Заклинатель книг. Роман для книгочеев

Александра Глазкина

Среди писателей есть такое понятие, как «синдром второй книги». Неважно, был ли дебютный роман успешным или провальным. Решиться на то, чтобы написать следующий, очень сложно. Так и в жизни, прошлое вынуждает нас осторожничать. Или мы боимся того, что новое не сравнится с прошлым счастьем, или боимся повторной неудачи. Но есть только один способ узнать, что будет – взять ручку и писать. Иначе на полке так и останется одна-единственная книга, которую придется перечитывать всю оставшуюся жизнь.

Глава 7

После того, как из зала исчезли лишние коробки, мне стало легче дышать. В любой работе очень важно видеть хотя бы промежуточные результаты. Наглядная демонстрация того, что дело сдвинулось с мертвой точки, всегда стимулирует и вдохновляет. Поколебавшись, я опять распахнула двери. Во-первых, жаль упускать мягкое тепло, пришедшее на смену жаре. Во-вторых, мне было приятно, хоть и недолго, пообщаться с людьми, с которыми нас объединяла общая страсть к выдуманным мирам.

Когда появлялся новый человек, я мысленно забавлялась игрой, которую придумала, еще работая в библиотеке. Посетителей книжного магазина можно условно разделить на несколько групп. И как только кто-то показывался на пороге, я старалась угадать, к какому типу принадлежит мой новый посетитель.

Людей первого типа я называю «занудами». Они приходят в магазин, четко зная, какую именно книгу хотят приобрести. Никогда не оглядываются по сторонам. Ни за что не снизойдут до разговора с библиотекарем или продавцом. И, получив желаемое, тут же уходят.

Второй тип «робкие». Бродят меж стеллажами, не зная, чему на сей раз отдать предпочтение. Чтение для них — занятие весьма почетное. Перед рядами разноцветных фолиантов они испытывают трепет и благоговение. При этом их собственный стиль жизни, как и кругозор, достаточно скромен. Они вряд ли могут внятно сформулировать, что им понравилось в прочитанной книге. Но никогда не признаются, что чего-то не поняли. Читают, скорее, по необходимости, чтобы возвыситься в собственных глазах и не отставать от окружения.

Люди третьего типа, напротив, в беседу вступают легко, с большой охотой делятся впечатлениями о прочитанной книге и с благодарностью принимают рекомендации. Как и «робкие, тоже долго гуляют по залу, но мотив у них совершенно другой. Им просто нравится атмосфера. Берут в руки то одну, то другую книгу, рассматривают обложку, читают аннотации, вдыхают неповторимый запах книжных страниц. В итоге, приносят на кассу целую стопку литературы, часто настолько разношерстную, что странно представить, как уживутся любовные приключения и тайны атомной физики. Этот тип я без затей окрестила «фанатами». И, что скрывать, они — мои любимчики.

Вскоре я обзавелась компанией нескольких лиц, которых сложно представить вместе, если бы не общая страсть к чтению. Иван Алексеевич Бунин, бывший преподаватель истории. Импозантный седой джентльмен, всегда в костюме и при галстуке, с неизменной тростью, атрибутом, скорее, первой необходимости, нежели моды, потому что он сильно хромал. Инна, продавщица из супермаркета, девица с рваной челкой и татушками на запястьях, сыпавшая слова скороговоркой так, что часто сложно было разобрать, о чем она говорит. Карина, скромная домохозяйка и мать четверых детей, находившая в чтении источник вдохновения для того, чтобы справляться со своими многочисленными отпрысками. Когда позволяли дела, к нам присоединялась еще и Вита.

— Книгочеи, на мой взгляд, люди слегка «повернутые», в самом хорошем смысле этого слова, — увлеченно вещала она. — У них особый взгляд на мир, сквозь призму литературного багажа. Им редко бывает скучно с собой или с миром, потому что рядом всегда есть книги. У них богатый жизненный опыт, хотя бы в теории, потому что они «прожили» жизни сотен героев и героинь. Они (пусть виртуально) побывали в самых разных странах и исторических эпохах, на каждый вопрос или ситуацию у них наверняка найдется уместная и ценная цитата. И их отношения с книгами для них ценны не менее, чем отношения с людьми. Впрочем, почему я говорю «они»? Я ведь сама такая. Читаю я, сколько себя помню. Без книг, подобно стругацковским «мокрецам», чахну. Собираю библиотеку, причем книги покупаю с большей радостью, нежели косметику или украшения. Не столько читаю, сколько перечитываю. Люблю делиться впечатлениями. Люблю проводить аналогии.

Я слушала эти откровения, затаив дыхание, настолько они совпадали с моими личными переживаниями. В который раз я подумала, что мир книг — особенный, волшебный. Тому, кто попадает под его влияние, уже не суждено освободиться. Поэтому появления своих новоиспеченных сообщников, какими бы разными они ни были, я ждала с трепетом.

После недолгих сомнений я попросила продавцов из соседнего магазина перенести вниз диван и кресла из комнаты, где меня впервые принимал Саймон. Все равно кабинет он будет обустраивать уже после того, как я закончу разбирать книги. У нас появился уголок для книжных собраний. Вернее, мои новые единомышленники устраивались там с кофе, а я продолжала сортировку, участвуя при этом в оживленных дискуссиях.

— Давно мечтала о подобии книжного клуба, — делилась со мной Карина, — чтобы можно было вот так собираться вместе. Можно устраивать чтения вслух, обсуждать прочитанное, даже выносить на повестку дня насущные проблемы и пробовать найти решение с помощью книжных аналогий.

Иван Алексеевич, любивший подтрунивать над тем, что от знаменитого тезки ему досталась лишь фамилия, но ни капли таланта и воображения, строго посмотрел на нее поверх очков:

— Идея прекрасная, непонятно мне только одно. Почему Вы до сих пор ее не осуществили?

— Понятно, почему! — фыркнула Инна, — с ее-то чертенятами! Тут свое имя забудешь, не то, что держать в голове столько идей!

Инна знала, о чем говорит. Работники супермаркета содрогались, когда в дверях появлялась дружная четверка сыновей Карины: чумазые погодки, сплошь веснушки, разбитые колени и буйный неуправляемый нрав!

Карина вздохнула:

— Инна права! Я только недавно начала думать о чем-то, выходящем за пределы детской темы. Когда Ярик пошел в школу, у меня появилось хоть немного времени на себя. И то, сижу тут с вами, а сама думаю, что дома остались стирка и немытая посуда! Хорошо еще, муж разрешает мне отлучаться из дома!

— Разрешает? — подняла Инна проколотую бровь.

— Ну, даже настаивает. Видимо, понял, я окончательно сойду с ума, если не буду хоть иногда отдыхать!

— Кстати, Ульяна, может, Вы предложите господину Чернову идею с клубом? — обратился ко мне Иван Алексеевич. — И место здесь подходящее! Уверен, желающих наберется. Многие переживали, когда магазин закрылся. Теперь приходится довольствоваться скромным ассортиментом местной библиотеки или заказывать книги по почте, удовольствие, скажу, не из дешевых!

— Там, где я работала раньше, мы по субботам организовывали тематические вечера с читателями. Странно, что здесь так не делают, — откликнулась я.

Мне понравилась идея Карины. Я не призналась, что давно уже веду дневник (я назвала его «книговодитель»), куда записываю тематические подборки на все случаи жизни. Так мне легче было помочь читателям найти нужную книгу. Герои переживают определенные ситуации: поиски себя, измену, развод, сложности с детьми. Но также я составляла и списки книг, которые помогут, например, научить находить чудеса и повод для радости в повседневной жизни. Или вдохновлять реализацию мечтаний. Или просто дарить часы такого неспешного наслаждения, смакования увлекательным сюжетом.

Давно заметила, мы начинаем следовать книжным советам, не потому что сами не можем догадаться, что и как делать, а потому что заряжаемся чужим примером. Когда люди вдохновенно, увлекательно, вкусно, завораживающе, с юмором пишут о том, как было и как стало, это всегда побуждает к действию. И неважно, идет ли речь об уборке, похудении или написании книги.

А если к впечатлению от прочитанного добавится еще и живое обсуждение, целительный эффект может превзойти все ожидания! Стоит спросить у Саймона, как он отнесется к этой идее. Если проводить встречи, скажем, раз в неделю, то это не помешает его работе, даже когда он обустроится наверху. Просто согласовывать время. Я пообещала, что узнаю у него о дальнейших планах насчет магазина, и мои посетители разошлись. Карина торопилась забрать сыновей из садика, Инна — на смену, а Иван Алексеевич с присущим ему чувством такта просто не хотел обременять меня своим присутствием.

Я проводила гостей и, развернувшись, окинула взглядом зал. Мое воображение рисовало мне будущие встречи. За окном раздался автомобильный сигнал, приехал Матвей. Вздохнув, я вернулась от мечтаний к действительности, и пошла к двери.

С Саймоном в этот вечер мне поговорить не удалось. Он не спустился к ужину, передав через Сабрину, что ему нужно ответить на важное письмо. Поэтому, после недолгих колебаний, я решила прогуляться за пределы двора. Мне хотелось дойти до обрыва на востоке. До сих пор не выдалось времени туда добраться. Я сильно уставала после работы в магазине, общалась с Саймоном, ходила купаться с девочками.

Сегодня мне захотелось еще раз обдумать идею книжных посиделок, а для этого ничего нет лучше, чем неспешная длительная прогулка. До темноты еще долго, да и заходить далеко в первый раз не буду.

Забросив в комнату сумку, я направилась к калитке. Но через несколько шагов по узенькой тропинке остановилась в нерешительности. Передо мной раскинулся довольно глубокий овраг, через который был переброшен деревянный мостик, не внушавший доверия. Из-за высокой травы этого неожиданного препятствия сразу не было видно. Не то, чтобы я боялась высоты, но идти по качающемуся мосту была не готова. Пока малодушно прикидывала, не стоит ли вернуться, за моей спиной раздалось:

— Не бойся, на проверку он надежнее, чем на вид!

Я обернулась, досадуя, что не удалось уйти незаметно. Матвей оглядел меня с ног до головы бесцеремонным взглядом, к которому я уже начала привыкать.

— Далеко собралась?

— Погулять.

— Вот как? Тогда с тропинки не сворачивай и со всякими подозрительными волками не заговаривай!

Я невольно улыбнулась, решительно ступила на мост, перевела дыхание и осторожно пошла вперед. Матвей меня все же догнал. От его широкой поступи мост качался сильнее, чем от моей. Я же не могла даже обернуться, чтобы попросить его остановиться.

— Слушай, а ты не боишься заблудиться? — полюбопытствовал он, когда мы оказались, наконец, на той стороне. — Места новые, незнакомые. Может, составить тебе компанию?

Хороший вопрос, правда, несколько запоздалый, если учесть, что мы уже на другой стороне оврага.

— Я хорошо ориентируюсь на местности.

— Но все же, все же.

— Матвей, — не выдержала я, — тебе что, заняться нечем? Неужели непонятно, что я хочу пройтись одна? Обязательно надо об этом говорить?

— Насколько меньше проблем было бы, если бы люди говорили прямо то, что думают! Я ведь могу не заметить твоих намеков. Впрочем, в данном случае и откровенность не поможет, потому что я твердо решил идти с тобой. Хочешь ты этого или нет!

— Почему?

— Чувствую ответственность за твою судьбу! Саймон поручил мне присматривать за тобой.

Это заявление меня почему-то неприятно задело. И, поддавшись общему тону беседы, я выпалила:

— Если ты сопровождаешь меня лишь по поручению, можешь не беспокоиться. Я уже большая девочка, и не собираюсь уходить далеко.

— О, вот этого я и ждал! Значит, на самом деле ты вовсе не против, чтобы я с тобой пошел? Только хочешь, чтобы это было мое личное решение, а не просьба Саймона! Ульяна, Ульяна, как легко тебя вывести на чистую воду.

Я отступила, досадуя. Общаясь с Матвеем, вечно попадаю впросак. И тут меня осенило:

— Саймон ничего не говорил тебе, так?

Матвей рассмеялся:

— Ну, скажем, он и впрямь просил помогать тебе во всех делах. Саймон, он такой, курица-наседка, несмотря на внешнюю сдержанность. Ну, а до каких пределов распространять свою заботу, я решаю сам. Только учти, мы теряем время и рискуем дождаться заката. Может, перестанешь упрямиться, и мы все же пойдем дальше?

Не отвечая, я двинулась по тропинке. Матвей, конечно же, пристроился рядом, сдерживая свой широкий шаг, чтобы меня не обгонять. Вдохнув терпкий запах трав, я почувствовала, как распрямляются плечи. Вот чего так не хватало все эти дни! Обустраиваясь на новом месте, принимая дела, знакомясь с обитателями дома, я совсем забыла, как важно для меня чарующее степное безмолвие. Много лет пешие прогулки служили верным средством спасения от мрачных мыслей и воспоминаний. Ладно, про книжный клуб подумаю в другой раз, а сейчас просто буду наслаждаться прогулкой!

Присутствие Матвея меня не смущало. Наоборот, я была даже рада, что есть с кем разделить величественную природную красоту. Хотя, скорее, он был здесь хозяином, а я — гостьей. Не знаю, почему компания Матвея меня не тяготила. Может, потому что он молчал, словно понимая неуместность шутливых разговоров в такой обстановке? Или, потому что мы не были связаны с ним ничем, кроме нескольких дней знакомства? Он ничего обо мне не знал, и не надо ни оправдываться, ни настораживаться.

Я понимала, если мы будем общаться дальше, расспросы неизбежны. Пока же Матвея больше интересовали мои реакции и эмоции, чем детали моей биографии. Приятно чувствовать себя человеком без прошлого, когда важен лишь текущий момент. Не потому ли, внезапно подумалось мне, так много людей рвут отношения и заводят новые? С тем, кто о тебе ничего не знает, можно попробовать стать таким, как хочется. Не бояться, что о тебе уже сложилось определенное мнение, которое так непросто переломить в отношениях, тянущихся много лет.

Интересно, какой я кажусь здесь? Не только Матвею, а всем, с кем успела познакомиться? Не замкнутой, но сдержанной? Не отчаянной, но смелой? Не рассеянной, но мило-наивной? Хотелось бы так думать, но я не еще дошла до такой степени откровенности, чтобы спрашивать других, какое произвожу на них впечатление.

На развилке я хотела свернуть влево, но Матвей решительно подтолкнул меня вправо. Секунду я колебалась, не взбунтоваться ли, но решила ему довериться и не пожалела. Буквально через пару мгновений мы вышли к ручью. Прозрачный родничок, извиваясь причудливой лентой, весело перепрыгивал с камня на камень, теряясь в густой траве. Через него были перекинуты дощатые мостки, а чуть ниже по течению поблескивала лопастями крошечная водяная мельница. Возле нее лежал огромный, поросший мхом валун, на котором мы расположились рядышком. И какое-то время сидели в молчании, глядя на вращение крохотных лопастей. Через какое-то время я заметила на другом берегу ручья деревянные домики, полускрытые в траве. От них спускались тропинки, выложенные цветными камушками, а в воде, привязанная к колышку, плескалась лодочка из бересты.

Я пришла в такой детский восторг и изумление, что не выдержала и первая нарушила молчание.

— Господи, это что такое? Здесь живут гномы?

Матвей рассмеялся, явно польщенный произведенным впечатлением:

— Знал, что ты проникнешься!

Что-то в его словах заставило меня насторожиться:

— Слушай, это ведь все ты? Ты сделал?!

— Расстарался для сестрички. Мы часто приходим сюда, караулим местных жителей. Правда, пока они ни разу не появились, но Илона не теряет надежды!

Я посмотрела на него словно другими глазами. Матвей, насмешливый балагур, оказался фантазером-умельцем, придумавшим волшебную страну для маленькой девочки. Кто бы мог подумать! У меня перехватило дыхание, а он, словно прочитав мои мысли, вскинул руки:

— Тихо-тихо, не надо умиления, а то я сам расчувствуюсь!

— Вот почему ты такой?

— Какой?

— Как только начинаю о тебе думать хорошо, ты все портишь!

Он пожал плечами:

— Защитная реакция, наверное. Не хочу производить ложное впечатление. Предоставляю тебе редкую возможность самой разобраться, какой я есть.

— И зачем это нужно мне?

— Тебе — не знаю, — сверкнул он улыбкой, — это уж сама решай.

— А тебе? — не стала я вредничать и задала вопрос, которого он ждал.

— Мне? Ну, это же шанс — появляется новый человек, который тебя совсем не знает, есть возможность понять, каким я выгляжу со стороны.

Я покосилась на него, пораженная, что он озвучил то, о чем я сама только что думала.

— Ну, пока ты производишь худшее впечатление, чем мог бы, как я думаю.

— Вот как? — оживился он. — Почему?

— Потому что своими шуточками и ехидными репликами сводишь на нет то хорошее, что о тебе начинают думать. Как будто боишься, что доброта и щедрость души сделают тебя уязвимым, и поспешно надеваешь маску циника.

— Не в бровь, а в глаз, Ульяна! Браво! Я же говорю, защитная реакция.

— И от кого ты вынужден защищаться?

Он встал, протянул мне руку:

— Время откровений еще не настало. Идем дальше?

— Какие сюрпризы нас ждут?

— Увидишь!

Он пошел впереди, словно досадуя о нашем разговоре. Сам же напросился! Глядя в его широкую спину, я думала о том, как же интересен человек и как много он вмещает в себе! Живя в городе, я привыкла воспринимать людей схематично, ведь обо всех все знала. Нина Прохоровна — строга, но справедлива. Оксана, моя коллега, — зануда и скряга, от нее вечно жди подвоха. Мама — абсолютно неприспособленная к реальности, ее можно напугать резким звуком. Ее приятельницы — ограниченные мещанки, которых заботят лишь перипетии телесериалов.

Каждый шаг и слово всех, с кем мне доводилось общаться в последние годы, был взвешен и предсказуем. Даже читателей за многие годы работы в библиотеке я изучила досконально. Знала их литературные вкусы и предпочтения, подробности жизни, манеру общаться и сезонные изменения в гардеробе. Последним, кто удивил меня своим поведением, если это можно так назвать, был бывший муж. Уж его-то поступок полностью перевернул мою жизнь, сломав привычный уклад.

После этого стабильность и размеренность стали мне надежным убежищем, чтобы пережить случившееся. А сейчас я не знала, что будет завтра, с какими людьми сведет меня судьба и что мне даст общение с ними. Не значит ли то радостное волнение, с которым я воспринимала перемены, что я возвращаюсь к настоящей жизни? И душа моя постепенно оттаивает?

Импульсивность, побудившая меня написать Саймону и приведшая меня сюда, полностью оправдывалась. Во мне вновь пробуждался интерес к миру и людям. И тут же я подумала, а не было ли это малодушием — сбежать в новое место? Дома все знали, что и когда со мной произошло, и как я поступила, и что я говорила (вернее, НЕ говорила — и это, пожалуй, было самой главной претензией в окружении, где все случившееся становится общим достоянием молвы мгновенно).

Я знала, что меня считают высокомерной, потому что ни с кем не делилась своими переживаниями и решительно пресекала все попытки мне посочувствовать или что-то посоветовать. В то время книга — любая книга — стала для меня надежным прикрытием, чтобы прерывать бестактные проявления любопытства. Где бы ни появлялась, я пряталась за нее, как за ширму, избегая тем самым ненужных разговоров.

Да, я смогла уехать. И могу не возвращаться совсем, хотя чувство вины перед мамой вряд ли позволит мне этого сделать. Способна начать новую жизнь и стать той Ульяной, спокойной и уверенной, какой была много лет назад. Способна ли, ведь я все равно буду помнить о том, что побудило меня переехать, а если называть вещи своими именами, то просто сбежать? Всем героям мудрые наставники рекомендуют смело взглянуть в лицо своим страхам и сомнениям, ведь только так можно преодолеть препятствия на пути к желаемой цели. А просто выкинуть за борт прошлое, чтобы удержать равновесие, разве это правильный путь?

Задумавшись, я не заметила, что Матвей остановился, и с разбегу влетела носом в его широкую спину. Он обернулся, долго всматривался в мое лицо, потом тихо произнес:

— Когда впереди поджидают чудеса, не время грустить! Смотри!

И он показал мне сюрпризы, припасенные им для Илоны. Сундучок с милыми детскому сердцу безделушками, надежно спрятанный в корнях дерева и присыпанный опавшей листвой. Развешанные на ветвях подвески из хрусталя и цветных камушков, которые, переливаясь на солнце, отбрасывали радужные блики.

Незаметно мы сделали круг и вернулись на развилку.

— А ты не боишься, что их кто-то найдет, украдет или сломает? — спросила я, когда мы возвращались.

— Сюда никто не забредает, — пояснил он, — туда, к обрыву, приезжают фотографироваться молодожены. А берег слишком неудобно изрезан, нельзя ни искупаться, ни порыбачить. Осенью, бывает, бабульки шиповник собирают, но они, как понимаешь, ничего ломать не станут. Даже случись такое, я для Илоны что-то новое придумаю.

Только теперь я поняла, что яблоки, развешенные на нитках в беседке и плавающий в садовом пруду дебаркадер — не часть декора, а тоже придумки для Илоны. Надо будет в следующий раз внимательнее присмотреться, гуляя по саду, наверняка, меня еще ждут открытия.

Я порывисто обняла Матвея за шею и поцеловала в щеку:

— Ты — настоящий волшебник! Повезло Илоне со старшим братом!

Мы уже стояли у калитки. Для Матвея поцелуй стал, видимо, совершенно неожиданным. Он замер, но ничего не сказал, за что я была ему бесконечно благодарна. Я поспешно отстранилась и убежала во двор, смущенная своим поступком. За ужином он, впрочем, был весел и беззаботен, как всегда. Но, вернувшись в комнату, я обнаружила на прикроватной тумбочке букетик терпко пахнущих степных трав, перевязанный ажурной тесьмой и записку: «Чудеса открываются тем, кто в них верит». И когда он только успел? Засыпала я в этот вечер абсолютно счастливая. И всю ночь, совсем как в далеком детстве, мне снились яркие сны.

Книги для тех, кто готов поверить в обыденные чудеса

1. Фрай М. «Ветры, ангелы и люди»

2. Пикколо Ф. «Минуты будничного счастья»

3. Делерм Ф. «Глоток пива и прочие радости»

4. Боттон А. «Искусство путешествовать»

5. Флэг Ф. «Рождество и красный кардинал»

6. Ахерн С. «Как влюбиться без памяти»

7. Ковалева В. «Все о феях».

8. Брэдбери Р. «Вино из одуванчиков»

9. Портер Э. «Поллианна»

10. Кэнфилд Д., Хансен М. В., Ньюмарк Э. «Куриный бульон для души».