Притворись моей

Александра Салиева, 2020

«Станешь моей любовницей. И родишь мне сына. Потом – свободна. Мы в расчёте». В первую секунду я решаю, что ослышалась. Во вторую, что он спятил. А в третью – невольно задумываюсь над его дорогостоящим предложением. Почему? Да просто это мой последний шанс…

Глава 4

Терпкий аромат мужского парфюма с отголосками имбиря проникает в лёгкие, просачивается в вены, ускоряя кровоток. По коже проносится холодок. А тепло плотно прижимающегося мужского тела лишь обостряет эти ощущения, застаёт врасплох. Я замираю, пытаясь смириться с непривычными чувствами. Ни в коем случае нельзя им поддаваться.

— Какое ещё приглашение? — буквально заставляю себя заговорить, абстрагируясь от начинающейся войны в моей голове, резко отталкиваюсь и разворачиваюсь, глядя в нахальные карие глаза. — Я тебя никуда не приглашала! — бросаю категорично.

И совершенно зря я это делаю. Моя речь никого здесь не пронимает. Брюнет заново прижимает меня собой к тумбе. А на этот раз я ощущаю не только силу и тяжесть его веса, но и кое-какую сугубо индивидуально-мужскую часть тела, что чувствуется всё отчётливее и отчётливее, всё сильней упираясь мне в живот.

— Как это не приглашала? — насмешливо отзывается тем временем он. — Или скажешь, не ты меня несколько минут назад провоцировала принять вызов, гордо задрав свой симпатичный носик? — заканчивает неожиданно мягко, почти ласково.

Его взгляд плавно соскальзывает с обозначенной части моего лица ниже, к горлу. Надеюсь, он не замечает, с какой силой бьётся пульс на моей шее. Особенно в тот момент, когда внимание нахала смещается ещё ниже, к зоне декольте и узору чёрного кружева, прикрывающего мою грудь.

— Я не бросала тебе вызов, — поджимаю губы.

Что у этого психа только в голове творится?

— Неправда, Дюймовочка, — всё также на удивление мягко звучит от него, а один из кулаков, упирающихся в край раковины, разжимается, после чего он заносит руку выше в явном намерении прикоснуться, отчего я невольно вжимаюсь в тумбу сильней, хотя это совсем не помогает возвести хотя бы на сантиметр больше дистанции между нами. — Сперва испортила мою одежду, потом унизила, потом оставила ни с чем… Ты же не думаешь, что я это просто так проглочу?

Ни о чём таком я правда не думаю. Разве что о том, что мне катастрофически не хватает кислорода. Дышать становится всё сложнее, будто весь воздух в одночасье выкачивают из помещения. Но объясняться с ним по этой части я, конечно же, не собираюсь.

— Как ты сюда вообще попал? — прищуриваюсь подозрительно, меняя тему разговора.

И вздрагиваю, когда его пальцы всё же касаются моего плеча.

— Вскрыл замок. Он у вас ненадёжный, — безразлично откликается мужчина, пока я пытаюсь уклониться от его нового прикосновения. — Миленькое.

Не сразу до меня доходит, что речь о моём нижнем белье.

— Прекрати! — требую в ответ и отклоняюсь назад, раз уж никакой другой альтернативы пока не приходит в мой разум. — Не надо. Не делай, — добавляю уже не столь уверенно.

С чего бы ему меня слушать?

— Не делать… как, Дюймовочка? — интересуется встречно брюнет. — Так? — подцепляет пальцами бретель и тянет в сторону.

Ударяю по его руке ещё до того, как осознаю всю полноту своей реакции. Он же — непонятно чем довольный, в полнейшем снисхождении улыбается на мои действия. А потом…

— Или так?

Тут я громко охаю. Ровно в тот момент, когда широкие сильные ладони крепко смыкаются на моей талии. Секунда — я приподнятая и усажена на тумбу. Ещё одна — колени разведены в стороны, и я вынуждена обнимать ногами мужской торс. Вода в кране до сих пор течёт, отодвинусь назад — вся вымокну, грохнувшись задницей в раковину, так что альтернатива — так себе. Но и оставаться на месте — тоже последнее дело.

— Да прекрати ты! — скатываюсь в истерику, толкаю обнаглевшего и приставучего, хотя все мои попытки тщетны.

Моя реакция его лишь забавляет.

— Тише, Дюймовочка, тише, — успокаивающим баюкающим тоном шепчет он мне на ухо, надёжно фиксируя меня около себя, не позволяя отстраниться.

Обнимает, поддерживая за спину, проводит по волосам.

— Будешь громко кричать, кто-нибудь прибежит, а ты тут полураздетая, трёшься об мой стояк… Что народ подумает: чем мы тут с тобой занимаемся? — звучит уже в откровенной издёвке.

Теперь я начинаю задыхаться по-настоящему.

От возмущения!

Приходится утихомирить свою панику, глубоко вдохнуть, медленно и плавно выдохнуть, призывая дзен.

— Я тебе никакая не Дюймовочка, — отчеканиваю мрачно. — Или я должна тебе ещё раз сто повторить, чтоб ты это усвоил?

— М-мм… Ещё сто раз? То есть, ты рассчитываешь, что эта наша с тобой встреча — не последняя? — интерпретирует на свой лад брюнет.

Дебилизм процветает, короче!

Однако я до сих пор стойко стараюсь не поддаваться.

— Не Дюймовочка. Варя. Варвара. Конкретно для тебя — Варвара Андреевна. Демидова.

Через мгновение я начинаю сожалеть о том, что выдаю ему своё настоящее имя. Впрочем, не всё так плохо.

— Глеб. Филатов, — любезным тоном представляется в ответ мужчина. — Обойдёмся без отчества, — дополняет с новой улыбкой.

И тут происходит нечто странное. Потому что я улыбаюсь ему в ответ. Да и вообще, вся моя нервозность куда-то испаряется. Просто потому, что невозможно не улыбаться. Слишком заразительная, беззаботная и открытая у него улыбка. Остаётся лишь странное тепло, исходящее от сильного мужского тела, впитывающееся под кожу, просачивающееся в вены, оседающее где-то настолько глубоко внутри, что так сразу и не определишь…

Имя, вернее фамилия, кажется знакомой, но я списываю это на то, что она весьма распространённая. Хоть улыбаться, как последняя дурочка, быстренько перестаю, и то спасибо.

— Что ж, Глеб Филатов, сказала бы, будто приятно познакомиться, но не имею привычки врать, так что сам понимаешь… — развожу руками. — Отваливай по-хорошему! Иначе правда буду кричать! И плевать я хотела, кто и что потом о нас подумает! — предпринимаю новую попытку его оттолкнуть от себя.

Что стараться гору свернуть. Бесполезно.

— Не отвалю, — тоже перестаётся улыбаться брюнет, цепляя гримасу полнейшей серьёзности. — Разве что после того, как обзаведусь чистой футболкой, — заявляет в ультимативной форме.

Устало вздыхаю. И только сейчас обращаю внимание на некогда белую тряпицу от «Tom Ford», которая непонятно с каких пор уложена поверх моего пиджака.

— Ты достал её из мусорки? — усмехаюсь, выгнув бровь.

Риторический вопрос, не требующий ответа. Филатов и не отвечает.

— А ты постираешь. Смотрю, ты в этом деле мастер, — заглядывает мне за спину, туда, где остаётся моя недостиранная блузка.

Вздыхаю снова. Вспоминаю про шефа и то, что моё время на исходе, не до пустых препираний. В этот момент приходит оповещение: в течении десяти минут прибудет курьер с обеденной доставкой. Вот и…

— Постираю, если отойдёшь и перестанешь ко мне прижиматься, — сдаюсь, но ставлю условие. — Мне так неудобно, — добавляю в качестве аргумента.

— Ага, отойду, и ты сбежишь. Нет уж, Варенька, — приторно ласково отзывается брюнет. — Моя футболка. Я жду, — отстраняется, но только слегка, чтобы у меня появилась возможность обернуться к воде.

Стиснув зубы, с большим усилием гашу в себе желание послать оппонента ко всем чертям. И да, тянусь к его футболке.

Чтоб ему пусто было!

Поскольку уговор — стирка, сушка в него не входит, без малейшего зазрения совести полностью замачиваю белый хлопок под горячим потоком, после чего с самым преспокойным видом достирываю последнее пятно на своей блузке, пусть на самом деле всё внутри меня кипит от негодования. Так больше не единого слова и не произношу, но мысленно разрываю дизайнерскую футболку на мелкие клочки, пока тру ткань между зажатыми пальцами. И с особым маниакальным рвением тщательно выжимаю её, представляя на месте вещицы кое-чью дурную шею, которую могла бы свернуть… а похвала за содеянное лишь добавляет масла в сжигающий моё нутро огонь негодования.

— Умница, — довольно сообщает Филатов. — Спасибо.

Я сижу на тумбе полубоком, тихо ненавижу его и злюсь на то, что вынуждена поддаваться. Он же… Он опять обнимает, прижимается ко мне плотнее. Помогает выжимать футболку. Едва его ладони накрывают мои — повторно вздрагиваю, затихаю, позволяю ему завершить задуманное. Смысл сопротивляться? Даже пальцы — и те раза в два крупнее, мощнее моих. Различаю каждую проступившую от напряжения на его руках вену и мышцу. Курьер прибудет совсем скоро, мне необходимо досушить блузку, одеться, убраться отсюда поскорее. Я помню об этом, да. Только не помню, по какой причине зависаю, заметив в отражении зеркала пристальный золотисто-карий взор, пока сушилка для рук обдувает горячим воздухом влажный шифон. Весь мир словно ставят на паузу. Забываю обо всём. Просто смотрю. Не в силах отвернуться. Да и что уж там, нет ни малейшей мысли об этом. И так хорошо. До поры до времени.

— У тебя реально нет парня? — всё портит брюнет, обозначив подслушанный телефонный разговор с моей близняшкой. — Почему?

Футболка тоже отправляется под сушилку.

— Какое тебе дело? — хмурюсь в ответ.

Хмурюсь ещё сильней, потому что он молчит, подозрительно загадочно ухмыляется каким-то своим мыслям. И лучше бы он вовсе не заговаривал, потому что…

— Недавно рассталась с кем-то? Безответная любовь? Спишь с боссом? — выдаёт он немного погодя, перечисляя различные варианты.

Один другого хуже.

— Или всё сразу. Или я просто синий чулок. Такой вариант тебе в голову не приходил? — ехидничаю встречно. — Тебе-то что?

Ухмылка на его губах становится лишь шире.

— Похоже, ни за что не угадаешь, — пожимает плечами.

— Делать мне больше нечего, как гадать, что творится в твоих мозгах, — опять огрызаюсь, отворачиваюсь.

Потому и пропускаю тот момент, когда он вновь решает подхватить за талию. На этот раз, чтобы спустить меня с тумбы, поставить на ноги.

— Ты — кто угодно, но точно не синий чулок, Дюймовочка, — шепчет едва слышно, почти касаясь губами моего виска.

Слишком близко.

Слишком интимно.

Всего — слишком.

Потому и дёргаюсь в сторону, хватаясь за блузку. Ткань ещё толком не высохла, но я игнорирую это небольшое неудобство. Спешно накидываю шифон на свои плечи, торопливо застёгиваю пуговички. На мужчину больше не смотрю. Просто дышу, концентрируюсь на этом простом действии. И очень стараюсь не думать, насколько же тесно нам двоим на двенадцати квадратах, ведь я опять испытываю недостаток кислорода. Особенно остро — в тот момент, когда Глеб решает, что с меня достаточно, и покидает туалетную комнату, оставляя дверь открытой. Футболку забирает с собой. Так и не надевает. Просто уходит, с самым невозмутимым видом не замечая собравшуюся в коридоре толпу зевак, провожающих его жадно горящими любопытством взглядами.

Чёрт…

Чёрт!

Чёрт!!!

Мне, в отличие от него, требуется куда больше решимости, чтобы последовать такому же примеру.

— Варвара Андреевна, с вами всё в порядке? Долго вы там… — выдаёт один из охранников с отчётливо проскальзывающей неловкостью, едва я переступаю порог уборной.

Консьержки на пенсии, не служба безопасности, ей-богу.

— А что, притомились, устали ждать очередь? — язвлю, набравшись смелости. — В женский туалет? Мужской, наверное, не работает, да?

Ответа не жду. Направляюсь в сторону контрольно-пропускного пункта, чтобы встретить курьера. Тот не заставляет себя ждать. А уже вскоре я поднимаюсь на одиннадцатый этаж, со спокойной душой вручая с таким трудом раздобытый обед для шефа. На этом полоса моих неудач на сегодняшний день окончательно завершается. Быков не отпускает ни одного замечания о том, что еда на его столе сервирована на четыре минуты позже назначенного. Ему банально не до меня. Клиент, с которым он собирался обедать, — не является, и Виталий Леонидович угрюмо вчитывается в строки будущего договора, нервно постукивая ручкой по подлокотнику кресла, позабыв о моём существовании. Тем я и пользуюсь.

— Проекты приказов распечатаны. Они в синей папке. Письма, требующие вашего личного внимания — в красной, — указываю на стопку папок, покоящуюся на краю стола. — Как вы и просили, я перенесла все запланированные на сегодня встречи. Если указаний на самое ближайшее время больше нет, я могу отлучиться ненадолго, тоже пообедать?

На самом деле уставом предприятия установлен перерыв в сорок восемь минут, и тринадцать из них уже истекают. Та же Лиза давно отсутствует на своём рабочем месте. Но я — не она, у меня нет привилегии переступать порог фирмы без разрешения своего непосредственного начальства, пока он сам находится в её пределах.

— Да, пойди, — так и не взглянув на меня, разрешает Быков.

— Спасибо, — благодарю, прежде чем покинуть его кабинет.

Свежий воздух мне действительно необходим. Так ведь и не удаётся толком восполнить недостаток кислорода. Никакого Глеба Филатова больше нет, но чувство удушения никак не покидает, будто до сих пор на грудную клетку давит его тяжёлой аурой. Сентябрь выдаётся по-настоящему тёплым: без пиджака, в одной блузке и джинсах, я наслаждаюсь видом ещё не пожелтевшей листвы и пёстрых клумб, комфортно расположившись под раскидистым дубом в парке напротив здания офиса. Ничего не покупаю в качестве съестного. На сегодня мне хватит и того, что по собственной глупости я оплачиваю повторный заказ для шефа, цена которого равна моим недельным обедам. К тому же, облитые чаудером блюда в контейнерах я забираю с собой. Салат, например, не особо пострадал, так что ловлю очередной дзен среди природы, неторопливо пережёвывая креветки с рукколой, посыпанные пармезаном. Остатки злополучного супа достаются местным псам. Они же тырят парочку стейков из картонного пакета и слизывают размазанный по всем контейнерам бекон с фасолью.

— Завтра ещё что-нибудь принесу, — улыбаюсь самому большому, рыжему дворняге, который явно не наедается предоставленным угощением.

Смотрит огромными печальными глазищами, при виде которых сжимается моё сердце, и то и дело виляет хвостом в ожидании добавки. Салат я уже доела, так что предложить мне ему нечего. Разве что небольшую порцию ласки.

— Фу, он же грязный и вонючий, — доносится сбоку с брезгливыми нотками, едва я тянусь к собаке.

Всё равно глажу его по загривку, отчего пёс довольно урчит и склоняет морду к моим коленям.

— Как вернусь, вымою руки с мыслом, — отзываюсь, пожимая плечами.

Подошедшая ближе Лиза капризно кривит нос и близко к животному не подходит, останавливается в четырёх шагах от нас.

— Лучше с шампунем от блох помойся, — закатывает глаза девушка. — Вдруг у него бешенство? — опасливо косится на собаку. — Как укусит! — умолкает ненадолго. — Ты что вообще здесь делаешь?

Развожу руками.

— Я всегда здесь обедаю, когда погода позволяет.

И она прекрасно об этом знает. Собственно, потому и с лёгкостью находит меня здесь. Тем более странным кажется её вопрос. До поры до времени.

— Я думала, ты в каком-нибудь элитном ресторанчике, с кое-кем высоким и сильным, с которым как за каменной стеной… — загадочно улыбается на мои слова Лиза. — Ай, прости, кирпичной, — хихикает в довершение. — И не «за», а «у», — смеётся уже в открытую.

Сразу всё становится понятно!

— А, ты уже тоже знаешь, да? — вздыхаю обречённо.

Вопрос не требует ответа. Но я его всё равно получаю, причём в самом развёрнутом виде.

— Только ленивый не обсуждает ваш предобеденный междуусобчик в туалете, — со знающим видом хмыкает Лиза, мешкает ещё секунду, а потом всё же располагается на газоне, усевшись в позу лотоса. — Вот ты даёшь, Демидова! — охает, всплёскивая руками. — Никого у неё нет, видите ли, а сама такого мужика себе отхватила! — одаривает порицательным взглядом.

— Я же тебе рассказывала, мы с ним этим утром столкнулись… — пытаюсь возразить и разуверить её.

Да только кто бы меня слушал!

— Ага, — кивает Лиза. — Ага. Слышала я, как вы просто столкнулись и даже не познакомились, — расценивает по-своему. — Ты ещё скажи, что со всеми первыми встречными так в туалете уединяешься, — кивает с ещё большим энтузиазмом. — И даже имени их не спрашиваешь. Сразу в уборную за собой тащишь. Ага. Я тебе безусловно верю!..

Она определённо добавила бы много чего ещё, но на этом предел моего терпения заканчивается.

— Да не тащила я его за собой никуда! — не даю ей договорить. — Он сам туда припёрся! А я даже дверь на замок закрыла! И не было ничего между нами. Я там вообще блузку свою от пятен супа отстирывала!

Судя по скептической усмешке, мне не верят и на этот раз.

— Слушай, а вы реально только этим утром познакомились, или ты и тут темнишь? — гнёт свою линию и дальше девушка. — Нет, это же надо, он только пару дней, как в стране, а уже по полной программе, во все тяжкие… — качает головой, принимая прискорбный вид.

Вот теперь я реально напрягаюсь.

— Пару дней, как в стране? — переспрашиваю настороженно.

В какие такие «все тяжкие» — тоже беспокоит, но не столь сильно, как то, что та, кто вроде как с ним не знакома вовсе, знает о нём такие подробности.

С чего бы это?

Лиза в очередной раз закатывает глаза. Не отвечает. Достаёт свой телефон, открывает браузер и вбивает несколько слов в поисковик. Как оказывается впоследствии — имя и фамилию, к которым прибавляет «наследник Галеона».

— Давай, ещё скажи, что ты не имела ни малейшего понятия, кто он такой, — снисходительно-насмешливо комментирует секретарь финансового директора, пока я во все глаза пялюсь на протянутый ей гаджет.

Так сразу и не определишь, что в увиденном ужасает больше. То, что Глеб Филатов и есть наследник миллиардного корабельного бизнеса, или же то, что «Галеон» — тот самый, крупнейший за последний год клиент нашей фирмы. И вот что сказать на это? Разве что…

— Теперь меня точно уволят!