем, что этот пень не гнилой. Ель спилили совсем недавно. Срез свежий. А чуть в стороне лежат ещё зелёные обрубленные еловые лапы. Самой ели нет. А это означает, что здесь побывали лесорубы. Таким образом, можно сделать вывод…

— Что поблизости живут люди! — обрадовался Анатолий.

— Возможно, они живут и близко отсюда. А ещё бывает, что бригаду лесорубов доставляют в тайгу на транспорте. Да только вряд ли здесь работала бригада — похоже, только одно дерево спилено. Вот только куда поволокли бревно?

— К реке. Брёвна можно сплавлять по реке, — заметил Анатолий.

— Возможно. Вот только речка, где остался самолёт, мелководна для лесосплава. Впрочем, поблизости, вполне может быть другая, большая река, — предположил Павел.

— Я знаю, что надо делать — надо кричать, чтобы нас отыскали люди, — предложил Анатолий.

— Пока не стоит кричать. Мы не знаем, что за люди спилили дерево.

— Возможно, ты прав.

— Сейчас уже наступили сумерки, а завтра по примятой траве мы можем определить, куда поволокли спиленное бревно. Надо устраиваться на ночлег.

— Где же здесь можно уснуть? — заволновался толстяк. — Может, заберёмся на дерево? А то волки, помнишь, выли?

— Уж ты заберёшься! С таким весом тебе по земле-то ходить следует осторожно, а не по деревьям лазать. Да и что толку на деревья забираться, когда медведь тоже по стволу легко вскарабкается. А в здешних краях много медведей. Давай рискнём и уснём на еловом лапнике, — предложил Павел.

Они сложили на земле два вороха срубленных еловых веток и легли на них. Наступила ночь. Павел и Анатолий долго прислушивались к далёкому вою волков и уханью филина. Уснули они только под утро.

Когда солнечные лучи пробились сквозь листву деревьев, они проснулись.

Павел обошёл место вокруг пня и по примятой траве определил, куда лесорубы поволокли спиленное бревно.

— Следуй за мной! — сказал Павел и углубился в чащу.

Сонный Анатолий побрёл за ним. Вскоре Павел сказал:

— Слышишь, журчит вода? Впереди река.

Путники вышли к широкой реке. Они стояли на её крутом правом берегу. Противоположный каменистый берег был низкий. Деревья там стояли вдалеке от воды.

— Это не та мелководная речка, в которую упал самолёт. Это большая река, — сказал Анатолий.

— Не такая уж она и большая. По сибирским меркам это речка-невеличка.

Павел направился вдоль берега. Анатолий пробирался за ним следом через заросли низкорослых кустарников. Вскоре путь им преградил ручей, который стекал в реку. Едва они утолили жажду прозрачной прохладной водой, как услышали хрюканье, доносившееся с противоположного берега.

Крупный кабан рылся в земле под высокой елью. Вскоре из зарослей ивняка, неподалёку от кабана, вышел медведь. Этот зверь был немного меньше медведя и медведицы, заявившихся вчера к упавшему самолёту.

Медведь приблизился к кабану сзади. Секач перестал рыться в земле и замер. Медведь подскочил к кабану, ударил его по боку лапой и тут же бросился наутёк. Кабан хрюкнул, развернулся и погнался за обидчиком. Матёрый секач был настроен решительно. Медведь подбежал к большой иве, забрался на неё, удобно устроился в развилке двух толстых горизонтальных сучьев и свесил лапы. Разъярённый секач сначала бегал под деревом, а потом принялся рыть землю. Медведь выбрал момент, когда кабан оказался прямо под ним. Хозяин тайги рухнул на кабана. Раздался визг, после которого всё стихло. Вскоре до людей донеслось урчание медведя, терзавшего секача.

— На том берегу разыгралась очередная таёжная трагедия. Хорошо, что мы находимся далеко от того места, — сказал Анатолий.

— Медведь, который сейчас задрал кабана, умный. У него своя тактика охоты. Ты видел, как он упал на секача с высоты? — спросил Павел.

— Видел, — кивнул Анатолий.

— Наверно, медведь проломил кабану хребет. Вообще медведи очень опасные и коварные хищники.

— Они умеют плавать?

— Умеют.

— Пойдём скорее отсюда! — заторопился Анатолий. — Вдруг медведь нас заметит?

— Медведи в тайге повсюду. Надо искать пристанище, только там мы будем в безопасности. Если пойдём вдоль этой реки, то рано или поздно должны выйти к жилью. Как я говорил, люди обычно селятся по берегам рек.

Они продолжили путь. В березняке, на крутом берегу среди невысокой шелковистой травы, Павел заметил россыпь золотистых лисичек. Он опустился на колени и принялся собирать грибы.

— Живём! Смотри, сколько тут грибов! — восторженно сказал Павел.

— Как мы их приготовим? — поинтересовался Анатолий.

— Будем их есть сырыми, — ответил Павел и принялся жевать лисички.

Анатолий посмотрел на аппетитно жующего спутника и рискнул попробовать гриб. Он поморщился и выплюнул лисичку.

— Без соли я ни в каком виде не буду есть грибы, — категорически заявил Анатолий.

— Уверяю тебя, скоро ты так захочешь есть, что будешь жевать еловые иголки. Кстати, лисички не бывают червивыми. К тому же, в тайге хорошая экология и грибы не пропитаны вредными веществами.

Павел очень хотелось насытиться пряными, но не совсем приятными на вкус сырыми лисичками. Анатолий не мог без содрогания смотреть на своего спутника, ползающего на коленях и набивающего себе рот сырыми жёлтыми грибами, и отвернулся.

Наевшись, Павел лёг на спину в траву и подложил руки под голову.

— Похоже, ты уже готов жить в тайге. Можешь питаться подножным кормом. Как только сырые грибы принимает твой желудок? — изумился Анатолий.

— Сам удивляюсь. Кстати, теперь желудок перестал болеть. Сразу после падения он ещё болел, а потом незаметно боль ушла.

— Возможно, при падении самолёта ты перенёс стресс, твой организм мобилизовал скрытые ресурсы и направил их на выздоровление, — предположил Анатолий.

— Думаю, меня лечит сама тайга.

— Вот ведь как бывает! Ты нашёл спасение в тайге, а мне здесь, видно, суждено сгинуть, — вздохнул толстяк.

В этот момент раздались выстрелы.

— Кажется, началась, перестрелка! — сказал Анатолий.

— Это не перестрелка. Из одного ружья кто-то вдалеке стреляет. Звуки выстрелов распространяются над рекой на большое расстояние. Надо продолжать идти вниз по течению реки. Стреляли в той стороне, — определил Павел и, встав с земли, стряхнул мелкие травинки с одежды.

— А вдруг нехороший человек ходит по тайге? — предположил Анатолий.

— Ты становишься осторожным. Это хорошо, — похвалил Павел своего спутника и внимательно посмотрел на него.

Анатолий осунулся. Его налитые щёки обвисли. В его глазах не осталось и следа от нахальства, от которого, в первые минуты их знакомства на борту самолёта, Павла трясло.

— Дальше пойдём молча. Старайся ступать осторожно, чтобы под ногами не хрустели сухие ветки, — сказал Павел.

Стало жарко. Анатолий скинул куртку и тут же за это поплатился. Беспощадные комары набросились на него и покусали через потную синюю рубашку. Толстяк быстро исправил ошибку — снова накинул куртку и побрёл, изнывая от зноя и вытирая со лба пот.

Они ещё немного проследовали по краю обрыва. В том месте, где река круто поворачивала вправо, на небольшой поляне, в сотне метров от крутого берега, Павел заметил избушку с покрытой дранкой крышей и кирпичной печной трубой. За избой стоял сарай, завалившийся на одну сторону.

— Ты можешь не исполнять дикарский танец и громко не кричать, когда я сообщу тебе хорошую новость? — спросил Павел.

— Что за странный вопрос? Потихоньку сходишь с ума? — проворчал Анатолий.

— Предупреждаю, чтобы ты не слишком бурно выражал свою радость. Посмотри: за деревьями, на поляне, стоит избушка, — сказал Павел.

— Не может быть! — прошептал Анатолий. — Жильё!

Они приблизились к избе, возле одной из стен которой лежали несколько еловых брёвен. Павел потрогал спил одного из них и сказал:

— Срез сырой, и смола выступила. Хозяин избушки заготовил свежие брёвна. Наверно, и ту ель, от которой остался пень и свежий зелёный лапник, он спилил и сюда приволок. Здесь повсюду берёзы да осины растут, вот ему и пришлось еловое бревно из дальнего ельника тащить. Видно, сарай решил новый строить.

— Крепкий мужик здесь живёт, если такое бревно издалека дотащил, — отметил Анатолий.

Павел подошёл к покосившемуся крыльцу. Дверь была закрыта на небольшой ржавый замок.

— Здесь замок, — сообщил Павел.

Анатолий заглянул в маленькое застеклённое окошко, забитое крест-накрест досками.

— Внутри никого нет. Там только печь, стол, тумба, лавка и две табуретки стоят, — разочарованно сказал Анатолий.

— Естественно, что там никого нет. Хозяин ведь не через трубу выходит из избы, — сказал Павел.

— Откуда здесь взялась изба?

— Такие небольшие избушки в тайге строят охотники. Они в них изредка наведываются.

— Интересно, давно здесь жил хозяин?

— Какого хозяина ты имеешь в виду? Хозяином ведь таёжные охотники зачастую называют медведя. Вот он точно здесь недавно побывал. Видишь, в траве свежий помёт.

— Откуда ты знаешь, что это именно медвежий помёт, к тому же свежий?

— Меня иногда брали с собой на охоту друзья. Я охотиться не любил, но кое-что запоминал. Смотри: рядом с крыльцом лежит большая лепёшка коричневого помёта, в котором сохранились не переваренные красные ягоды.

— Неприятный вид у этого помёта, — поморщился Анатолий. — Но утешает, что из помёта не торчат осколки человеческих костей. Значит, этот медведь питается ягодами.

— Ничего это не значит. Зачем он к жилью тогда подходит? Думаю, не только чтобы сухарей, припасённых охотником поесть. Видно, местные медведи пристрастились к человечине. Видел, как к нашему разбитому самолёту они уверенно и без страха направлялись?

— Так вот почему такое маленькое окошко в этой избе — чтобы медведь внутрь не забрался, — догадался Анатолий.

— Ещё окно такое маленькое, чтобы зимой меньше тепла наружу уходило.

— Может, попробуем зайти в избушку? — предложил Анатолий. — Охотник ведь мог там еду оставить. Хотя, конечно, нехорошо в чужое жилище вламываться, но ведь это не дом, где человек постоянно живёт, а нечто вроде загородной дачи. То есть, это излишнее жильё. К тому же, наверняка, незарегистрированное.

— Думаешь, если жильё не зарегистрировано, то можно взламывать дверь?

— Думаю — можно.

— А если бы твою дачу вскрыли?

— Мою дачу грабили не один раз. Заметь — не для того, чтобы с голоду не умереть, а из хулиганских побуждений. Теперь я дачу продал и живу спокойно. Точнее, жил спокойно, пока не полетел в санаторий под Красноярск. Ирусик догадалась раздобыть путёвку в Сибирь.

— Кто такая Ирусик? — поинтересовался Павел.

— Моя жена.

— Наверно, сейчас переживает за тебя.

— Не переживает. Она давно отдельно живёт с детьми.

— Надо же! А путёвки тебе достаёт.

— Так это она меня умасливает. Хочет, чтобы я квартиру на неё оформил, — вздохнул Анатолий.

— И у тебя тоже квартира! — воскликнул Павел.

— Так мы не решили — будем дверь вскрывать или нет?

— Как понимаю, это преступление должен совершить я.

— Я не могу взламывать двери. Я ослаб от голода. Тебе хорошо — ты сожрал килограмм лисичек.

— Ведь ты ел тушёнку.

— Так это давно было. Я не привык есть так редко, — признался Анатолий.

— А ты похудел за прошедший день, — отметил Павел.

— Издеваешься?

— Нет. Правда, ты лучше выглядишь и вообще ты стал человечнее.

— Вот же тощий червяк! Я страдаю от голода, а ты надо мной глумишься.

Тут внимание Анатолия переключилось на покосившийся сарай.

— Может, в сарае еда хранится? — спросил Анатолий и, не дожидаясь ответа, направился в сторону сарая.

Однако через несколько шагов он остановился.

— Иди! Что встал, как вкопанный? — спросил Павел.

— Тут кровищи полно! Словно раненого тащили по траве или этот раненый сам полз. Кровавый след тянется к сараю.

Павел подошёл к Анатолию.

— Как думаешь, здесь произошло убийство? — тихо спросил Анатолий и с опаской посмотрел по сторонам.

— Не знаю, — ответил Павел.

Он подошёл к двери сарая, которая была забита доской. Павел вырвал доску вместе с ржавыми гвоздями, отшвырнул её в сторону, распахнул дверь и отшатнулся от резкого запаха, ударившего ему в нос.

— Как мерзко пахнет! — заходя вслед за Павлом в сарай, сказал Анатолий.

— Посмотри, что там в углу в полутьме белеет? — спросил Павел.

Анатолий присмотрелся и похолодел. По спине у него пробежали мурашки. Возле стены, удерживаемая за запястья крюками, висела мёртвая обнажённая женщина. Вокруг тела вились крупные мухи. Анатолий вскрикнул и рухнул без чувств на глинобитный пол.

Павел с трудом привёл Анатолия в чувство, нанеся ему ладонью несколько ударов по дряблым щёкам. Анатолий увидел склонившегося над ним Павла и, еле ворочая пересохшим языком, спросил:

— Ты позвонил в полицию?

— У тебя точно с головой проблемы! — сказал Павел. — Какая здесь полиция? У нас нет телефона. Ты хоть понимаешь, где мы находимся?

— Ах, да, ведь здесь тайга. Закрой дверь! Маньяк может быть рядом! — попросил Анатолий, поднимаясь с пола. — Он здесь живёт,

— Тут живёт охотник.

— Вот как! Значит, это сделал охотник! Здесь следует говорить как можно тише, — прошептал Анатолий. — Капитально злодей обосновался. У него здесь есть и дом для жилья, и сарай для пыток его жертв.

— Отчего же он злодей?

— А с женщиной что он сделал?

— С какой женщиной? — удивился Павел.

— Вот с той обнажённой женщиной, руки которой привязаны к потолку. Она мертва!

— Но это вовсе не женщина. И не смотри на меня так! Ты лучше на голову её и лапы внимательно посмотри. Это медведица, — сказал Павел.

— Как это — медведица? — изумился Анатолий.

— Очень просто. Это медведица с содранной шкурой. Друзья-охотники мне рассказывали, что медведица без шкуры похожа на женщину. Только я не думал, что это так ужасно.

— Значит, поблизости ходит тот, кто убил медведицу и содрал с неё шкуру. Он может вернуться. Мне кажется, что здесь живёт недобрый человек, и у него есть ружьё. Отсюда надо быстрее уходить! — решил Анатолий.

Поблизости раздалось грозное рычание. Анатолий побледнел. У Павла по спине пробежали мурашки. В дверном проёме показался медведь, вставший на задние лапы и заслонивший собой свет. Зверь снова зарычал. Казалось, что задрожали стены хлипкого сарая. Павел схватил прислонённые к стене вилы и пошёл на медведя. Вилы не испугали зверя, который взревел и шагнул навстречу человеку. В этот миг у Анатолия не выдержали нервы, и он дико заорал. По сараю распространился отвратительный запах. Медведь развернулся и метнулся к выходу. Снаружи послышался громкий хруст ломаемого кустарника.

— Кажется, я его напугал, — дрогнувшим голосом проговорил Анатолий.

— Молодец! — похвалил его Павел. — Пойдём отсюда. Здесь невозможно дышать.

— Ужасное тут место! — сказал Анатолий, когда они вышли из сарая.

— А медведица-то недавно убита. Мясо ещё не протухло.

— Не напоминай мне больше о ней, — попросил Анатолий. — Она и так мне теперь всю жизнь будет сниться.

— Смотри, от избы идёт едва заметная тропка, — сказал Павел.

Следуя по тропе, они вышли к крутой деревянной лестнице с серыми перилами, которая вела к хлипкому причалу.

— Жаль, что у нас нет лодки или плота. На них мы бы уплыли по реке, чтобы больше не встречаться с медведями, — сказал Анатолий.

— Надо дождаться хозяина избы. Наверно, он на лодке или катере отправился рыбачить. Может, скоро вернётся.

— А если не вернётся?

— Тогда сделаем плот, — предложил Павел. — В сарае я видел топор и пилу. Осталось найти прочные верёвки. Ниже по течению реки нам наверняка попадутся населённые пункты.

— А как мы его спустим на воду? Здесь очень крутой берег.

— Мы его построим на причале, куда спустим брёвна.

— Прежде, чем строить плот, надо перекусить. Всё же придётся проникнуть в избу. Там может быть еда, — настаивал Анатолий.

— Ладно, — согласился Павел.

Они поднялись по лестнице. Павел взял топор и направился к избе. Обухом топора он сбил замок, отворил дверь и зашёл внутрь. Анатолий последовал за ним. Он подошёл к тумбе и открыл дверцу. Там он обнаружил холщовый мешочек с сухарями и несколько вязанок вяленой плотвы.

Непрошеные гости быстро съели все сухари и по две вяленой рыбе.

— Ну, а теперь, за работу! Хозяина ждать в таёжной избушке дело неблагодарное. Вдруг он только через неделю вернётся, — сказал Павел.

Потом он выбрал самые сухие брёвна, лежавшие возле наружной стены избы, и они с Анатолием стали перетаскивать их к лестнице.

Они уже собирались спускать брёвна к причалу, но тут поблизости раздался рёв.

— Медведь возвращается! Он отомстит нам за свою медведицу и за своё недавнее позорное бегство, — вздрогнув, проговорил Анатолий.

— Скорее — в сарай! Хватай вилы! — крикнул Павел и сжал в руке топор.

— Лучше запрёмся в избе, — предложил Анатолий.

— А вдруг медведь снесёт дверь?

В этот миг из чащи выбежал медведь, удиравший от преследовавшего его громадного пчелиного роя. Медведь пронёсся мимо избушки и, ломая кустарник, устремился к реке.

— Похоже, медведь пытается спастись в реке, — сказал Анатолий.

— Его судьба меня не волнует. Я больше переживаю из-за того, что в тайге появились агрессивнее пчёлы. Они могут быть опаснее медведей, — сказал Павел.

— Насколько я знаю, дикие пчёлы часто нападают на медведей, которые забираются к ним в дупло за мёдом.

— Будем надеяться, что за медведем гнались обычные пчёлы. И, всё же, у меня пропало желание строить на причале плот. Ведь в ту сторону полетел пчелиный рой. Давай останемся здесь до следующего утра. Надеюсь, охотник на медведей сегодня не вернётся за добычей.

— Это правильное решение — сказал Анатолий, радуясь возможности переночевать под крышей, а не под открытым небом.

Они вернулись в избу. Павел затворил дверь на щеколду.

— Ложись спать на лавку, — великодушно предложил Анатолий. — Я всё равно на ней не умещусь. Она очень узкая.

Ещё было светло, когда Павел уснул. Анатолий расположился на полу. Он пожалел, что не догадался принести из сарая сено. Однако сходить за сеном он не решился. Он долго ворочался и не мог заснуть.

Наступила ночь. В окно светила полная луна. Её свет падал на пол рядом с Анатолием. Он смотрел в маленькое окошко, перекрещённое досками, и ни о чём не думал. Уже засыпая, он увидел в окне не то медвежью морду, не то жуткое человеческое лицо, освещённое белёсым лунным светом. Ему стало страшно и, хотя наваждение мгновенно пропало, он уже разгулялся. Павла он решил не будить, чтобы тот не стал над ним насмехаться. Лишь под утро Анатолий провалился в сон.

Его разбудил странный звон.

— Ты слышал, будто вдалеке звонили колокола? — спросил Анатолия уже проснувшийся Павел.

— Слышал, — кивнул Анатолий и встал с пола.

— От тех далёких колоколов исходил необычный вибрирующий звон. Я слышал, что звон колоколов бывает слышен за несколько километров. Тем не менее, если мы определим, в какой стороне церковь, мы можем выйти к селу.

Они вышли из избы и приблизились к обрыву. Возле воды, чуть в стороне от причала, лежала тёмная туша.

— Это, вчерашний медведь. Он сдох, — поправляя заткнутый за ремень топор, сказал Павел.

— Туда ему и дорога! Как вспомню его, так по коже начинают бегать мурашки, — признался Анатолий.

Они спустились по лестнице к реке, и подошли к туше мёртвого медведя, в шерсти которого запуталось множество мёртвых пчёл. Ещё больше мёртвых насекомых лежали без движения в траве. Павел поднял пчелу и рассмотрел её.

— Это дикая пчела. Скорее всего, пчёлы стали жертвой вирусного заболевания. Видимо, случилось следующее: медведь, после того как ты его испугал, решил успокоить свои расшатанные нервы мёдом и полез в дупло. Но при этом он стал жертвой пчёл. Впрочем, возможно, медведь даже не лез за мёдом, а пчёлы сами напали на него. Вирус апимортоза перед гибелью пчёл вызывает невероятную агрессию. У больных пчёл вырабатывается чрезвычайно опасный токсин. Я это знаю, потому что занимался проблемой апимортоза.

— Значит, плохо занимался, если по всему миру с пчёлами неизвестно что творится.

— К сожалению, пока победить вирус не удалось. Что ж, давай строить плот. Пойду и поищу в сарае прочные верёвки, — решил Павел и стал подниматься по лестнице.

Анатолий остался на берегу и стал любоваться пейзажем. Он не заметил, что за ним наблюдает рысь, затаившаяся на толстом суку росшей у воды берёзы. Как только Анатолий повернулся к рыси спиной, она прыгнула на него. Анатолий вскрикнул, ощутив острые когти на своей спине. А вскоре сильная боль пронзила его плечо, в которое вонзились клыки хищницы. Неожиданно рысь разжала челюсти и свалилась со спины толстяка. Анатолий упал. Над ним склонился Павел, державший в руке топор с окровавленным лезвием. Он в несколько прыжков преодолел пару десятков ступеней лестницы, и пришёл на помощь своему спутнику.

— Хорошо, что я недалеко ушёл и вовремя вернулся, — сказал Павел, рассматривая мёртвую рысь, лежащую в луже крови. — Тебе повезло, что рысь не добралась до твоего горла. Но куртку и рубашку она тебе сильно порвала.

— Спасибо! — поднимаясь с земли, прохрипел Анатолий. — Почему рысь напала на меня, а не довольствовалась мёртвым медведем?

— Видно, она предпочитает свежатину…А ведь ты серьёзно ранен, — сказал Павел, увидев пятно крови на плече Анатолия.

Толстяк покачнулся, ноги его подкосились, и он упал. Павел отшвырнул в сторону топор, снял с себя рубашку, оторвал рукав и перевязал раненого. Потом Павел увидел появившуюся из-за речного поворота лодку, которая направлялась к причалу. Сидевший в лодке гребец энергично работал вёслами.

— На помощь! Здесь раненый! — громко закричал Павел и замахал руками.

Лодка пристала к причалу, и из неё выбрался высокий худощавый человек с окладистой бородой в просторных серых штанах и белой рубахе, подпоясанной красным кушаком. Синяя лента поддерживала на лбу волнистые светлые волосы. За спиной у него висела винтовка. Незнакомец привязал лодку к кнехту, и направился к пришлым людям.

Странно одетый человек помог Павлу дотащить раненого до лодки. Пока они несли Анатолия, незнакомец молчал. Павлу тоже было не до разговоров, поскольку нести толстяка было тяжело. При этом Павел удивился, что он не чувствует Боли. Чем больше он погружался в таёжную жизнь, тем реже Боль напоминала о себе.

Анатолия уложили на дно лодки. Незнакомец сел на вёсла, а Павел устроился на корме.

— Кто его так? — прервав молчание, спросил кареглазый незнакомец.

— Рысь. Я её убил топором, — ответил Павел.

— В тайге без оружия ходить нельзя. Хорошо, хоть топор у тебя был. Видно, отыскали его в сарае. Небось, вы и сарай вскрыли, и дверь в избу взломали?

— Вскрыли и взломали, — вздохнув, признался Павел.

— Не вздыхай. Если голодные были, и ночевать было негде, то это простительно, — сказал незнакомец.

Он направил лодку вниз по течению реки и поинтересовался:

— Вы кто такие, и откуда будете?

— Меня зовут Павел Смирнов, а его — Анатолий. Фамилию не знаю. Мы с ним единственные выжившие пассажиры самолёта, который упал посреди тайги. Мы летели из Москвы в Красноярск, — рассказал Павел.

Незнакомец недоверчиво посмотрел на Павла.

— Ты хоть представляешь, где находится Красноярск? Знаешь, сколько сот километров будет от этой речки, именуемой Уклейкой, до Красноярска?

— Откуда же мне знать? У меня нет карты, — развёл руками Павел.

— Что ж, похоже, ты не врёшь. То-то я думаю: что за гул и громкий хлопок вчера утром я слышал вдалеке. Значит, самолёт неподалёку грохнулся.

— Вообще-то мы с Анатолием от места крушения шли довольно долго. Самолёт упал в речку. Только это была не Уклейка, а другая мелкая неширокая речка. Мы сначала от реки в тайгу углубились.

— Это вы зря! Лучше идти по берегу реки.

— Мы от медведей ушли. Их возле реки и самолёта много объявилось. Они трупы погибших принялись пожирать.

— Непорядок, когда покойников звери грызут. Людей похоронить надо. Да так закопать, чтобы ни медведь, ни росомаха могилы не разрыли. Надо будет место падения самолёта отыскать и людей туда привести. Покойников положено хоронить.

— А разве спасатели рано или поздно не придут на место падения самолёта?

— Какие ещё спасатели? Разве в такой огромной тайге легко отыскать упавший самолёт? Глухомань тут! Правда, упавшие вертолёты наши люди иногда находили в тайге. Но это было далеко отсюда и от Звон-острова.

— Значит, глушь здесь?

— Глушь! Никакой цивилизации! — радостно подтвердил лодочник.

— А как вас зовут?

— Игорь Стравинский. Обращайся ко мне просто: Игорь, — прервав молчание, представился незнакомец. — Сразу скажу, что к великому композитору я никакого отношения не имею.

— Ты сказал, что здесь живут люди. Далеко отсюда населённый пункт?

— На Звон-острове стоит село. Километрах в двадцати отсюда. Сейчас мы выйдем в речку Каменку, которая впадает в Уклейку. Там придётся грести против течения. А из Каменки мы попадём в небольшую речку, которая вытекает из озера, на котором стоит Звон-остров.

— Толя дотянет до Звон-острова? — кивнув на бледного Анатолия, спросил Павел.

— Должен. Вроде, на вид — он крепкий мужик.

— А больница на том острове есть? Ему нужны антибиотики. Кажется, у него начинается жар, — потрогав лоб Анатолия, сказал Павел.

— Какая ещё больница? В селе только полсотни домов стоят да храм, а вокруг тайга на сотни вёрст. Ни больницы, ни магазина, ни школы, ни почты у нас нет. Мы обособленно живём. Ушли мы от суетной жизни на этот остров.

— Отшельники, значит?

— Какие же мы отшельники? Нас там не меньше сотни человек живёт.

— Староверы, что ли?

— Это как? — не понял Игорь.

— Вы к старой православной вере принадлежите или вы сектанты какие? Храм-то, говоришь, у вас есть.

— Мы не сектанты и не староверы Ты об этих вещах лучше с отцом Савелием потом потолкуешь.

— Хорошо, — сказал Павел и переключился на созерцание тайги, подступавшей к берегам реки.

Спустя некоторое время Игорь вывел лодку в другую реку, которая впадала в Уклейку.

— Мы уже плывём по Каменке. Скоро до Звон-острова доберёмся, — пообещал Игорь.

Крутой правый берег Каменки порос елями, а к левому низкому каменистому берегу подступали ольховые заросли и берёзовое мелколесье, за которым виднелись холмы, поросшие густым лесом.

— Речки у вас здесь полноводные и широкие, а названия у них простецкие — Каменка да Уклейка.

— Это местные названия. На картах эти речки могут называться иначе.

— А как же вы без врачей тут живёте?

— Почему же без врачей?

— Ты же сказал, что у вас тут нет больницы.

— Правильно. Нет больницы, но лекарь есть. Он и аптекарь, и хирург, и терапевт, и этот, как его… уролог. Травами он лечит. А в травах и антибиотики, и все остальные полезные вещества присутствуют. Родион, к тому же, болезни может заговаривать. Пошепчет, свечой поводит над больным, смесь из настоя трав с мёдом даст выпить, мазью из мёда и помёта летучих мышей больное место намажет — и болезнь отступит. Раненых и покалеченных хищными зверями он быстро на ноги поднимает. Твоего раненого товарища следует к нему поскорее доставить.

— Родион — местный знахарь и колдун?

— Зачем ты сразу на человека ярлыки навешиваешь? Какой он колдун? Родион по праздникам в храм ходит. А ещё Родион — пасечник. Мёд у него очень вкусный.

— Вкусный мёд, говоришь? — с удивлением спросил Павел.

— Ну, да, вкусный! Он и медовуху готовит. А что такого? Ты чему так удивился?

— Ты телевизор смотришь?

— Нет. Телевизоров у нас нет. Отец Савелий не велит смотреть телевизоры. У тех, кто на Звон-остров приходит с маленьким телевизором, мобильным телефоном или радиоприёмником, отец Савелий все эти вещи отбирает и уничтожает. Он говорит, что такие предметы несут в себе отрицательную энергию. Да и приёма тут нет.

— Всё-таки, сдаётся мне, у вас тут секта. И как часто к вам на остров приходят новые люди?

— Коренных жителей — стариков, деды которых жили на Звон-острове испокон веков, с десяток осталось. Остальные — пришлые люди, да их дети, из городов и посёлков. Только к нам не всякий может попасть. Рекомендации местных жителей нужны. Новых жителей редко доставляют на Звон-остров. Переселенцев с завязанными глазами везут на лодке по реке от установленного места, которое находится в ста километрах отсюда. Бывает, люди и сами сюда случайно попадают. Но это, вроде вашего случая — редкость. Я сам сюда из города перебрался, когда мне исполнилось тридцать лет. Надоело баранку крутить. У дальнобойщика сам знаешь, какая жизнь тяжёлая. Я и брата с собой на Звон-остров уговорил отправиться. Здесь я обзавёлся семьёй. Правда, жена моя, давно уже померла, а брат погиб.

— Что же, мне глаза не завязал?

— А зачем? Ведь ты не знаешь, где находишься. Сам ты отсюда не выберешься — в тайге сгинешь. Были такие, кто у нас не смог прижиться. Они в тайгу уходили. Ведь лодки и плоты у нас всегда под присмотром — по воде далеко не уйти. А потом в лесу находили останки таких смельчаков. Больно здесь волки и медведи лютые, да и рыси, и росомахи неласковые… Так почему ты меня про телевизор спрашивал?

— Если бы ты смотрел новости по телевизору, то знал бы, что заражённые вирусом пчёлы во всём мире погибают и перед своей гибелью людей жалят до смерти.

— Вот и этот факт тоже указывает на неправедную жизнь в городах. Значит, прав отец Савелий.

— Так у вас на острове все пчёлы живы и здоровы?

— Живы и здоровы. А что им сделается?

— А ты видел медвежью тушу, которая лежала чуть в стороне от рыси, которую я зарубил?

— Видел. Ты медведя тоже топором завалил или вилами проткнул?

— Это не я медведя убил. Его рой диких пчёл изжалил до смерти.

— Да ладно! — удивился незнакомец. — Матёрого медведя пчёлы изжалили насмерть?

— Насмерть. Он немного до воды не успел добежать, — подтвердил Павел и поинтересовался:

— Игорь, это ты медведицу убил, туша которой в сарае на крючьях висит?

— Я вчера в тех местах не был. Правда, три дня назад я неподалёку ель повалил, распилил её на брёвна, которые перенёс к избе. Венцы у старой избушки подгнили — вот я и собирался их поменять. А зверья в том месте полно. Сейчас я охотиться туда направлялся.

— Значит, медведицу там кто-то другой убил. Кстати, вчера мы с Анатолием слышали выстрелы.

Игорь помрачнел.

— Это были чужаки. Они недавно в наших краях объявились. Со Звон-острова слышно было, как вчера из двух ружей стреляли. Так значит, они уже и до моей избушки добрались! А на двери избы, говоришь, замок висел?

— Ну, да. Я его сбил. Да и дверь в сарай заколочена была.

— А топор в сарае ты один нашёл?

— Один.

— Выходит, в сарай они заходили. Потом с медведицы содрали шкуру и ушли, а дверь снова заколотили. В сарае они нужные инструменты взяли. У меня ведь там, кстати, три топора было, а остался один. А вот в избу они не заходили, если на двери замок висел. Ключ-то я всегда с собой ношу. Старики сказывали, что бывали случаи, когда лихие люди с зоны бежали и в наших краях объявлялись. Видно, эти пришлые люди уже привыкли в тайге ночевать. В избу они не стали заходить, потому что крыша над головой им не нужна, да и в окошко, наверно увидели, что в избе взять нечего. Плохи дела! — покачал головой Игорь. — Надо будет наших мужиков предупредить. На Звон-остров злодеев нельзя допускать.

— Может, это были геологи или охотники? — предположил Павел.

— До нашей глухомани пешком только из зоны, да и то, с трудом, можно добраться. Ещё можно на моторке доплыть. Но звука мотора не было слышно. Чует моё сердце, что недобрые здесь люди объявились. На крючьях, говоришь, медведица висела?

— На крючьях, — подтвердил Павел.

Игорь и Павел замолчали. Под мерные всплески вёсел и журчание речных струй Павел склонил голову набок и задремал. Игорь повернул лодку во впадавшую в Каменку небольшую речку с медленным течением.

— Просыпайся! — сказал Игорь, толкнув рукой Павла в плечо. — Уже вошли в Стрекозку.

— Что за Стрекозка? — спросонья удивился Павел.

— Так речка называется, которая из Светлого озера вытекает. Ещё немного пройдём вверх по течению и увидим Звон-остров.

Речка, в которую вошла лодка, была узкой и извилистой. По её берегам рос невысокий густой ивняк и увитый хмелем ольшаник. Над водой летали стрекозы с тёмно-синими крыльями.

Павел с тревогой взглянул на застонавшего Анатолия. Ему стало жаль толстяка, которого он совсем недавно, сидя в кресле самолёта, ненавидел.

— Его вылечат? — с надеждой спросил Павел.

— Родион вылечит, — уверенно сказал Игорь. — Кстати, тебя тоже не мешало бы подлечить. Вид у тебя нездоровый — лицо серое и в глазах тоска.

— У меня рак желудка, — признался Павел.

— Ничего себе! — покачал головой Игорь.

— Странно, что я выжил в катастрофе.

— Неспроста ты выжил, мужик! Тебя надо сначала к отцу Савелию отвести. Он тоже тяжелобольным помогает. Духовно, так сказать, исцеляет. Правда, раковых больных у нас ещё не было. А после храма тебя к пасечнику надо отвести. Он травами, мёдом да заговорами тебя окончательно вылечит.

— Так кто у вас тут главный лекарь — священник или пасечник? — спросил Павел.

— Оба. Кто их знает, кто из них лучше лечит? У нас все у них обоих по очереди лечатся, если заболеют. Все выздоравливают, кроме дряхлых стариков — тех, кому срок помирать пришёл. Но ранеными обычно пасечник сначала занимается. Потому я тебе и сказал, что к нему надо твоего раненого товарища, как можно скорее, доставить. А у тебя болезнь глубинная, внутренняя. Тут, думаю, душу требуется сначала подлечить. Вот немного передохнёшь с дороги, а потом тобой отец Савелий займётся, — пообещал Игорь.

Павел хотел сказать, что Анатолий, как раз, больше, чем он нуждается в лечении души, поскольку не сдержан и нахален бывает, но смолчал, вспомнив, что и он толстяка в самолёте больно задевал словами.

После очередного поворота извилистой речки, взору Павла открылось просторное озеро, из которого вытекала речка, по которой они плыли. Посреди озера возвышался большой поросший лесом холмистый остров. Его правая оконечность была скалистой. С другой стороны острова на пологом берегу, у деревянного причала, возле которого на невысоких волнах покачивались лодки, стояли избы с двускатными крышами, покрытыми дранкой. Позади этих изб возвышался поросший смешанным лесом холм, у подножия которого раскинулся яблоневый сад. Избы стояли не только возле берега, но и среди недавно отцветших яблонь и кустов сирени, а также в лесу, на склоне холма.

На вершине холма, среди тёмных макушек елей и кудрявых светло-зелёных крон берёз, выделялся медный купол церкви, увенчанный искрящимся на солнце золотым крестом.

— Вот он, Звон-остров! На самом высоком месте стоит храм, — сказал Игорь. — Три года назад медными листами купол покрыли. А недавно отлили новые колокола для звонницы. У нас есть свой литейщик — Григорий Агапов. Он не только литейщик, но и кровельщик, и кузнец. У него в мастерской есть литейный участок и кузница, где он работает со своими подмастерьями.

— А где вы медь берёте? — поинтересовался Павел.

— Медную, железную и оловянную руду мы добываем в штольнях Медной горы. Её так назвали, потому что сначала там Григорий нашёл медную руду.

Игорь подвёл лодку к причалу. Из ближней к причалу избы вышла светловолосая девушка в белом сарафане. Увидев причалившую лодку, она закричала:

— Дядя Игорь двух пришлых привёз!

Девушка подбежала к лодке и, увидев лежавшего в ней Анатолия, воскликнула:

— Человек умирает! Кто ж его так? Чем помочь-то?

— Не причитай, Фотиния! Лучше позови мужиков. Пусть раненого в избу перенесут. Пасечника надо позвать. И отцу Савелию сообщите, — попросил Игорь синеглазую девушку.

Однако звать никого не пришлось. К причалу уже бежали два бородатых мужика в широких серых штанах и белых рубахах, подпоясанных красными кушаками.