Цитаты со словом «рукоплескание»
Похожие цитаты:
Нет другого средства отомстить публике, как заставить ее рукоплескать вам.
У народа, лишенного общественной свободы, литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести.
Политика — театр, молчит в нём хор,Кулисы труппа меряет шагами,Пока не даст отмашку дирижёр,Едва заметный в оркестровой яме.
Помнится, до меня донёсся шум аплодисментов. Потом мне сказали, что во время родов началась гроза, но я была уверена, что мне аплодирует весь мир. Я думала, что это лучше и значительнее любой роли, которую мне доводилось исполнять.
Если в концерте во время паузы, выдерживаемой оркестром, вдруг раздадутся оглушительно-наглые хлопки — знай, это дурак.
— Смертельный номер! Зрителей со слабыми нервами просим покинуть цирк!
Одобрение художников пусть будет для тебя ценнее признания целой толпы.
Слышать смех — радость. Вызвать смех — гордость для меня.
Музыка стоит на втором месте после молчания, когда речь идет о том, чтобы выразить невыразимое.
Актёр — это говорящая труба из плоти и костей, через которую автор обращается к публике.
Превращая Думу в древний цирк, в зрелище для толпы, которая жаждет видеть борцов, ищущих, в свою очередь, соперников, для того, чтобы доказать их ничтожество и бессилие — я думаю, что я совершил бы ошибку.
Лет в 17 была я уже опытной артисткой, ничего не боялась, ни сцены, ни публики.
Велик тот артист, который заставляет зрителей забыть о деталях.
Есть люди, которые мертвыми дланями стучат в мертвые перси, которые суконным языком выкликают «Звон победы раздавайся!» и зияющими впадинами вместо глаз выглядывают окрест: кто не стучит в перси и не выкликает вместе с ними?..
Больше всего публика превозносит того, кто является одновременно объектом восхищения, уважения и сострадания.
«Людское самолюбие любит марать бумаги и стены; однако и я, сошедши под большую арку, где эхо громогласное, учил его повторять мое имя»
Артисты и публика не должны встречаться. После того, как занавес падает, актер должен исчезнуть, как по мановению волшебной палочки.
С эстрады я не со слезами уйду, а радостно и весело.
Любовь — это пьеса. С короткими актами и длинными антрактами. Самое трудное — научиться вести себя в антракте.
Государь был в Лондоне, видел свободный народ и свободное God save the queen, шумное и не из-под палки.
Малые страдания выводят нас из себя, великие же — возвращают нас самим себе. Треснувший колокол издаёт глухой звук: разбейте его на две части — он снова издаст чистый звук.
Штука не в том, чтобы тебя при входе приветствовала толпа — приятно войти всякий сумеет, — но чтобы о твоем уходе жалели. Счастье редко сопутствует уходящим: оно радушно встречает и равнодушно провожает.
Я до предела устал быть мишенью взглядов, обсуждений и восхвалений. Как можно сделать так, чтобы о тебе забыли? После моей смерти еще будут греметь моими костями, то здесь, то там, из любопытства.
Мы вырастали в надежде реванша, в культе знамени, в атмосфере обожания армии… Это было время школьных батальонов и как обычное зрелище можно было видеть учителей, ведущих военным строем свои войска учеников.
Смех гремит только в компании, где все чувствуют себя равными.
Тщетно надеяться, что может быть написана такая конституция, при которой любой избранник получит большинство голосов, а любой закон — единодушную поддержку.
Англичане! Вы великий народ, скажу больше — вы великая чернь. Удары ваших кулаков красивее ударов ваших шпаг. У вас есть аппетит. Вы — нация, пожирающая других.
В одном я — настоящая женщина: я всех и каждого сужу по себе, каждому влагаю в уста — свои речи, в грудь — свои чувства. Поэтому - все у меня в первую минуту: добры, великодушны, щедры, бессонны и безумны.
Ничто так не заразительно, как заблуждение, поддерживаемое громким именем.
Когда меня осенило, что по большому счету я ничтожнее грязи, я пришёл в бурный восторг. Сразу же утратил чувство ответственности.
Когда один из тевтонских вождей вызвал Мария на поединок, этот герой ответил: «если тебе надоела жизнь, можешь повеситься» и предложил ему подраться с одним знаменитым гладиатором.
Всякая, даже небольшая, радость, стоящая перед коллективом впереди, делает его более крепким, дружным, бодрым.
... ничто так не обескураживает пророка, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех.
На самом деле мне все равно – наблюдают ли за моей ездой зрители или нет. Я не работаю на публику. В этом отношении я самодостаточный человек.
Если называть вещи своими именами, то наиболее цельные, значительные и благородные роли в Театре Жизни исполняются актёрами-любителями и вызывают у зрителя лишь ленивую зевоту.
Иногда настоящая схватка начинается на пьедестале почёта.
Для того, чтобы служить публике, надо иметь смелость и быть готовым ей не нравиться.
Мудрость желает одобрения, тщеславие требует похвал.
Есть два способа живо заинтересовать публику в театре: при помощи великого или правдивого. Великое захватывает массы, правдивое подкупает отдельных лиц.
Я - мужчина сражений - я не нуждаюсь в танцовщицах. Мне надобно, не зная покоя, кружить на коне вокруг Отечества моего.
Будем по мере сил учить народ радости. И будем помнить, что уроки должны звучать бодро и воодушевлённо, должны укреплять в людях мужество.
Толпа связывается в одно целое настроением, а потому с толпой говорить надо, не столько убеждая, сколько рассчитывая возбудить её горячими словами.