Заклинатель книг. Роман для книгочеев

Александра Глазкина

Среди писателей есть такое понятие, как «синдром второй книги». Неважно, был ли дебютный роман успешным или провальным. Решиться на то, чтобы написать следующий, очень сложно. Так и в жизни, прошлое вынуждает нас осторожничать. Или мы боимся того, что новое не сравнится с прошлым счастьем, или боимся повторной неудачи. Но есть только один способ узнать, что будет – взять ручку и писать. Иначе на полке так и останется одна-единственная книга, которую придется перечитывать всю оставшуюся жизнь.

Глава 8

С этого дня походы в степь стали доброй традицией, тем более теперь, когда я знала, что опасаться некого. Я пока еще стесненно чувствовала себя среди членов семьи Саймона, ведь к ним не принадлежала. При этом, узнавая хитросплетения отношений между ними, проникалась то сочувствием, то негодованием, то желанием помочь.

Как ни странно, первым человеком, вызвавшим во мне подобное желание, стала… Анжела. Еще во время совместных ужинов я заметила, что Саймон держится с ней прохладно, Мила Сергеевна снисходительно, а Бри отстраненно-вежливо. Если свекровь и падчерицу еще можно было понять, то почему муж третирует жену, оставалось для меня загадкой.

В одну из прогулок по саду я заметила в огороде женщину в свободном джинсовом комбинезоне, резиновых перчатках и широкополой шляпе, скрывающей лицо. Приняв ее за помощницу Милы Сергеевны, я подошла поздороваться. Каково же было мое удивление, когда незнакомка обернулась на мое приветствие, и я увидела Анжелу! Вспотевшую, раскрасневшуюся, немного испачканную землей. Ее длинные волосы были надежно убраны под шляпу.

— Извините, — сказала я, оправившись от первого смущения, — я Вас не узнала!

— Ничего, — улыбнулась она, — мало кому верится, что после нью-йоркских подиумов я снизойду до копания в грядках.

— Подиумов?

Я догадывалась по внешности, что Анжела наверняка принадлежала к миру моды, и сейчас ухватилась за подсказку: мне было любопытно узнать о ней больше. А она явно смутилась:

— Не думайте, что я хвастаюсь. Этот период моей жизни был недолгим и, в общем-то, случайным. Если честно, возиться в саду мне нравится намного больше, хотя в это никто и не верит.

Вот, опять она ссылается на невнятного «кого-то», не разделяющего ее интересов.

— Значит, Вы работали в модельном бизнесе? А садоводство самостоятельно осваивали или учились где-нибудь? Я вот, к стыду своему, хоть и сельская жительница, ничего, кроме укропа с петрушкой, никогда не выращивала. А у вас тут и цветы, и овощи, и фрукты.

Анжела вытерла рукой лоб, оставив грязную полосу, но ее, похоже, это, нисколько не смутило.

— Тетка, которая меня растила, занималась разведением рассады и овощей на продажу. И с самого раннего детства мы с сестрой должны были ей помогать. Сами понимаете, детям работа всегда кажется нудной, но мне почему-то нравилось. Особенно, когда меня оставляли одну на прополке или поливке. С растениями я себя чувствовала спокойнее, чем… с людьми.

Я заметила запинку в ее рассказе и решилась на подробные расспросы. В конце концов, если Анжела сочтет меня бестактной, в любой момент может оборвать. Пока же я была настолько удивлена, что она снизошла до разговора со мной, что спешила подробнее узнать о ее биографии.

— Тяжело Вам, наверное, пришлось? С теткой?

Анжела вздохнула и поведала вот что. Ранние годы своего детства она помнила только по рассказам сестры: в каком светлом доме они жили, какая добрая у них была мама и какой ласковый папа. Позже она задумается, не была ли эта идиллическая картинка просто выдумкой, чтобы убежать от суровой реальности? Но спросить будет уже не у кого.

Тетка взяла Анжелу с сестрой к себе, когда их родители погибли в аварии. И не уставала повторять, как им повезло, и как они должны быть ей благодарны. Могли бы в приют попасть. Вот только на самом деле она взяла девочек не из милосердия, а приобрела себе бесплатную рабочую силу. Еще и пособие получала. Конечно, девчонкам, двум дочерям и племянницам, она доверяла только черную работу: поливать и пропалывать грядки, собирать созревшие овощи. Рассадой занималась сама. Но и того хватало, чтобы заполнить целый день.

Работу по дому тоже никто не отменял, семейство было многочисленным: тетка, дядя, двое старших сыновей-подростков, две дочки и Анжела с сестрой. Была еще старая бабка, которая считалась полоумной и которую дети боялись, стараясь реже попадаться ей на глаза. Сначала Анжеле поручили хлопоты по дому, нужно было вытирать пыль, мыть полы, застилать постели. Работа несложная, но для маленькой девочки — выматывающая. Но вскоре тетка заметила, что девочка медлительная и делает все, хоть и аккуратно, но подолгу замирает то на ступеньках лестницы, то у окна. Тогда она отправила ее на огород.

— Может, хоть на свежем воздухе проснешься и половчее станешь!

Анжела была только рада. В доме постоянно толкался народ, здесь же ей отвели отдельный участок, и она оказалась предоставлена сама себе. Мысли ее скользили неторопливо, неясные образы и обрывки фраз, которые она не могла сформулировать. Книг в доме не было. Телевизор, новостной канал, смотрел только дядя. «Коррупция, вмешательство, посевы, инфляция» — эти слова не говорили Анжеле ничего. В школу она отходила год, потом тетка перевела их с сестрой на домашнее обучение, официально — по причине слабого здоровья. Врач, получив щедрое подношение в виде нескольких ящиков с овощами и фруктами, быстро выписала нужные справки.

— Писать-читать научились, и будет с вас! — объяснила тетка девчонкам, — меньше будете себе голову забивать всякой ерундой. Нужно делом заниматься, не задарма же мне вас кормить!

Трудно расширять кругозор, читая только инструкции на пакетиках с семенами и магазинные вывески. Из окна своей спальни Анжела наблюдала смену сезонов, но не смогла бы толком объяснить, почему дождь превращается в снег и почему листья из зеленых становятся желто-красными. Жизнь проходила мимо во всем ее многообразии, задевая сознание девочки лишь самым краем.

В этой семье все силы были сконцентрированы на выживании, на работе, на зарабатывании денег. Собираясь вместе за ужином, обсуждали, где дешевле можно взять удобрение, когда починят трактор, по какой цене сбывать продукцию. Никто и никогда не интересовался, о чем дети думают и переживают. Здоровы, сыты, одеты, при деле — и довольно.

Анжела росла, получая информацию об окружающем мире лишь на основе собственного опыта или обрывочных рассказов кузин. С другими детьми они никогда не играли, «огородных девиц» не любили и сторонились. В тринадцать лет она потеряла последнего близкого человека: ее старшая сестра сбежала из дома с дальнобойщиком.

— Все, закончилась каторга! — горячо шептала она, — теперь я свободна, уеду, повидаю мир. А потом вернусь и обязательно заберу тебя отсюда, ты только потерпи, ладно?

После этого Анжела не получила от сестры ни одной весточки и не знала, что с ней сталось.

Тетка кричала, что они — неблагодарные девчонки, не оценившие своего счастья. У них есть семья, крыша над головой и верный кусок хлеба. Чего еще не хватало? «Свободы», — подумала Анжела, но сказать не решилась. Озвучил ее мысли кузен, здоровенный детина, не пропускавший ни одной юбки. Насмехаясь, во всех красках обрисовал, чем будут заниматься сестра и ее дальнобойщик, так что Анжелу всю ночь мучили кошмары. Эта сторона жизни представлялась ей какой-то темной душащей силой, толкающей людей на безумные поступки.

И в то же время она завидовала сестре, ведь теперь та сможет делать, все что вздумается, без оглядки на теткины окрики. Сама она не решилась бы на побег, слишком опасным казался внешний мир. В доме все было безрадостно, но привычно. И все же Анжела начала мечтать, что когда-нибудь ее жизнь изменится. Несмотря на то, что она постепенно начала расцветать и превращаться в прелестную девушку, на которую уже заглядывались на улицах, в душе оставалась сущим ребенком, наивным и бесхитростным. Судьба, как это часто и бывает, подстерегла неожиданно: на улице к ней подошел модный агент. Он рассыпался в комплиментах и вещал о блестящих перспективах. Своей развязной настойчивостью лишь напугал девочку. Она торопливо распрощалась и бросилась домой. Он отследил ее путь и тем же вечером явился к ним, поменяв тактику и решив напирать на родителей.

Ситуация в доме к тому моменту сильно изменилась. Дядя полгода лежал, парализованный после несчастного случая. Старший кузен уехал в другой город. Обе кузины вышли замуж, обросли своим хозяйством и помогать матери не спешили. Тетку стали мучить боли в спине и ногах, и проводить весь день в огороде она уже не могла. Требовались кардинальные перемены, и вот они пришли в обличии белозубого агента. Тетка быстро взвесила все «за и против». Она не одобряла модельного бизнеса, но это сулило сумму, многажды превышающую доход от огородничества. И как официальный опекун Анжелы, могла требовать себе большую часть денег. Она лишалась никчемной помощницы, а приобретала курицу, которая может начать нести золотые яйца!

Анжела изумилась, когда тетка, с несвойственной ей лаской в голосе, заявила:

— Это хороший шанс для тебя, деточка! Попадешь в большой город, людей посмотришь, кто знает, может, пробьешься в знаменитости! Да и деньги немалые! Не переживай, всю работу с контрактами я возьму на себя, пусть твоя светлая головка об этом не болит. И денежки будут целые, уж я пригляжу! Потом захочешь — учиться пойдешь, захочешь — дом купишь!

Дальше события понеслись с такой скоростью, что Анжела не успевала перевести дух. За месяц был заключен контракт с агентством, оформлены документы, собраны вещи, и Анжела обнаружила себя на съемной квартире с тремя такими же «счастливицами», а из окна открывался вид на переливающийся огнями Нью-Йорк. После уединенной жизни в провинции мегаполис просто ошеломил ее. Сверкающие неоновыми вывесками улицы, толпы людей, шум, грохот. К тому же она оказалась совершенно неприспособленной к многим вещам, которые большинству ее новых знакомых казались обыденными.

Новая работа произвела на нее куда менее яркое впечатление, чем это можно было предположить, когда юная провинциалка попадает в мир большой моды. А все потому, что ей приходилось преодолевать огромное внутреннее сопротивление и постоянно быть начеку, чтобы не попасть впросак. Впрочем, как она быстро поняла, от девочек-моделей никто не ждал ни изысканных манер, ни цветистых речей, слишком сильны были стереотипы о них, как о красивых пустышках. Она вырвалась из-под удушающего теткиного гнета, она зарабатывает немыслимые деньги, чтобы обеспечить себе будущее — этого достаточно, чтобы каждый день благодарить судьбу за предоставленный шанс.

Но самым сложным, как ни странно, оказалась оторванность от земли. Анжеле, выросшей среди полей, в окружении ароматных трав и птичьих трелей, жить в шумном пыльном мегаполисе было трудно. Она, конечно, выбиралась в Центральный парк, но и там на каждом углу подстерегали толпы праздношатающихся туристов, музыка, велосипедисты. А ей хотелось уединения и тишины. Анжела стала выращивать на подоконнике ароматные травы, чем немало повеселила своих соседок, но позже те оценили, что на завтрак у них всегда есть свежая зелень.

— Так что, — улыбнулась Анжела, — когда мы приехали в Россию, и в Москве у нас появился свой двор, я вернулась на огород и не жалела, что ушла из модельного бизнеса.

Меня раздирал миллион вопросов. Выходит, Анжела бросила работу после замужества? Интересно, а как она познакомилась с Саймоном? И что сталось с ее теткой? И… Но я понимала, что сейчас не время об этом спрашивать. Анжела и так, похоже, жалеет, что разоткровенничалась со мной. Мы поговорили еще немного о том, что ей прежние хозяева держали двор в идеальном порядке, все удобно устроено, да и Матвей помогает там, где нужна мужская сила. Сошлись на том, что каждый день иметь на столе овощи-фрукты со своей делянки, это здорово. И, распрощавшись, я отправилась на прогулку.

Именно тогда я прониклась к Анжеле сочувствием. На первый взгляд она производила впечатление отстраненной и замкнутой особы, отчасти благодаря модельной внешности, отчасти из-за своей манеры держаться. Теперь я понимала, что она довольно застенчива и робка по натуре. Люди не решаются к ней приблизиться, а ей не хватает смелости первой налаживать контакт. Неудивительно, что она с такой готовностью поддержала со мной разговор. Похоже, ей довольно одиноко жить, не имея подруг. А с семьей, как я уже видела, отношения довольно напряженные. И причина кроется явно не в Анжеле. Свекровь можно понять. Если Анжела — вторая супруга Саймона, то вряд ли его мать с радостью приняла известие о разводе сына. А вот что Анжела такого сделала, что Саймон к ней охладел? Меня, конечно, это не касалось, но сложно был каждый день сталкиваться с этими людьми и не интересоваться хитросплетениями их отношений.

Единственное, что я не могла понять, так это дистанцию, которую Анжела держала по отношению к дочке. Впрочем, теперь я допускала, что есть причины, о которых я просто не знаю. Пока. Что-то мне подсказывало, что это была не последняя наша беседа.