Цитаты со словом «тяжущийся»
Похожие цитаты:
Заставьте самого беспристрастного судью разбирать своё собственное дело, и посмотрите, как он начнёт толковать законы!
Судья, вынесший обвиняемому приговор в припадке гнева, сам заслуживает смертного приговора.
Напишите о карманнике, судившемся тридцать раз, что он известный карманник-рецидивист — и он подаст на вас в суд за оскорбление личности, причем вы проиграете это дело.
В интересах государства, чтобы должностные лица постоянно сменялись: ежели этот принцип не соблюдается, то неизбежно появляются удельные владения и сеньориальное правосудие.
Оскорбление — доводы неправых.
Страдания правого — приговор неправому.
Не следует устраивать волокит с судебными разбирательствами. Это революция, доказательства тут вторичны. Мы должны действовать по убеждению. Они все — банда преступников и убийц.
Справедливость умеренного судьи свидетельствует лишь о его любви к своему высокому положению.
Правосудие есть основание всех общественных добродетелей.
Никакая страсть не перекричит во мне справедливости. Делать другому боль, нет, тысячу раз, лучше терпеть самой. Я не победитель. Я сама у себя под судом, мой суд строже вашего, я себя не люблю, не щажу.
Пусть всякий, кто сможет, остерегается попасть в руки судьи, когда этот судья — победоносный и вооруженный до зубов враг.
От правосудия зависит общественный порядок. Поэтому по праву место судей — в первом ряду общественной иерархии. Поэтому никакие почести и знаки уважения не могут считаться для них чрезмерными.
Мне кажется, что писатель, имеющий в виду не одни интересы минуты, не обязывается выставлять иных идеалов, кроме тех, которые исстари волнуют человечество. А именно свобода, равноправность и справедливость.
Полевой суд, пулевой суд — а суда всё не видно!
Чрезмерно строгий судья часто осуждает того, кого сам закон оправдал бы, если бы он мог объясняться.
Насколько справедливее кажется адвокату дело, за которое ему щедро заплатили.
Не подлежит сомнению, что упрек оскорбителен лишь постольку, поскольку он справедлив: малейший попавший в цель намек оскорбляет гораздо сильнее, чем самое тяжкое обвинение, раз оно не имеет оснований.
Природа государства двойственная. С одной стороны, государство праведно изобличает грех законом и начальствующий носит меч не напрасно. С другой стороны, государство само заражается грехом и делает зло.
Правосудие — право наиболее слабого.
В управлении не должно быть полуответственности: она с неизбежностью ведёт к утайке растрат и неисполнению законов.
В сущности, название и образ правления не имеют никакой важности: если только правосудие оказывается всем гражданам, если они уравнены в правах, государство управляется хорошо.
Человек тщеславный и слабый в каждом видит судью; гордый и сильный не знает никакого судьи, кроме себя самого.
Мы можем определить свободу как такое положение дел, при котором право свободного выбора индивидов не ограничивается государственным принуждением сильнее, чем в любом случае оно ограничивается праксиологическими законами.
Никто не принуждается к заключению брака, но всякий должен быть принуждён подчиняться законам брака, раз он вступил в брак.
Дела, неугодные подданным, государи должны возлагать на других, а угодные — исполнять сами.
Наказание — это не только право, но и обязанность в тех случаях, когда наказание необходимо.
Меньшинство всегда неправо. Вначале.
Проблема судей в том, что они знают правила, но не знают игры.
Тот, кто обращается к судье, держит волка за уши.
Гораздо важнее прививать людям нравы и обычаи, чем давать им законы и суды.
…и даже допускал, что самые заблуждения людей не всегда должны иметь непременным последствием расстреляние.
Справедливость. — Не причинять никому вреда; не совершать несправедливостей и не опускать добрых дел, которые входят в число твоих обязанностей.
Ты вправе мыслить иначе, чем твоя эпоха, но не вправе одеваться иначе.
Преступления властителей нельзя вменять в вину тем, над кем они властвуют; правительства подчас бывают бандитами, народы же никогда.
Государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки, ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого.
В наш век роскоши мы дошли до того, что нанимаем посторонних людей для совершения за нас добрых дел.
Великое нравственное правило — единственное, быть может, которое применил на деле: избегать таких положений, которые ставят наши обязанности в противоречие с нашими интересами и заставляют видеть наше счастье в чужом несчастье.
Значительная часть наших несчастий более выносима, чем комментарии по их поводу наших друзей.
Великие вопросы времени решаются не речами и резолюциями большинства, a железом и кровью!
Два обязательства возлагаются на всякого, кто избирает литературную профессию: быть верным факту и трактовать его с добрым намерением.
Сражаясь за свободу, мы должны быть осмотрительными и не нарушать свободу совести других, всегда памятуя, что Бог — судья над сердцами людей.
Судьи в теннисе сидят высоко, чтобы в случае чего их нельзя было достать.
Профессия юриста состоит в том, чтобы всё ставить под сомнение, ни с чем не соглашаться и без конца говорить.
Предоставь всем другим людям те же права, которых ты добиваешься для себя, — вот мое учение.
Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что люди обычно решаются лишь в присутствии многих свидетелей.
Из всех прав самое неоспоримое — это право умного (силой ли, уговорами ли) вести дураков.
Ничто не содействует столько торжеству разума, сколько спокойствие тех, которые служат ему. Истина страдает часто более от горячности своих защитников, чем от своих противников.