Притворись моей

Александра Салиева, 2020

«Станешь моей любовницей. И родишь мне сына. Потом – свободна. Мы в расчёте». В первую секунду я решаю, что ослышалась. Во вторую, что он спятил. А в третью – невольно задумываюсь над его дорогостоящим предложением. Почему? Да просто это мой последний шанс…

Глава 8

Если снаружи пятый отдел управления МВД Советского района выглядит немного жутким, то внутри — вовсе откровенно пугающим. Громоздкая дверь на тяжёлой пружине захлопывается за нами с мерзким лязгом, а за тамбуром в полшага — четыре квадратных метра, за которыми ещё одна такая же дверь, да толстенное стекло с внушительной решёткой, по ту сторону от которой — дежурный в синей форме. На наше появление он никак особо не реагирует, лишь вопросительно приподнимает бровь, параллельно выслушивая кого-то по трубке стационарного телефона. И если я привычно призываю себя к терпению, дожидаясь, когда оперуполномоченный закончит свой разговор, то Глеб никого ждать не собирается:

— Демидова Арина, — обозначает имя моей сестры.

Удивлённо смотрю на него.

Откуда ему знать её имя?

Я не называла…

Разве что слышал сам, когда я разговаривала с сестрёнкой по телефону.

— Её мать здесь, — добавляет Филатов. — А это, — кивает в мою сторону, — её родная сестра. Мы бы хотели, для начала, узнать причину задержания.

Дежурный так и не кладёт трубку, перебрасывается с невидимым собеседником парочкой коротких фраз, только потом переводит внимание на журнал, покоящийся на его столе в раскрытом виде. Я тоже обращаю внимание на то, что там содержится. Оказывается, там вписано имя моей сестры. И не только оно, также указано время и ещё какие-то непонятные каракули в специальных столбиках, расчерченных синей ручкой. Не удаётся разобрать их, сколько ни стараюсь. К тому же, в скором времени журнал банально закрыт рукой дежурного.

— Паспорт. Сами кем ей приходитесь? — наконец, заговаривает дежурный, цепко оглядывая Глеба с ног до головы.

— Паспорта с собой нет. Водительское подойдёт? — отвечает на часть вопросов, игнорируя степень родственной связи.

Впрочем, сам дежурный тоже не отличается особой разговорчивостью.

— У вас паспорта тоже нет? — обращается ко мне, позабыв про Филатова.

— Есть, — киваю, поспешно открывая свой клатч, чтобы найти обозначенное. — То есть, Ариша, правда, здесь? Почему? — ищу паспорт.

Руки у меня и так весь вечер дрожат. Теперь — слишком сильно. Замок не поддаётся манипуляциям, застрял, не открывается. От этого я нервничаю ещё заметнее. Ведь… Какого чёрта?! Что такого может произойти, что моя сестра оказывается в таком месте?! За что?! И мама… почему я ей сразу не поверила?!

Это всё какое-то дурацкое недоразумение!

— Капитан Жеглов! — вспоминаю то, что говорила родительница. — Мама сказала, спросить его, он нас проводит, куда надо.

Дежурный, при упоминании более высокого звания, едва уловимо морщится. Нехотя берёт в руки мой паспорт и долго рассматривает его, словно он может быть фальшивым. Свой телефонный разговор всё-таки завершает. Набирает кому-то ещё, жестом указывая нам ждать. Ожидание длится не так уж и долго. В этот момент в помещении, напоминающем клетку, появляется ещё две персоны. Мужчины, не в форме — в гражданском, заходят со стороны улицы, с негромкими смешками переговариваясь между собой. Очевидно, один из них — как раз тот, кто нам нужен, так как дежурный, заметив их появление кладёт трубку, так ни с кем и не переговорив, а затем громко и с расстановкой озвучивает, нажимая кнопку громкой связи:

— Капитан Жеглов! Эти, — кивает на нас. — Тоже к вам!

Голос звучит подозрительно торжественно. Не менее подозрительно — тот из двоих мужчин, что повыше, страдальчески закатывает глаза и мрачнеет, а второй начинает банально ржать, прикрыв рот кулаком, изредка показательно кашляя.

— Спасибо, Шарапов! — машет ему другой рукой сквозь смех.

Вот теперь я понимаю, что именно сказанула…

Так стыдно мне не было…. да даже после двух туалетных визитов совместно с наследником «Галеон»! Глеб, к слову, единственный из всех нас, кто сохраняет полнейшую невозмутимость.

— Что, и даже не капитан? — интересуется он у на-самом-деле-совсем-не-Жеглова.

Тот мрачнеет куда заметнее.

— Капитан, — цедит сквозь зубы. — Ожиганов.

Мой сопровождающий кивает, принимая информацию к сведению.

— Мы по поводу Арины Демидовой.

Мрачность на лице капитана Ожиганова никуда не девается. Но приобретает странный оттенок решимости.

— С ней адвокат. Всю доступную информацию можете узнать у него, — обходит нас и направляется к другой двери. — Мать заберите, — бросает уже угрюмо. — Иначе и её закрою, — берётся за дверную ручку, но не тянет, сперва дожидается соответствующего разрешительного сигнала.

Впрочем, и тогда не уходит.

— Подожди, капитан. У меня к тебе личный разговор есть, — бросает Филатов. — Пойдём, покурим вместе.

Понятия не имею, с какой стати, но тот в самом деле остаётся.

— А ты дождись адвоката и маму, — обращается Глеб уже ко мне, прежде чем выйти на улицу вместе с Ожигановым.

Их нет долго. Как нет и мамы, и адвоката. Внутрь меня так и не пускают. Я с Андреем Рашидовичем — сыном Натальи Тимофеевны плохо знакома, едва узнаю его, как только тот появляется в сопровождении Демидовой-старшей. У обоих настолько непроницаемые лица, так что и не понять, насколько всё плохо. Хотя, если учесть, что Ариши с ними нет…

— Всё плохо, да? — слетает с моих губ тихое.

Адвокат вяло улыбается мне, косится на дежурного.

— Пойдём, Варенька, на улицу, в машине поговорим.

В груди подло давит в самый неподходящий момент. Но я делаю усилие над собой и киваю, покорно плетясь за выходящими из здания. Свежий воздух тоже не особо помогает избавиться от премерзкого чувства. В висках стучит. Если прежде я наивно убеждаю себя, будто всё вокруг — как дурной сон, скоро пройдёт, не может быть такого, просто недоразумение, то теперь…

— Антон Третьяков взял из кассы четырнадцать миллионов и скрылся. На данный момент он в розыске. Но вину разделили также между старшим кассиром и старшим администратором, так как обе состояли в близких с ним отношениях и имели доступ к деньгам, одному ему подобное не провернуть, — звучит монотонным приговором в моих ушах от Андрея Рашидовича, едва я прислоняюсь к капоту своей машины.

Глеба, как и капитана Ожиганова, нигде не видно.

— И что будет теперь? — спрашиваю, почти не слыша собственного голоса.

Четырнадцать миллионов…

Четырнадцать, мать вашу, миллионов!

Весь мир буквально падает мне на голову. Нет, не падает. Рушится. Забирает возможность дышать. Я снова и снова жадно хватаю ртом воздух, никак не в силах надышаться. Прижимаю сжатые в кулак руки к груди, опять пытаюсь дышать, призывая себя к спокойствию. Но какое к чертям спокойствие, если…

— Арине грозит лишение свободы на срок до десяти лет. Если она согласится подписать явку с повинной, то наказание будет мягче…

— Явку с повинной? — перебиваю адвоката. — То есть, она должна признать вину? Но она же не виновата! Это всё долбанный Третьяков! Не зря я его терпеть не могу! Лицемер долбанный! — срывается с моих уст в отчаянии. — Какая ещё явка с повинной? Вы в своём уме?!

— Её вина доказана. В вашей квартире произвели обыск, нашлась небольшая сумма, номера банкнот…

— Бред! — не желаю слышать дальше. — Она не могла! На кой чёрт ей воровать, а потом идти на ревизию, да ещё и деньги прятать у себя дома?! — привожу доводом. — Тот, кто своровал хренову тучу денег, валит подальше с места преступления, а не идёт туда, где его примут с поличным!

Кажется, моя голова вот-вот взорвётся. Перед глазами подло темнеет. Мир постепенно расплывается. Кислород заканчивается. И наверное, обморок бы окончательно меня поглотил, если бы не…

— Владелец супермакета согласен забрать заявление и замять дело, если ущерб будет возмещён. К утру, — раздаётся за моей спиной.

Я цепляюсь за этот уверенный голос с вкрадчивыми нотками. Пусть и с огромными усилиями, но остаюсь в реальности. Оборачиваюсь к подошедшему.

— И с чего бы ему это делать? — удивлённо смотрю на Филатова.

— Если будет суд, то будет и огласка, — пожимает плечами брюнет. — Репутация, — обобщает всё то, что вытекает в дальнейшем.

— Ариша там не одна, другая девочка, она тоже там, с ней… — робко вставляет мама. — Бедняжечки мои…

— С учётом, что вина разделена на двоих, при условии, что и та сторона будет согласна, то семь миллионов с каждой стороны — это меньшее из зол, лучший выход из ситуации, — соглашается Андрей Рашидович. — Я позвоню её родственникам и поговорю с ними, — разворачивается и направляется к припаркованному неподалёку Peugeot, за руль которого усаживается, сосредоточившись на своём телефоне.

Разговаривает он долго. Нам же ничего не остаётся, как просто ждать. И мучительно больно думать над тем, где я возьму семь миллионов за одну ночь… нет, не семь, все четырнадцать, потому что…

— Они отказываются, — выносит вердикт своим переговорам вернувшийся Андрей Рашидович.

— Как отказываются? — охает мама, умолкает всего на секунду. — Но ничего, у меня полно драгоценностей, мы их отнесём ювелиру, там должно хватить, — кивает собственным словам, суетливо крутится на месте. — Чего встала, Василиса? Поехали, у нас с тобой ещё куча дел на сегодня! Где моя шкатулка с жемчугом и бриллиантами, ты не помнишь? — спрашивает, но ответа не ждёт, открывает дверцу гибрида с водительской стороны.

— Нет у тебя никакой шкатулки с жемчугом и бриллиантами, мама, — шепчу я едва слышно.

Ноги словно в цементном растворе. Ни шагу не ступить. Но я в очередной раз борюсь сама с собой, иду ей навстречу, отбираю ключ от машины, подталкиваю к другой дверце, ведущей на заднее сиденье.

— Я сама за руль сяду, — поясняю для неё.

Мама упрямо поджимает губы. Но, спасибо, на этот раз со мной не спорит. Она. Но не Филатов.

— Нет. Не сядешь, — непреклонным тоном заявляет он.

Мои ключи опять не со мной. Отбирает их, как собственные.

— Передай операм, к утру деньги будут, — бросает уже небрежно, и не мне, а адвокату. — Вся сумма, — подхватывает сперва под руку меня, затем и мою мать.

Её он сопровождает не так уж и далеко. Ровно до чёрного внедорожника, на который прежде я не обращала никакого внимания.

— Это Майкл, — представляет брюнет вылезшего из тонированного автомобиля здоровенного амбала. — Он отвезёт вас домой, — мягко улыбается ей. — А мы с вашей дочерью пока уладим вопрос с деньгами для Ариши.

Поразительно, но мама не спорит и на этот раз. Лишь благодарно улыбается ему, со слезами на глазах. А я — так и вовсе, как безвольная кукла, позволяю ему усадить себя в салон Bugatti Veyron, совсем не беспокоясь о том, что маму забирает какой-то непонятный тип, после чего увозит её. В голове бьются совсем другие мысли. Куда более тревожные и сумрачные.

Конец ознакомительного фрагмента.