Цитаты со словом «стихарь»
Похожие цитаты:
…епископа Амвросия обвиняли в мнимом укрывательстве бывших офицеров царской армии через рукоположение их в сан священника.
Смирение и молитва — главное. Одна чёрная одежда — ещё не смирение.
Каждый, кто идёт служить народу, надевает на себя терновый венок.
Записки о литургии и Церкви — книга, 1970-е.
Если бы Иисуса казнили двадцать лет назад, дети в католических школах носили бы на шеях вместо крестов маленькие электрические стульчики.
Уровень проповеди имеет мало общего с высотой амвона.
Чтобы войти в хорошее общество, нужно носить фрак, мундир или ливрею.
С какого-нибудь амвона тебя все равно предадут анафеме.
Длинная речь также не подвигает дела, как длинное платье не помогает ходьбе.
Благоговения перед статуей в алтаре нет у того, кто видел её бревном в лесу.
Единственная молитва, в ответ на которую сразу приходит ответ, — это молитва о духовном возвышении.
Под грязными лохмотьями Диогена скрывалось, быть может, столько же гордости, как под пышной одеждой божественного Платона.
Когда монашек, которые моются, не снимая купальных халатов, спрашивают, зачем такие предосторожности, ведь их никто не видит, они отвечают: «А Боженька? Он-то всё видит!».
Времена такие, что даже святому человеку чаще требуется пистолет, чем молитва.
Если вспомнить, как свирепо нападали на меня представители церкви, кажется забавным, что когда-то я и сам имел намерение стать священником.
Велико число женщин, которые кажутся прекрасными в тени шатров и под покровом вуали. Но подними вуаль, и ты увидишь мать своей матери.
Когда увидишь штаны с лампасами, не пугайся красного цвета — в данном случае он вполне благонадёжен.
Без культа не может быть священства, но культ может существовать и без профессиональных священнослужителей.
Ложась животом на алтарь отечества, продолжайте думать всё-таки головой.
На свою вторую свадьбу невеста не надевает фату: она хочет видеть то, что получает.
Дай мне свой терновый венец, Христос, чтобы я истек кровью; дай мне свой крест, 100 крестов, и я буду нести их для тебя; но подари мне жизнь, потому что мне до сих пор есть, что делать для моего народа и моей страны!
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.
Цивилизация не достигнет своего совершенства до тех пор, пока последний камень последней церкви не упадёт на голову последнего священника.
Не будь я обязан читать проповеди, я бы не умерщвлял свою плоть, говорил один чистосердечный священник.
Христианские святыни и в наши дни ни от кого не спрятаны. Они не занавешены тайной от наших современников. Церковь по-прежнему проповедует Христа и Евангелие Царства. Только слушать эту проповедь становится некому.
Мир состоит не из чёрного и белого, а, скорее, из черного и серого.
Каждый из нас своей молитвой, любовью, верой вносит свой маленький вклад в построение единого Храма — Церкви Христовой, храма, веры, который нельзя разрушить.
Не будь дьявола, многие набожные люди никогда не помышляли бы ни о боге, ни о его духовенстве.
Литургия стоит в центре христианства, а в центре литургии — «Агнец, закланный от создания мира» (Откр. 13, 8)
Есть люди, которые мертвыми дланями стучат в мертвые перси, которые суконным языком выкликают «Звон победы раздавайся!» и зияющими впадинами вместо глаз выглядывают окрест: кто не стучит в перси и не выкликает вместе с ними?..
Поэзия — не аристократический салон, куда являются только напомаженным и в блестящих сапогах, а храм, в который можно войти в лаптях и даже босиком.
Кто очень сухощав, тот охотно носит фуфайку, у кого мало содержания — те раздувают его словами.
Братство есть старая, но забытая и обновляемая форма церковной жизни. Оно есть жизнь Церкви в Церкви, Которая не есть какое-то внешнее учреждение, но напротив семья наша, истинное единение наше во Христе.
Едва ли Симеон Столпник был бы совершенно доволен, узнав о другом святом, который простоял ещё дольше на ещё более узком столпе.
Легче расторгнуть сотню браков, чем разлучить одного священника с его служанкой.
Нет худшего грешника, чем юный святой.
Закон - величественная статуя, перед которой снимают шляпу, но проходят мимо.